«Новую оперу» покидают члены семьи Евгения Колобова. Поющие руки

⁰

Прощание с ней состоится 2 апреля в Зеркальном фойе театра, передает ФАН .

«Прощание с Натальей Григорьевной пройдет в зеркальном фойе театра «Новая опера» имени Колобова 2 апреля с 11:00 до 13:00. В этот же день состоятся похороны на Ваганьковском кладбище, где Наталья Григорьевна будет похоронена рядом с мужем, выдающимся дирижером Евгением Владимировичем », — рассказали в театре.

Фоторепортаж: Умерла Наталья Попович

Is_photorep_included11701388: 1

Также, представители театра указали на значительную роль Попович в масштабах всей страны, передает РЕН-ТВ .

«Невозможно переоценить и роль Натальи Григорьевны в становлении многих певцов; своим трудом и талантом они приумножают славу родного театра и родной страны», — сказали в театре.

Попович была главным хормейстером театра с 1991 по 2017 годы. В 1967 году еще студенткой Уральской государственной консерватории Наталья Попович, как наиболее одаренная ученица курса, была приглашена на должность хормейстера в Свердловский академический театр оперы и балета им. А.В. Луначарского, где впоследствии стала главным хормейстером, указывается в сообщении на сайте театра .

В Свердловском театре оперы и балета, совместно с главным дирижером театра Евгением Колобовым, Натальей Попович были созданы оперные спектакли, которые высоко оценивались зрителями и прессой: «Травиата» и «Сила судьбы» Дж. Верди (первая в России постановка на итальянском языке), «Кармен» Ж. Бизе, «Царская невеста» Н.А. Римского-Корсакова, «Петр I» А.П. Петрова и еще более 20 премьерных спектаклей.

С 1981 года Наталья Попович по приглашению дирижера работала хормейстером в Ленинградском театре оперы и балета им. С.М. Кирова (ныне Мариинский театр). За время работы в театре Попович участвовала в постановках спектаклей с такими мастерами оперной сцены, как хормейстер , дирижеры Евгений Колобов, и многие другие. В качестве руководителя хора Наталья Попович принимала участие в аудио-записи оперы «Пират» , в телевизионной версии спектакля «Евгений Онегин» .

С 1988 по 1991 годы Попович является главным хормейстером Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко. Здесь она руководила хором в уже существующих репертуарных спектаклях и участвовала в премьерных постановках опер под руководством Колобова. В 1991 году Попович вместе с Колобовым, к тому времени - мужем — создали «Новую Оперу».

«В тяжелый момент ухода Колобова из Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко Наталья Григорьевна получила несколько заманчивых предложений, в том числе из Большого театра. Но она, как и муж, предпочла журавля в небе — мечту о своем театре — синице в руках», — приводит НСН слова коллег Попович.

Со дня основания театра вместе с художественным руководителем Колобовым Попович участвовала в определении идейно-творческого направления развития нового коллектива, его репертуарной политики, в формировании творческих и технических подразделений театра, внедрении контрактной системы.

Одной из заслуг главного хормейстера «Новой Оперы» Попович является воспитание хорового коллектива высокого музыкального уровня, который не только мастерски владеет искусством хорового пения, но и играет активную роль в сценическом действии спектаклей, демонстрируя актерскую раскрепощенность и пластику. В 2003 году, после кончины Колобова, по распоряжению Попович стала председателем художественно-творческой коллегии театра.

Наталья Попович является автором идеи театрализованных представлений, которые стали визитной карточкой Новой Оперы: «Bravissimo!» (к 10-летию театра) и «Все это — Опера!» (к 20-летию театра в 2011 году), гала-концерта «Viva Verdi!» к 200-летию со дня рождения композитора, в котором звучат фрагменты из всех опер Верди.

За вклад в искусство Наталья Попович была награждена почетными званиями и наградами: Государственной премией РФ за создание театра «Новая Опера», почетным званием Народная артистка России, Орденом Дягилева I степени «За пользу русской культуре» (2008) и другими.

Почти каждая новая постановка Колобова становилась событием в культурной жизни России. О себе и о жизни Колобов сказал:
“У художника должно быть 2 главных качества: честное имя и талант. Если наличие таланта зависит от Бога, то за свое честное имя художник отвечает сам”.
Евгений Колобов окончил два отделения Свердловской консерватории: хоровое и симфонического дирижирования. У него были не только прекрасные вокальные данные, но и актерский талант; он писал стихи, прекрасно знал литературу.
Проработав в ведущих российских музыкальных театрах (Екатеринбургском академическом театре оперы и балета им. А. В. Луначарского, Ленинградском театре оперы и балета им. С. М. Кирова (ныне Мариинский), Музыкальном театре им. К. С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко) , он в 1991 году создал театр “Новая Опера”.
В этом театре Евгений Колобов сумел воспитать оркестр, хор и труппу солистов высокого профессионального уровня, способных воплощать его авторские идеи. Спектакли, созданные Колобовым в «Новой Опере», неповторимы, отличаются современным и оригинальным подходом к оперному жанру.
Наталья Григорьевна Попович - жена и творческий единомышленник Евгения Владимировича Колобова. Сутками напролет вместе с ней обдумывал он, каким быть театру. Наташа сходу понимала идеи своего гениального мужа, под ее твердой хормейстерской рукой многоголосый хор отзывался, как скрипка Страдивари под пальцами виртуоза.

Творческий принцип маэстро - исполнение незаслуженно забытых произведений и новая, современная интерпретация уже известных музыкальных сочинений. На сцене театра Евгений Колобов впервые в России поставил оперы «Мария Стюарт» Г. Доницетти, «Валли» А. Каталани, «Гамлет» А. Тома.
Оригинальны и интересны осуществленные им интерпретации «Руслана и Людмилы» М. И. Глинки, «Евгения Онегина» П. И. Чайковского, «Первой любви» А. Головина (дебют Евгения Колобова в качестве режиссера-постановщика спектакля), «Травиаты» и «Риголетто» Дж. Верди, «Сельской чести» П. Масканьи.
На основе оперы Н. А. Римского-Корсакова «Моцарт и Сальери» и Реквиема В. А. Моцарта Евгением Колобовым был создан особенно любимый зрителями спектакль «О Моцарт! Моцарт…» (режиссер и балетмейстер В. Васильев). Также в репертуаре дирижера имелся целый ряд симфонических и ораториальных программ.

Евгений Колобов родился 19 января 1946 года в Ленинграде в семье военного.
Окончил Хоровое училище имени М. И. Глинки при Ленинградской государственной академической капелле по классу Р. И. Совейко. Поступил на дирижёрско-хоровое отделение Уральской государственной консерватории имени М. П. Мусоргского в класс профессора М. И. Павермана, которое окончил в 1968 году. В 1974 году, пройдя службу в Советской армии, окончил в этой же консерватории отделение оперно-симфонического дирижирования.
В течение семи лет с 1974 года Евгений Колобов работал в Свердловском государственном академическом театре оперы и балета имени А. В. Луначарского, с 1977 года являлся главным дирижёром театра.
В 1979 году удостоен почётного звания «Заслуженный деятель искусств РСФСР».
В 1981 году Юрий Темирканов пригласил Евгения Колобова в Ленинградский государственный академический театр оперы и балета имени С. М. Кирова. Здесь он дирижировал операми «Травиата», «Риголетто» и «Сила судьбы» Джузеппе Верди, «Царская невеста» Н. А. Римского-Корсакова, балетами «Лебединое озеро» и «Щелкунчик» П. И. Чайковского, «Жизель» и «Корсар» Адольфа Адана. В качестве музыкального руководителя и дирижёра участвовал в аудиозаписи оперы «Пират» Винченцо Беллини, в записи телевизионной версии балета «Лебединое озеро».
В 1983 году Евгению Колобову присвоено почётное звание «Народный артист РСФСР».
В 1987 году Евгений Колобов возглавил Московский музыкальный театр имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, в котором впервые в России осуществил премьеры опер «Пират» Винченцо Беллини и (в 1989) «Борис Годунов» М.П. Мусоргского (в оригинальной, так называемой «первой», редакции), а также премьеру балета «Ромео и Джульетта» С.С. Прокофьева (в постановке В.В. Васильева). По спектаклю «Борис Годунов» был снят фильм-опера, в котором музыканты театра под руководством Евгения Колобова продемонстрировали не только высокий музыкальный уровень исполнения, но и интересные драматургические решения.
С 1991 года до своей кончины в 2003 году Евгений Колобов являлся художественным руководителем основанного им Московского театра «Новая опера». Творческим принципом маэстро являлось исполнение незаслуженно забытых произведений и новая, современная интерпретация уже известных музыкальных сочинений.
15 июня 2003 года скоропостижно скончался от сердечного приступа. Похоронен 17 июня 2003 года на Ваганьковском кладбище города Москвы.
Среди осуществлённых аудио- и видеозаписей - произведения Винченцо Беллини, Модеста Мусоргского, Петра Чайковского.

Огромная потеря для искусства: ушла Наталья Попович. Не просто супруга и единомышленник великого дирижера Евгения Колобова, но его друг с первых шагов по театральной сцене и продолжатель его дела, наследница и хранительница его традиций.
И безусловно великолепный, редкий талант - благодаря ей хор «Новой оперы», как прежде хор Свердловской академической оперы, были в числе самых выдающихся коллективов.
Я хочу выразить Марфе, дочери Натальи и Евгения и тоже замечательному человеку, самые глубокие соболезнования. Для меня это личное горе, прощание с лучшими людьми, которые повезло встретить в жизни; они оставляют после себя не только нежные воспоминания, но и незаживающую рану. Без них пусто и очень горько.
Дорогая Марфа, я с Вами всегда - вдали или вблизи, но с Вами.

… Это была совершенно удивительная пара - Наташа и Женя. Их свел вместе мой Свердловск, о котором Женя Колобов всегда вспоминал с благодарностью. Они делали там удивительные спектакли, собиравшие меломанов со всей страны и вошедшие в историю. Потом вместе пережили петербургские будни, вместе строили «Новую оперу». Жаль, что театр этот уже не может служить полноценным памятником Евгению Колобову, чье имя носит, - слишком беспардонно обошлось его новое руководство с теми, кто этот театр придумал, построил и одушевил.
Эту беседу с Натальей Попович и Марфой Колобовой я записал вскоре после ухода Жени - Евгения Колобова. С которым в юности мы дружили и сотрудничали, а потом я почтительно наблюдал его взлет на музыкальный Олимп, иногда писал о его спектаклях, при жизни назвав его в «Общей газете» гением…
Почитайте: перед нами огромная музыкальная история, сотворенная двумя огромными талантами. Мы говорили, конечно, о Жене Колобове, и Наталья Попович назвала тогда его неистовым маэстро:

В нем было что-то от Байрона: мятежность какая-то, неуспокоенность. Он с этим миром далеко не всегда был в гармонии. И все беды брал на себя - страны, мира… Где-то случилась катастрофа - он переживал. И если что произошло в театре - винил себя. Очень ощущал несовершенство мира, все пропускал через себя и очень мучился в этой жизни. Фразу: в искусстве много праведников, но мало мучеников - он к себе это относил. Был мучеником. Мучился на репетициях: он слышал свою музыку - другую. Он пытался ее передать музыкантам словами, глазами, руками, и часто говорил, что процесс дирижирования - это утрата иллюзий. Потому что оркестр - дело коллективное, и музыку, которую он слышал, не все музыканты могли постичь и воплотить. Он от этого мучился.
Марфа Колобова \ Он говорил: «Я работаю через переводчиков» - и завидовал поэтам, которые могли творить наедине с бумагой, осуществляя именно то, что чувствовали. А профессия дирижера зависит от большого количества людей - в оркестровой яме, на сцене. «Я хочу заразить их своей идеей, внушить им то, что слышу сам, чтобы мой замысел стал им так же близок, но это практически невозможно. У каждого есть какие-то свои проблемы, и о работе, о музыке он думает как бы вторым планом».

РГ \ Ему надо было быть пианистом.
Попович \ Да-да, и часто, зная, что музыкант может в любой миг киксануть, перед началом спектакля он крестился. И ждал этого страшного момента, и радовался, когда - пронесло. И весь оркестр переживал, ждал и радовался вместе с ним.

РГ \ Он слышал внутри себя свою музыку - это и заставляло его переделывать партитуры «Травиаты», «Евгения Онегина», «Руслана и Людмилы»?

Попович\ Он не просто сидел и перекраивал оперы. Он ведь очень хорошо знал оркестр, вникал в него. У него в кабинете висит таблица диапазона оркестра. Изучать оркестр и его возможности - это для него было потребностью. Его любимая оркестровка - «Разлука» Глинки, он к ней возвращался много раз, переделывал ее, ему нужно было идеально приспособить оркестровку к возможностям оркестра. Кроме того, в старых оркестровках далеко не все было совершенно, иной раз и инструментов таких, как сейчас, не было, и соответственно не было возможностей. Верди писал фразу для одного инструмента - и вдруг передавал ее другому. Потому что у инструментов не было такого диапазона, как сейчас. Партитуры составляли часть жизни Колобова, он спал с ними.

РГ \ И поэтому перенес увертюру к «Руслану» в финал?
Попович \ Он шел вслед за Пушкиным: там ведь тоже все начинается спокойно - «Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…». И Глинка увертюру написал уже потом, когда опера была готова. Колобов очень много читал литературы и о сочинении знал все. О каждом персонаже ему нужно было знать всю подноготную. Он знал, к примеру, что убиенный царевич Димитрий дружил с Петькой Колобовым!

РГ \ А это еще кто?
Марфа Колобова \ Не знаю. Просто - друг Димитрия.
Попович \ И приступая к работе, он уже так был пропитан этими историко-литературными знаниями, что все слушали его раскрыв рот.

РГ \ Это правда, что партитуру «Марии Стюарт» Доницетти он воссоздал на слух?
Марфа Колобова \ Когда Владимир Васильев был за границей, папа попросил его найти ему партитуру этой оперы. Тот всех поставил на уши, но не нашел. Привез только клавир и запись оперы. Но папа так полюбил эту музыку, что решил ее восстановить на слух. «Новой оперы» тогда еще не существовало, не было своего помещения - были просто бедные, с улицы, люди. И предъявлять авторские права было в сущности не к кому. Тем более, что партитура Колобова и партитура Доницетти во многом не совпадали. Но Колобов об этом просто не думал - ему хотелось, чтобы слушатели в России узнали эту дивную музыку. Он часто говорил: у Доницетти 73 оперы, а мы знаем только «Любовный напиток» и «Лючию ди Ламмермур». Поэтому он так часто обращался к неизвестным у нас операм: «Пирату» Беллини, «Валли» Каталани…

РГ \ Он ведь в СССР первым поставил и «Силу судьбы» Верди, и когда привез этот спектакль из Свердловска в Москву, это было сенсацией. Мне часто говорят менеджеры крупных оперных театров, что не хотят рисковать: публика плохо ходит на незнакомые названия. Большой театр опять ставит «Севильского цирюльника», и я спросил его руководителей: почему опять «Севильский»? Ведь у Россини бездна потрясающих опер, которые у нас просто не знают. Ответ был все тот же: поставить «Итальянку в Алжире» - это риск, а «Севильский» - безошибочный успех.
Попович \ Увы, это правда: ходят на знакомые названия. Причем публика в этом смысле становится все более консервативной. Но все равно Женю это не останавливало. Открывать людям музыку - это была его потребность.

РГ \ Я не могу отнести этого дирижера к разряду исполнителей - он каждый вечер музыку пересоздавал заново. А писать свою музыку он пробовал?
Попович \ В молодости он писал - когда учился в Уральской консерватории. Написал музыку к спектаклю Свердловской драмы «Борис Годунов». Даже издан сборник его хоров. Но он понял, что в этой области самобытного таланта у него нет. А талант к оркестровке у него был.

РГ \ Насколько я знаю, вы тоже ленинградка. И это, по-моему, редчайший случай, когда сразу двое ленинградцев едут учиться музыке на Урал, в Свердловск. Вы никогда об этом не жалели?
Попович \ Не только не жалели. Я училась там у профессора Рогожниковой, и если я приду к ней не зная клавир наизусть, то вылетала из класса. И мы с Женей ночь напролет сидели, учили. А теперь ко мне приходят хормейстеры из Московской консерватории, я ставлю перед ними клавир - они о нем представления не имеют! Какое же ты имеешь право так выходить к хору?! Нет, я не хотела бы учиться в Московской консерватории. Потому что меня всему научили в Уральской консерватории. И в первую очередь - любви к музыке. И тому, что человек не имеет права выходить к оркестру или хору, если у него нет своего видения, своей интерпретации, представления о том, что он хочет сказать этим сочинением.

РГ \ А где вы начинали работать?
Попович \ Меня с четвертого курса пригласили в Свердловский театр оперы и балета хормейстером. Я это ощутила как огромную честь и окунулась в этот театр с головой.
Марфа Колобова \ Папа всегда говорил, что 17 лет в Свердловске - это самые счастливые годы в его жизни. Его пригласили дирижером в Театр музыкальной комедии, потом в оперу. А там был замечательный коллектив.
Попович \ Женя был романтик, его было легко зажечь. Его позвали в Улан-Удэ - и он бросил предложенную ему аспирантуру и бросился в дело. А там хор - семь человек! И ставили оперу Хренникова «В бурю». И отец так там сделал хор, что впервые в этом театре хоровой номер пришлось исполнять на бис! И когда через год он уезжал обратно в Свердловск учиться на дирижерском факультете у своего любимого профессора Марка Павермана, его провожал весь театр. А какой трогательный случай был в Свердловске! Когда уже через много лет Колобов прилетел из Ленинграда на юбилей Уральской консерватории ночью, его у трапа самолета встретил в полном составе оркестр Свердловской оперы, и над ночным взлетным полем звучал марш из «Петра Первого» - спектакля, который мы там когда-то поставили. Женя снял шляпу и встал на колени… Такое не срежиссируешь.

РГ \ Я помню Женю в амплуа, которое для многих покажется совершенно неожиданным. Я тогда работал музыкальным редактором на Свердловском телевидении, и мы активно привлекали Женю в качестве эстрадного певца. И он был достаточно популярен в этом качестве.
Попович \ Недавно нам привезли оттуда видеозапись, где Женя поет песенки «Я работаю волшебником» и «Свердловские часы». Это был консерваторский квартет, где и я пела. Вадик Казенин играл, мы с Женей пели. Это даже было предметом обсуждения на кафедре в консерватории: как вы могли! Петь эстрадные песни! В платье с вырезом! В мини-юбке! И тут Марк Паверман говорит: «А мне нравится, как Женя поет!».

РГ \ Вы на семейном совете приняли решение откликнуться на предложение Мариинского театра?
Попович \ Женя говорил: я еду туда не потому, что Ленинград мой родной город. Я еду к Темирканову.

РГ \ Но именно в Кировском театре Женя словно исчез - дирижировал балетами, потом вообще чуть ли не сменил профессию. Ленинград - это для него полоса неудач. Почему?
Попович \ Кировский всегда был театром одного дирижера. Да это и естественно. Когда Женя был главным в Свердловской опере, все основные постановки делал он. Так и в Кировском: все основные постановки делал Юрий Темирканов. А Жене дали текущие спектакли. Но в них он уже ничего не мог сделать. Когда его ввели в «Царскую невесту», то это был не спектакль, а борьба. Потому что оркестр уже все знает наизусть, и дирижеру нужно только не мешать. У Жени первые спектакли там проходили ужасно. Он пытался делать свою музыку, которую слышал, пытался ломать музыкантов, а они работали на автопилоте. Зато потом все смотрели только в оркестровую яму. Темирканов к нему относился очень тепло. Он сказал Жене: ты должен посмотреть мир. А для этого ты должен дирижировать балетами. И Женя действительно с балетными спектаклями Кировского театра объездил весь мир. Но когда он в сотый раз встал за пульт «Лебединого озера», он понял, что больше не может. Этот конвейер его угнетал. Он мог делать только штучные спектакли. И он принял решение, никому об этом не говоря, уйти из театра.

РГ \ Он ушел фактически в никуда.
Попович \ Он ушел в «Ленконцерт». Что то же самое. Искал средства, чтобы спасти уникальный органный зал. Занимался тем, чего не умеет. Мне кто-то сказал: я видел Женю с портфелем! Но это недолго продлилось.

РГ \ В Ленинграде у него тоже были довольно неожиданные эпизоды - он, например, снялся в кино в роли Воланда.
Марфа Колобова \ Да, в фильме «Фуэте». У него там двойная роль: эпизодическая дирижера, который репетирует балет с Екатериной Максимовой, а вторым слоем идет «Мастер и Маргарита» и бал Сатаны, где он - Воланд.
Попович \ Там есть чудная сцена, совершенно в духе Колобова: Катя Максимова крутит фуэте и просит дирижера: «Можно помедленнее?». И Колобов отвечает: «Я-то могу - Чайковский не может!». Тогда мы все - Дмитрий Брянцев, Екатерина Максимова, Владимир Васильев и мы жили в одной квартире. Как богема. Это тоже постоянно угнетало Женю - мы много лет не могли получить квартиру.
Марфа Колобова \ Когда Темирканов ушел руководить филармоническим оркестром, Колобова назначили на пост главного дирижера Кировского театра. Вызвали в Смольный и сообщили об этом. И вдруг Женя отвечает: «А вы меня спросили? Я не хочу». Они страшно удивились.

РГ \ А действительно - почему? Ведь в его распоряжении мог оказаться лучший оперный театр страны.
Попович \ Но он уже оброс ракушками, а Женя всегда мечтал о театре более подвижном, более склонном к эксперименту. Как он в Мариинке стал бы переносить увертюру к «Руслану» в финал? Его бы тут же уволили. Там надо быть академистом. И когда ему и мне предлагали Большой театр, он ответил: «Я хочу умереть своей смертью». Зато когда предложили Театр имени Станиславского и Немировича-Данченко - это было то, что ему нужно. Он был счастлив.

РГ \ Но там, как показали дальнейшие события, тоже ракушек оказалось предостаточно.
Попович \ Там все вышло очень странно. Коллектив за ним пошел. Но это было время, когда в театре правили артисты. Такого нет нигде в мире. Когда мы пришли в театр, то сразу заявили, что ни один человек уволен не будет, будем работать с теми, кто есть. Но работать будем с утра до ночи. Так мы сделали спектакли «Борис Годунов» в авторской редакции, «Пират» Беллини, и там были заняты все заслуженные и народные артисты. А потом он решил сделать «Евгения Онегина» - уже для молодых. Вот тут и поднялось: «Я Ленским был еще при Станиславском!». И такой начался сразу базар, такая поднялась буча, что Женя сразу сник, стал каким-то беспомощным, его стали вызывать на коллегии, прорабатывать на партсобраниях, и он сказал: «Спасибо, до свидания». И подал заявление об уходе. И тут ему поступило предложение возглавить оперный театр в Генуе.

РГ \ Вот мы и подошли к вопросу, который я давно хотел задать. Если началась такая полоса, что великий дирижер ходит с портфельчиком, то можно представить, что у него творилось в душе. Но одновременно идут лестные предложения с Запада, он там нарасхват, причем и вы и он прекрасно понимали, что в той же Генуе у него были бы совершенно другие возможности и перспективы. К тому же вряд ли бы вы там сокрушались об отсутствии квартиры. Почему он не уехал?
Попович \ Потому что он чувствовал свою ответственность за судьбы людей, которые за ним пошли. Мы тогда еще жили в гостинице «Будапешт» - своего жилья не было. Три года жили в гостиничной комнате. Но нам ничего не надо было - мы уходили, работали и приходили спать. И вот он подал заявление, мы стали собирать вещи, и вдруг смотрим: в фойе гостиницы сидит оркестр театра. И не уходит. Эти люди фактически остановили работу театра: «Мы хотим вернуть Колобова». И началась забастовка. Я-то уже хотела, чтобы все это скорее кончилось, чтобы Женя уехал в Геную и там спокойно работал, ничего никому не доказывая. Но как он мог бросить этих людей, которые даже в театр вернуться уже не могли, потому что вслед за ним подали заявления об уходе! Мы Женю даже изолировали, положили в больницу: он очень тяжело все это переживал, у него были сильнейшие сердечные приступы. А в театре шла забастовка. Люди выходили на Дмитровку с плакатами: «Руки прочь от Колобова!». Оркестр, хор, многие солисты, даже бухгалтерия и отдел кадров. Ему потом в свой новый коллектив никого не надо было искать - целый огромный театр ушел вслед за ним! Он говорил им: что вы делаете, ребята! У нас же ничего нет, ни кола ни двора. Но забастовка продолжалась, остановились все спектакли. Дирекция, конечно, все повесила на Колобова: это он виноват! Оркестр исправно приходит на работу и сидит, не играет. Ходили в плакатами к Юрию Долгорукому. Был организован стачечный комитет. На «Борисе Годунове» полный зал, но пустая оркестровая яма. Открывается занавес - на сцене оркестр, хор и солисты. Обращаются к зрителям: мол, примите наши извинения, мы играть спектакль не можем. Тогда за пульт в пустой яме встает Александр Ведерников, которого Женя как раз взял себе в ассистенты, и начинает дирижировать роялем, и те самые народные артисты под рояль поют оперу. Сейчас вспоминать смешно, а тогда это было страшно… И тогда от Юрия Михайловича Лужкова к нам в гостиницу пришел человек и сказал, что Лужков просит о встрече. На встрече Женя произнес целую речь - о своем отношении к музыке, о том, как он понимает театр. А народные артисты, которые и начали всю эту историю с проработками, уже заявили: так и быть, пусть он возвращается, он все-таки талантливый человек. Но Лужков им ответил: нет, он с вами работать не будет. Я ему построю новый театр. Какой театр! - думаем. В стране черт знает что творится, в магазинах пустые полки, денег нет ни на что! А тут создать не какую-нибудь студию, а оперный театр с оркестром и хором, предприятие сложнейшее и огромное. Но Лужков потребовал уже через неделю представить устав театра, его штатное расписание. Тогда мы и поняли, что у нас очень много друзей. Пришел замечательный юрист, который написал нам устав. Нам дали здание на Арбате, чтобы разместить театральные службы - как рассказывали, сын женщины, которая принимала решение, был большой поклонник Колобова и сказал: не дашь здание - я тебе не сын! Вспоминаешь - и все кажется неправдоподобным. Но - было! Сразу выделили финансирование на содержание труппы, на аренду залов. И мы стали делать программы.

РГ \ Чтобы их показывать - где?
Попович \ Нас приютил ДК МИИТ, там мы репетировали. Потом Юрий Петрович Любимов из-за границы любезно выделил нам новый зал Театра на Таганке, чтобы наш театр мог там периодически выступать. Но там тоже шла своя борьба, и Губенко нас не пустил. Потом, пока строился новый театр в саду Эрмитаж, нам временно выделили кинотеатр «Зенит». Там и прошла премьера «Евгения Онегина».

РГ \ Не было бы счастья, да несчастье помогло: спектакль там получился уникальным. До сих пор помню поразительное ощущение: мы внутри музыкальной коробки, и где-то над потолком витают женские голоса хора «Девицы, красавицы…», и оркестр звучит сразу отовсюду… Ни в каком другом зале такого уже не было.
Попович \ Это правда. По большому счету, нам надо было другой театр строить: чтобы оркестр был виден, чтобы он окружал зрителей… Но проект уже был сориентирован на то, чтобы сохранить корпус старого Зеркального театра. Хотя как только начали строить, этот корпус сам по себе рухнул.

РГ \ Колобов имел удивительный талант собирать вокруг себя людей.
Марфа Колобова \ Работать по-настоящему он мог только со своим коллективом. С людьми, которые его знали и чувствовали. Поэтому и не хотел никуда выезжать, и никакие гонорары не могли его соблазнить.
Попович \ Такой «свой оркестр» был у него в Свердловской опере, где музыканты уже прониклись его духом, молились на него, и там он мог творить чудеса. Потом такой оркестр возник у него в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. Как говорит Темирканов: люди, у которых живые глаза, которые чувствуют музыку и хотят, чтобы ее с ними творили. А многие маститые оркестры так забурели, что этого уже не хотят и не могут. У Жени был случай в Италии, в театре «Коммунале», когда он бросил палочку и не стал дирижировать. Он вышел к музыкантам, а они сидели вот так вразвалочку, жевали резинку. А им надо было играть «Щелкунчик» Чайковского. И он бросил палочку и сказал: мы меня здесь больше не увидите. Меня вы можете не уважать, но уважайте хотя бы Чайковского. Переводчица прибегает к нему в ужасе: что вы делаете, здесь же профсоюзы, и по закону с музыкантами нельзя так разговаривать, им можно только улыбаться! Они сейчас устроят забастовку и премьера сорвется! Но на другой день приходит делегация: маэстро, простите нас! Музыканты не любят играть балеты и считают это несерьезным делом. И в следующий раз его туда пригласили дирижировать «Бориса Годунова» с Руджеро Раймонди и 13-й симфонией Шостаковича.
Колобова \ И хотя он не владел ни одним европейским языком, его музыканты полюбили. В середине 80-х он был с Кировским театром в огромном туре по Америке. И какая-то из газет написала: советскому дирижеру не нужен переводчик. Тогда в США сделали видеозапись «Лебединого озера», и она получила премию ЭММИ - самую престижную в области телевидения. А история с театром «Коммунале» продолжилась, когда лет через десять после того инцидента мы приехали во Флоренцию к друзьям погостить. И пришли в театр на премьеру «Травиаты». Он стоял курил на служебном входе, а мимо проходили на спектакль оркестранты. Узнавали отца и это было так трогательно!

РГ \ В Новой опере всегда чувствовалось отсутствие единого режиссерского начала - так задумано?
Попович \ Женя хотел уйти от академичности - чтобы были спектакли разные. По типу, по стилю. И чтобы ставили их режиссеры разных направлений. Кроме того, он смог осуществить свою идею театрализованных спектаклей-концертов. Таких, как «О, Моцарт. Моцарт…», «Вива Верди!», «Россини». Изначально они появились от отсутствия у нас своего здания - нужны были мобильные формы, которые можно приспособить к любой сцене. Но это стало его ноу-хау. Он ведь всегда хотел приобщить зрителей к неизвестным публике шедеврам. У нас из всего Россини знают только «Севильский цирюльник» - а тут прозвучат и «Золушка», и «Моисей в Египте», и «Вильгельм Телль», и «Итальянка в Алжире», и «Стабат Матер», и «Маленькая торжественная месса»… Двадцать неизвестных арий услышали наши зрители!
Марфа Колобова \ «Россини» идет скоро 15 лет - и всегда аншлаг.

РГ \ Эта традиция будет продолжена?
Попович \ Конечно. У нас идут «Приношение Марии Каллас», вечер Вагнера, портрет Беллини.

РГ \ Колобов преподавал? Он оставил учеников?
Попович \ Он всегда говорил: я сам не понимаю, как я дирижирую - как я могу учить? Он слышал свою музыку и ее воплощал - как этому научишь!
Марфа Колобова \ И все-таки в конце жизни у него закончил аспирантуру Волосников. Отец его приметил, когда он привез из того же Свердловска в Москву «Золушку» Россини. Нам в театре нужны были молодые дирижеры, и он пригласил Волосникова. Еще из папиных учеников был Антон Кобозев, первая флейта нашего оркестра, очень талантливый человек. Но он погиб в террористическом акте на Дубровке. Для папы это была страшная трагедия. Антошка был в его последнем выпуске, он воспринимал его как сына.

РГ \ Такое ощущение, что Женя жил в театре. А на семью его хватало?
Попович \ Он всегда говорил, что это ужасно - когда и он руководитель театра, и жена, и дочка там работает. Приходишь домой - а там опять разговоры только о работе. Вот он сидит за обеденным столом, смотрит новости - он всегда их смотрел. А мы с мамой все обсуждаем, что еще надо сделать в театре. Пока он не взорвется: ну сколько же можно!

РГ \ Сколько я его знал, столько он мне говорил: все, я больше за пульт не встану!
Попович \ Это нас всегда пугало. У него ведь характер: если сказал «нет» - значит нет! Он сказал: «Я сделаю «Марию Стюарт» - и сделал ее. Ночами сидел - «Это мои проблемы!». И очень часто бросал палочку: все, больше не буду.

РГ \ Почему?
Марфа Колобова \ Ему больше нравилось заниматься оркестровкой - когда он с музыкой наедине. А добиваться от музыкантов воплощения его понимания музыки - это его изнуряло.

РГ \ Новая опера была и остается созданием одного человека - гениального дирижера Евгения Колобова. Когда она осиротела - люди стали уходить?
Попович \ Нет. Более того, люди приходят. 116 человек оркестра, 116 человек хора, около 70 солистов, всего 638 человек! Было много идей, кому стать худруком театра после Жени. Но пришел один мудрый человек, которому предложили возглавить Новую оперу, походил по театру и сказал: да как же тут можно претендовать, если в каждом кабинете, костюмерной, гримерной или бухгалтерии портреты Колобова! Театр Колобова и продолжает быть театром Колобова…

…Вот такой разговор у нас случился уже много лет назад. Той «Новой оперы», которую создавали Наталья с Женей, больше нет. Нет Жени, теперь нет и Натальи. Завершена страница истории. Очень грустно.

Народная артистка Российской Федерации Наталья Григорьевна Попович скончалась тридцатого марта. Ей было семьдесят три года.

Главный хормейстер московского театра «Новая опера» и вдова основателя театра Евгения Колобова в последнее время была тяжело больна. Прощание с народной артисткой России состоится второго апреля в 11:00 в театре «Новая Опера» (в зеркальном фойе). В этот же день состоятся похороны на Ваганьковском кладбище, где она будет похоронена рядом с супругом, выдающимся дирижером Евгением Колобовым, имя которого носит театр.

Наталья Попович проработала на посту главного хормейстера театра более чем 15 лет

Наталья Григорьевна после смерти супруга в 2003 году стала председателем художественно-творческой коллегии театра «Новая опера» и занимала эту должность до 2013 года. Звание народной артистки России было присвоено ей в 2004 году. В стенах родного театра она проработала с 1991 по 2017 годы.

«В тяжелый момент ухода Колобова из Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко Наталья Григорьевна получила ряд лестных предложений, в том числе из главного театра страны - Большого. Но она, как и муж, предпочла журавля в небе - мечту о своем театре - синице в руках», - говорится в сообщении пресс-службы «Новой оперы».

Наталья Попович создала в театре «Новая опера» собственный хор. Она также выступила автором идеи постановки целого ряда спектаклей театра:

«Джанни Скикки» Пуччини,
«Золушка» Россини,
«Искатели жемчуга» Бизе,
«Князь Игорь» Бородина,
«Трубадур» и «Наббуко» Верди,
«Севильский цирюльник» Россини,
«Пиковая дама» Чайковского и других.

Также Попович инициировала создание титульного ежегодного фестиваля «Крещенская неделя в «Новой опере».

Коллеги Попович уверены, что ее роль в искусстве страны невозможно переоценить

«Невозможно переоценить и роль Натальи Григорьевны в становлении многих певцов; своим трудом и талантом они приумножают славу родного театра и родной страны», - сказали в театре.

В Свердловском театре оперы и балета, совместно с главным дирижером театра Евгением Колобовым, Натальей Попович были созданы великолепные оперные спектакли — «Травиата» и «Сила судьбы» Дж. Верди (первая в России постановка на итальянском языке), «Кармен» Ж. Бизе, «Царская невеста» Н.А. Римского-Корсакова, «Петр I» А.П. Петрова и еще более 20 премьерных спектаклей. Зрители и пресса высоко оценили труды талантливой Попович.

С 1981 года Наталья Григорьевна была приглашена дирижером Юрием Темиркановым на должность хормейстера в Ленинградском театре оперы и балета им. С.М. Кирова (ныне Мариинский театр). За время работы в театре она участвовала в постановках спектаклей с мастерами оперной сцены (хормейстер Александр Мурин, дирижеры Евгений Колобов, Валерий Гергиев и многие другие). В качестве руководителя хора Наталья Попович принимала участие в аудиозаписи оперы «Пират» Винченцо Беллини, в телевизионной версии спектакля «Евгений Онегин» Петра Чайковского.

СПРАВКА

Попович Наталья Григорьевна (27 февраля 1945 - 30 марта 2018, Москва, Россия) - советский и российский хормейстер, главный хормейстер театра «Новая опера» (1991-2017). Народная артистка Российской Федерации (2004).

Главный хормейстер Свердловского театра оперы и балета, Ленинградского театра оперы и балета (1981-1988), Московского музыкального театра К. С. Станиславского (1988-1991). Основатель и главный хормейстер Московского театра «Новая опера» (1991-2017).

Муж Колобов Евгений Владимирович (1946-2003).

Театр “Новая опера”. Фото – Алексей Мощенков

…Вот уже почти два года знаменитую московскую «Новую Оперу» трясет, как от лихорадки Эбола.

Созданная покойным дирижером Евгением Колобовым, за 20 лет своего существования «Новая Опера» стала одним из лучших оперных театров страны.

Пока в октябре 2012-го ее директором не назначили продюсера арт-проекта «Теноры XXI века» Дмитрия Сибирцева…

И вот уже два года здесь не прекращаются конфликты и дрязги.

Кто в этом виноват? Новый ли руководитель, который ломает устоявшиеся за два десятка лет порядки? Или сами артисты, подчас сопротивляющиеся решениям сверху?

Начнем с того, что беседовать с журналистом «МК» (и любыми другими журналистами) о событиях, творящихся сейчас в «Новой Опере», отныне разрешено только с письменного уведомления Дмитрия Сибирцева и его последующего согласия, так что понять происходящее здесь и собрать мнения всех сторон мне удалось не сразу.

И не все согласились говорить открыто: театральный мир маленький, пожалуешься, потом никуда не возьмут.

За последние два года из «Новой Оперы» были уволены (или вынуждены были уйти сами) свыше 50 человек. Последнее безнадежное выступление бывших артистов «Новой Оперы» - коллективное письмо к Владимиру Путину с просьбой спасти театр и защитить их самих.

Оно отослано всего несколько дней назад - пока еще не поздно, как считают его авторы. В октябре - у Дмитрия Сибирцева новый трудовой договор в Департаменте культуры.

Хор недовольных

Среди уволенных - солисты, артисты хора, режиссеры, часть технического персонала, например, пошивочный цех, уникальные мастера театрального костюма. Ну и по мелочи - матери-одиночки, те, которым осталось совсем мало до пенсии.

Да что там говорить! За ненадобностью, как было сказано, сократили даже главного художника театра, заслуженного художника РФ Виктора Герасименко. Его должность просто вывели из штатного расписания - как слишком затратную. Взамен Виктору Герасименко предложили стать… гардеробщиком, подсобным рабочим сцены или ассистентом по плакатам. На выбор. «МК» уже писал об этой некрасивой истории (см. «Пиковая шестерка» Александра Минкина от 15 декабря 2013 года).

Больше двадцати бывших сотрудников «Новый Оперы» между тем подали исковые заявления с требованием восстановить их в должности, прокуратура и прочие контролирующие органы, включая Департамент культуры Москвы, завалены жалобами, разборки длятся уже который месяц…

«Я все равно буду менять то, что меня в «Новой Опере» не устраивает, для этого меня и поставили ей руководить»,

Заявил в разговоре с «МК» сам Дмитрий Сибирцев.

«Убрать куда подальше прежнюю колобовскую команду, его родных, людей, которые еще помнят, как создавался этот театр, - чтобы самому стать здесь единоличным лидером. Что ж, с карьерной точки зрения Дмитрий Александрович Сибирцев, которого я помню еще совсем юным мальчиком, поступает совершенно верно, расчищает себе дорогу любой ценой. По форме-то - верно, а по содержанию - скверно»,

Рассуждает художник Виктор Герасименко..

«Хочу забыть новую «Новую Оперу» как страшный сон. В отцовском театре я начинала на должности простого редактора… Вся история театра развивалась на моих глазах. И когда только что назначенный Дмитрий Сибирцев заявил мне, что «дочь Колобова - не профессия», это было очень больно и несправедливо. Я ушла по собственному желанию…»

Говорит мне по телефону Марфа Колобова, дочь создателя театра Евгения Колобова, ранее заведующая здесь литературной частью. Она наотрез отказывается встречаться, чтобы «не бередить» старые раны.

Но новый директор считает, что он прав. А соратники Колобова - нет. Они до сих пор - а ведь прошло больше десяти лет после его смерти - «не хотят почему-то осознавать, что наступили иные времена». Некоторые из спектаклей, поставленных еще при Колобове, по мнению нового менеджмента, уже изжили себя и либо нуждаются в доработке, либо должны вообще исчезнуть из репертуара. И сам театр должен осовремениться - чтобы остаться интересным зрителю.

Но как должна происходить эта реорганизация, все видят по-разному.

Пока что приказал долго жить традиционный январский фестиваль «Крещенская неделя в Новой Опере», учрежденный в память маэстро.

«Вместо этого на руинах был срочно организован некий «Крещенский фестиваль», который лично я считаю плагиатом. Никого из нас, даже благотворительный Фонд имени Колобова, не привлекали к его организации, к разработке концепции - наше мнение просто проигнорировали»,

Объясняет Наталья Григорьевна Попович, вдова Евгения Колобова.

Саму Наталью Попович, народную артистку России, лауреата Государственной премии РФ за создание театра «Новая Опера», стоявшую когда-то у истоков «Новый Оперы», директор без объяснения причин, как она утверждает, лишил должности председателя художественно-творческой коллегии, оставив пока главным хормейстером. А все, так или иначе поддерживавшие ее, вообще потеряли работу - несогласным просто не продлили ежегодные срочные трудовые контракты, на которые был переведен весь творческий состав.

«Срочные договора заключались в театре с его основания, но перезаключались ежегодно, - вспоминают старые актеры. - Это делалось по справедливому решению руководства и не вызывало опасений и сомнений в продлении трудовых отношений. Мы были уверены в завтрашнем дне».

«Я считаю, что это правильно, это стимулирует артиста, он должен понимать, что каждый год должен себя проявлять - иначе станет невостребованным. У меня и у самого такой же срочный ежегодный контракт с Департаментом культуры»,

Объясняет Дмитрий Сибирцев.

Театр на улице

«Новая Опера» организовывалась в бурную эпоху перемен, когда и сама новая Россия делала свои первые шаги.

«Мы были очень воодушевлены. Новая жизнь. Новая опера. Мы и организовались на улице. Удержать такой театр мог только настоящий, мощный лидер, каким и был великолепный Колобов. Дирижер, за которым пошли, которого боготворили»,

Наталья Григорьевна Попович встречает меня в своей квартире на «Белорусской».

Беседовать с Попович в самом театре мы не можем. Несмотря на то что за ней пока что сохраняется ее кабинет, прав у нее в театре не осталось. И даже дать интервью там она не может. По распоряжению нового директора любые встречи с журналистами без резолюции руководства отныне невозможны.

«Если бы не люди, меня бы давно там не было, - не сомневается Наталья Григорьевна. - Я прохожу по коридору, а они заглядывают мне в глаза. «Нас не уволят?» Мы надеемся, но театр стал другим. Там единственно остался кабинет Колобова, его партитуры, вещи - и то Сибирцев хотел забрать под какие-то нужды».

В трудные времена Евгений Колобов выбрал Россию, несмотря на то, что его звали и ждали на лучших оперных площадках мира.

«Мы выступали тогда в простых московских клубах, ездили в провинцию, несли искусство в народ. Колобов расширял рамки чистой оперы …»

Лужков передал полуразрушенное здание Зеркального театра в саду «Эрмитаж», где ночной клуб. В те времена это было в порядке вещей.

«Долго выселяли прежних арендаторов. Колобова грозились убить. Дочку мы отправили в другой город… - вспоминает вдова. - Затем очень долго шла реконструкция».

Стены старого театра рухнули. И на обломках его были воздвигнуты новые. Казалось - на века. «Риголетто», «Мария Стюарт», «Борис Годунов»… 200 спектаклей «Евгения Онегина» - рекорд! Средний процент посещаемости театра - 97%.

…В 2003 году дирижер Евгений Колобов скоропостижно скончался. Столь любовно отстроенный театр остался без хозяина.

«По уставу Колобов был у нас худрук-директор, - продолжает Наталья Григорьевна. - «Худрук-директор» - это не должность, это величина. После того как Женя умер, такое «совмещение» стало уже невозможно. Худруком предложили стать мне, но я отказалась, возглавив художественную коллегию. Мы беседовали с Лужковым, тот со мной согласился, что надо воспитать молодого дирижера, в духе театра - а там посмотрим, сможет ли тот со временем возглавить театр Колобова».

«Он работал у нас хормейстером, те всегда отличались хорошими организаторскими способностями. Хотя с ним тоже были проблемы, в том числе и личного характера, скажем так, он имел вредные привычки… Но самое страшное – как выяснилось позже, Лысенко изменил Устав «Новой Оперы» и творческие вопросы поставил в подчинение директору. И эти правки позволяют сейчас творить с нашим театром все что угодно».

В 2012 году с Сергеем Лысенко распрощались. Когда на авансцене появился продюсер арт-проекта «Теноры XXI века» Дмитрий Сибирцев, его встретили бурными аплодисментами.

«Из музыкальной семьи, пианист, продюсер. Да, он сразу провозгласил, что будет делать современный, европейский театр. Но мы и представить себе не могли, что это означает уничтожение репертуарного театра. Большинство старых спектаклей сняли с афиши. А что мы получили взамен? Мы фактически превратились в прокатную концертную площадку, в наши программы внедряют эстрадных «Теноров XXI века», которых продюсирует Сибирцев,

Возмущается Наталья Попович.

Из письма артистов «Новой Оперы» Президенту РФ Владимиру Путину:

«…один из лучших репертуарных театров Москвы разрушается, превращаясь в антрепризную площадку для приезжих артистов. Разрушительные действия директора заключаются в следующем:

1. Резко уменьшился ежемесячный прокат созданных спектаклей: крайне редко идут спектакли русского репертуара («Борис Годунов» М.П.Мусоргского - 1 раз за сезон, «Царская невеста» Н.А.Римского-Корсакова - 1 раз, «Снегурочка» Н.А.Римского-Корсакова - 2 раза); сняты с репертуара спектакли - «Руслан и Людмила» М.И.Глинки, «Иоланта» П.И.Чайковского, под угрозой снятия недавняя премьера театра «Пиковая дама» П.И.Чайковского.

2. Все больше в репертуаре разного рода концертов с приглашенными музыкантами со стороны, это - стиль работы филармонии, но не репертуарного оперного театра.

3. Бюджетные средства театра тратятся на одноразовые проекты сомнительного качества, которые не выдерживают и двух показов. Например, третий показ недавней премьеры оперы В. И. Мартынова «Школа жен» был отменен из-за отсутствия зрителей. Первой премьерой театра в этом сезоне стала опера Б. Бриттена «Поворот винта», в которой содержатся явные намеки на противоестественные отношения взрослых и детей…»

Из обращения Сергея Бенедиктова, председателя комиссии по сценографии СТД РФ, главного художника РАМТ руководителю Департамента культуры г. Москвы Сергею Капкову:

«На наш взгляд, создан циничный (по сути и по форме) прецедент, когда директор, считающий свою власть в театре неограниченной, а принимаемые им решения единственно верными и неоспоримыми, декларирует тем самым неуважение к уникальной профессии Художника».

Из письма председателя СТД РФ Александра Калягина:

«Возникает сразу вопрос: профессиональный ли директор стоит во главе известного театра, если его решения так очевидно, говоря мягко, лишены мудрости? Кто этот господин Сибирцев, есть ли у него опыт руководства театром, знает ли он внутритеатральные законы, пусть негласно, но испокон веков существующие в театре?».

Дирижер Юрий Темирканов, режиссер Эльдар Рязанов, актер и депутат Мосгордумы Евгений Герасимов, оперная певица и депутат Госдумы Мария Максакова направили свои запросы в Департамент культуры Москвы, мэру, в Министерство культуры РФ - с просьбой объяснить, что же такое творится с «Новой Оперой», чиновники, разберитесь!

Поэтому те же самые вопросы Дмитрию Сибирцеву решила адресовать и я.

Кто поет, тот не судится!

- Дмитрий Александрович, вы, наверное, догадываетесь, что могло меня привести в ваш кабинет?

К сожалению, я понимаю, что это не начало нашего театрального сезона, - кивает Сибирцев головой.

- Артисты жалуются на увольнения…

Артисты жалуются, что им не предложили новое соглашение по истечении срока предыдущего договора. Но с людьми, приносящими пользу театру, имеющими для него художественную ценность, руководство обычно не расстается. Проблем с дальнейшим трудоустройством у хороших артистов тоже не возникает. В этом плане есть пример. Мой отец - народный артист России, но это же не означает, что он всю жизнь должен петь. Приходит время, когда творческая политика театра не видит его в репертуарных спектаклях, и что ему тогда остается делать?

- Насколько я знаю, сейчас ваш отец частным порядком преподает вокал солистам «Новой Оперы»…

Он просто занимается с некоторыми людьми, помогает им, если они его об этом просят. Надо сказать еще «спасибо» отдельным вокальным педагогам, которые так следили за голосами солистов, что они потеряли форму…

- То есть те, которые ушли, - они потеряли форму?

Не секрет, что говорить и возмущаться руководством начинают те артисты, которые перестали петь.

- А в чем заключается ваш конфликт с Натальей Григорьевной Попович, вдовой Колобова и главным хормейстером?

Она еще остается и членом художественной коллегии пока что. Хотя в течение года не посещала заседания коллегии, их игнорировала. Мы сидим с ней на разных этажах. Когда я встречаюсь с ней на лестнице, то всегда здороваюсь.

- А она с вами?

Не замечал.

- Попович же была за вас, когда вы только пришли?!

Наверное, да. Но я пришел в театр не с улицы, а имея определенный руководящий и музыкальный багаж. Более того, я должен выполнять те задачи, которые передо мной ставит Департамент культуры, наш учредитель. Наталья Григорьевна не согласна с той политикой, которую я веду. Но если меня оценивали как человека, который придет сюда следить за тем, чтобы трубы не текли, и подписывать бумажки, а не заниматься творчеством, то это просчет.

Суды идут в каждом театре, уж поверьте. И в Большом, и в Станиславского… Любым директором, если он принимает непопулярные решения, будут недовольны.

Вас обвиняют в том, что театр уходит от исконно русских традиций и становится проектным, европейским. Что он стал площадкой для концертов. Разовых мероприятий. Тот же недавний спектакль «Поворот винта», который обвинили в пропаганде педофилии, шел всего два раза.

Если кто-то говорит, что в спектакле есть какие-то нехорошие мотивы, то для нас лучшего пиара нет. Помимо совершенно потрясающей музыки Бриттена, очень деликатной и лаконичной режиссуры Оливера Мирса, работы дирижера Яна Латама-Кенига я ничего в этом спектакле не вижу. У нас совершенно убийственные по своей положительности отзывы прессы. По условиям контракта мы и должны были показать «Поворот винта» дважды. После этого декорации уехали в Лондон. Хотя… Если жюри «Золотой маски» отберет его на свой фестиваль, то мы сделаем все возможное, чтобы его восстановить и прокатывать.

«Евгений Онегин» - хрестоматийный спектакль Евгения Колобова, так же как «Травиата», как «Риголетто», поставленный 12 лет назад. На них до сих пор аншлаги. Но я ничего не могу сделать, если публика не ходит на спектакль «Каприччио» Рихарда Штрауса. А он был поставлен за два дня до моего прихода, в рамках проекта «Открытая сцена», поставлен откровенно слабо, это отметили все критики. Мы с этим режиссером контракт не продлили. Да, я понимаю, что люди, покидающие театр, обижены, - но «Новая Опера» не поле для экспериментов.

Ладно, выгнали молодого режиссера - но сократить должность главного художника театра? Вы же предложили знаменитому Виктору Герасименко, который начинал вместе с Колобовым, работать гардеробщиком.

Мне пришлось снять несколько спектаклей с репертуара, и это было связано с декорациями. Люди писали служебные записки с просьбой не выходить на сцену, так как это было опасно. Слава богу, что ничего не упало… Но последней каплей стало безобразие, которое было выпущено под названием «Пиковая дама»…

- Безобразие?

Я считаю, что опера Чайковского была просто изуродована.

- Декорациями?

Постановщиками. Режиссером и художником. В этот спектакль были вложены достаточно серьезные средства. Театр рассчитывал их вернуть. Этого не случилось. И тогда мной было принято решение, что в дальнейшем художников, которые будут ставить премьеры, мы приглашаем со стороны. И некоторых режиссеров тоже. Поэтому надобность в главном художнике у театра отпала. Мы будем делать разные спектакли с разными приглашенными мастерами. Это будет гораздо интереснее для зрителя.

- Но как же люди? Они же живые. Они отдали театру всю жизнь.

И театр им дал многое. Если они найдут себе применение в соответствии со своим уровнем - прекрасно. Если нет - каждый имеет право судиться и защищаться.

У нас не частный театр. Он принадлежит Москве. Мы должны ставить спектакли, которые идут в ногу со временем, на которых театр воспитает новую молодую публику и будет зарабатывать. А не тратить бюджетные деньги. Колобов был великим музыкантом. Мы все еще студентами ходили «на него». Но… Колобов ушел из жизни 11 лет назад. Сейчас другие времена…

…и другое отношение к людям.

«Колобов всегда говорил, что даже уборщица на своем месте может быть народной актрисой, - вспоминает его вдова. - Потому что она умеет так протереть рояль, что тот «заиграет». Именно поэтому все они, от артиста до последней гардеробщицы, до сих пор его помнят».

Я встретилась с бывшим главным художником «Новой Оперы» Виктором Герасименко и посочувствовала ему. Как же он без театра:

«О чем вы? У меня шесть спектаклей в этом году выходят, мне передохнуть некогда. Честно говоря, я знал, что так и получится. Я открыто заступился за Наталью Попович, сказал Сибирцеву в лицо, что нельзя отказываться от всего того опыта и традиций, что были раньше. Он это запомнил. И дни мои в театре на этом были сочтены. Да, «Пиковая дама» была и остается спорным спектаклем… Но можно говорить все что угодно, а технику безопасности, хоть меня и пытается обвинить в этом Сибирцев, я ни разу не нарушал, и ни одного случая травмы за 20 лет моей работы не было… Подал ли я на него в суд? С точки зрения трудового законодательства он все сделал грамотно - он меня не уволил, он просто упразднил в театре должность главного художника. Наверное, поздно объяснять молодому человеку, что главный художник - это не только тот, кто выпускает спектакли, но и тот, кто отвечает за общую эстетику театра. А это, вероятно, «Новой Опере» с новым руководством уже не нужно…»

Виктор Герасименко гордится, что ему удалось все-таки сохранить саму должность, перехитрить Трудовой кодекс. Хотя бы и на несколько лет. Он ушел не в «никуда», не был сокращен и сейчас официально находится в отпуске по уходу за ребенком.

На это время ставка главного художника уцелела. А что будет потом? Кто знает… Может, чиновники и призадумаются.

Защититься актеры не могут. Даже в силу своей творческой впечатлительной души. Но все-таки и они смогли раскопать, как считают, слабое место нового руководства:

“Закон не дает права госслужащему, которым является Сибирцев, директорствовать в частных фирмах. Но до марта 2014-го, т.е. полтора года после своего назначения, Дмитрий Александрович совмещал должность директора театра с руководством концертным агентством, что, как мы считаем, делало его заинтересованным в сокращении труппы и наборе на разовые контракты со стороны, только после жалоб в департамент он все-таки де-юре перестал быть бизнесменом, - показывают мне выписки из документов. - Мы также нашли выписку из реестра, откуда видно, что «Новая Опера» через учрежденный ею фонд является ныне учредителем молочного завода и фирмы по выращиванию зерна и строительно-инженерной компании. И это искусство?!”

Сразу после объявления благодарности в связи с 50-летним юбилеем, с ведущим актером хора Игорем Манько не продлили контракт. Не нужен!

«Теперь я занимаюсь продажей апартаментов и вилл на Средиземном море и в Крыму. Если что, Катя, звоните»,

Горько улыбается он.

Наверное, Дмитрий Сибирцев прав - что же тратить казенные деньги на тех, кто с ним не согласен или, по его мнению, уже не так поет? Тем более что одна только «Пиковая дама» обошлась бюджету в 16 миллионов и, как оказалась, «отбита» не была. На концертных чесах зарабатывать куда как быстрее и надежнее.

Чистое искусство - это прошлый век. Время великих художников прошло. Настало время, как сказал однажды Дмитрий Медведев, эффективных менеджеров. Они правильно мыслят и правильно говорят, не подкопаешься. Вышел в тираж - вон из театра. Сделал неудачный, с точки зрения руководства спектакль, тоже уходи. Театр не место для экспериментов. Театр - бизнес и должен приносить доход. Такая вот новая эстетика.

Но когда придет время, эффективных менеджеров погонят в зад ногой другие, еще более новые, пришедшие на их место, не менее эффективные и умеющие зарабатывать лучше…

И все-таки театр начинается не с эффективного менеджера. И даже не с директора. Он начинается с вешалки. А она со времен Константина Сергеевича Станиславского на бессрочном контракте.