Жемчугова-ковалева прасковья ивановна. Крепостная графиня Шереметьева прасковья

ЗА КУЛИСАМИ ТЕАТРА. ПРАСКОВЬЯ ЖЕМЧУГОВА

В «Завещательном письме» сыну граф Шереметьев написал о Прасковье Ивановне Жемчуговой : «…Я питал к ней чувствования самые нежные… наблюдая украшенный добродетелью разум, искренность, человеколюбие, постоянство, верность. Сии качества… заставили меня попрать светское предубеждение в рассуждении знатности рода и избрать ее моею супругою…» Случается, ищешь свою любовь, бродишь по свету, заглядываешь каждому прохожему в глаза, надеясь увидеть в них ту жизненно необходимую искру, но… Возвращаешься домой ни с чем, опустошенный. И вот в такой момент случайно сталкиваешься взглядом с той самой незнакомкой, которой отчаянно не хватало для счастья.

Прасковья Жемчугова – слишком хороша

Николай Шереметьев учился в Лейденском университете, был знаком с театральной жизнью Европы. И получив крепостной театр в наследство от отца, он решил организовать в Кусково обучение крепостных актеров сценическому искусству.

Возможно, он не искал ласк женщины, когда колесил по другим странам, перенимая новшества, обучаясь, не жаждал упиться трепетным чувством, дарованным свыше. Но когда отпрыск знаменитого рода граф Николай Шереметьев вернулся в родную усадьбу в Кусково с намерением изменить если не все, то многое, и первым делом взялся за знаменитый театр отца, – увидел на сцене совсем юную актрису и… Голос, игра, внешность, огромные глаза на бледном лице оставили след в его душе. Отпечаток этот носил сначала исключительно корыстный характер: еще толком не оформившийся подросток блистал в театре, словно не ограненный драгоценный камень.

Николай, как и все из рода Шереметьевых, питал слабость к артистам и сразу же приметил в Прасковье Ковалевой будущую звезду. По его настоянию она стала играть только главные роли во всех постановках, а на афишах красовалось ее новое имя – Жемчугова (такой псевдоним подарил ей покровитель).

Из слез рождается…

Насладиться представлением, где в главной роли выступала Прасковья , приезжали в Кусково очень влиятельные люди, среди которых была сама царица Екатерина. Она презентовала молодой актрисе бриллиантовый перстень. Девушка пользовалась популярностью у богатых мужчин. Но смотрела она только на одного – своего покровителя. И в 1788 году Прасковья стала для него опорой в жизни. Ведь 30 октября скончался отец Николая. Сын так горевал, что единственное утешение видел в алкоголе. Его розовая туманная дымка обволокла весь мир, не пропуская сквозь возведенные преграды никого. Никого, кроме хрупкой девушки. Перед ней горечь отступала, ее теплые руки исцеляли головную боль, а мягкий голос вселял сладкое чувство покоя. Теперь граф глядел на свою крепостную с четким пониманием, что других женщин ему не надо. «Я ни на ком не женюсь кроме нее!» – твердо решил он.

Тайное и явное

Романы между владельцами и их подневольными не были в новинку для общества, поэтому особого осуждения влюбленные не удостоились. Светские дамы по-прежнему не отказывались завладеть сердцем завидного жениха Шереметьева, а кавалеры – украсть толику внимания его драгоценной актрисы. Однако эти двое крепко держались друг за дружку. А когда Николай получил звание обергофмаршала императорского двора, то переехал в Петербург, конечно, не забыв забрать любимую актрису. Но по-настоящему быть счастливыми людям всегда что-то мешает. К примеру, болезни. Сырой климат столицы обрушился на Прасковью , пробудив до сего момента дремавший в ней туберкулез (который она унаследовала от своего отца-кузнеца). Девушка, гордившаяся красивым голосом, осипла и больше не могла петь. Она боялась, что, потеряв талант, утратит и любовь графа. Однако он считал это глупостью. Лично заботился о здоровье актрисы и даже сделал ее вольной. Мало того – повел свою любимую под венец.

6 ноября 1801 года к церкви Симеона Столпника подъехала карета с женихом и невестой. Они быстро поднялись по ступеням, обвенчались и отправились обратно в имение праздновать. Свадьба прошла в узком кругу знакомых, оставшись тайной для остального мира. Просто влюбленные понимали, каково пришлось бы Прасковье, явись она в свет как графиня Шереметьева. Ведь в те времена актеров считали ничтожеством и хоронили за кладбищем, несмотря на то, как они сияли на сценах при дворе. Какой бы знаменитой ни была Жемчугова , ее не приняли бы. Даже несмотря на специальный эдикт императора Александра I, лично давшего согласие на брак графа и его крепостной.

Сколько счастья отмерено?

Они жили, любили, уважали друг друга и наслаждались каждым днем. А глупые и завистливые люди шептались за их спинами. Николая называли сумасшедшим. Ему же было плевать на чужие домыслы и пересуды, потому что его жена ждала ребенка. Что еще способно окрылить мужчину, если не новость о рождении наследника от любимой женщины? Шереметьев видел все в розовом цвете и не догадывался, какое несчастье ждет его впереди. С каждым месяцем его ненаглядная Прасковья угасала. Врачи не давали надежд. После затяжных и мучительных родов, ослабленная еще и чахоткой, она все же подарила супругу долгожданного сына. Больше подняться с кровати графиня не смогла. Чувствуя близкую смерть, она просила показать ей ребенка. Хотела взять его на руки. Но повитухи унесли его подальше от матери, опасаясь заражения. Прасковья осталась одна с сиделками, запертая в комнате от окружающих. Она бредила, страдала, молила позволить хотя бы услышать голос новорожденного. Ее верные стражи оставались глухи к просьбам.

Вместе с женой мучился и Николай. Он видел ее отчаяние, наблюдал со стороны, как с каждым днем из нее по крупице уходить жизнь… И ничего не мог поделать: ни спасти, ни помочь. Единственное, чем попытался умерить ее боль Шереметьев, – приказал поднести малыша к дверям спальни жены. Услышав его плач, женщина успокаивалась и погружалась в мятежный сон.

Отягощенный горем, Николай больше не мог нести этот груз на своих плечах и молчать. Он открыл свою тайну всем, рассказав, кто его жена.

Прошел месяц. 1803 года муки несчастной графини кончились. Она покинула супруга и сына.

А дальше, без Прасковьи Жемчуговой…

В последний путь Прасковью Шереметьеву провожали актеры,музыканты, слуги поместья, крепостные. Шествие замыкал совсем седой, хоть и молодой еще мужчина с маленьким ребенком на руках. Восхищавшиеся голосом актрисы господа из высшего общества проститься с ней не пришли: посчитали ниже своего достоинства признать бывшую крепостную графиней.

Потеряв смысл существования, граф Шереметьев предпочел сбежать из шумной столицы, забыть о пирах, светских вечерах. Он посвятил себя служению людям: занимался благотворительностью, построил больницу, создал фонд помощи нищим. А еще сам воспитывал маленького сына, который знал о матери только из рассказов отца. «…Я питал к ней чувствования самые нежные… наблюдал я украшенный добродетелью разум, искренность, человеколюбие, постоянство, верность. Сии качества… заставили меня попрать светское предубеждение в рассуждении знатности рода и избрать ее моею супругою…» – признавался Николай, описывая любимую женщину, чтобы прекрасный образ сложился в памяти ребенка. Через шесть лет после смерти обожаемой актрисы граф Николай Петрович Шереметьев отправился на ее поиски… в другой мир.

ФАКТЫ

«Если бы ангел сошел с небес, если бы гром и молния ударили разом, я был бы менее поражен», – написал в одном из писем друзьям Николай после знакомства с Прасковьей .

Крепостной художник Шереметьевых, Николай Аргунов, в день свадьбы своего господина нарисовал портрет Прасковьи Ивановны: красная шаль, белая подвенечная фата, на шее драгоценный медальон. Такой она осталась навсегда в памяти мужа.

Графиня-крестьянка, зная о тяжелой жизни нищих, сирот и больных, постоянно им помогала, а муж по ее завещанию построил в Москве странноприимный дом с больницей (ныне больница им. Склифосовского) и положил капитал на выдачу приданого бедным невестам, что, несомненно, свидетельствовало о нежной привязанности графа к своей избраннице.

О паре Шереметьев – Жемчугова ходили разные истории. К примеру, кто-то выдумал очень романтичную легенду знакомства влюбленных, согласно которой Николай увидел Прасковью, когда та гнала с пастбища стадо коров. Молодая крестьянка так приглянулась графу, что он подъехал к ней на своем скакуне и сказал: «Не пара тебе крестьянин!». После чего забрал Прасковью Жемчугову к себе в усадьбу.

Обновлено: Апрель 13, 2019 автором: Елена

Прасковья Ивановна Ковалева (Жемчугова ) родилась в деревне Березники Юхотской волости Ярославской губернии 31 июля 1768 года. В семье Параша была старшей. Отец - крепостной кузнец Шереметьевых Иван Степанович Ковалев - был известен на всю округу как замечательный мастер своего дела и как любитель принять стопку-другую, а потом покуролесить.

В восемь лет в судьбе крепостной девочки произошел крутой поворот - её взяли на воспитание в подмосковное имение Кусково, под наблюдение одной из графских приживалок, княгини Марфы Михайловны Долгорукой. В господский дом Парашу взяли за отличные вокальные данные, с тем чтобы подготовить ее для поступления на сцену музыкального театра графа Шереметьева. Под руководством первокласных наставников крестьянская девочка быстро освоила музыкальную грамоту, игру на клавесине и арфе, пение, выучила французский и итальянский языки. Обладающая большими музыкальными способностями и хорошим голосом, она с успехом начала выступать на театральной сцене под именем Правсковьи Жемчуговой.

Сначала были небольшие выходные роли. Но вскоре Параша стала превращаться в настоящую актрису. Ей еще не исполнилось одинадцати, когда она с блеском выступила в опере Гретри "Опыт дружбы", а в 13 лет эта хрупкая девочка сыграла с необычной убедительностью, силой и глубиной партию Луизы из драмы Седена "Беглый солдат" на музыку Монсиньи.

Тогда-то, очевидно, эта артистка-подросток и привлекла внимание сына графа, Николая Петровича. Любовь к музыке и совместные занятия сблизили их. Именно по его настоянию в поставленной на следующий год итальянской опере Саккини "Колония, или новое селение" Параша исполнила главную роль - как всегда талантливо и виртуозно. Граф не мог не разглядеть в пробуждающемся даровании будущую славу своего театра.

Открытие дворца-театра в имении графов отпраздновали, приурочив его к торжественному приему в честь победителей в войне с Турцией, 22 июня 1795 года. На праздник граф пригласил участников военных событий. На сцене шла музыкальная драма И. Козловского на текст П. Потемкина "Зельмира и Смелон, или Взятие Измаила". Прасковья Ивановна сыграла в этом спектакле, как уже давно было принято в шереметьевском театре, главную роль - плененной турчанки Зельмиры, которая полюбила русского офицера Смелона.

30 апреля 1797 года Н.П. Шереметьев принимал у себя только что коронованного на престол Павла I. Театр в этот день ставил "Браки самнитян" - оперу, в которой дарование Прасковьи Жемчуговой раскрылось с особым блеском. Тогда ей было 17 лет.

Графу Шереметьеву государем было пожаловано звание обергофмаршала императорского двора. Эта награда требовала отъзда в Петербург. Николай Петрович решает забрать туда лучшую часть труппы, в том числе и Прасковью Ивановну. Сырой климат Петербурга сразу сказался на состоянии здоровья Жемчуговой. У нее обострился наследственный туберкулез, пропал голос. Но от этого граф не перестал любить её. 6 ноября 1801 года состоялось венчание Прасковьи Ивановны и Николая Петровича. Оно проходило в приходской церкви Симеона Столпника, построенной еще в 1679 году. Этот храм сохранился до наших дней. Николай Аргунов, крепостной художник Шеремеьтевых, запечатлел облик Прасковьи Ивановны в тот памятный в ее жизни день: красная шаль, белая подвенечная фата, на шее драгоценный медальон. Отметили венчание лишь в самом узком кругу друзей. Для московской и петербурской знати женитьба графа Н.П. Шереметьева осталась в тайне. О браке было объявлено только в 1803 году, после рождения сына Дмитрия. Несмотря на одобрение брака императорами Павлом и Александром I, высший свет и родственники были шокированы. Графиня Шереметьева умерла, так и не узнав о реакции света на это известие. Возможно, что и к лучшему, так как петербургские дамы никогда не приняли бы в своих салонах бывшую крепостную, без роду и племени. О реакции родственников можно судить по замечанию Анны Семеновны Шереметьевой, которое она сделала в своих мемуарах: "Отменный штукарь наш старший родственник".

Надо заметить, что взгляды графа и отношение к крепостным расходились с воззрениями многих. Едва вступив в права наследника, Николай Петрович отдал распоряжение, чтобы каждый из крестьян имел к нему доступ и подавал бы свои прошения самолично.

Графиня-крестьянка, зная о тяжелой жизни нищих, сирот и больных, постоянно им помогала, а муж по ее завещанию построил в Москве странноприимный дом с больницей (ныне больница им. Склифосовского) и положил капитал на выдачу приданого бедным невестам, что, несомненно, свидетельствовало о нежной привязанности графа к своей избраннице.

23 февраля 1803 года талантливейшей русской певицы и актрисы не стало. Она умерла от чахотки, оставив трехнедельного младенца, когда было ей всего 35 лет.

Граф Николай Петрович Шереметьев скончался в 1809 году и был похоронен в Александро-Невской лавре, в шереметьевской усыпальнице, рядом с Прасковьей Ивановной, своей любимой крепостной актрисой и женой.

Всякая сказка рождается из были - так или иначе. Поэтому неудивительно, что иногда жизнь напоминает сюжет, взятый будто из детской книжки. Например: полюбил знатный принц прекрасную, но бедную девушку, и так сильна была эта любовь, что плюнул он на предрассудки и женился на ней. Ну, пусть не принц, а граф. И жили они вместе недолго. Зато счастливо.

Deus conservat omnia... - Бог сохраняет все! - девиз с герба старинного русского графского рода Шереметевых. Тех самых Шереметевых, которых большинство помнит благодаря трогательной истории любви богатого графа Николая Петровича Шереметева и крепостной актрисы Прасковьи Ивановны Ковалевой-Жемчуговой.

Дмитрий Николаевич Шереметев (1803—1871), сын графа Николая Петровича Шереметева и Прасковьи Ивановны Ковалевой, по сцене Жемчуговой, бывшей крепостной актрисы театра. В неполные 6 лет остался круглым сиротой. После смерти графа Николая Петровича Шереметева вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, в знак его былой дружбы с Павлом I, берет Дмитрия под свое особое покровительство. Опекунов и воспитателей наследника огромного состояния подбирали только с её одобрения.

Вряд ли дочь крепостного кузнеца, маленькая Параша Ковалева, могла думать, что когда-нибудь будет выступать на большой сцене. Еще больше девушку удивило бы предположение, что когда-нибудь в нее влюбится самый настоящий граф.

Возможно, этого и не случилось бы, родись Параша не такой красивой и не такой талантливой. Или если бы ее отец находился в крепости у другого знатного рода…

Однако судьба вела девочку с самого детства: ей повезло не только обладать талантом и красотой, но и родиться во владениях Шереметьевых, которые всегда увлекались постановками своего крепостного театра. А так как в семье Шереметьевых считалось, что воспитание крепостных актеров должно начинаться с детства, самых способных ребятишек отдавали на воспитание к княгине Марфе Долгорукой. Попала к одинокой княгине и маленькая Параша.

Вскоре девочка уже играла на арфе, хорошо пела и получила настоящее светское образование: для обучения крепостных детей в поместье приезжали известные певцы, лучшие репетиторы и актеры. Параше прочили серьезное актерское будущее - но никогда не связывали его с графским титулом.

В то время сын графа - молодой Шереметьев - путешествовал по Европе. Как и многие молодые люди того времени, он был восхищен широтой и блеском Парижа и Лондона, а вернувшись в родное имение, решил заняться его перестройкой - уж очень маленьким и тесным выглядел родной дом после европейских красот. Начать перестройку Николай решил с отцовского театра, где впервые увидел скромную десятилетнюю Парашу Ковалеву. В тот день Параша играла одну из новых ролей - всего лишь служанку из оперы «Опыт дружбы» известного в то время композитора Гретери, но ее восхитительное сопрано покорило всех приглашенных гостей, не оставив равнодушным и самого Николая Шереметьева. Николай был настолько доволен ее дебютом, что в следующей опере девочка получила главную роль, а на отпечатанных афишах уже красовался данный Шереметьевым псевдоним: Прасковья Жемчугова. Тем не менее, дело было далеко не в прелести самой девочки - свой театр, да еще такого высокого уровня, позволял Шереметьеву устраивать по-европейски роскошные вечера и приглашать на них множество знатных гостей.

Граф Н.П.Шереметьев

Шереметьевы относились к своим актерам не просто хорошо: порядки в Кусково долгое время были предметом пересудов и сплетен. Как же! Актеры не только ели те же блюда, что и хозяева усадьбы - к ним приглашались лучшие доктора, они не знали никакого физического труда, а графья и княгини обращались к собственным крепостным почтительно и с уважением!

Слухи о театре разошлись далеко за пределы поместья, и каждое представление собирало большое количество знатных гостей. Летом 1787 года Кусково посетила сама Екатерина II. И театр, который к тому времени был основательно перестроен и расширен, и игра молодой актрисы настолько покорили царицу, что Параша получила знак величайшего расположения Екатерины - бриллиантовый перстень с ее руки. С этого момента она стала не просто крепостной артисткой - внимание царицы сделало Парашу одной из самых известных российских актрис.

Все это время молодой Шереметьев восхищался игрой Параши, выводил ее в свет, но ни разу не посмотрел на нее, как на женщину, которую мог бы полюбить. Николай был старше Параши на целых семнадцать лет - мог ли он видеть в юной крепостной девушке свою будущую жену? И хотя Параша любила его всем сердцем - скорее всего, она так и не смогла бы рассказать Николаю о своей любви.

Прасковья Жемчугова

Однако в дело вмешался случай: вскоре после приезда Екатерины II скончался Петр Шереметьев, оставив сыну все имения и двести тысяч крепостных. Столбовой дворянин, граф Николай Петрович Шереметьев, был по-царски богат, по-рыцарски благороден и романтически влюблен в искусство. После смерти отца Николай ушёл в загул. Параша решила спасти театр и актеров, которых ожидала участь обычных крепостных: она взяла на себя заботу о пустившемся во все тяжкие графе. Нежность и любовь вытащили Николая из загула, и с этого времени влюбленные уже не разлучались. В спасенном театре Прасковья Жемчугова стала не просто Парашей, а Прасковьей Ивановной, а через несколько месяцев Николай купил новое поместье - Останкино, куда и перебрался со всей труппой.

Она была под стать Шереметьеву. Да, прекрасное музыкальное образование, блестящее владение иностранными языками, внешнее изящество и светлая красота… Но разве дело в этом? Тождественность душ - вот первопричина глубокой страсти графа и горячей взаимности крепостной актрисы. Гармоничная, тонкая, щедрая - Жемчугова была слеплена из того же, графского, материала. И только по земным законам стояла ниже его.

Шереметьев дал обет - если уж он не может жениться на возлюбленной, он не женится ни на ком. После смерти отца Николай Петрович открыто перебрался в специально построенный для Прасковьи дом в Кусковском парке.

Все знали об их отношениях - никто не осуждал. В те времена влюбленности помещиков в молоденьких крепостных распространялись повсеместно. А заподозрить Прасковью Жемчугову в каком-либо корыстном интересе было бы почти кощунственно - настолько непорочным был весь ее образ.

Несколько лет театр гремел на всю Россию, однако счастье влюбленных было прервано серьезным горем: врачи диагностировали Параше туберкулез и запретили ей петь. Актриса, которая почти не вставала с постели, певица, которой было запрещено петь - кем Параша оставалась в этой жизни? Любовь Николая помогла ей пережить это горе, а зимой 1798 года граф дал своей любимой актрисе вольную. В знатных кругах шептались и сплетничали, но Николаю было уже все равно: осенью 1801 года граф Николай Шереметьев тайно обвенчался с бывшей крепостной Прасковьей Жемчуговой в церкви святого Симеона Столпника. На скандальное бракосочетание были приглашены лишь несколько близких друзей.

Два года почти счастливого брака - «почти» - потому что болезнь не отступала, и Параше каждый день становилось все хуже. Тайна вышла на свет через два года, когда скрывать ее уже было нельзя - Зимой 1803 года в семействе Шереметьевых родился сын, граф Дмитрий.

Николай написал письмо Александру I, в котором рассказал ему о браке с бывшей крепостной и попросил признать новорожденного наследником рода Шереметьевых, на что император дал свое согласие, а Николай окончательно закрепил за собой в глазах света звание безумца.

Роды вместе с туберкулезом нанесли смертельный удар по этому, сильному духом, но очень хрупкому организму и через 20 дней Прасковья скончалась.

На ее похороны не пришел никто из тех, кто когда-то восхищался ее прекрасным голосом: знать так и не признала дочь кузнеца графиней. Зато в последний путь к фамильному склепу Шереметьевых (что в Александрово-Невской лавре) 34-летнюю актрису провожали все слуги поместья, актеры ее театра и сам граф.. Личные средства и драгоценности Прасковья Шереметьева завещала детям-сиротам, а граф строго следил за тем, чтобы ее воля была выполнена. .

Шесть лет, на которые ему суждено было пережить жену, Николай Петрович строго следовал ее воле: растил сына, помогал нищим, положил капитал на выдачу приданого бедным невестам, построил Странноприимный дом (ныне - НИИ им. Склифосовского).

Похоронили графа рядом с женой, в Шереметьевской усыпальнице Александро-Невской лавры, в простом дощатом гробу - все деньги, положенные на богатые похороны высочайших особ, граф Шереметьев завещал раздать бедным.

бальный зал в Кусково

История сохранила память о сказочной любви, сохранились и шереметевские усадьбы и дворцы - Кусково, Останкино, Остафьево, Вороново, Фонтанный дворец в Петербурге и конечно же знаменитый Странноприимный дом на Садовом Кольце, построенный графом Николаем Петровичем в память о его скоропостижно скончавшейся после родов супруге графине-актрисе Прасковье Шереметевой. Плод их любви - сын Дмитрий, благотворитель и меценат, человек со странностями по мнению общества и... имеющий свою тайну в жизни, которая также связана с печальной историей уже его любви.

Дмитрий Николаевич получил домашнее образование. В 1820 г. пожалован в камер-пажи, в 1823 г. поступил на службу корнетом в Кавалергардский полк. С 1827 г. — поручик, с 1830 г. — штабс-ротмистр, в 1831 г. пожалован во флигель-адъютанты. Участвовал в походе против польских мятежников и находился с полком при взятии Варшавы. Награждён орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом. В 1843 г. произведен в ротмистры. В 1838 г. перешёл на гражданскую службу, стал коллежским советником в Министерстве внутренних дел, камергер. С 1856 г. - гофмейстер.

Он был немного нелюдим,судя по воспоминаниям сына.Но очень любил музыку и прекрасно пел.
"В доме постоянно звучала музыка: Дмитрий Николаевич, сам незаурядный музыкант и композитор, деятельно опекал и поддерживал великолепный шереметьевский хор певчих и создал первую в России бесплатную музыкальную школу - с помощью друга Дмитрия Бортнянского - Дегтярева. В доме на Воздвиженке бывал композитор Варламов, и с ним вместе Дмитрий Николаевич певал романс «Пловцы» ,русские песни или же - трудные арии из хоровых кантат Бортнянского.
Однажды Дмитрия Николаевича пригласили на музыкальный вечер, по рассеянности он приехал в дом по соседству. Ошибка, конечно, быстро разъяснилась, но хозяйка дома, увидев в руках нечаянного гостя ноты для пения с красивейшею мелодией, попросила его пропеть с нею « и кончилось тем, что отец провел у нее весь вечер, его не хотели отпустить, и он вовсе не попал к тем, кто его звал!» - с улыбкою писал об этом случае Сергей Дмитриевич. Бездна шарма, сердечности и теплоты, часто искрящаяся через край, а служила графу Шереметьеву порою весьма плохую службу!"

Гау В.И. Портрет графини Анны Сергеевны Шереметевой, 1838 - фрейлины императрицы Александры Федоровны, она - дальняя родственница графа Дмитрия Николаевича Шереметева, ставшая в 1838 году его супругой.

Как утверждают источники, женитьба произошла по взаимной большой и страстной любви. Любовь как известно не возникает на пустом месте, часто общие интересы и увлечения становятся причиной всего того, что заставляет людей принять решение идти по жизни вместе. Анну Сергеевну и Дмитрия Николаевича соединило увлечение музыкой и театром: оба хорошо пели, разбирались в музыке и живописи, покровительствовали актерам и музыкантам.

Еще не будучи женой графа, Анна Сергеевна вместе с сестрой Елизаветой во время путешествия по Европе, взяла несколько уроков музыки у Фредерика Шопена. Великий композитор отдал должное таланту своей ученицы и даже посвятил ей небольшой фортепианный этюдс названием "Листок из альбома"...
По одной из версий, красота Анны Сергеевны стала причиной того, что граф был вынужден подать в отставку, когда понял, что на его жену положил глаз сам император Николай I.

Ушел в отставку и поселился в Кусково, где графиня в 1844 году родила ему сына Сергея. Счастливая семья, но... в 1849 году, во время одного из обедов, Анна Сергеевна скоропостижно скончалась. Как утверждают потомки Шереметевых, она была отравлена бульоном, который в тот день подавали к столу.
На истошные крики прислуги тотчас прибежал домашний врач, но было поздно.Дмитрия Николаевича почти сокрушила внезапная смерть жены. Он заперся у себя после похорон, сутками не выходил из кабинета, отдавая только краткие распоряжения относительно маленького Сережи.
Кто и почему это сделал неизвестно до сих пор, т.к. граф Дмитрий Николаевич отказался от проведения дознания и всецело отдался воле Божьей. Deus conservat omnia... Бог сохранил и эту тайну, которую Шереметевы так и не раскрыли до сих пор никому...

К.Робертсон портрет А.С. Шереметевой

Какое то время спустя Дмитрий Николаевич вновь женился - на вдове - дворянке Александре Григорьевне Мельниковой, надеясь, вероятно, подарить мать маленькому Сереже.О второй графине Шереметевой неизвестно совершенно ничего, кроме того, что она пыталась властно отобрать у единственного сына Дмитрия Николаевича, Сережи, все права на огромное наследство, и почти уговорила мужа написать завещание в пользу ее собственного сына от первого брака, Александра. Как узнаваемо, как банально, и как трагично, не правда ли.?

Обладая пылким и благородным сердцем Шереметев мог и влюбиться и увлечься, но такая Любовь, в свете которой родился когда - то он сам, и которая озарила потом лучшую половину его жизни, встречается не часто, увы!

Неизвестно, чем бы закончилось все это, и куда завели бы Дмитрия Николаевича чары и уговоры второй супруги, но он как то вовремя одумался.

Последние годы жизни Дмитрий Николаевич жил отдельно от супруги в тяжелом для него от былых воспоминаний Кускове. Но уезжать оттуда никак не хотел, считая свое затворничество, напряженную внутреннюю, духовную жизнь - неким искуплением, покаянием, Крестом - за все прегрешения прошлого! Ни на минуту не прекращал он дел милосердия и меценатства, на его деньги выстраивались прекраснейшие храмы и часовни, содержались бесчисленные богадельни и приюты.

Сергей Дмитриевич Шереметев.Сын от первого брака. 1844-1918.г

«Отец был натурою непростою и весьма незаурядною, - писал его сын Сергей Дмитриевич - ему рано открылась чужая боль, так как после рождения, через двадцать дней ровно, 23 февраля 1803 года, потерял мать, а через пять лет - отца и это не могло не наложить отпечаток на нрав его, желания, привычки.. Он занимал почти всегда только одну комнату в доме. В петербургском нашем доме* (*Фонтанный дворец - автор) то была комната верхнего этажа, окнами в сад, против образной. В ней проживал он несколько десятков лет. Перегородка отделяла его кабинет от уборной* (*так называли в 18 - 19 веках гардеробные и ванные комнаты - автор) Убранство комнаты было самое простое.. Портретов не было никаких, исключение составлял только висевший около стола портрет Государя Александра Павловича с собственноручною его подписью: «Старому товарищу».

В углу, посреди комнаты стоял красного дерева киот с образами, посреди которых находился большой крест с мощами; ими перед смертью благословила отца бабушка Прасковья Ивановна.

Отец мой, - продолжает далее Сергей Дмитриевич Шереметев с нескрываемой гордостью и любовью, - был необыкновенно чуток ко всякому проявлению сочувствия и расположения. Простота и всего более ласковый привет привлекали его. Сухость и холодность его сжимала, самонадеянность коробила, а заносчивости - не выносил. Но когда видел сочувствие и участие, готов был привязаться горячо и искренно и в этом чувствовал потребность и успокоение..

Его мало понимали, доброту считали - безрассудством, нелюбовь ко двору и Монаршим милостям - гордынею, говорили частенько, что граф - неискреннен, но все это были лишь поверхностные, неглубокие суждения.. Натура его, как сильные, но тихие воды, скрывала в себе много ценного, истинно «жемчужного» , неподдельного! Был в нем некий скрытый огонь, «чистый свет от лампады», то, что привлекало к нему людей независимо от возраста и звания.

Шереметьева никогда не могли упрекнуть ни в одном неблаговидном поступке, но его часто называли «уклончивым человеком», а после декабря 1825 года и вовсе не могли понять его постепенного «ухода в тень» от Двора, хотя все объяснялось довольно просто и одновременно - сложно: положением своим и Честью дворянской он был поставлен «Царю на службу», родственными узами же - связан со многими « сиятельными мятежниками» , а по нравственным убеждениям своим - никак не мог оправдать ни пролития крови, ни насилия, с которого началось новое царствование

Александр Дмитриевич,сын от второго брака.1859-1931г

14 декабря 1825 года он должен был скакать на Сенатскую площадь с тем, чтобы вывести свой полк на усмиреиие восстания и ударить по мятежникам картечью. Но граф предпочел остаться в стороне от вмешательства в кровопролитие, да, благо, тут и лошадь его, испугавшаяся свиста пуль и криков раненных людей, захромала, потом взвилась на дыбы и едва не сбросила седока. Увидев, как барону Веллио картечью оторвало руку, Шереметьев бросился помогать конногвардейцу, и вместе с ним вернулся в Фонтанный дворец, сказавшись больным горячкою. От нервного потрясения он, действительно, опасно заболел.

Супруга же его, графиня Александра Григорьевна жила в одиночестве, в роскошном имении Шереметевых Высокое под Смоленском. Окрестные жители не взлюбили ее, считая что она обладала гордым и заносчивым характером и черствейшим сердцем. Поговаривали, что владела она и некими колдовскими чарами и знаниями, да и похожа была позднее весьма на знаменитую «Пиковую даму» - старую графиню Пушкина, но все это сохранилось лишь в глухом ропоте молвы, которая как то не была особо словохотлива по отношению к «новой Шереметевой» - на удивление! « Своевольная графиня» умерла почти в полном забвении.

Дмитрий Николаевич умер 12 сентября 1871 года,ступил на порог кабинета и упал.Ему было 68 лет.

«Крестьяне несли его на руках через всю Москву, к пути следования в Александро - Невскую Лавру, где, согласно завещанию, погребен он был рядом с отцом и матерью, графиней Прасковьей Ивановной. Когда он лежал в гробу, черты лица его выпрямились, и меня поразило сходство его с нею! - писал с горечью Сергей Дмитриевич Шереметев.

Похож он был со своею матерью не только лицом, но и судьбою, озаренной светом любви, пусть и трагическим, но - светом, перевоплощенным в конце жизни в покаянное милосердие с оттенком горечи!

Любовь в роду Шереметевых часто ходила об руку с горечью. источники

Неравный брак. Прасковья Ковалева-Жемчугова и граф Николай Шереметев

В истории государства Российского графский род Шереметевых, один из самых знатных и богатых, известен со времен весьма отдаленных. Правда, графский титул Шереметевы получили лишь в 1706 году. Им был удостоен фельдмаршал Борис Петрович Шереметев за усмирение стрелецкого бунта в Астрахани. Надо особо отметить, что Борис Петрович был первым русским графом, так как прежде в России не было такого титула – до этого момента графским титулом наших аристократов жаловали иностранные государи.

Но не только ратными делами славились Шереметевы. Они были меценатами и оказывали помощь «сирым и убогим», на их средства возводили церкви и храмы, а еще Шереметевы покровительствовали искусству. Самый известный крепостной театр принадлежал этому роду, и знаменит он был не только великолепными актерами, но и продуманной планировкой, потрясающими декорациями и изумительной акустикой. Современники отмечали, что шереметевский театр в Кусково ни в чем не уступал дворцовому театру в Эрмитаже.

Именно с историей этого театра связана история любви и неравного брака графа Николая Петровича Шереметева и крепостной актрисы Прасковьи Ивановны Ковалевой, выступавшей под псевдонимом Жемчугова.

Родилась Прасковья в деревне Березники Юхотской волости Ярославской губернии 31 июля 1768 года. Ее отец, Иван Степанович Ковалев, был кузнецом у Шереметевых и слыл великим мастером и великим пьяницей.

Все графские крепостные знали о пристрастии своих хозяев к талантливым людям, знали и о том, что Шереметевы готовят актеров для своего театра с самого детства. А потому никто и не удивился, когда голосистую Парашу Ковалеву забрали в подмосковное имение Шереметевых – Кусково и отдали на воспитание одной из графских родственниц, княгине Марфе Михайловне Долгорукой. Параше было тогда восемь лет.

Когда Шереметевы давали оперу в своем театре в Кусково, они старались не увлекаться декорациями. Не любили они и всяческие театральные эффекты. И Петр Борисович, и Николай Петрович главными в театре почитали актеров.

Здесь нам хотелось бы сделать небольшое отступление и напомнить, что судьба актрис крепостного театра была достаточно тяжелой. Талантливые и трудолюбивые «тансерки», которые могли бы стать украшением любого знаменитого театра, зачастую оказывались самым вульгарным гаремом для барина. Прекрасные актрисы, отыграв спектакль, отправлялись услаждать пресыщенных гостей своего хозяина. Особо этим славился известный «театрал» той поры, директор императорских театров, Эрмитажа, владелец усадьбы Архангельское князь Николай Борисович Юсупов. Довольно часто во время спектакля танцовщицы его домашнего театра по знаку князя сбрасывали с себя одежды и танцевали нагими.

Шереметевы относились к своим актерам и актрисам совершенно по-другому. Здесь уважали, и даже почитали талант. За свои труды актеры получали жалованье. Кормили их при усадьбе (то есть ели они то же, что и хозяева), за здоровьем их присматривали лучшие доктора. Граф Шереметев не продавал и не покупал крепостных артистов и всегда обращался к своим актерам по имени и отчеству: так, например, Парашу не кликали Парашкой, а величали Прасковьей Ивановной. И сценические фамилии младший граф придумывал для них по названиям драгоценных камней: Гранатова, Алмазова, Жемчугова…

Никаких «шалостей и вольностей» в театре старший Шереметев не позволял не только себе, но и всем остальным. Мало того, за девушками, игравшими на сцене, велось особо «крепкое смотрение», «чтобы все было тихо и смирно». Однако на их свободу никто не посягал – актрисам разрешали «свободно гулять».

Естественно, столь же уважительно относились и к Параше Ковалевой. А псевдоним ей дали в знак маленькой жемчужины, которую однажды нашли в пруду усадьбы.

«Взращиванием» актеров у Шереметевых занимались специально приглашенные мастера. У этих первоклассных наставников крестьянская девочка быстро освоила музыкальную грамоту, вокал, игру на клавесине и арфе, выучила французский и итальянский языки. Параше еще не было и одиннадцати лет, когда она впервые вышла на сцену. Она пела в опере Андре Гретри «Опыт дружбы». И уже в столь юном возрасте ей предсказывали большое будущее. Особенно восторгался успехом юной крепостной певицы хозяин театра, вернее, «младший хозяин» – сын графа Петра Борисовича Шереметева, Николай Петрович, недавно прибывший из Европы.

Худенькая, с огромными глазами девочка сильно волновалась перед спектаклем и испуганно шептала: «Только бы не потерять от волнения голос! Только бы понравиться его сиятельству!»

Но едва она ступила на сцену, как волнение прошло. И вся она преобразилась. Угловатая крестьяночка стала воплощением грации и изящества.

Юная актриса и ее несомненный талант произвели на молодого графа большое впечатление. Он так уверился в Прасковье, что поручил ей главную партию в следующей постановке. Это была партия Луизы в опере Пьера Александра Монсиньи «Дезертир» (или «Беглый солдат»). Прасковья не обманула его надежд – ее выступление было поистине блестящим. Публика рукоплескала после каждого выхода Луизы-Параши, а когда она исполнила главную арию, зал буквально взорвался аплодисментами и восторженными криками, и на сцену полетели кошельки – так знатные зрители выражали свои бьющие через край чувства.

Затем последовала опера итальянского композитора Антонио Саккини «Колония, или Новое селение», и снова Шереметев поручил ей главную роль. Более опытные актеры восприняли новость с удивлением – они не были уверены, что эта девочка, пусть и талантливая, справится с ролью любящей и страдающей женщины, героини «Колонии». Многие ждали, что через день-два граф назначит другую актрису, однако Николай Петрович вел репетиции и своего решения менять не собирался. Было в этой девочке-подростке что-то такое, что буквально пленяло графа…

И вновь Прасковья не подвела. Ее исполнение влюбленной Белинды потрясло всех, в том числе и сомневающихся прежде актеров.

Неудивительно, что к талантливой девушке отношение было несколько особое – с ней больше занимались, о ней больше заботились, но все это внимание до поры до времени было исключительно опекой одаренной актрисы, в которой отец и сын Шереметевы видели будущую славу своего театра. Молодой граф, с отцовского согласия, перевел ее на положение первой актрисы театра.

Он даже возил Парашу в Москву – посмотреть город и, конечно же, спектакли в других театрах. Вообще обучение Прасковьи Ивановны доставляло Николаю Петровичу особенное удовольствие. У юной актрисы была замечательная память, и все трудности учебы давались ей легко. Она старалась не только повысить свое актерское мастерство, но и каждую свободную минуту читала, проводя много времени в графской библиотеке. А молодой граф любил играть с ней на клавесине в четыре руки и разучивать арии из разных опер.

Постепенно любовь к музыке и совместные занятия сблизили графа и крепостную актрису…

Николай Шереметев родился в 1751 году. Получив блестящее образование в России, он решил продолжить учение за границей. Николай Петрович много путешествовал по Европе, слушал лекции в Лейденском университете, изучал постановку театрального дела, повышал музыкальное образование, общался с выдающимися деятелями европейской культуры. Существуют свидетельства, что он встречался с Георгом Фридрихом Генделем (в бумагах графа был найден автограф знаменитого немецкого композитора), а также знал великого Моцарта и даже поддерживал его деньгами.

В Европе граф Николай Петрович не только «повысил образование», но и «набрался» свободолюбивых идей – что весьма способствовало его уважительному отношению к простым людям. Отцовское воспитание вкупе с европейским внушило ему, что истинный аристократ просто обязан нести в народ просвещение и культуру. Иначе им неоткуда будет взяться. И еще он осознал евангельскую истину, что все люди равны перед Богом. Правда, в те времена эта истина многими воспринималась почти революционным призывом к равенству.

И вот с таким образованием и таким настроем граф Николай Петрович вернулся в Россию. Первым делом он решил устроить по-новому всю жизнь в Кусково. В том числе и в театре. Вот тогда он и увидел впервые Прасковью…

Занимался молодой граф не только с Парашей, свои музыкальные и театральные знания, приобретенные в Европе, он старался передать всем актерам отцовского театра. Говорят, не все уроки проходили гладко – характер у него был непростой, вспыльчивый, и если кто вдруг оказывался нерадивым учеником, граф страшно сердился и, от греха подальше, вскакивал на коня и мчался во весь опор, чтобы «растрясти» свой гнев. (Недаром на гербе один из шереметевских львов был украшен надписью: «Не ярится, но неукротим!») Однако такое случалось редко, обычно молодой граф был заботлив и очень корректен в обращении с людьми.

А тем временем слухи об удивительной, талантливой актрисе передавались из уст в уста. И вот слава Прасковьи Жемчуговой дошла до самой императрицы Екатерины Второй.

Тридцатого июня 1787 года в поместье Шереметевых на открытие нового, перестроенного театра (еще одна затея молодого графа) прибыли царственные гости – императрица со своим двором. Изумительный голос Прасковьи и ее игра произвели на императрицу такое сильное впечатление, что Екатерина подарила крепостной актрисе бриллиантовый перстень… С этого мгновения Прасковья Жемчугова стала настоящей и признанной актрисой, причем одной из самых известных.

Граф Николай Петрович выбирал оперы специально для нее, учитывая особенности ее голоса, ее темперамент и талант. Среди прочих Прасковья пела партию Лоретты из одноименной оперы. Героиня, дочь солдата, прекрасная и чистая девушка, становится женой графа… Вряд ли Параша думала, что в ее жизни случится ровно то же самое.

По желанию Николая Петровича она пела партию Розетты в сентиментальной комедии «Добрая девка», партию Анюты в опере «Тщетная предосторожность»; партию Инфанты в опере «Инфанта Замеры». Такие разные образы, и так блистательно исполненные великолепной Жемчуговой!

Верные поклонники, от всей души восторгавшиеся изумительным талантом Прасковьи, называли ее «Жемчужиной кусковской сцены».

А Николай Петрович продолжал ставить на сцене своего прославленного на всю страну театра истории о том, как знатный и богатый вельможа влюбляется в простую, но прекрасную селянку. На репетициях он подыгрывал Прасковье, подавал реплики… Возможно, так он говорил с ней о своей любви. И любовь эта была высокой и верной – совсем как в тех историях, что он выбирал.

Тридцатого октября 1788 года умер Петр Борисович Шереметев, оставив все свои богатства, восемьсот с лишним тысяч десятин земли и более двухсот тысяч крепостных душ сыну. Николай Петрович очень тяжело переживал смерть отца. Он ударился в пьяный загул, стараясь забыться, – и забыл обо всем. И о своем театре тоже. Но Прасковья, которая стала молодому графу близким другом, сумела утешить Николая Петровича, и он прекратил пьянствовать.

Совместные переживания помогли графу открыться любимой девушке. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Он никогда не был аскетом, но любовь к Прасковье была особенной, самой сильной за все тридцать семь прожитых им лет.

Конечно, его чувства были небезответны, Параша сама давно любила графа Николая Петровича. Да только ей ли – крепостной актрисе – было мечтать об одном из самых завидных женихов всей Российской империи.

Как бы то ни было, они полюбили друг друга и стали жить вместе – граф открыто поселил любимую женщину в своем доме. Николай Петрович оставил все холостяцкие развлечения и с упоением посвятил всего себя Прасковье и, конечно же, театру, ведь театр был делом жизни и Прасковьи Жемчуговой, и графа Шереметева.

Вместе со всем наследством Николаю Петровичу досталось и имение Останкино, бывшее частью приданого его матушки, урожденной княжны Варвары Алексеевны Черкасской. Именно здесь, в Останкино, он решил построить новый театр – своеобразный подарок любимой Параше. Этот дар любви был действительно прекрасен.

Строительство в Останкино длилось шесть лет и было окончательно завершено в 1798 году. Начинали строительство крепостные архитекторы Алексей Миронов и Григорий Дикушин, но затем понадобились советы и консультации более профессиональных зодчих, и граф обратился за помощью к Винченцо Бренна, Джакомо Кваренги, Ивану Старову и Елизвою Назарову. Завершал работы в Останкино сын крепостного художника Ивана Петровича Аргунова, архитектор Павел Аргунов. Он же занимался убранством и декорированием интерьеров Останкинского дворца.

Однако театр был построен на три года раньше, весной 1795 года. И как только новый театр был готов, граф с Прасковьей Ивановной и, конечно же, со всей театральной труппой перебрались в Останкинскую усадьбу, в так называемые «старые хоромы». Здесь влюбленным жилось намного спокойнее и лучше, чем в Кусково, где постоянно толклись всяческие родственники, недовольные связью вельможного графа с «крепостной девкой». Здесь же они дожидались окончания строительства дворца.

Пока велись строительные работы, граф, естественно, рассказывал о них Параше, и она имела некоторое представление о том, какими будут Останкинский театр и Останкинский дворец, но то, что она увидела, превзошло все ее ожидания. Вот как об этом рассказывается в одной статье: «В залах первого и второго этажа, украшенных статуями и вазами, все блестело золотом. Так было и в Кускове. Но здесь, в Останкине, роскошное убранство производило впечатление благородной простоты, изысканного вкуса и изящества. Начиная с искусно набранных из различных пород дерева паркетных полов и кончая великолепными расписными потолками – все являло собой искусство и служило искусству. Это был театр-дворец. Парадные залы, гостиные, комнаты, обставленные резной золоченой мебелью, предназначались для торжественного приема гостей, приглашаемых в театр. Для жилья отводились так называемые „старые хоромы“, расположенные близ церкви. У Прасковьи Ивановны была здесь уютная комната с большим венецианским окном. Окно выходило на балкон, внизу виднелись кусты белой и лиловой сирени. В комнате ничего лишнего: ниша с распашными завесами, где стояла кровать, туалетный столик, накрытый скатертью, зеркало в станке из красного дерева, а на полу темный ковер, затканный желтыми и белыми цветами. С одной стороны комната соединялась с покоями графа, а с другой примыкала к комнатам актрис, где жили Таня Шлыкова и другие близкие подруги Жемчуговой».

Более всего поражал новый театр. Свыше пяти лет, начиная с 1792 года, продолжались поиски наиболее совершенной формы зрительного зала. Сначала соорудили полукруглый зал с амфитеатром, генеральной ложей в центре бельэтажа и балконами по сторонам. Вскоре граф пожелал, чтобы, в случае необходимости, зал, после небольших перестановок, мог превращаться в «воксал», то есть служить местом для танцев и банкетов. С этой целью залу была придана овальная форма, планшет сцены поднялся вровень с несколько сниженным полом бельэтажа. Настил, закрывавший амфитеатр, делал из театрального помещения «воксал». Бельэтаж превратили в открытые ложи, установив вместо двух рядов лавок «ольховые, выкрашенные под красное дерево стулья». Генеральная ложа стала разборной, в бельэтаже появились колонны и резные балясины. Вместо боковых балконов соорудили верхнюю галерею – парадиз.

Не меньшее внимание уделялось и сцене. По своим размерам – 16 метров в ширину и 23 метра в глубину – она не уступала крупнейшим театрам. Перед ней находилась еще бо2льшая авансцена. Здесь, согласно театральной традиции, должны были появляться первые персонажи.

Трюм, верхнее машинное отделение, подъемники, блоки для подачи декораций, сложнейшие театральные машины – великолепное оборудование, в создание которого немало труда вложил талантливейший крепостной механик Федор Иванович Пряхин, позволяло осуществлять на останкинской сцене любые представления.

Открытие Останкинского театра почтил уже новый властитель России – Павел Первый, с которым Николай Петрович был дружен с юных лет. Императора приветствовали пением торжественной кантаты, что весьма польстило Павлу, ибо немногие вельможи искренне радовались при его появлении.

Граф Шереметев устроил своему императору и другу юности настолько потрясающий прием, что разговоры о нем еще долго ходили по Москве. Дошли они и до польского короля. Рассказы звучали так заманчиво и невероятно, что король Станислав сам попросил графа «пригласить его в гости». В Останкино он самолично убедился, что все слухи были совершенно правдивы…

Столь резкая перемена в жизни и такие «важные» гости не изменили Прасковью Ивановну. Она не зазналась и была по-прежнему простой и доброй девушкой, всем сердцем преданной театру. И по-прежнему она играла на сцене, и, как всегда, была восхитительна в каждой роли.

Николай Петрович не решался обвенчаться с Парашей, но все знали, что отношения у них самые серьезные и что эта актриса не очередная блажь вельможного барина. Она была хозяйкой в его доме, и с этим приходилось мириться всем желающим побывать на торжествах в Останкино. А однажды Николай Петрович привез Прасковью на любительский спектакль, который представляли сами господа – это была опера «Нина, или Сумасшедшая от любви».

Впервые Жемчугова сидела в зрительном зале среди особ высшего света, а на сцене играла княгиня Долгорукова и другие столь же знатные «актеры». Понятно, что Шереметев привез Прасковью не для того, чтобы она «перенимала опыт», – он хотел внушить своей любимой, что она достойна уважения и любви.

Прасковье нелегко дался этот визит, но она справилась и с этой ролью. Однако общество было шокировано. Особенно возмущались дамы – как, они, знатные и сиятельные, играли перед крепостной девкой!..

Правда, дальше возмущений (исключительно за спиной графа) дело не пошло. Все знали о вспыльчивости и обидчивости Николая Петровича, а также о том, что оскорблений он не прощает никому. Короче, повозмущавшись, общество ясно осознало, что граф Шереметев сделал свой выбор обдуманно и серьезно.

Однако слухов и сплетен меньше не стало. Чуть ли не на всех приемах и во всех гостиных Москвы, Санкт-Петербурга и окрестных усадеб на все лады обсуждали «неприличную» связь крепостной актрисы и графа Николая Петровича.

Граф относился ко всему этому абсолютно спокойно, пересуды нисколько его не тревожили, а вот Прасковья страдала. Она считала, что это по ее вине любимый человек стал предметом недоброжелательных разговоров и осуждения. И связь свою с Николаем Петровичем она считала греховной. Но сцену она, естественно, не оставляла.

В новом, Останкинском театре с невероятным успехом прошла героическая опера «Взятие Измаила». Либретто к опере написал один из участников штурма Измаила, а музыку – композитор Осип Антонович Козловский. Премьера состоялась 22 июля 1795 года. В этой романтической трагедии Жемчугова исполняла партию турчанки Зельмиры, влюбленной в российского офицера. С невероятной искренностью пела Прасковья арию плененной турчанки:

Оставить мне отца несносно, но, любя,

Все в свете позабыть хочу я для тебя.

Различность веры? Нет, и то не помешает,

Что бог один у всех, то разум мне вещает…

Все чувства, все слова своей героини Прасковья знала не понаслышке. И зрители понимали, что творится в душе актрисы, когда она пела:

Любовник, друг, и муж, и просветитель мой,

Жизнь новую приму, соединясь с тобой…

По окончании спектакля Жемчуговой устроили настоящую овацию и осыпали цветами. Как актриса Прасковья Ивановна восхищала всех, многие знатные господа преклонялись перед ее талантом. Но как невенчанная жена графа она вызывала ропот и недовольство. Больше всех, понятно, беспокоились родственники графа – их чрезвычайно волновала судьба огромного наследства, на которое после его смерти они так надеялись. Их беспокоили, а порой и возмущали непомерные траты Николая Петровича. Приезжая на очередной прием, господа родственники пытались сосчитать, сколько граф потратил на свой сказочный дворец, сколько на все эти спектакли-оперы и, главное, сколько на подарки своей «крепостной выскочке». Графские деньги не давали покоя, между прочим, не только бедным родственникам, но и весьма состоятельным, таким, например, как Разумовские.

В результате граф отстранил от себя почти всю родню. И это вызвало новый шквал осуждения и возмущения. Лишь в одном сходились Прасковья Ивановна и многочисленные графские родственники – и она, и они считали именно ее виновницей поведения графа.

В ответ на все это граф дал своей лучшей крепостной актрисе вольную. Это случилось 1 декабря 1798 года. Общество пребывало в недоумении – как можно разбрасываться такими ценностями? Или неугомонный граф еще что-то задумал?..

А театр, между тем, действовал. И Жемчугова продолжала с огромным успехом выступать в спектаклях. Возможности новой сцены словно придали свежих сил артистам шереметевского театра. Был восстановлен почти весь прежний репертуар и поставлено несколько новых спектаклей. Останкино стало одним из центров художественной жизни Москвы. Театр графа Шереметева по своему профессионализму превзошел почти все крепостные труппы. Лишь один театр мог сравниться с ним – театр графа Александра Романовича Воронцова.

Еще три года светились огни рампы и дворцовых окон, три года съезжались к Останкинскому дворцу золоченые кареты, целых три года блистал шереметевский театр – всего лишь три года, а потом…

Графа призвали в Санкт-Петербург – Павел Первый пожаловал своему доброму приятелю звание обергофмаршала императорского двора, что, естественно, требовало непременного присутствия при дворе. По дороге в северную столицу Николай Петрович с Прасковьей Ивановной остановились в Москве, где тайно венчались утром 6 ноября 1801 года. Разрешение на столь скандальный брак дал графу сам император. Венчание проходило в церкви Симеона Столпника на Арбате, и приглашены на него были лишь самые близкие и доверенные люди, в том числе давняя и верная подруга Параши – Татьяна Шлыкова, блистательная танцовщица шереметевского театра.

Семнадцать лет любви наконец завершились венчанием. Пятидесятилетний граф Шереметев мечтал о наследнике – законном наследнике, и родить его должна была любимая женщина. Однако долгожданное венчание, несмотря на дозволение императора Павла, сохранили в тайне, и официального объявления не последовало.

Из Москвы граф с молодой женой и «свитой» прибыли в Санкт-Петербург. Впервые Жемчугова вошла во дворец Шереметева как жена. Только радости ей это не принесло. В сыром климате северной столицы у Прасковьи открылась чахотка. Врачи запретили ей не только петь, но и вовсе выходить из дома. Привыкшая к вольной жизни в усадьбах, Жемчугова оказалась запертой в петербургском Фонтанном доме Николая Петровича. Она мучилась, оставшись без любимого дела, страдала от болезни и от того, что, как ей казалось, она стала обузой любимому мужу.

А граф был вынужден часто бывать в Зимнем дворце, присутствовать на балах и приемах, куда не мог привезти свою больную жену. Иногда он пытался избежать этих неприятных для него обязанностей и остаться дома с Прасковьей Ивановной, но Павел Первый скучал без своего приятеля и, случалось, сам являлся к графу – узнать, что же мешает Шереметеву прибыть в Зимний…

Надежд на выздоровление Прасковьи Ивановны с каждым днем становилось все меньше. Болезнь прогрессировала, но в эти последние годы жизни Бог отметил семью графа Шереметева рождением сына.

Прасковья Ивановна трудно носила ребенка, болезнь брала свое, но она была счастлива – беременность стала для нее знаком, что Господь простил ее жизнь во грехе, а главное, теперь и она могла осчастливить мечтающего о наследнике Николая Петровича.

Граф приказал своему крепостному художнику Ивану Аргунову написать портрет Прасковьи Ивановны. Это был не первый портрет Жемчуговой, который заказывал Шереметев, но беременной ее писал только Аргунов. Измученная туберкулезом, болезненно худая, с большим животом – и такой ее любил и хотел помнить граф Николай Петрович.

Рождение сына отняло у Параши последние силы. Мальчик, нареченный Дмитрием, появился на свет 3 февраля 1803 года, а через двадцать дней, 28 февраля, Прасковья Ивановна умерла. За эти двадцать последних дней ей не позволили даже взглянуть на ребенка – врачи опасались, что младенец может заразиться смертельной болезнью.

В день рождения Дмитрия граф Шереметев наконец объявил всему свету, что Прасковья Ивановна является его венчанной женой перед Богом и людьми.

Однако Прасковью это уже не интересовало, а общество… общество не пожелало признать крепостную девку графиней Шереметевой.

Похоронили Прасковью Ивановну в Петербурге, в Александро-Невской лавре, в фамильной усыпальнице графов Шереметевых. Провожали ее в последний путь друзья-актеры и вся челядь графа, уважавшие и любившие свою графиню-крестьянку. И, конечно же, сам убитый горем Шереметев с крошечным сыном на руках.

На могильной плите Прасковьи Ивановны Жемчуговой, в замужестве графини Шереметевой, выбиты стихи:

Не пышный мрамор сей, бесчувственный и бренный,

Супруги, матери, скрывает прах бесценный.

Храм добродетели душа ее была:

Мир благочестья, вера в ней жила.

Граф мучительно переживал смерть любимой. До конца своих дней он чтил память своей графини и, желая воспитать в сыне такое же отношение к матери, написал для него два важных документа: «Завещательное письмо» и «Жизнь и погребение графини Прасковьи Ивановны Шереметевой». Всю свою любовь, все свое восхищение, все свое уважение к этой чудесной женщине граф излил в этих произведениях. Он называет ее только по имени и отчеству и всегда именует графиней…

«Я питал к ней чувствования самые нежные, самые страстные… наблюдал я украшенный добродетелью разум, искренность, человеколюбие, постоянство, верность. Сии качества… заставили меня попрать светское предубеждение в рассуждении знатности рода и избрать ее моею супругою… Постыдную любовь изгнала из сердца любовь постоянная, чистосердечная, нежная, коею навеки я обязан покойной моей супруге…»

Граф пережил «возлюбленную супругу» на шесть лет, которые посвятил воспитанию сына и исполнению последней воли Прасковьи Ивановны. А завещала она все свои личные средства и драгоценности отдать сиротам и бедным невестам-бесприданницам. Занятия благотворительностью помогали графу хоть как-то утешиться в его горе. Николай Петрович, продолжая дело жены, которая всегда помогала нищим, сиротам и больным, построил в Москве Странноприимный дом и знаменитую Шереметевскую больницу. Сейчас в этом здании располагается Институт скорой помощи имени Склифосовского.

Воспитанием сына Прасковьи Ивановны помимо самого графа занималась и лучшая подруга Параши – Татьяна Васильевна Шлыкова. Она тоже хранила память о Прасковье и старалась воспитать в Дмитрии Николаевиче любовь и уважение к умершей матери.

Это почтительное отношение передавалось из поколения в поколение. Вот что пишет в своих воспоминаниях Ксения Александровна Сабурова, дочь расстрелянного в 1918 году бывшего губернатора Петербурга А. А. Сабурова и Анны Сергеевны Шереметевой, праправнучка Прасковьи Ивановны: «Все в нашей семье относились к Прасковье Ивановне с величайшим почтением. Дед не разрешал называть ее Парашей. Я помню, что в Фонтанном доме стоял складень на аналое: изображение Прасковьи Ивановны в гробу, а в центре два ее портрета – один в чепце, с миниатюрой на груди, другой, последний, перед родами, в полосатом платье, с такой горькой складкой возле губ. Копии с картин Аргунова сделаны по приказу прапрадеда. Раскрывали складень лишь по великим праздникам и детей проводили мимо. А кто из младшего поколения проказил – лишался этой чести, и обычно „грешник“ горько плакал».

Память о Прасковье Ивановне хранят не только потомки, но и… работники музея в Останкино. Это один из удивительных московских музеев. «Украсив село мое Останкино, – писал граф Николай Петрович в завещании сыну Дмитрию, – и представив оное зрителям в виде очаровательном, думал я, что, совершив величайшее, достойное удивления и принятое с восхищением публикою дело, в коем видны мое знание и вкус, буду всегда наслаждаться покойно своим произведением». Теперь этим «делом» можем насладиться и мы – походить по музею-усадьбе, увидеть оставшиеся от знаменитого шереметевского театра предметы реквизита, ноты с пометками крепостных исполнителей, коллекцию инструментов. И в том числе – арфу, на которой играла Прасковья Жемчугова.

Она перебирала эти струны и пела… Звуки арфы и чудного голоса Параши отдавались в сердцах слушателей… И, конечно же, в любящем сердце Николая Петровича Шереметева.

Из книги Соратники Петра автора Павленко Николай Иванович

Борис Петрович Шереметев

Из книги Голоса времен. (Электронный вариант) автора Амосов Николай Михайлович

5. Отец. Сельский кооператив. Брак. Война. Плен. Возвращение. Череповец - служба. Попойки. Распад семьи. Другой брак. Болезнь. Теперь об отце можно всё говорить: никто не обидится, все умерли. Мама его всегда хвалила: "был прекрасный человек". Не знаю (мне даже папой его называть

Из книги Сентиментальные прогулки по Москве автора Фолиянц Каринэ

Графиня-крестьянка из Останкино Граф Николай Шереметев и и Прасковья

Из книги О людях, которых я рисовал автора Игин Иосиф Ильич

Неравный брак В 1958–1959 годах мы со Светловым работали над книгой шаржей и эпиграмм «Музей друзей».Юрист издательства, составляя договор, написал в графе «Авторы»: «И. Игин и М. Светлов с солидарной ответственностью». Это означало, что Светлов не может сдать текст без

Из книги Двор и царствование Павла I. Портреты, воспоминания автора Головкин Фёдор Гавриилович

V. Граф Николай Салтыков Граф Николай Салтыков никогда ни к чему открыто не стремился, но всегда добивался того, чего ему втайне хотелось. Это был человек небольшого роста, с желтым лицом, очень живыми глазами, вежливыми манерами и притворным подергиванием лицевых

Из книги Не только Бродский автора Довлатов Сергей

Рита РАЙТ-КОВАЛЕВА Когда-то я был секретарем Веры Пановой. Однажды Вера Федоровна спросила:- У кого, по-вашему, самый лучший русский язык?Наверное, я должен был ответить - у вас. Но я сказал:- У Риты Ковалевой.- Что за Ковалева?- Райт.- Переводчица Фолкнера, что

Из книги Пушкин и 113 женщин поэта. Все любовные связи великого повесы автора Щеголев Павел Елисеевич

Осипова Прасковья Александровна Прасковья Александровна Осипова (1781–1859) - владелица села Тригорское, которое она, внучка коменданта Шлиссельбургской крепости М. Д. Вындомского, унаследовала от отца А. М. Вындомского. Ей также принадлежали село Малинники, деревни

Из книги Стартует мужество автора Кожевников Анатолий Леонидович

Неравный бой Летчики шли на аэродром вереницей, по узкой тропинке, скрипя промерзшим за ночь снегом. По полю, укатанному катками и гладилками, прохаживался новый командир дивизии Немцевич. На нем как-то особенно ладно сидело авиационное обмундирование, а черная кубанка

Из книги Сталинским курсом автора Ильяшук Михаил Игнатьевич

Глава XCV Неравный брак Итак, мы вынуждены были искать себе пристанище на другой квартире. К счастью, в Предивной квартирного кризиса не было. У большинства проживавших здесь ссыльных укоренилось твердое убеждение, что они обречены здесь жить до конца своей жизни, так как

Из книги Генерал-фельдмаршалы в истории России автора Рубцов Юрий Викторович

Граф Борис Петрович Шереметев (1652–1719) Русская и шведская армии сошлись у Полтавы 27 июня 1709 г. Одетый в мундир гвардейского полковника Петр I крестообразно осенил полки обнаженной шпагой и произнес, обращаясь к Шереметеву:- Господин фельдмаршал! Поручаю вам армию мою и

Из книги Великие истории любви. 100 рассказов о большом чувстве автора Мудрова Ирина Анатольевна

Шереметев и Жемчугова Николай Петрович Шереметев - российский граф из рода Шереметевых. Его дедом был фельдмаршал Петра I Борис Шереметев, его отец Петр Борисович с детства рос и воспитывался вместе с будущим императором Петром II. Петр Борисович был женат на княжне

Из книги Марк Бернес в воспоминаниях современников автора Коллектив авторов

«Прасковья». Возрождение великой песни НАТАЛЬЯ КРЫМОВА{90} Куда ж теперь идти солдату? …С памятью о войне в государстве происходили и удивительные вещи… Запрещалось говорить о жертвах, о количестве погибших, о горе народа. Народную трагедию надлежало преобразовать в

Из книги Артем автора Могилевский Борис Львович

Неравный бой С каждым часом, называя пароль, на завод прибывало все больше и больше вооруженных людей. Пришли боевики, обвешанные бомбами, санитарки с Сабуровой дачи во главе с Дашей Базловой. Развертывался перевязочный пункт. Устанавливались огневые точки для

Из книги 100 историй великой любви автора Костина-Кассанелли Наталия Николаевна

Николай Шереметьев и Прасковья Жемчугова Историю любви крепостной Прасковьи и ее хозяина, сиятельного графа Шереметьева, не зря называют самой трогательной историей XVIII века, и это действительно так. Прасковья Жемчугова. Николай АргуновПрасковья Ковалева родилась в

Из книги Гумилев без глянца автора Фокин Павел Евгеньевич

Неравный брак Николай Степанович Гумилев. Из письма В. Я. Брюсову. Киев, 21 апреля (4 мая) 1910 г.:Дорогой Валерий Яковлевич,пишу Вам, как Вы можете видеть по штемпелю, из Киева, куда я приехал, чтобы жениться. Женюсь я на А. А. Горенко, которой посвящены «Романтические

Из книги Голубые дали Азии автора Ян Василий Григорьевич

6. «Шутка» генерала Ковалева Когда в конце 1902 года, в связи с назначением на Дальний Восток, Суботич был экстренно вызван в Петербург, то временно за начальника области оставался генерал В. И. Ковалев. Его имя вскоре скандально прогремело на всю Россию, показав, каковы были

Н.И.Аргунов. Портрет актрисы Прасковьи Ковалёвой-Жемчуговой, 1803

Много написано об этой большой и светлой любви.Мне хотелось познакомиться с подробностями этой почти сказочной истории.Возможно вам тоже будет интересно.

Граф Николай Петрович Шереметев (1751-1809) один из наиболее ярких представителей российской культуры конца XVIII - начала XIX веков. Будучи одним из самых богатых дворян той эпохи, он был исключительно щедрым благотворителем.

Шереметев также вписал свое имя в историю отечественной культуры как выдающийся театральный антрепренер, создатель одного из лучших театров в России. В Кускове, в своем имении, граф учредил домашний театр, в котором обучались основам актерского мастерства, музыке, пению и танцам наиболее одаренные юноши и девушки, отобранные из его крепостных.

Благодаря его попечительству выросли целые поколения талантливых крепостных актеров, музыкантов и композиторов, а Кусковский театр по серьезности постановок, по художественному стилю их оформления и, в первую очередь, по уровню подготовленности талантливой труппы стал ведущим театром России.

На его представления стекался весь цвет московской публики, и содержатели частных антреприз часто даже жаловались городскому начальству, что Кусковский театр отбивает у них аудиторию.

Прима-актрисой театра, «виновницей» его небывалой славы была Прасковья Ивановна Ковалева (по сцене Жемчугова). Она родилась в 1758 году, в многодетной семье обыкновенного деревенского кузнеца, крепостного графа Шереметева. Семилетней девочкой ее взяли в господский дом, уже тогда заметив в Параше (уменьшительная форма имени Прасковья) необыкновенные артистические способности.

Сценическому мастерству ее обучали лучшие певцы, музыканты и актеры, в том числе и приглашенные графом иностранцы. Особенно славился голос Прасковьи Жемчуговой - редкое по красоте тембра и подвижности лирическое сопрано, восхищавшее самых взыскательных меломанов.

В 16 лет Прасковья Жемчугова заслуженно считалась примой театра, гипнотизируя зрителей проникновенной драматической игрой, необыкновенной для столь юной девушки, и гибким лирико-драматическим сопрано.
Жемчугова с легкостью перевоплощалась из трагедийной героини в комедийную болтушку, или в юношу-пажа – стройная хрупкая фигурка ей это позволяла. И всегда срывала бурные овации. Но когда она появлялась на сцене в образе Элианы из оперы "Самнитские браки" Гретри – зал заходился в общем рыдании.

Даже Император Павел, до болезненности не любивший выезжать из своего Михайловского замка, несколько раз покидал Петербург только для того, чтобы послушать ее удивительное пение. Со временем среди ее постоянных поклонников окажутся и последний польский король Станислав II Понятовский, и австрийский эрцгерцог - император Священной Римской империи Иосиф II, и шведский король Густав III, и многие другие знатные особы. Первый ошеломительный успех пришел к Прасковье Жемчуговой в самом начале 1780-х.

Она спела главную партию в опере Гретри «Браки самнитян». Тяготение к трагедийному, героическому репертуару, борьба сильных чувств и больших идей отразились в созданном ею образе прекрасной и мужественной девушки, бесстрашно боровшейся за свое право на счастье. Этот образ во многих чертах отражал жизненную драму самой Прасковьи Жемчуговой, ведь личная судьба крепостной актрисы была непростой и драматичной.

В 1773 году после четырехлетнего путешествия граф вернулся в Россию и посетил Кусково. Управляющий крепостным театром представил ему молодых талантливых воспитанниц и среди них граф впервые увидел юную и прекрасную Парашу Жемчугову. Впечатление его было незабываемым: «Если бы ангел сошел с небес, если гром и молния ударили разом, я был бы менее поражен» - написал он в одном из писем. Любовь с первого взгляда в скором времени сделалась постоянной и единственной страстью Николая Петровича. Завидный жених (после смерти отца ему досталось громадное наследство: 200 тысяч крепостных, многочисленные имения - чуть ли не миллион десятин земли), Шереметев будет упорно отвергать самых родовитых московских невест.

Зная о невозможности брака с собственной крепостной актрисой, граф раз и навсегда для себя решит: «Никогда и ни на ком, кроме Прасковьи, не женюсь». Условности и понятие о дворянской чести и достоинстве не давали Шереметеву возможности жениться на Жемчуговой, их брак был предельно невозможен, он - обер-гофмаршал императорского Двора, она - его крепостная, да еще и актриса!

Прасковья была под стать Шереметеву. Да, прекрасное музыкальное образование, блестящее владение иностранными языками, внешнее изящество и светлая красота… Но разве дело в этом? Тождественность душ – вот первопричина глубокой страсти графа и горячей взаимности крепостной актрисы. Гармоничная, тонкая, щедрая – Жемчугова была слеплена из того же, графского, материала. И только по земным законам стояла ниже его.
Шереметев дал обет – если уж он не может жениться на возлюбленной, он не женится ни на ком. После смерти отца Николай Петрович открыто перебрался в специально построенный для Прасковьи дом в Кусковском парке.

Все знали об их отношениях – никто не осуждал. В те времена влюбленности помещиков в молоденьких крепостных распространялись повсеместно. А заподозрить Прасковью Жемчугову в каком-либо корыстном интересе было бы почти кощунственно – настолько непорочным был весь ее образ.

Однако в 1797 году, после того, как графу было пожаловано звание обергофмаршала императорского двора и ему пришлось переехать в Петербург, высшее общество разволновалось. Баснословно богатому Шереметеву исполнилось 37 лет, он был холост, да к тому же сердечен и хорош собой. Завиднейшая партия! Только отчего-то светские увеселения ему неинтересны, а в петербургском доме он живет с крепостной актриской! Это в Кускове Прасковью возносили на Олимп – в расчетливом Петербурге, где бал правили связи и происхождение, свет отзывался о ней не иначе как о дворовой девке.

А между тем, граф страшно тяготился осознанием вины перед своей любимой. Северные ветры Петербурга подорвали ее здоровье – Прасковья потеряла великолепный голос. К тому же, у нее обострился наследственный туберкулез. Давно получившая от графа вольную, Жемчугова оставалась простой содержанкой – и горечь этого положения убивала ее.
Воспользовавшись государевой благосклонностью (и присочинив легенду о Прасковье Ковалевской из рода польских шляхтичей!), Николай Петрович удостоился во всех смыслах царского подарка – Александр I подписал специальный эдикт, дававший право графу Шереметеву жениться на Прасковье Жемчуговой.

3 февраля 1803 года Прасковья Ивановна родила сына, наследника несметных шереметьевских богатств. Шереметев немедленно изолировал ребенка, чтобы предотвратить возможность заражения его туберкулезом. Матери лишь издали показывали сына.

Шереметьев собрал самых знаменитых врачей, ничего не жалел, но коварная болезнь оказалась сильней. 23 февраля 1803 года Прасковья Ивановна скончалась. Похороны тоже были почти тайными, в последний путь знаменитую актрису провожали в основном крепостные актеры, ее товарищи по сцене. Среди провожающих был архитектор Джакомо Кваренги, который преклонялся перед ее выдающимся дарованием.
Похоронена Прасковья Ивановна в Александро-Невской лавре, на могильной плите эпитафия:

Храм добродетели душа ее была,
Мир, благочестие и вера в ней жила,
В ней чистая любовь,
В ней дружба обитала...

Шереметев сделал из спальни Прасковьи Ивановны мемориальную комнату, завещав не прикасаться к сей комнате и блюсти ее как святыню.
По завещанию Прасковьи Ивановны Шереметевой были определены пособия для неимущих невест, для нуждающихся ремесленников и их семей, определялись также средства на выкуп должников из тюрем и на погребение бедны В память о любимой жене граф Шереметев построил в Москве Странноприимный дом.(ныне – НИИ им. Склифосовского).

Чтобы увековечить память о любимой, Шереметев воздвиг памятник в парке Фонтанного дома - в виде античного саркофага с надписью на французском языке:

"Я верю, что ее ускользающая тень

Блуждает вокруг и сегодня,

Я приближаюсь, но тут же этот дорогой образ

Возвращает меня к грусти, исчезая безвозвратно. "

Граф пережил супругу всего на шесть лет. Последние годы он провел в Петербурге, в Фонтанном доме. 1 января 1809 года Николай Петрович скончался.

Благотворитель и меценат Николай Петрович Шереметев получил от Сената золотую медаль за щедрую и бескорыстную помощь бедным. А между тем сам он был крайне скромен в оценке собственных заслуг и равнодушно относился к придворным званиям, называя себя «простым добрым человеком». В мемуарах очевидца мы читаем: «…Хоронили в простом гробу известного своей благотворительностью графа Н.П.Шереметева. По воле усопшего, все деньги, которые должны были пойти на богатое погребение, примерное его званию и большому богатству, были розданы бедным».

Девиз дворянского рода Шереметевых гласил «Бог сохраняет все». Сегодня лишь архивные документы позволяют восстановить события вековой давности и отдать дань уважения людям, движимым благородными идеями просвещения общества.

Представителям графской ветви старинного рода Шереметевых в наивысшей степени была присуща потребность бескорыстного служения отечественной культуре - как творения блага, благородных деяний, которыми будут гордиться потомки.
Хочется закончить свой небольшой рассказ об этих замечательных людях словами из завещания Н.П.Шереметева.

«В жизни у меня было всё. Слава, богатство, роскошь. Но ни в чем этом не нашел

Я упокоения. Помни же, что жизнь быстротечна, и лишь благие дела сможем мы взять

С собой за двери гроба"

Текст с иллюстрациями.http://maxpark.com/community/6782/content/1682538