В чем трагедия Ромашова

⁰

А.И. Куприн вошел в русскую литературу как певец светлых и здоровых человеческих чувств, как преемник демократических и гуманистических идей великой русской литературы XIX века. Критический реализм, славные традиции которого воспринял Куприн, был явлением прогрессивным в начале XX века. Яркий природный талант, огромный запас жизненных наблюдений и резко критическое изображение действительности - вот что определило большой общественный резонанс его произведений в период подготовки и проведения первой русской революции. В это время Куприн работает над повестью «Поединок», которую он начал писать в 1902 году. Опубликованная в шестом сборнике журнала «Знание» в 1905 году, повесть «Поединок» вызвала широкий отклик. Пафос разоблачения буржуазного общества, высокие художественные достоинства поставили «Поединок» в один ряд с крупнейшими произведениями русской литературы на рубеже двух веков.

Действие повести происходит в 90-е годы XIX века. В «Поединке» автор объясняет причины поражения царской армии в бесславной войне с Японией. Эта «агония старой России» является основной темой повести. Однако в этом произведении следует различать несколько тематических линий, которые, переплетаясь, создают целостную картину офицерской среды, казарменной жизни солдат, личных отношений Ромашова и Назанского, Ромашова и Шурочки Николаевой и, наконец, взаимоотношений героя с солдатами.

Главное действующее лицо повести - подпоручик Ромашов. В этом образе с наибольшей полнотой воплотились черты купринского героя - правдоискателя, гуманиста, одинокого мечтателя. Среди офицеров Ромашов чувствует себя одиноким, так как не разделяет взглядов окружающих его офицеров. Ромашов протестует всей душой против кошмара, именуемого «военной службой», так как приходит к мысли, что «вся военная служба, с ее призрачной доблестью, создана жестоким, позорным, всечеловеческим недоразумением». «Каким образом может существовать сословие, - спрашивал себя Ромашов, - которое в мирное время, не принося ни крошечки пользы, поедает чужой хлеб и чужое мясо, одевается в чужие одежды, живет в чужих домах, а в военное время - идет бессмысленно убивать и калечить таких же людей, как они сами?»

Человек с тонкой душевной организацией, обладающий чувством собственного достоинства и справедливости, он легко раним, порой почти беззащитен перед злом жизни. Уже в начале повести мы замечаем «неприспособленность» Ромашова к армейской жизни, его непонимание «войсковой дисциплины». Тягостная пустота армейской жизни толкает его к случайной связи с полковой «обольстительницей» Раисой Петерсон, которая вскоре становится невыносимой для него. Гарнизонная жизнь с пьянством, провинциальным убожеством все больше отталкивает Ромашова. Мечта о прекрасной и сказочной любви заставляет Ромашова идеализировать образ молодой, привлекательной женщины Шурочки Николаевой. Для героя повести она «луч света в темном царстве». С ней связаны его мечты и надежды. Ослепленный любовью, Ромашов не видел, что красота Шурочки, ее обаяние, сила воли, талант - все это предназначено для борьбы за свое личное, маленькое, эгоистическое счастье: любым путем вырваться из мещанской армейской среды и обрести высшее счастье в «блестящей» жизни столичного общества.

Любовная трагедия в «Поединке» вырастает из трагедии социальной. В отношениях Ромашова и Шурочки сталкиваются два характера, два мироощущения, возникшие в рамках буржуазного общества и свидетельствующие о происходящем в нем распаде. Почему невозможно счастье Шурочки и Ромашова? Да только потому, что Шурочка всеми силами стремится упрочить свое положение, а Ромашов постепенно теряет почву под ногами, ибо ему невыносимы духовные и моральные ценности этого общества.

Финалом любовной трагедии Ромашова является ночной приход к нему Шурочки. Она пришла, чтобы обмануть - обмануть подло и бесстыдно, предложить условия дуэли с ее мужем и ценой жизни Ромашова купить свое будущее благополучие и счастье. Ромашов догадывается о цели ее прихода и соглашается на все условия рокового для него поединка с мужем Шурочки. Он говорит об этом спокойно и холодно: «Хорошо, пусть будет так. Я согласен». В этих простых словах заключена целая история - история трагической любви неприкаянного мечтателя к женщине, в душе которой мораль «жизни для себя» вытравила человеческие чувства. Ромашов все понял, в его твердо произнесенных словах - холодное сознание того, что жизнь потеряла для него свою ценность. И здесь становится очевидным духовное превосходство Ромашова над Шурочкой Николаевой, а также и над другими обитателями окружающего его мещанского мира.

Ромашов погибает, так как Шурочка делает неравными условия поединка (она обещает Ромашову, что муж, зная условия дуэли, выстрелит в сторону). Неизбежность трагической развязки вытекает здесь из глубоких социальных причин. Герой повести не способен существовать в омуте буржуазного общества, построенного на лицемерии и обмане, но он и не в состоянии найти себе место в народе, почерпнуть в его гуще силы для новой жизни. Именно это и делает образ Ромашова трагическим. Писатель, не уяснив истинных причин изображаемого им зла, не смог найти пути его преодоления. Не признавая военной службы, отрицая мораль «аристократической» прослойки армейского офицерства, Ромашов чувствовал свое бессилие перед жизнью, так как не мог уйти с военной службы. Честность и тонкость духовной организации заставляют его особенно болезненно ощущать свое бессилие. Иллюзорное утешение находит он в мире безудержных, наивных мечтаний. В этом мире Ромашов уже не бедный подпоручик, а герой, дерзающий, бесстрашный, прекрасный. Но мечта служит не источником творческого вдохновения, а преимущественно средством ухода, бегства от действительности.

Судьба Ромашова долго еще продолжала волновать Куприна. Уже после опубликования повести автор продолжал мучиться судьбой главного героя и не мог с ним расстаться. Куприн намеревался написать заново сцену дуэли, сохранить жизнь Ромашову и показать своего героя в гуще народной жизни. Из воспоминаний жены Куприна, М.К. Куприной-Иорданской, можно было узнать о дальнейшей судьбе Ромашова: «И вот он в Киеве. Начинаются дни безработицы, скитаний, свирепой нужды, смены профессий, временами прямо нищенства...» Однако замысел писателя - создать новое произведение «Нищие», являющееся продолжением «Поединка», с Ромашовым в качестве главного героя - остался неосуществленным. История замысла свидетельствовала о том, что Куприн собирался показать в современной ему действительности только мрачное, трагическое. В своих поисках героя создатель «Поединка» пришел к такому рубежу, который ему трудно было перешагнуть. В жизни уже сформировался тип правдоискателя-бойца, а писатель никак не мог расстаться с типом правдоискателя-страдальца. Это и было отмечено А.М. Горьким, который однажды сказал Куприну: «Да что это такое! Что вы все оплакиваете своего Ромашова! Умно он сделал, что догадался наконец умереть и развязать вам руки. Скажите, что бы он делал в вашем романе, зачем бы там существовал этот ни к чему не способный, кроме нытья, интеллигент...» На что Куприн с присущей ему откровенностью отвечал: «Он надеялся сделать из меня глашатая революции, которая целиком владела им. Но я не был проникнут боевым настроением, и по какому руслу пойдет моя дальнейшая работа, заранее предвидеть не мог».

ПИСАЛ ЛИ КУПРИН О СЕБЕ, СМЕРТЬЮ РОМАШОВА "УБИВ" СВОИ ЮНОШЕСКИЕ МЕЧТЫ?

А.П.Апсит Портрет А.И.Куприна 1928 г.
Фото А.И.Куприна 1900е

Куприн был поручиком белой армии, блестящим наездником, который на пари мог подняться на лошади на второй этаж ресторана, выпить, не покидая седла, полстакана коньяка и тем же манером вернуться на землю.
Детство Куприна прошло в Сиротской школе (Москва, ул. Казакова, 18), где за бредни его, что он-де генерал Скобелев, сам Наполеон, на него наденут остроконечный колпак с жирно выведенной надписью «Лгун».
Стриженым двенадцатилетним подростком Куприн учился в Кадетской школе(Москва, 1-й Краснокурсантский пр., 3–5), потом училище юнкеров (Москва, угол Знаменки и Гоголевского бульвара), где сидел в карцере за крестьянскую девушку Дуняшу (за ней ухаживал вместо занятий по топографии) и за первый напечатанный рассказ – «бумагомарание».
Ещё вчера он, юнкер, мчался на тройке на бал в женский институт, объяснялся в любви на чистопрудном катке и тайно хранил подобранный в театре платок какой-то незнакомки, а сегодня он – офицер 46-го Днепровского пехотного полка. Он прыгает со второго этажа, когда какая-то гарнизонная дама пообещала за это поцелуй, ради ещё одной любви, забросив стихи и прозу, пытается поступить в Академию Генштаба.
Поступил бы – экзамены сдал блестяще! – если бы по дороге в Петербург не встретил в Киеве друзей по кадетскому корпусу и, загуляв, не сбросил то ли с парома, то ли с ресторанчика-поплавка полицейского пристава. По одной версии, за то, что тот не уступил им, офицерам, заказанного столика, по другой, более романтичной, за наглое приставание к какой-то девице.
Дуэлей в его жизни не было. Но, не правда ли, есть что-то общее в описании юности писателя с Ромашовым - героем его повести "Поединок" ?

Название повести А. И. Куприна - «Поединок», верно передает смысл разыгравшейся в ней драмы. Под поединком подразумевается не только описанная в конце повести дуэль, но и все события, происходящие с главными героями.
Действие книги происходит в то время, когда только что официально разрешили поединки между офицерами. Естественно, в гарнизоне эта тема живо обсуждается. Впервые
она всерьез затрагивается в разговоре Шурочки Николаевой и Ромашова.
Шурочка, красивая, обаятельная, умная, образованная женщина, говорит о дуэлях как о каком-то необходимом явлении. Офицер, утверждает она, обязан рисковать собой. Оскорбление может быть смыто только кровью. Не только Шурочка, жена офицера, рассуждает о поединках с подобной горячностью. Это мнение большинства мужчин в гарнизоне.
Жизнь Ромашова в полку - вечный поединок с собой и с офицерскими предрассудками. Он не такой, как его товарищи, у него другие жизненные устремления. Придя в полк, Ромашов мечтал “о доблести, о подвигах, о славе”. Он идеализировал офицерство, считая, что эти люди благородны, великодушны, честны. Но в гарнизоне офицеры ведут серое, беспросветное существование, они отыгрываются на солдатах, которых не считают за людей, вечерами, не зная, чем заняться, офицеры собираются, играют в карты и устраивают бессмысленные кутежи.
Вся повесть - это череда мелких столкновений Ромашова с окружающими его людьми.
Все эти малозначительные стычки ведут к одной главной - дуэли между Ромашовым и Николаевым.
В общем-то, дуэль была предопределена с самого начала. Ромашов любит жену Николаева, кроме того, и она отвечала ему пусть не любовью, но хотя бы симпатией, привязанностью. Ласково называя офицера «Ромочка», Шурочка проводит с ним свободное время «от нечего делать». Ромашов отказывается от романа с полковой дамой Раисой Александровной Петерсон, с которой они грязно и скучно (и уже довольно давно) обманывали её мужа. Желая отомстить своему «усатенькому Жоржику», она начинает забрасывать мужа Шурочки анонимками.
Сам Николаев с самого начала не приемлет Ромашова К позору во время смотра, когда по вине Ромашова провалился церемониальный марш, прибавилось объяснение с Николаевым, потребовавшим сделать все, чтобы прекратить поток анонимок, и ещё - не бывать у них в доме. Следовательно, рано или поздно поединок должен был состояться.
Слово “поединок” по отношению к произошедшему событию, возможно, не совсем уместно, поскольку это не было честным сражением двух офицеров.
Шурочка, так горячо любимая Ромашовым, уверила его, что все оговорено заранее и никто не будет ранен. При этом она оговорилась, что прощается с ним навсегда, но он, как все влюбленные, не услышал этого.
Разве мог доверчивый, романтичный подпоручик предположить, что любимая женщина так холодна, расчетлива и вероломна?
Он погиб, не познав счастливой любви, не осуществив заветную мечту о том, чтобы бросить службу и посвятить себя более достойному занятию. Поединок между Ромашовым и окружающим миром оказался не в пользу мечтательного подпоручика.
«Поединок» вышел с посвящением М.Горькому, к которому в эту пору своего творчества Куприн был близок, и, помимо высоких оценок критики, заслужил похвалу Л.Н.Толстого.

А теперь дуэлянты:

ЮРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ РОМАШОВ

И.Глазунов Иллюстрация к повести "Поединок" гл. 16 (фрагмент)

Он был среднего роста, худощав, и хотя довольно силен для своего сложения, но от большой застенчивости неловок. Фехтовать на эспадронах он не умел даже в училище, а за полтора года службы и совсем забыл это искусство.
В молодом выпускнике кадетского училища, ныне подпоручике, второй год служащем в полку, расквартированном в маленьком еврейском местечке, своеобразно соединяются слабость воли и сила духа. Служба в армии для Ромашова тяжелое испытание: он не может смириться с грубостью и пошлостью полкового быта.
Ромашов сочиняет повести, хотя и стыдится своих литературных занятий.
«Не в первый раз за полтора года своей офицерской службы испытывал он это мучительное сознание своего одиночества и затерянности среди чужих, недоброжелательных или равнодушных людей, - это тоскливое чувство незнания, куда девать сегодняшний вечер». От тоски он часто ходит на вокзал, где ненадолго останавливающиеся поезда напоминают ему об иной, праздничной жизни.
После драки с Николаевым Ромашов вызывает его на дуэль и за сутки становится «сказкой города и героем дня». Заседание офицерского суда выносит решение о неминуемости поединка между Ромашовым и Николаевым.
На следующий день Николаев убивает Ромашова на дуэли.

ВЛАДИМИР ЕФИМОВИЧ НИКОЛАЕВ
Вот уже два года подряд он проваливает экзамены в академию, и Александра Петровна, Шурочка, делает все, чтобы последний шанс (поступать дозволялось только до трех раз) не был упущен.

И последнее, в 2007 снят двенадцатисерийный телевизионный художественный фильм «Юнкера», созданный по мотивам произведений А. И. Куприна. В основе сценария - роман «Юнкера», повести «Поединок», «На переломе» («Кадеты»), многие рассказы писателя и эпизоды его биографии. Время действия в фильме, в отличие от романов Куприна, сдвинуто с конца XIX века на годы, предшествующие началу первой мировой войны.

Нам осталось перечесть фрагменты первоисточника!

Начался обычный, любимый молодыми офицерами разговор о случаях неожиданных кровавых расправ на месте и о том, как эти случаи проходили почти всегда безнаказанно. В одном маленьком городишке безусый пьяный корнет врубился с шашкой в толпу евреев, у которых он предварительно "разнес пасхальную кучку". В Киеве пехотный подпоручик зарубил в танцевальной зале студента насмерть за то, что тот толкнул его локтем у буфета. В каком-то большом городе - не то в Москве, не то в Петербурге - офицер застрелил, "как собаку", штатского, который в ресторане сделал ему замечание, что порядочные люди к незнакомым дамам не пристают.
Ромашов, который до сих пор молчал, вдруг, краснея от замешательства, без надобности поправляя очки и откашливаясь, вмешался в разговор:
- А вот, господа, что я скажу с своей стороны. Буфетчика я, положим, не считаю... да... Но если штатский... как бы это сказать?.. Да... Ну, если он порядочный человек, дворянин и так далее... зачем же я буду на него, безоружного, нападать с шашкой? Отчего же я не могу у него потребовать удовлетворения? Все-таки же мы люди культурные, так сказать... - Э, чепуху вы говорите, Ромашов, - перебил его Веткин. - Вы потребуете удовлетворения, а он скажет: "Нет... э-э-э... я, знаете ли, вээбще... э-э... не признаю дуэли. Я противник кровопролития... И кроме того, э-э... у нас есть мировой судья..." Вот и ходите тогда всю жизнь с битой мордой.

Вы не читали в газетах об офицерском поединке? - спросила вдруг Шурочка.
Ромашов встрепенулся и с трудом отвел от нее глаза.
- Нет, не читал. Но слышал. А что?
- Конечно, вы, по обыкновению, ничего не читаете. Право, Юрий Алексеевич, вы опускаетесь. По-моему, вышло что-то нелепое. Я понимаю: поединки между офицерами - необходимая и разумная вещь. - Шурочка убедительно прижала вязанье к груди. - Но зачем такая бестактность? Подумайте: один поручик оскорбил другого. Оскорбление тяжелое, и общество офицеров постановляет поединок. Но дальше идет чепуха и глупость. Условия - прямо вроде смертной казни: пятнадцать шагов дистанции и драться до тяжелой раны... Если оба противника стоят на ногах, выстрелы возобновляются. Но ведь это - бойня, это... я не знаю что! Но, погодите, это только цветочки. На место дуэли приезжают все офицеры полка, чуть ли даже не полковые дамы, и даже где-то в кустах помещается фотограф. Ведь это ужас, Ромочка! И несчастный подпоручик, фендрик, как говорит Володя, вроде вас, да еще вдобавок обиженный, а не обидчик, получает после третьего выстрела страшную рану в живот и к вечеру умирает в мучениях. А у него, оказывается, была старушка мать и сестра, старая барышня, которые с ним жили, вот как у нашего Михина... Да послушайте же: для чего, кому нужно было делать из поединка такую кровавую буффонаду? И это, заметьте, на самых первых порах, сейчас же после разрешения поединков. И вот поверьте мне, поверьте! - воскликнула Шурочка, сверкая загоревшимися глазами, - сейчас же сентиментальные противники офицерских дуэлей, - о, я знаю этих презренных либеральных трусов! - сейчас же они загалдят: "Ах, варварство! Ах, пережиток диких времен! Ах, братоубийство!"
- Однако вы кровожадны, Александра Петровна! - вставил Ромашов.
- Не кровожадна, - нет! - резко возразила она. - Я жалостлива. Я жучка, который мне щекочет шею, сниму и постараюсь не сделать ему больно. Но, попробуйте понять, Ромашов, здесь простая логика. Для чего офицеры? Для войны. Что для войны раньше всего требуется? Смелость, гордость, уменье не сморгнуть перед смертью. Где эти качества всего ярче проявляются в мирное время? В дуэлях. Вот и все. Кажется, ясно. Именно не французским офицерам необходимы поединки, - потому что понятие о чести, да еще преувеличенное, в крови у каждого француза, - не немецким, - потому что от рождения все немцы порядочны и дисциплинированны, - а нам, нам, нам! Тогда у нас не будет в офицерской среде карточных шулеров, как Арчаковский, или беспросыпных пьяниц, вроде вашего Назанского; тогда само собой выведется амикошонство, фамильярное зубоскальство в собрании, при прислуге, это ваше взаимное сквернословие, пускание в голову друг другу графинов, с целью все-таки не попасть, а промахнуться. Тогда вы не будете за глаза так поносить друг друга. У офицера каждое слово должно быть взвешено. Офицер - это образец корректности. И потом, что за нежности: боязнь выстрела! Ваша профессия - рисковать жизнью.

20
.........
Вечером в этот день его опять вызвали в суд, но уже вместе с Николаевым. Оба врага стояли перед столом почти рядом. Они ни разу не
взглянули друг на друга, но каждый из них чувствовал на расстоянии
настроение другого и напряженно волновался этим. Оба они упорно и
неподвижно смотрели на председателя, когда он читал им решение суда:
- "Суд общества офицеров N-ского пехотного полка, в составе - следовали
чины и фамилии судей - под председательством подполковника Мигунова,
рассмотрев дело о столкновении в помещении офицерского собрания поручика
Николаева и подпоручика Ромашова, нашел, что ввиду тяжести взаимных
оскорблений ссора этих обер-офицеров не может быть окончена примирением и
что поединок между ними является единственным средством удовлетворения
оскорбленной чести и офицерского достоинства. Мнение суда утверждено
командиром полка".
Окончив чтение, подполковник Мигунов снял очки и спрятал их в футляр.
- Вам остается, господа, - сказал он с каменной торжественностью, -
выбрать себе секундантов, по два с каждой стороны, и прислать их к девяти
часам вечера сюда, в собрание, где они совместно с нами выработают условия
поединка. Впрочем, - прибавил он, вставая и пряча очечник в задний карман,
- впрочем, прочитанное сейчас постановление суда не имеет для вас
обязательной силы. За каждым из вас сохраняется полная свобода драться на
дуэли, или... - он развел руками и сделал паузу, - или оставить службу.
Затем... вы свободны, господа... Еще два слова. Уж не как председатель
суда, а как старший товарищ, советовал бы вам, господа офицеры,
воздержаться до поединка от посещения собрания." Это может повести к
осложнениям. До свиданья.
Николаев круто повернулся и быстрыми шагами вышел из залы. Медленно
двинулся за ним и Ромашов. Ему не было страшно, но он вдруг почувствовал
себя исключительно одиноким, странно обособленным, точно отрезанным от
всего мира. Выйдя на крыльцо собрания, он с долгим, спокойным удивлением
глядел на небо, на деревья, на корову у забора напротив, на воробьев,
купавшихся в пыли среди дороги, и думал: "Вот - все живет, хлопочет,
суетится, растет и сияет, а мне уже больше ничто не нужно и не интересно.
Я приговорен. Я один".
Вяло, почти со скукой пошел он разыскивать Бек-Агамалова и Веткина,
которых он решил просить в секунданты. Оба охотно согласились -
Бек-Агамалов с мрачной сдержанностью, Веткин с ласковыми и
многозначительными рукопожатиями.
Идти домой Ромашову не хотелось - там было жутко и скучно. В эти
тяжелые минуты душевного бессилия, одиночества и вялого непонимания жизни
ему нужно было видеть близкого, участливого друга и в то же время тонкого,
понимающего, нежного сердцем человека.
И вдруг он вспомнил о Назанском.

21
........
Ромашов рассказал подробно историю своего столкновения с Николаевым.
Назанский задумчиво слушал его, наклонив голову и глядя вниз на воду,
которая ленивыми густыми струйками, переливавшимися, как жидкое стекло,
раздавалась вдаль и вширь от носа лодки.
- Скажите правду, вы не боитесь, Ромашов? - спросил Назанский тихо.
- Дуэли? Нет, не боюсь, - быстро ответил Ромашов. Но тотчас же он
примолк и в одну секунду живо представил себе, как он будет стоять совсем
близко против Николаева и видеть в его протянутой руке опускающееся черное
дуло револьвера. - Нет, нет, - прибавил Ромашов поспешно, - я не буду
лгать, что не боюсь. Конечно, страшно. Но я знаю, что я не струшу, не
убегу, не попрошу прощенья.
Назанский опустил концы пальцев в теплую, вечернюю, чуть-чуть ропщущую
воду и заговорил медленно, слабым голосом, поминутно откашливаясь:
- Ах, милый мой, милый Ромашов, зачем вы хотите это делать? Подумайте:
если вы знаете твердо, что не струсите, - если совсем твердо знаете, - то
ведь во сколько раз тогда будет смелее взять и отказаться.
- Он меня ударил... в лицо! - сказал упрямо Ромашов, и вновь жгучая
злоба тяжело колыхнулась в нем.
- Ну, так, ну, ударил, - возразил ласково Назанский и грустными,
нежными глазами поглядел на Ромашова. - Да разве в этом дело? Все на свете
проходит, пройдет и ваша боль и ваша ненависть. И вы сами забудете об
этом. Но о человеке, которого вы убили, вы никогда не забудете. Он будет с
вами в постели, за столом, в одиночестве и в толпе. Пустозвоны,
фильтрованные дураки, медные лбы, разноцветные попугаи уверяют, что
убийство на дуэли - не убийство. Какая чепуха! Но они же сентиментально
верят, что разбойникам снятся мозги и кровь их жертв. Нет, убийство -
всегда убийство. И важна здесь не боль, не смерть, не насилие, не
брезгливое отвращение к крови и трупу, - нет, ужаснее всего то, что вы
отнимаете у человека его радость жизни. Великую радость жизни! - повторил
вдруг Назанский громко, со слезами в голосе. - Ведь никто - ни вы, ни я,
ах, да просто-напросто никто в мире не верит ни в какую загробную жизнь.
Оттого все страшатся смерти, но малодушные дураки обманывают себя
перспективами лучезарных садов и сладкого пения кастратов, а сильные -
молча перешагивают грань необходимости. Мы - не сильные. Когда мы думаем,
что будет после нашей смерти, то представляем себе пустой холодный и
темный погреб. Нет, голубчик, все это враки: погреб был бы счастливым
обманом, радостным утешением. Но представьте себе весь ужас мысли, что
совсем, совсем ничего не будет, ни темноты, ни пустоты, ни холоду... даже
мысли об этом не будет, даже страха не останется! Хотя бы страх!
Подумайте!
......
- Да, жизнь прекрасна, - сказал Ромашов.
- Прекрасна! - пылко повторил Назанский. - И вот два человека из-за
того, что один ударил другого, или поцеловал его жену, или просто, проходя
мимо него и крутя усы, невежливо посмотрел на него, - эти два человека
стреляют друг в друга, убивают друг друга. Ах, нет, их раны, их страдания,
их смерть - все это к черту! Да разве он себя убивает - жалкий движущийся
комочек, который называется человеком? Он убивает солнце, жаркое, милое
солнце, светлое небо, природу, - всю многообразную красоту жизни, убивает
величайшее наслаждение и гордость - человеческую мысль! Он убивает то, что
уж никогда, никогда, никогда не возвратится. Ах, дураки, дураки!

22
.......
- Ну, хочешь, я завтра откажусь от поединка, извинюсь перед ним? Сделать это? - произнес он печально.
Она помолчала немного. Будильник наполнял своей металлической болтовней
все углы темной комнаты. Наконец она произнесла еле слышно, точно в
раздумье, с выражением, которого Ромашов не мог уловить:
- Я так и знала, что ты это предложишь.
Он поднял голову и, хотя она удерживала его за шею рукой, выпрямился на
кровати.
- Я не боюсь! - сказал он громко и глухо.
- Нет, нет, нет, нет, - говорила она горячим, поспешным, умоляющим
шепотом. - Ты меня не понял. Иди ко мне ближе... как раньше... Иди же!..
Она обняла его обеими руками и зашептала, щекоча его лицо своими
тонкими волосами и горячо дыша ему в щеку:
- Ты меня не понял. У меня совсем другое. Но мне стыдно перед тобой. Ты
такой чистый, добрый, и я стесняюсь говорить тебе об этом. Я расчетливая,
я гадкая...
- Нет, говори все. Я тебя люблю.
- Послушай, - заговорила она, и он скорее угадывал ее слова, чем слышал
их. - Если ты откажешься, то ведь сколько обид, позора и страданий падет
на тебя. Нет, нет, опять не то. Ах, боже мой, в эту минуту я не стану
лгать перед тобой. Дорогой мой, я ведь все это давно обдумала и взвесила.
Положим, ты отказался. Честь мужа реабилитирована. Но, пойми, в дуэли,
окончившейся примирением, всегда остается что-то... как бы сказать?.. Ну,
что ли, сомнительное, что-то возбуждающее недоумение и разочарование...
Понимаешь ли ты меня? - спросила она с грустной нежностью и осторожно
поцеловала его в волосы.
- Да. Так что же?
- То, что в этом случае мужа почти наверно не допустят к экзаменам.
Репутация офицера генерального штаба должна быть без пушинки. Между тем
если бы вы на самом деле стрелялись, то тут было бы нечто героическое,
сильное. Людям, которые умеют держать себя с достоинством под выстрелом,
многое, очень многое прощают. Потом... после дуэли... ты мог бы, если
хочешь, и извиниться... Ну, это уж твое дело.
......
Стараясь скрыть непонятное, глухое раздражение, он сказал сухо:
- Ради бога, объяснись прямее. Я все тебе обещаю.

Илья Глазунов Шурочка у Ромашова накануне дуэли гл.22

Тогда она повелительно заговорила около самого его рта, и слова ее были
как быстрые трепетные поцелуи:
- Вы непременно должны завтра стреляться. Но ни один из вас не будет
ранен. О, пойми же меня, не осуждай меня! Я сама презираю трусов, я
женщина. Но ради меня сделай это, Георгий! Нет, не спрашивай о муже, он
знает. Я все, все, все сделала.
Теперь ему удалось упрямым движением головы освободиться от ее мягких и
сильных рук. Он встал с кровати и сказал твердо:
- Хорошо, пусть будет так. Я согласен.

Его Высокоблагородию, командиру N-ского пехотного полка.
Штабс-капитан того же полка Диц.

Настоящим имею честь донести вашему высокоблагородию, что сего 2-го
июня, согласно условиям, доложенным Вам вчера, 1-го июня, состоялся
поединок между поручиком Николаевым и подпоручиком Ромашовым. Противники
встретились без пяти минут в 6 часов утра, в роще, именуемой "Дубечная",
расположенной в 3 1/2 верстах от города. Продолжительность поединка,
включая сюда и время, употребленное на сигналы, была 1 мин. 10 сек. Места,
занятые дуэлянтами, были установлены жребием. По команде "вперед" оба
противника пошли друг другу навстречу, причем выстрелом, произведенным
поручиком Николаевым, подпоручик Ромашов ранен был в правую верхнюю часть
живота. Для выстрела поручик Николаев остановился, точно так же, как и
оставался стоять, ожидая ответного выстрела. По истечении установленной
полуминуты для ответного выстрела обнаружилось, что подпоручик Ромашов
отвечать противнику не может. Вследствие этого секунданты подпоручика
Ромашова предложили считать поединок оконченным. С общего согласия это
было сделано. При перенесении подпоручика Ромашова в коляску последний
впал в тяжелое обморочное состояние и через семь минут скончался от
внутреннего кровоизлияния. Секундантами со стороны поручика Николаева
были: я и поручик Васин, со стороны же подпоручика Ромашова: поручики
Бек-Агамалов и Веткин. Распоряжение дуэлью, с общего согласия, было
предоставлено мне. Показание младшего врача кол. ас. Знойко при сем
прилагаю.
Штабс-капитан Диц.

Использованы материалы сайтов

II . Характеристика образа Назанского

План характеристики:

1. Первые упоминания о Назанском.

2. Встреча Ромашова и азанского.

3. Портрет героя.

4. Роль интерьера.

5. Темы размышлений Назанского.

6. Роль пейзажа в характеристике образа Назанского.

7. Рассуждения Назанского о любви.

О Назанском мы узнаем из разговора и Ромашова (глава IV): это «отпетый человек», он «увольняется в отпуск на один месяц по домашним обстоятельствам... Это значит запил»; «такие офицеры - позор для полка, мерзость!». В V главе - описание встречи Ромашова и Назанского. Мы видим сначала «белую фигуру и золотоволосую голову» Назанского, слышим его спокойный голос, знакомимся с его жилищем: «Комната у Назанского была еще беднее, чем у Ромашова. Вдоль стены у окна стояла узенькая, низкая, вся вогнувшаяся дугой кровать, такая тощая, точно на ее железках лежало всего одно только розовое пикейное одеяло; у другой стены - простой некрашеный стол и две грубых табуретки...». Все это, да еще прямой взгляд «задумчивых, прекрасных голубых глаз» противоречит тому, что о нем говорили Николаевы. Назанский рассуждает «о возвышенных материях», философствует, а это, с точки зрения окружающих, - «чепуха, праздная и нелепая болтовня». Он думает о «любви, о красоте, об отношениях к человечеству, о природе, о равенстве и счастии людей, о поэзии, о Боге». Это для него «время... свободы духа, воли, ума». Он чувствует чужую радость и чужую скорбь.

Описание пейзажа, таинственной ночи, открывающейся из окна, согласно его возвышенным словам: «в этом мягком воздухе, полном странных весенних ароматов, в этой тишине, темноте, в этих преувеличению ярких и точно теплых звездах - чувствовалось тайное и страстное брожение, угадывалась жажда материнства и расточительное сладострастие земли, растений, деревьев - целого мира». Лицо Назанского кажется Ромашову «красивым и интересным»: золотые волосы, высокий чистый лоб, шея благородного рисунка, массивная и изящная голова, похожая на голову одного из греческих героев или мудрецов, ясные голубые глаза, смотрящие «оживленно, умно и кротко». Правда, это описание почти идеального героя заканчивается разоблачением: «только очень опытный взгляд различил бы в этой кажущейся свежести... результат алкогольного воспаления крови».

Мечтая о «грядущей богоподобной жизни», Назанский прославляет могущество и красоту человеческого разума, восторженно призывает уважать человека, увлеченно говорит о любви и выражает при этом взгляд самого автора: «Она - удел избранников... любовь имеет свои вершины, доступные лишь единицам из миллионов». Любовь по Куприну - талант сродни музыкальному. Куприн разовьет эту тему позже в рассказе «Гранатовый браслет», причем многое из того, что сказал Назанский, прямо перейдет в рассказ.

В страстных речах Назанского много желчи и злости, мысли о необходимости борьбы против «двухголового чудовища» - полицейского режима в стране, предчувствий неотвратимости глубоких социальных потрясений: «Чем громаднее было насилие, тем кровавее будет расправа». Он противник военной службы и вообще армии, осуждает зверское обращение с солдатами (глава ХХI). Обличительные речи Назанского исполнены открытого пафоса. Это своеобразный поединок героя с бессмысленной и жестокой системой. Некоторые высказывания этого героя, как позднее сказал сам Куприн, «звучат как граммофон», но они дороги писателю, который вложил в Назанского многое, что волновало его самого.

Комментарий учителя:

В высказываниях Назанского многие критики отмечают черты вульгаризованного ницшеанства: «любовь к человечеству выгорела из человеческих сердец. На смену ей идет новая, божественная вера... Это любовь к себе, к своему прекрасному телу, к своему всесильному уму, к бесконечному богатству своих чувств... Настанет время, и великая вера в свое Я осенит, как огненные языки святого духа, головы всех людей, и тогда уже не будет ни рабов, ни господ, ни калек, ни жалости, ни пороков, ни злобы, ни зависти. Тогда люди станут богами…» (глава ХХI).

Вопросы для обсуждения:

Как вы считаете, есть ли основания называть Назанского «ницшеанцем»?

Как вы думаете, зачем вообще понадобился в «Поединке» рядом с Ромашовым такой герой?

III. Характеристика образа Ромашова

1. Ромашов и Назанский.

2. Портрет Ромашова.

3. Поступки героя.

4. Что привлекает в Ромашове?

5. Внутренние противоречия героя.

6. Ромашов и Хлебников.

7. Ромашов и Шурочка Николаева.

Поручик Ромашов, главный герой «Поединка», заражается настроениями и мыслями Назанского. Это типичный купринский образ правдоискателя и гуманиста. Ромашов дан в непрестанном движении, в процессе его внутреннего изменения и духовного роста. Куприн воспроизводит не всю биографию героя, а важнейший момент в ней, без начала, но с трагическим концом.

Портрет героя внешне невыразителен: «среднего роста, худощав, и хотя довольно силен для своего сложения, но от большой застенчивости неловок», порой бесхарактерен. Однако в действиях Ромашова чувствуется внутренняя сила, идущая от чувства правоты и справедливости. Например, «неожиданно для самого себя» защищает татарина Шарафутдинова, не понимающего по-русски, от оскорбляющего его полковника (глава I). Он заступается за солдата Хлебникова, когда его хочет избить унтер-офицер (глава Х). Он одерживает верх даже над звероподобным пьяным Бек-Агамаловым, когда тот едва не зарубил шашкой женщину из публичного дома, где кутили офицеры: «с силой, которой он сам от себя не ожидал, схватил Бек-Агамалова за кисть руки. В течение нескольких секунд оба офицера, не моргая, пристально глядели друг на друга... он уже чувствовал, что безумный с каждым мгновением потухает в этом искаженном лице. И было ему жутко и невыразимо радостно стоять так, между жизнью и смертью, и уже знать, что он выходит победителем в этой игре» (глава ХVIII). Во всех этих поединках Ромашов оказывается на высоте.

Ромашов мечтательная, романтическая натура, он склонен к рефлексии. У него была «немножко смешная, наивная привычка, часто свойственная очень молодым людям, думать о себе в третьем лице, словами шаблонных романов». Привлекательны в герое душевная мягкость, доброта, врожденное чувство справедливости. Все это резко отличает его от остальных офицеров полка. Столкновение человека и офицера сначала происходят в самом Ромашове, в его душе и сознании. Эта внутренняя борьба постепенно превращается в открытый поединок с Николаевым и со всем офицерством. Ромашов постепенно освобождается от фальшивого понимания чести офицерского мундира. Поворотным моментом явились размышления героя над положением человеческой личности в обществе, его внутренний монолог в защиту прав, достоинств и свободы человека. Ромашова «ошеломило и потрясло неожиданно-яркое сознание своей индивидуальности», и он по-своему восстал против обезличивания человека на военной службе, в защиту рядового солдата. Он негодует на полковое начальство, которое поддерживает состояние вражды между солдатами и офицерами. Но порывы к протесту сменяются у него совершенной апатией и равнодушием, душу нередко охватывает подавленность: «Пропала моя жизнь!»

Чувство нелепости, сумбурности, непонятности жизни угнетает его. Во время разговора с больным, изуродованным Хлебниковым Ромашов испытывает острую жалость и сострадание к нему (глава ХVI). Неожиданно для восстает против самого Бога, допускающего зло и несправедливость (еще один поединок, может быть, самый главный). «С этой ночи в Ромашове произошел глубокий душевный надлом», Он замкнулся в себе, сосредоточился на своем внутреннем мире, твердо решил порвать с военной службой, чтобы начать новую жизнь: «все ясней и ясней становилась для него мысль, что существуют только три гордых признания человека: наука, искусство и свободный физический труд». Мысли о возможности другой жизни соединяются у него с мыслями о любви к Шурочке Николаевой. Милая, женственная Шурочка, в которую влюблен и Назанский, по существу виновна в убийстве Ромашова на дуэли. Корысть, расчет, властолюбие, двоедушие, «какая-то злая и гордая сила», изворотливость Шурочки не замечаются влюбленным Ромашовым. Она требует: «Вы непременно должны завтра стреляться» - и Ромашов соглашается ради нее на поединок, которого можно было избежать.

IV . О психологизме повести

Литературовед И. А. Питляр утверждал, что повесть «Поединок» - «явление большого реалистического искусства, в котором беспощадно правдивое изображение «ужаса и скуки военной жизни» сочеталось с большой достоверностью в раскрытии психологии человека, переживающего серьезный нравственный перелом, в изображении ломки сознания, высвобождающегося из пут уродливых кастовых предрассудков».

Согласны ли вы с тем, что повесть «Поединок» отличается «большой достоверностью в раскрытии психологии человека»? Если да, то какие особенности повествования свидетельствуют об этом?

Кто из героев переживает «серьезный нравственный перелом»? С чем он связан?

V . Обсуждение смысла названия повести

Каково значение названия повести?

(Поединки, о которых мы уже говорили, закономерно и неизбежно приводят к развязке. К последнему поединку. Дуэль Ромашова с Николаевым не описывается в повести. О гибели Ромашова сообщают сухие, официальные, бездушные строчки рапорта штабс-капитана Дица (глава ХХIII). Этот поединок, гибель героя предрешены: Ромашов слишком отличается от всех, чтобы выжить в этом обществе. Несколько раз в повести упоминаются дуэли, нагнетается тягостная, душная обстановка. В ХIХ главе описывается, как пьяные офицеры тянут похоронный напев, и чистые звуки панихиды вдруг перебиваются «ужасным, циничным ругательством» Осадчего. Оскорбленный Ромашов пытается образумить людей. После этого и разыгрывается скандал, приведший к тому, что Ромашов вызывает Николаева на дуэль. Но название имеет и метафорический, символический смысл.)

V I. Заключительное слово учителя

Куприн писал: «Всеми силами моей души я ненавижу годы моего детства и юности, годы корпуса, юнкерского училища и службы в полку. Обо всем, что я испытал и видел, я должен написать. И своим романом я вызову на поединок царскую армию». Повесть - поединок Куприна со всей армией, со всей системой, убивающей в человеке личность и убивающей самого человека. В 1905 году эта повесть, конечно, была воспринята революционными силами как призыв к борьбе. Но и почти через сто лет после написания повесть остается призывом к уважению человеческой личности, к примирению и братской любви.

Урок 10. Талант любви в рассказе А. И. Куприна «Гранатовый браслет»

Цель урока: показать мастерство Куприна в изображении мира человеческих чувств; роль детали в рассказе.

Оборудование урока: запись Второй сонаты Бетховена.

Методические приемы: комментированное чтение, аналитическая беседа.

Ход урока

I . Слово учителя

Рассказ «Гранатовый браслет», написанный Куприным в 1910 году, посвящен одной из главных тем его творчества - любви. В эпиграфе стояла первая нотная строка из Второй сонаты Бетховена. Вспомним высказывание Назанского, героя «Поединка», о том, что любовь - это талант сродни музыкальному. (Возможно прослушивание музыкального отрывка.) В основе произведения лежит реальный факт - история любви скромного чиновника к светской даме, матери писателя Л. Любимова.

I I . Прототипы рассказа

Учитель читает следующий отрывок из воспоминаний Л. Любимова:

«В период между первым и вторым своим замужеством моя мать стала получать письма, автор которых, не называл себя и подчеркивал, что разница в социальном положении не позволяет ему рассчитывать на взаимность, изъяснялся в любви к ней. Письма эти долго сохранялись в моей семье, и я в юности читал их. Анонимный влюбленный, как потом выяснилось - Желтый (в рассказе Желтков), писал, что он служит на телеграфе (у Куприна князь Шеин в шутку решает, что так писать может только какой-нибудь телеграфист), в одном письме он сообщал, что под видом полотера проник в квартиру моей матери, и описывал обстановку (у Куприна Шеин опять-таки в шутку рассказывает, как Желтков, переодевшись трубочистом и вымазавшись сажей, проникает в будуар княгини Веры). Тон посланий был то выспренний, то ворчливый. Он то сердился на мою мать, то благодарил ее, хоть она никак не реагировала на его изъяснения...

Вначале эти письма всех забавляли, но потом (они приходили чуть ли не каждый день в течение двух-трех лет) моя мать даже перестала их читать, и лишь моя бабка долго смеялась, открывал по утрам очередное послание влюбленного телеграфиста.

И вот произошла развязка: анонимный корреспондент прислал моей матери гранатовый браслет. Мой дядя <...> и отец, тогда бывший женихом моей матери, отправились к Желтому. Все это происходило не в черноморском городе, как у Куприна, а в Петербурге. Но Желтый, как и Желтков, жил действительно на шестом этаже. «Заплеванная лестница,- пишет Куприн,- пахла мышами, кошками, керосином и стиркой» - все это соответствует слышанному мною от отца. Желтый ютился в убогой мансарде. Его застали за составлением очередного послания. Как и купринский Шеин, отец больше молчал во время объяснения, глядя «с недоумением и жадным, серьезным любопытством в лицо этого странного человека». Отец рассказал мне, что он почувствовал в Желтом какую-то тайну, пламя подлинной беззаветной страсти. Дядя же, опять-таки как купринский Николай Николаевич, горячился, был без нужды резким. Желтый принял браслет и угрюмо обещал не писать больше моей матери. Этим все и кончилось. Всяком случае, о дальнейшей судьбе его нам ничего не известно».

«Поединок», как многие произведения Куприна, оставляет щемящее чувство печали. Впустую растрачиваются поэтические мечты, жажда жизни юного подпоручика Юрия Алексеевича Ромашова. Его нетерпеливое стремление к счастью вскормлено тягостной и скудной армейской обстановкой в заштатном полку. И болезненные разочарования наступают по той же причине. Горькая мысль о недопустимой власти мертвой казенщины над цветущей молодостью вызывает глубокое сочувствие. Но в этой ситуации четче, резче проявляется суть первой поры «взрослости», человеческого самосознания.

Повесть помогает вспомнить всем когда-либо свойственные, обыденностью стертые впечатления. В знакомом, привычном, казалось бы, расцвете весны, благодаря восприятию Ромашова, разгадывается вечно живая природа: «…в этом мягком воздухе, полном странных весенних ароматов, в этой тишине, темноте, в этих преувеличенно ярких и точно теплых звездах - чувствовалось тайное и страстное брожение». Переживания Ромашова останавливают, длят прекрасный, всегда мимолетный миг.

В ожидании первого любовного объятия юноша уже вступает «в странную, обольстительную, одновременно живую и волшебную сказку». Затем столь трепетное состояние развивается, дарит «нестерпимое блаженство», но и драматизируется. Велика чарующая сила художника? Несомненно. Только об этом не думаешь. Завораживает совсем другое. Неожиданно богатой оказывается обычная жизнь скромного человека.

Настойчиво звучит одно слово: «странный» (аромат ночи), «странная» (сказка любви), «странное» (собственное мироощущение). Странно или просто все вокруг и в нем? Ответить Ромашов не может. Он только прикоснулся к сложному миру и наивно ждет от него радостей. Одинокий, потрясенный вопросами, едва сделав шаг на пути к самостоятельности, человек гибнет.

Образ Ромашова значителен уже одной этой гранью. Однако его роль в повести несравненно масштабнее. Непосредственный и чистый Ромашов втянут в течение серых будней. Поначалу он бездумно избирает примером для себя «блестящих» офицеров. Скоро с острой болью начинает понимать опустошенное и порочное их - следовательно, и свое! - существование. Автор не описывает, герой - не наблюдает происходящее: оно прочувствовается активным его участником. Томящимся по красоте сердцем измерена реальность. Обнаружены не просто безнравственность, ожесточение окружающих, а их затаенная тоска, невостребованные, вытесненные службой способности. Бессмысленность, порой идиотичность военной практики и досуга, недостижимость любви, духовной близости непереносимы для Ромашова.

Куприн выбрал главным героем повести незаметного незрелого юношу, конечно, неслучайно. Полудетское пробуждающееся восприятие вместило в себя отражение самых разных, в действительности почти не пересекающихся сфер жизни. Не только авторскому интересу к судьбе такой личности, как Ромашов, но обобщению впечатлений от неоднородных явлений послужил выбор писателя. Энергия художественного исследования тем, однако, не была удовлетворена. На протяжении всего повествования заметен некий расширяющий опыт героя комментарий. Голос автора незаметно включается в объективный рассказ о многочисленных трагических противоречиях сущего. Страшна картина (данная глазами Ромашова) «повального, безобразного кутежа» офицеров. Тут и звучит «со стороны» мудрое раздумье о людях, прозревающих «в запутанном и угнетенном сознании какую-то таинственную искру ужаса, тоски и безумия». Факт гибели одного из солдат активизирует «чью-то» память о таком же случае в прошлом. Раздвигаются границы сюжетног

Повесть А. Куприна «Поединок» писалась, когда страна находилась в трудных условиях - шла Русско-японская война. События повести относятся к концу XIX в. В своем произведении писатель разоблачает и осуждает армейскую жизнь, армейские порядки. Армия в...

Есть у А. И. Куприна одна заветная тема. Он прикасается к ней целомудренно, благоговейно и нервно. Да иначе к ней и нельзя прикасаться. Это тема любви. Иногда кажется, что о любви в мировой литературе сказано все. Что можно поведать о любви после шекспировской...

Ромашов начинал понемногу понимать, что вся военная служба с ее призрачной доблестью создана жестоким, позорным всечеловеческим недоразумением. А.И. Куприн Повесть «Поединок» дополняет и развивает тему о состоянии и положении русской армии, нашедшей...

1. Портрет и характер Георгия Ромашова. 2. Тоска по настоящей жизни в душе молодого офицера. 3. Любовь к Шурочке как спасение от жестокости военных будней. 4. Образ Александры Петровны и ее отношение к любви. 5. Неизбежность поединка. - Спи, моя...