Преобразования Петра I в области культуры. Курс лекций по древнерусской литературе и литературе XVIII века для студентов I го курса факультета русского языка, литературы и иностранных языков
Литература петровской эпохи
Западов В. А. Русская литература XVIII века, 1770-1775. Хрестоматия М., "Просвещение", 1979.
"Ведомости" Приклады, како пишутся комплименты разные Юности честное зерцало Гистория о российском матросе Василии Кориотском и о прекрасной королевне Ираклии Флоренской земли
"ВЕДОМОСТИ"
ИЗ No 1 ЗА 1703 г.
На Москве вновь ныне пушек медных, гоубиц и мартиров вылито 400. Те пушки ядром по 24, по 18 и по 12 фунтов. Гоубицы бомбом пудовые и полупудовые. Мартиры бомбом девяти-, трех- и двупудовые и меньше. И еще много форм готовых, великих и средних к литью пушек, гоубиц и мартиров. А меди ныне на пушечном дворе, которая приготовлена к новому литью, больше 40 000 пудов лежит. Повелением его величества московские школы умножаются, и 45 человек слушают философию и уже диалектику окончили. В математической штюрманской школе больше 300 человек учатся и добре науку приемлют. На Москве ноября с 24 числа по 24 декабря родилось мужеска и женска полу 386 человек. Из Персиды пишут. Индейский царь послал в дарах великому государю нашему слона и иных вещей немало. Из града Шемахи отпущен он в Астрахань сухим путем. Из Казани пишут. На реке Соку нашли много нефти и медной руды, из той руды медь выплавили изрядну, от чего чают немалую быть прибыль Московскому государству. Из Сибири пишут. В Китайском государстве иезуитов вельми не стали любить за их лукавство, а иные из них и смертию казнены. Из Олонца пишут. Города Олонца поп Иван Окулов, собрав охотников пеших с тысячу человек, ходил за рубеж в свейскую границу и разбил свейские Ругозенскую, и Гиппонскую, и Сумерскую, и Керисурскую заставы. А на тех заставах шведов побил многое число и взял рейтарское знамя, барабаны и шпаг, фузей и лошадей довольно, а что взял запасов и пожитков он, поп, и тем удовольствовал солдат своих. А достальные пожитки и хлебные запасы, коих не мог забрать, все пожег. И Соловскую мызу сжег и около Соловской многие мызы и деревни, дворов с тысячу, пожег же. А на вышеписанных заставах, по сказке языков, которых взял, конницы шведской убито 50 человек, пехоты 400 человек; ушло их конницы 50, пехоты 100 человек, а из попова войска только ранено солдат два человека. На Москве 1703 генваря в 2 день
ИЗ No 22 ЗА 1704 г.
Из Нарвы пишут августа в 21 день. Нынешнего августа в 9 день славный и крепкий город Нарва (Ругодев) с божиею помощию воинством благочестивейшего нашего государя взят в три четверти часа приступом, хотя неприятель подкопом наших некую часть и подорвал, однакож солдатов тем устрашить не мог, потом в другую, старую крепость неприятель вбежал и бил шамад (сдачу), дабы окорд (договор) или хотя бы пардон (милость) получить, но солдаты наши того и слышать не хотели и в тот час и во оную крепость ворвались, а потом и в самый замок, где неприятелю такой трактамент (потчевание) учинили, что и младенцев немного на сей свет пустили. Сей штурм милостию вышнего дивно окончился, потому что наших на всем штурме меньше трехсот человек упало. А чего колько в сем городе завоевано и колько неприятельских людей побито, и о том будет впредь ведомость. На Москве лета господня 1704 августа в 22 день
ПРИКЛАДЫ, КАКО ПИШУТСЯ КОМПЛИМЕНТЫ РАЗНЫЕ
(Отрывок)
ПОЗДРАВИТЕЛЬНОЕ ПИСАНИЕ К ЖЕНСКОМУ ПОЛУ В ДЕНЬ ИМЕНИН
Моя госпожа! Понеже я не сумневаюся, что вы в сей радостный день, который ваше высокодрагое имя представляет, на многие изустные поздравительные комплименты отвещать имети будете, то я тако бесчастен есмь, что ради отлучения моего поздравления прочим не могу присовокупить, однако же уповаю, что вам не неприятно будет, егда я письменно объявлю, како меня увеселил дорогой день тезоименитства, и притом должнейшее мое поздравление к вам в сих малых строках чрез почту посылаю. Бог да подаст, дабы вы еще многократно такового достопамятного дня при всегда умножающемся счастии дожити сподобились и, егда оный паки случится, чтоб нам тогда вас от некоторого изрядного любезного обязану видети; ныне же я, яко ваш преданный слуга, дерзаю вас, мою госпожу, чрез присланный при сем малый поминок перевезать в той надежде, что вы сицевое {Таковое.} склонным сердцем восприимете и меня впредь приязни своей рекомендованна быть допустите, яко же и я против того при всех данных случаях себя в деле изъявити не оставлю. Ваш моей госпожи послушный.
ЮНОСТИ ЧЕСТНОЕ ЗЕРЦАЛО
(Отрывки)
В-первых, наипаче всего должни дети отца и матерь в великой чести содержать. И когда от родителей что им приказано бывает, всегда шляпу в руках держать, а пред ними не вздевать, и возле их не садитися, и прежде оных не заседать {Усаживаться, садиться.}, при них во окно всем телом не выглядывать, но все потаенным образом с великим почтением не с ними в ряд, но немного уступя позади оных в стороне стоять, подобно яко паж некоторый или слуга. В доме ничего своим именем не повелевать, но именем отца или матери, от челядинцев просительным образом требовать, разве что у кого особливые слуги, которые самому ему подвержены бывают, для того, что обычайио служители и челядинцы не двум господам и госпожам, но токмо одному господину охотно служат. А окроме того, часто происходят ссоры и великие между ими бывают от того мятежи в доме: так что сами не опознают, что кому делать надлежит. Дети не имеют без именного приказу родительского никого бранить или поносительными словами порекать. А ежели то надобно, и оное они должны учинить вежливо и учтиво. У родителей речей перебивать не надлежит, и ниже прекословить, и других их сверстников в речи не впадать, но ожидать, пока они выговорят. Часто одного дела не повторять, на стол, на скамью или на что иное не опираться и не быть подобным деревенскому мужику, который на солнце валяется, но стоять должни прямо. Без спросу не говорить, а когда и говорить им случится, то должни они благоприятно, а не криком и ниже с сердца или с задору говорить, не яко бы сумасброды. Но все, что им говорить, имеет быть правда истинная, не прибавляя и не убавляя ничего. Нужду свою благообразно в приятных и учтивых словах предлагать, подобно якобы им с каким иностранным высоким лицом говорить случилось, дабы они в том тако и обыкли. Неприлично им руками или ногами по столу везде колобродить, но смирно ести. А вилками и ножиком по торелкам, по скатерти или по блюду не чертить, не колоть и не стучать, но должни тихо и смирно, прямо, а не избоченясь сидеть. Когда родители или кто другий их спросят (позовут), то должни они к ним отозваться и отвещать тотчас, как голос послышат. И потом сказать: "что изволите, государь батюшко" или "государоня матушка", или: "что мне прикажете, государь", а не так: "что, чего, што, как ты говоришь, чего хочешь". И не дерзостно отвещать: "да, так", и ниже вдруг наотказ молвить: "нет"; но сказать: "так, мой сударь, слышу, государь; я выразумел, государь, учиню так, как вы, государь, приказали". А не смехом делать, якобы их презирая и не слушая их повеления и слов, но исправно примечать все, что им говорено бывает, а многажды назад не бегать и прежнего паки вдругорядь не спрашивать. Когда им говорить с людьми, то должно им благочинно, учтиво, вежливо, разумно, а не много говорить; потом слушать и других речи не перебивать, но дать все выговорить и потом мнение свое, что достойно, предъявить. Ежели случится дело и речь печальная, то надлежит при таких быть печальну и иметь сожаление. В радостном случае быть радостну и являть себя весела с веселыми. А в прямом деле и в постоянном быть постоянну, и других людей рассудков отнюдь не презирать и не отметать, но ежели чие мнение достойно и годно, то похвалить и в том соглашаться; ежели же которое сумнительно, в том себя оговорить, что в том ему рассуждать не достойно. А ежели в чем оспорить можно, то учинить с учтивостию и вежливыми словами и дать свое рассуждение на то, для чего. А ежели кто совету пожелает или что поверит, то надлежит советовать сколько можно и поверенное дело содержать тайно... Всегда время пробавляй в делах благочестных, а празден и без дела отнюдь не бывай, ибо от того случается, что некоторые живут лениво, не бодро, а разум их затмится и иступится, потом из того добра никакого ожидать можно, кроме дряхлого тела и червоточины, которое с лености тучно бывает. Младый отрок должен быть бодр, трудолюбив, прилежен и беспокоен, подобно как в часах маятник, для того что бодрый господин ободряет и слуг, подобно яко бодрый и резвый конь учиняет седока прилежна и осторожна. Потому можно отчасти, смотря на прилежность и бодрость или радение слуг, признать, како правление которого господина состоит и содержится. Ибо не напрасно пословица говорится: "Какав игумен, такова и братия"... Младый шляхтич, или дворянин, ежели в ексерциции (в обучении) своей совершен, а наипаче в языках, в конной езде, танцовании, в шпажной битве и может добрый разговор учинить, к тому ж красноглаголив и в книгах научен, оный может с такими досуги прямым придворным человеком быть. Прямый придворный человек имеет быть смел, отважен и не робок, а с государем каким говорить с великим почтением. И возможет о своем деле сам предъявлять и доносить и на других не имеет надеятися. Ибо где можно такого найти, который бы мог кому так верен быть, как сам себе. Кто при дворе стыдлив бывает, оный с порожними руками от двора отходит. Ибо когда кто господину верно служат, то надооно ему верная и надеждная награда. А кто ища милости служит, того токмо милосердием награждают. Понеже никто ради какой милости должен кому служить, кроме бога. А государю какову ради чести и прибыли и для временной милости. Умный придворный человек намерения своего и воли никому не объявляет, дабы не упредил ето другой, который иногда к тому ж охоту имеет... Отрок должен быть весьма учтив и вежлив, как в словах, так в в делах: на руку не дерзок и не драчлив, также имеет оный стретившего, на три шага не дошед и шляпу приятным образом сняв, а не мимо прошедши, назад оглядываясь, поздравлять {Здороваться, желать здравия.}. Ибо вежливу быть на словах, а шляпу держать в руках не убыточно, а похвалы достойно. И лучше, когда про кого говорят: "он есть вежлив, смиренный кавалер и молодец", нежели когда скажут про которого: "он есть спесивый болван"... Младые отроки должни всегда между собою говорить иностранными языки, дабы тем навыкнуть могли,-- а особливо, когда им что тайное говорить случится, чтоб слуги и служанки дознаться не могли и чтоб можно их от других незнающих болванов распознать: ибо каждый купец товар "вой похваляя продает как может... Молодые отроки не должни новом храпеть, н глазами моргать, н ниже шею и плеча, яко бы аз жовадки, траста, и руками не шалить, не хватать или подобное неистовство не чинить, дабы от издевки не учинилось вправду повадки и обычая, ибо такие принятые повадка младого отрока весьма обезобразят и остыжают так, что потом в домех, их пересмехая, тем дражнят... Непристойно на свадьбе в сапогах и острогах {Шпорах.} быть и тако танцевать, для того что тем одежду дерут у женского полу и великий звон причиняют острогами, к тому ж муж не так поспешен в сапогах, нежели без сапогов. Такожде когда в беседе или в компании случится в кругу стоять, или сидя при стояв, или между собою разговаривая, или с кем танцуя, не надлежит никому неприличным образом в круге плевать, но на сторону. А ежели в каморе {Комнате.}, где много людей, то приими харкотины в платок, а так невежливым образом в каморе или в церкви не мечи на пол, чтобы другим от того не сгадить, или отъиди для того к стороне (или за окошко выброси), дабы никто не видал, и подотри ногами так чисто, как можно... И сия есть немалая гнусность, когда кто часто сморкает, яко бы в трубу трубит, или громко чхает, будто кричит, и тем в прибытии других людей и в церкви детей малых пужает и устрашает. Еще же зело непристойно, когда кто платком иди перстом в носу чистит, яко бы мазь какую мазал, а особливо при других честных людех.
Како младым отрок должен поступать, когда оный в беседе с другими сидит
Когда прилучится тебе с другими за столом сидеть, то содержи себя в порядке по сему правилу: в-первых, обрежь свои ногти, да не явятся якобы оные бархатом обшиты. Умой руки и сяди благочинно, сиди прямо и не хватай первый в блюдо, не жри, как свиния, и не дуй в ушное {В суп, похлебку.}, чтоб везде брызгало, не сопи, егда яси, первый не пий, будь воздержен и бегай пьянства, пий и яждь, сколько тебе потребно, в блюде будь последний. Когда что тебе предложат, то возьми часть из того, прочее отдай другому и возблагодари ему. Руки твои да не лежат долго на талерке, ногами везде не мотай. Когда тебе пить, не утирай (рта) губ рукою, не полотенцем, и не пий, пока еще пищи не проглотил. Не облизывай перстов и не грызи костей, но обрежь ножом. Зубов ножом не части, но зубочисткою, и одною рукою прикрой рот, когда зубы чистишь; хлеба приложа к грудям не режь, ешь, что лред тобою лежит, а ипде не хватай. Ежели перед кого положить хощешь, не цримай перстами, как некоторые народы {Люди.} ныне обыкли. Над ествою не чавкай, как свиния, и головы не чеши; не проглоти куска, не говори, ибо так делают крестьяне. Часто чихать, сморкать и кашлять непригоже. Когда яси яйцо, отрежь напредь хлеба и смотри, чтоб при том не вытекло, и яждь скоро. Яишной скорлупы не разбивай и, пока яси яйцо, не пий; между тем не замарай скатерти и не облизывай перстов, около своей талерки не делай забора из костей, корок хлеба и прочего. Когда престанешь ясти, возблагодари бога, умой руки и лицо и выполощи рот.ГИСТОРИЯ О РОССИЙСКОМ МАТРОСЕ ВАСИЛИИ КОРИОТСКОМ И О ПРЕКРАСНОЙ КОРОЛЕВНЕ ИРАКЛИИ ФЛОРЕНСКОЙ ЗЕМЛИ
В Российских Европиях некоторый живяше дворянин, имяше имя ему Иоанн, по малой фамилии Кориотской. Имел у себя сына Василия, лицем зело прекрасна. А оной дворянин в великую скудость прииде и не имеяше у себя пищи. Во едино же время оной же его сын рече отцу своему: "Государь мой батюшко! Прошу у тебе родительского благословления, изволь мене отпустить в службу: то мне будет в службе даваться жалованья, от которого и вам буду присылать на нужду и на прокормления". Выслушав же отец его и даде ему благословление, отпустя от себе. Василий же, взяв от отца своего благословление, нрииде в Санктпетербурх и записался в морской флот в матросы. И отослали его на корабль по определению. На корабле прибываше по обыкновению матросскому зело нелестно и прочих всех матросов в науках пребываше. И всем персо-пам знатным во услужении полюбился, которого все любили и жаловали без меры. И слава об нем велика прошла за его науку и услугу, понеже он знал в науках матросских вельми остро: по морям, где острова и пучины морские, и мели, и быстрины, и ветры, и небесные планеты, и воздухи. И за ту науку на кораблях старшим пребывал и от всех старших матросов в великой славе прославлялся. Во едино же время указали маршировать и отбирать младших матросов за моря в Галандию, для наук арихметических и разных языков; токмо оного Василия в старших не командировали с младшими матросами, и оставлен был в Кранштате. Но токмо он по желанию своему просился, чтоб его с командированными матросами послать за моря в Галандию для лучшего познания наук. По его прошению был командирован с прочими матросами, отпущен за моря в Галандию с младшими матросами. По отбытии из Кранштата, по некоторых днех прошедших, прибыли в Галандию матросы на кораблях и с ними Василий Кориотской. В Галандии учинили им квартеры и поставлены были все младшие матросы по домам купецким. А ему, Василию, за его услуги и за старшинство,-- к знатному и богатому гостю в дом поставили равно штатами. И оной матрос Василий у гостя стоял вельми смирно и слушал его во всем. И оной галанской гость усмотрел его в послушании и в науках зело остро и зело возлюбил, и послал его на своих кораблях с товарами в Англию, которому лучше всех своих приказчиков стал верить, и во всем ему приказывал, и деньги и товары ему вручил. И как в Англию с кораблями пришли, то товары, по обычаю купецкому объявя, все испродав, и принадлежащие в Галандию товары на корабль (взял) и поехал обратно. В которой он, Василий, посылке великой прибыток гостю галанскому присовокупил, тако ж и накупи всякия восприял. И знатен был в Англии и в Галандии от всех знатных персон. И по прибытии в Галандию ко отцу своему в Россию чрез вексель послал четыре тысячи ефимков златых двухрублевых, которые отец его и получил. И писал к нему, чтоб он к нему приехал повидаться, ко отцу своему, и благословление принять. А как урочной термин пришел, чтоб ученикам-матросам маршировать в Санктпетербурх, в Россию, то все матросы поехали, а Василия Кориотского оной гость нача просити, чтоб в Россию не ездил, понеже он, гость, его, Василия, возлюбил, яко сына родного. Но токмо он, Василий Кориотской, нача от гостя проситися в дом ко отцу для свидания и объявил ему, что отец его в великой находится в древности; то он, гость, его приятно увещевал, дабы от него не отлучился, и обещался во всем, яко родного сына, наследником учинить. И рече оной гость: "Любезнейший мой российский матрос, нареченный мой сын, изволь хотя еще чрез вексель послать ко отцу своему от имения моего, токмо ты, мой дражайший, не отлучайся от мене". Слышав же он, Василий, от него, зело прослезился и любезно просился, чтоб его ко отцу в Россию отпустил взять благословление, и обещался к нему обратно быть. Видев же гость несклонную его просьбу, и просил его, чтоб он во Францию (сходил и когда) возвратится, то обещал его в дом отпустить. По которому прошению он, Василий, не ослушався оного гостя, взяв корабли и убрався с товары, и отыде во Францию. И во Франции был два годы, испродав товары, возвратился в Галандию и учинил оному гостю великой прибыток в хождении своем, что оной гость никогда такого прибытка не видал и сердечно его возлюбил. Но токмо он, Василий, нача еже с прилежанием в Россию ко отцу своему проситься. И видев гость его несклонную просьбу, и по желанию его уволил ему ехать в Россию. И даде ему оной гость три корабля с разными товарами и суммы своей денежной казны довольно. И просил его, чтоб, быв у отца своего, к нему возвратился, и отпустил его с великою печалию. И оной матрос Василий Кориотской, приняв корабли и работников-матросов и подняв парусы, побежали к Российской Европии" И по отбытии на кораблях оной Василий, взяв тысячу червонцев, и зашил в кафтан свои в клинья тайно, чтоб никто не знал, для всякой приключающейся нужды. И минувших семи днех, как корабли из Галандии поплыли, воста велия и некротимая буря, яко всему морю разлиятися, с песком смутитися, и корабли все врознь разбишася. И на котором корабле был Василий, и оной корабль волнами разбит, и люди все утопоша. Токмо божиею помощию единого Василия на, доске корабельной прибило к некоему великому острову. И от великого ужаса пав на землю, яко мертв. А как волны утишилися, два корабля, видевше, что корабль, на котором был Василий, разбит был весь, и чаяли, что и Василий утопоша в волнах морских, возвратишася назад в Галандию и поведоша гостю о приключившемся несчастий. Слышав же, гость вельми нача плакат и тужить не о кораблях и не о товаре, но о Василии Кориотском, И как он, Василий, от великого ужаса, лежа на острове, очнулся и взыде на остров, и велие благодарение воздав богу, что его бог вынес на сухое место живого: "Слава тебе, господи боже, небесный царю и человеколюбче, яко не остави мя грешного, за грехи моя погубити, в водах морских погрузиутися". Потом, стоящу ему на острове, много мысляще и осмотряющеся семо и овамо, в которые страны принесло и какой остров. Токмо хотя и много время по морям, ходил, а такого острова не видал понеже на оном острове великой и непроходимой лес, и великие трясины, и болота, что от моря никуды и проходу нет. А уже ему есть зело хотелось, а хотя у него червонцы были зашиты в клиньях в кафтане, токмо негде и не у кого было (купить), и помощи ему в них никакой не было. И ходя по брегу на многие часы, усмотрел, как бы ему куда пройтить к жилищу, и хотя нашел маленькую тропку в лес и истей (?), яко хождение человеческое, а не зверское. И о том размышлял, какая та стежка: ежели пойти, то зайти неведомо куда. И потом размышлял на долг чае, и положась на волю божью, пошел тою стежкой в темной лес тридцать верст к великому буераку. Виде великой, огромной двор, поприща на три, весь кругом стоящим тыном огорожен. И подошел ко двору близко к воротам, и те вороты крепко заперты. И хотел посмотреть на двор, токмо скважины не нашел, и страхом обдерздим и убоялся.. Помышлял о том, что, конечно, зашел к разбойникам, и думал, как сказаться; ежели сказаться добрым человеком, то убьют; ежели сказаться разбойником, то в разбоях не бывал. А в том дворе великой шум и крик, и в разные игры играют. И вздумал сказаться разбойником, и нача у ворот крепко толкаться. То оные услышали, вскорости вороты отворили и спроша его, что за человек и откуда. Видев же Василий, что разбойники и множество их народа стояще, играюще в разные игры и музыки, пьяных, то ответствовал им Василий: "Аз есмь сего острова разбойник, един разбивал плавающих по морю". И оные разбойники взяша и приведоша его ко атаману. Атаман же, видев его, молодца удалого и остра умом, и зрачна, лицеи прекрасна, л осанкою добра зело, нача его вопрошати: "Чего ради пришел к вам?" Василий же рече, яко "единому мне жити скушно. И слышав вас, в сем острове живущих и весело играющих, того ради к вам приидох. Я прошу, чтобы вы меня в товарыщи приняли". И атаман приняв его, и определил к разбойникам в товарыщи. Минувшу же дни поутру рано прибежал от моря есаул их команды и объявил: "Господин атаман, изволь командировать партию молодцов "а море, понеже по морю едут галеры купецкие с товары". Слышав та, атаман закричал: "Во фрунт!" То во едину часа минуту все вооружишася и сташа во фрута. Токмо российский матрос Василий един стоит без ружья особо, понеже не определен. Тогда разбойники реша атаману: "Что ваш новоприемный товарищ стоят без ружья и не в нашем фрунте? Извольте приказать оружия выдать". И атаман вскоре повеле ему оружия выдать и во фрунт встать. И оной матрас, хотя того не желал, но токмо чрез боязнь взяв оружия я стал во фрунт. И при командировании стал Василий просить атамана: "Господин атаман и вы все, молодцы-товарыщи, прошу вас, пожалуйте, увольте меня одного на добычу, понеже я извык один разбивать и хочу вам прибыль принесть". То слышав, атаман и все разбойники реша: "Отпустим его одного и посмотрим прибыли от него". И по командировке разбойники поехали на три партии, а Василия единого отпустили. Тогда матрос Василий дошел на морскую пристань и не желаще разбивать, но токмо смотрел того, как бы ему путь сыскать. И пришел на берег моря, взираше семо и овамо, не идут ли паки суда, чтоб ему уехать. И смотрел, ходя но берегу, весь день, токмо никого не видал. И в великую печаль впаде, нача горько плакати и рыдати, господа бога на помощь призывати, чтоб его тосподь вынес из рук разбойнических. И в том размышлении и великой печали уснул крепким сном на берегу моря. И сном крепким спад, что уже нощь. И нача думати, с чем ему показаться, что добычи никакой не получил. И вспомнил, что у него в кафтане в клиньях зашиты червонцы, и, распоров, вынел сто червонцев и завязал в платок шелковой. И пришел ко атаману, и предложил пред него червонцы, и сказал, что "некоторые люди в малом судне плыли и только у них было, которая вам предъявляю". Видев же атаман и все разбойники, зело тому начата дивитися, и все же его хвалили. И после того еще его отпускали одного на разбой дважды, и он к ним приносил по двести червонцев, который его добычи как атаман, и все разбойники зело дивились, что счастлив. Во едино же время соидошася все разбойники и начата думать о российском матросе, чтоб его поставить во атаманы, понеже видев же его, молодца удалого и остра умом. И приидоша все ко атаману к старому и начата ему говорить: "Господин наш атаман, изволь свое старшинство сдать новоприемному нашему товарищу, понеже твое управление к нам худо. Изволь с нами быть в рядовых, и которая наша казна, извольте с рук сдать". Тогда атаман им отвещал: "Братцы-молодцы, буди по воле вашей". И все единогласно российскому матросу Василию реша: "Буди нам ты атаман, изволь нашу казну всю принять и нами повелевать". Тогда отвеща им Василий: "Братцы-молодцы, пожалуйте, оставьте меня от такого дела, понеже я атаманом не бывал. Рад бы с вами в товарищах быть, а атаманского управления не знаю". И нача пред ними горько плакати. Разбойники же, его зело видя плачущего, все, яко звери, единогласно российскому матросу Василию реша: "Буди ты нам атаман, изволь нашу казну всю принять и нами повелевать". Отвеща к ним Василий: "Братцы-молодцы, пожалуйте, оставьте мене от такого дела, понеже я атаманом не бывал, рад бы с вами в товарищах быть, атаманского управления не знаю". И нача пред ними горько плакати. Разбойники же, видевше его зело плачуща, все, яко люты звери, единогласно закричали: "Ежели ты атаманом быть не желаешь, то сего часу мы тебе изрубим в пирожные части!" Видев же, Василий зело убояшася, чтоб от них не быть и вправду убиту, глаголя им: "Буди по воле вашей, токмо прошу вас: будите во всем меня послушны". Тогда все единогласно реша: "Господин наш атаман! Во всем слушать будем". И старой атаман ртдаде ему ключи и поведе его по погребам. Видев же Василий казны великое множество, злата и сребра, и драгих камениев, и всяких драгих парчей, яко умом человеческим невозможно описать все суммы, и оную всю сумму принял. И ключи Василию разбойники отдали и стали его поздравлять: "Здравствуй, наш господин атаман, на многие лета!" И начата пити и веселитися про его здравье, и во всякие игры играть. Потом реша ему: "Господин атаман! Изволь с нами идти до некоторого чулана". И как к тому чулану приидоша, то и ключи ему даша от него, точию реша ему: "Господин атаман! Изволь ключи принять, а без нас во оной чулан не ходить, а ежели без нас станешь ходить, а мы сведаем, то тебе живу не быть". Видев же Василий: оной чулан устроен зело изрядными красками и златом украшен, и окны сделаны в верху оного чулана, и рече им: "Братцы-молодцы! Извольте верить, что без вас ходить не буду. И в том даю свой пороль". И в то время прибежал от моря есаул, и разбойники сказали ему, что у нас атаман новой. И он, подшед к нему, отдал поклон и стал его поздравлять и говорить ему: "Господин атаман! Изволь сего часу отправлять всех молодцов на добычу, понеже по морю четыре корабля купецкие из Ландона плывут". Тогда новый атаман Василий крикнул великим гласом: "Молодцы удалые, во фрунт!" И все разбойники, единым оком мгнуть, все во фрунт стали, и Василий нарошно пред ними, яко бы что знает волшебное, взяв два замка большие, привязал к ногам своим и около всех разбойников три раза обежал, заговаривая им оружия. Нога об ногу замками постукал и, обшед их, поклонился и выставил бочку вина, всем по ковшу поднес. Тогда все разбойники между собою реша: "Хорош, братцы, наш атаман новой, лучше старого! Мы сами видам и знаем, что замками крепко заговаривает и для бодрости по чарке вина поднес. ю старой атаман был дурак, как и был в атаманах, заговоров не зная и в отпусках нам никогда вина пить не давая". И весьма во отпуске им полюбился. И поехали на добычу в смелости, в надежде его заговору замками страсти никакой не возымели. И как спустя их на добычу, думал сам, что у них в чулане имеется, понеже всю сумму сдали, а в этот: чулан ходить не велели, хотя ключ у него. И недолг час размышлял и осмелился отпереть чулан и дверь отворить. И виде девицу зело прекрасну, в златом одеянии королевском одету, яко той красоты во всем свете сказать невозможно, И как увиде Василий, паде от ее лепоты на землю, яко Лодвик {Герой популярной переводной повести об Александре и Лодвике.}, королевич рахлийский, токмо не так, как Лодвик, себя отягчил любовию склонною и в любовь впаде. Сей Василий, став на коленки, рече: "Государыня, прекрасная девица, королевна! Ты роду какова и како сими разбойниками взята?" И отвеща девица: "Изволь, милостивый государь, слушать, я тебе донесу. Аз ешь роду королевского, дочь великого короля Флоренского. А имя мое -- Ираклия. Токмо едина была у отца своего дочь. И уже тому два года, пришли морем в наша государства та Европии кораблями российские купцы, и я в то время гуляла с девицами в шлюпках а смотрела российских товаров и всяких диковинок. И как мы на шлюпках от кораблей поплыли, то оные разбойники набежали в буерах, и всех гребцов у нас побили, и девиц в море побросали. Мене едину в сей остров увезоша и держат по сие время, что между имя великая распря: тот хочет взять себе, а другой не дает. И за тем спором хотят мене изрубить. И я пред нима горько плакати". И стала его вопрошать: "Молю тя, мой государь, ваша фамилия како, сюда зайде из которого государства? Понеже я у них, разбойников, до сего часу вас не видала и вижу вас, что не их команды, во признаю вас быть некоторого кавалера". Тогда Василий нача ей о себе сказывать: "Изволь ведать, государыня королевна, что я Российской Европия, послан для наук в Галандню. И так был почтен от галанского купца, от которого ходил с товарами в Англию и во Францию на кораблях, и оттуда возвратился, и велики ему учинил прибытка, почтен был вместо сына родного. Потом просился я у оного гостя в дом ко отцу своему. По некоторому прошению был уволен, в дано мне было три корабля с товарами, и чтоб, быв у отца своего, возвратиться назад, в Галандию. И по отбытии из Галандни семь дней на море быля благополучно, а потом заста великая буря и корабли все разбило, и меня единого в сей остров на доске корабельной принесло. В котором разбойников обрел н доставлен от лих атаманом, чего не желал, доношу вам, изволь верить: ежели меня бог вынесет от них, то а тебе не оставлю. Токмо прошу не промолвиться им, что я у вас был". Королевна же, слышав от него, паде на коленки и нача его целовать любезной просить, чтоб ее ея не оставил, как сам пойдет. Василий же с клятвою обещался не оставить, и запер чулан, и отыде в великой печали. Потом разбойники приехавши с добычи, и он их встретил по обычаю атаманскому, и все ему веселым образом отдали поклон и объявили, что его счастием три корабля и семь галер италианских разбили и великую сумму казны получили и товаров. И начата нети и нити в великом веселии, что его жреиким заговором великие получили прибыли. Потом рента ему: "Господин наш атаман, изволь приказать на блюды хороших яств положить и ключи возьми от заповедного чулана". Пришли, и отпер, и видех королевну, и введе к разбойникам, и кушанья велел поставить на уборной стол, а сам плюнул и вон пошел в свой покой. Биде же разбойники, что он на королевну нимало не стал смотреть, и реша к себе: "Врите ли, братцы-молодцы, каков наш атаман, что женской пол не хощет смотреть; не как наш прежний атаман,-- все глаза растерял. И можно верить во всем господину новому нашему атаману". И с того времени наипаче стали верить. И как он их на добычу не отпускал, и во отпусках его великие прибытки были. И отпускал их на городки португальские и других земель. А его счастием везде без урону и с великим прибытком приезжали. А как их ни отпустит, то всегда к королевне хаживал, и думали, как бы от них уйти. Во едино же время нача говорить Василий всем разбойникам, чтоб пошили великие сумы порознь разбирать злато и сребро и драгие каменья сыпать в сумы. И по его приказу нашили множество сум, и начаша разбирать все порознь и в сумы сыпать. И как все разобраша, то атаман рече им: "Братцы-молодцы! Приведите мне коня, и я поеду по острову, погуляю". Они же тотчас приведоша коня к нему и оседлаше драгим убором. Василий же ездил весь день по острову сему, но токмо кругом моря, а сухого пути следу нет. И узрев ша одной стороне -- пристают рыболовы. Он же их спрашивает, что из которого государства. Они же ему сказаша, что из Цесарского государства {Из Австрии.}. "А приезжаем сюда для продажи в сем острове живущим разбойникам рыбы". А того они не ведали, что их атаман. Он же рече им: "Братцы-молодцы! Пребудьте здесь два дни, и я вам дам великую плату. Вывезите меня до цесарских почтовых буеров". Они же обещалися подождать. Потом приехал атаман Василий к разбойникам в великом веселии. Они же тотчас у него коня привяли и с честию его приведоша до горницы, и начата все пити и веселитися. И как ночь прошла, то Василий тотчас велел всем собраться во фрунт. Как скоро все во фрунт собрались, то он нача к ним говорить: "Братцы-молодцы! Вчерашнего числа я видел на море корабли плывут, семь кораблей с Португалии. Извольте за ними гнать, а я признаю, те купецкие". И они тотчас все поехали в буерах. Матрос же Василий, тотчас взяв двух коней и "обрав роспуски {Повозки (или сани).} и наклав сум с златом и сребром и драгими каменнями, елико мощно было двум коня" везти. И пришел к королевне и ее взял с собою. Тотчас: поехали к морю, где рыбаки цесарские. И убрався в их судно и с королевною, и злато и сребро взята, а коней на берегу оставиша, и на гребках поплыша морем к пристани, от которой пристани к Цесарии постовые буеры бегают. И в то время разбойники вскоре возвратишася ко двору своему и не обретоши атамана, также и королевны, тотчас бросившася на море к той пристани, где рыбаки пристают. И увидевше коней и роспуски, тотчас в малых суднах в погоню погнаша. А рыболовы уже морем далеко гребут, что насилу можно в трубку человеку видеть. Разбойники же уже начата догонять и великим гласом кричать: "Стойте, сдайте наш сих людей, а не отдадите, то мы вас живых не пустим!" Рыболовы же убояшася и хотели возвратиться к ним). Василий же, выняв свою шпагу, и пихнул одного в море, а другим рече: "Аще возврашитеся, то всех вас побью и в море побросаю!" Они же убояшася и начата елико мочно вдоль морем угребать. И по их счастию воста поносной {Попутный.} ветр, и они подняли маленькие парусы и поплыша, из виду вон ушла. А у разбойников парусов нет. И тако воэвратишася разбойники в великой печали. Потом приплыша рыболовы с российским матросом и с королевною на почтовую пристань. Тогда Василий, вышед из судна и все имения выбран, и тем рыболовам дал едину суму злата. И они, рыболовы, той казне вельми были ради и обещались рыбы по морю не ловить и к тому острову разбойническому не ездить. А Василий нанял почтовое судно до Цесарии, в которое убравшись и с королевною Ираклиею, и поехали морем до Цесарии. И приехали в Цесарию благополучно, и за наем по договору деньги заплатил. (В Цесарии Василий с великою славою принят цесарем, который назвал его братом. Прибывший на поиски Ираклии адмирал Флоренского государства обманом увозит королевну, Василия же приказывает утопить, однако благодарны" российскому матросу за щедрость Флоренские офицеры кладут Василия в лодку. Узнав о коварстве адмирала и мнимой смерти Василия, цесарь отправляет во Флоренское государство войска во главе с генералом Флегонтом. Василия в лодке прибило к маленькому острову, откуда старый рыболов переправляет его во Флоренское государство, где Василий нанимается рубить дрова и носить воду в богадельне у некоторой старухи. Адмирал же под угрозой смерти вынудил Ираклию присягнуть, что она скажет отцу и матери, якобы он ее из Цесарии "боем взял".) По прошествии же трех месяцев, как Василий во Флоренцию приде, прибыл Флоренский адмирал и с прекрасною Ираклиею на пристань. И начата из пушек палить, и в барабаны бить, и во всякие игры играть. Тогда уведал король Флоренской, что адмирал его дочь, прекрасную королевну Ираклию, привез. Тотчас и с королевою своею на пристань поехал, и, увидевше дочь свою, от радости начата горько плакати. А королевна с печали насилу вышла и ни о чем не говорит, лицом помрачена. Видевше отец ее и мать, начата горько плакати и говорить: "Государыня наша, любезная дщерь, прекрасная королевна! Или ты недомогаешь, что ты видом очень печальна?" Она же, вздохнув жалостно, и нача плакати, и рекла: "Государь мой батюшко и государыня матушка! Ныне я вижу вас, мало порадовалась сердцем своим от печали своей, которая в сердце мое вселилась". И поехавши во дворец король и королевна. И адмирал начата веселитися в великой радости, и королевна была весьма печальна и в черном платье. Потом адмирал объявил королю: "Я королевну взял приступом". И просил адмирал королевского величества, что ему обещана отдать в жену, в чем и пороль свой дан. И скоро приказал ему, чтоб на другой день готовиться. И обещася дочь свою отдать, прекрасную королевну Ираклию, и пороль свой королевской не пременит. И как утро и день наста, и адмирал к законному браку совсем уготовился и, пришед к королю, нача просить. Король же повеле ему ехать к кирке, а прекрасную королевну повеле убирати в драгоценное платье королевское. И адмирал поехал со всем убранством к кирке. И король прииде к королевне Ираклии и рече: "Возлюбленная моя дщерь, прекрасная королевна Ираклия! Изволь убираться, время к законному браку". Слышав же королевна от отца своего, горько стала плакати и паде на ноги его и рече: "Милостивый мой государь батюшко! Прошу вашей государской и родительской милости, пожалуй, не отдавай меня в жену сему адмиралу". Слышав же отец ее, рече: "Не изволь мне о сем больше говорить, ибо я дал свой пороль сему адмиралу, чтоб тебя отдать ему в жену, и не хощу пороль свой оставить, изволь убираться и ехать до кирки!" И видев королевна, что уже никак у отца не отговорится, залилась слезами и, воздохнувши, рече: "На что мне убираться, когда у меня единого нет: ежели б у меня едино было, то бы я веселилась". Слышав же отец и ее и мать, начата дивитися и ее вопрошати: "Повеждь нам, милейшая наша дщерь, прекрасная королевна Ираклия". Королевна же в великой своей печали не отвеща, и поиде во уготованную палату, и вышла, и пала в карету в черном платье, и поехали к кирке. И как стали подъезжать близ той богадельни, идеже российский матрос Василий, взяв арфу, нача жалобную играть и петь арию: ...Ах, дражайшая, всего света милейшая, как ты пребываешь, А своего милейшего друга в свете жива зрети не чаешь. Воспомяни, драгая, како возмог тебе от мерзких разбойнических рук свободити, А сей злый губитель повеле во глубину морскую меня утопити. Ах, прекрасный цвет, из очей моих ныне угасаешь, Меня единого в сей печали во гроб вселяешь, Или ты прежнюю любовь забываешь, А сему злому губителю супругою быть желаешь? Точию сей мой пороль объявляю, Иже сию арию вам объявляю, И моей дражайшей воспеваю: Аще и во отечестве своем у матери пребыти,-- Прошу верныя моя к вам услуги не забывати... Слышав же королевна играюща на арфе и поюще к ней арию, тотчас повеле карете стати и разумела, что ее верный друг Василий жив, повеле спросити, кто играет. Паж прииде и поведа, яко некий кавалер играет. Королевна же из кареты тотчас сама встала и желала видеть, кто играет. И как увидела, что милой ее друг Василий Иванович, и пришед ухватя его, нача горько плакати и во уста целовати. И взяла его за руку и посадила его в карету, и повеле поворотить и ехать во дворец. Видев же сие все министры и начаша зело дивитися, что такое несчастие, всем превеликое подивление. И как приехали во дворец, тогда королевна Василия взяла за руку, российского матроса Василия (подвела) ко отцу своему и матери и рече: "Государь мой батюшко и государыня матушка! Чего не чаяла до смерти своей видеть, сей воочию моею ныне явился". И нача им подробно все сказывать, како он ее избавил от разбойников, и как в Цесарии был назван от цесаря братом родным, и как ее адмирал увез из Цесарии, и его бил, в море повеле бросити, и цесарских министров и драбантов били: "За которое извольте ожидать от цесаря вскоре силы за продерзность оного нашего адмирала". Слышав же то король и королева и приидоша в великой ужас. И все кавалеры стали говорить, чтоб Флоренции быть не разореной. Тотчас посла каморгера к кирке и велел орестовать адмирала. Каморгер орестовал. Королевна же тогда просия красотою, яко солнце, и одеяние черное сняла, и в драгоценное платье убралась. И бысть в великом веселии. По прошествии трех дней прибыл из Цесарии генерал цесарской Флегонт с войском цесарским к Флоренскому государству и приказал беспрестанно бить из пушек и в барабаны. А сам генерал Флегонт, взяв присланный лист от цесаря, и поехал к королю Флоренскому. И как приехал, то объявил королю, чтоб приказал адмирала своего, который был в Цесарии и брата цесарева Василия, зазвав к себе на корабли с генералами и с министры цесарскими, великое учинил непотребство, повеле в море побросать, и прекрасную королевну увез, которая была избавлена от разбойников оным цесаревым братом Василием. И за оные его, адмираловы, непотребства чтоб пред войском цесарским учинить тиранственное мучение: с живого кожу снять. Король же Флоренской рече генералу цесарскому Флегонту, что Василий Иванович жив и в его королевстве. И взем его за руку. Видев же Флегонт Василия и королевну, яко своему цесарю поклон отдал и вельми тому порадовался. Василии же повеле адмирала пред войском цесарским вывесть и с живого кожу снять. А генералу цесарскому король Флоренской и Василий даша великие дары и всему войску цесарскому жалованья... Между 1703 и 1726
ПРИМЕЧАНИЯ
Ведомости. Первая печатная русская газета создана по указу Петра I, подписанному 15 декабря 1702 г. Газета должна была "продаваться в мир по надлежащей цене". Цель издания "Ведомостей" -- "извещение оными о заграничных и внутренних происшествиях" русских людей, пропагандирование военных, культурных и хозяйственных начинаний Петра, успехов преобразуемого русского государства. По-видимому, первоначально предполагалось назвать газету "Ведомости Московского Государства", однако подавляющее большинство номеров имеет заглавие "Ведомости"; в некоторых случаях газета выходила вообще без названия или с несколько измененным: "Ведомости Московские" (например, No 22 за 1704 г.), "Ведомость Московская". Иногда отдельные номера газеты имели особые заголовки, например: "Юрнал, или поденная роспись, что в мимошедшую осаду под крепостью Нотебурхом чинилось сентября с 26 числа в 1702 году" (номер от 27 декабря 1702 г.). Первые два номера "Ведомостей" -- от 17 и 27 декабря 1702 г.-- в печатном виде пока не обнаружены и известны по рукописным копиям; печатные экземпляры газеты сохранились начиная с номера от 2 января 1703 г. До 1715 г. "Ведомости" печатались на Печатном дворе в Москве, с 11 мая этого года до 1719 г.--в Москве и Петербурге (иногда материалы московских и петербургских "Ведомостей" совпадают, иногда отличаются друг от друга), с 1719 г.--в Петербурге (отдельные номера выходили и в Москве). Первым редактором "Ведомостей" был переводчик и стихотворец Федор Поликарпов. В 1727 г. издание газеты перешло в ведение Академии наук; впоследствии она получила название "Санктпетербургские ведомости" и под этим заглавием выходила в течение всего XVIII в. Приклады, како пишутся комплименты разные. Переведенная с немецкого языка М. П. Шафировым (1681 -- после 1725?) книга "Приклады, како пишутся комплименты разные, то есть писания от потентатов к потентатам, поздравительные и сожалетельные и иные, такожде между сродников и приятелей" представляет собой первый письмовник на русском языке, содержащий образцы ("приклады") писем разного типа и содержания. Напечатана в 1708 г., переиздана с дополнениями в 1708, 1712, 1718 гг. и с новыми дополнениями в 1725 г. Юности честное зерцало. Сочиненная по повелению Петра книга "Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению, собранное от разных авторов" -- один из наиболее ярких образцов так называемой "прикладной" литературы, в силу особенностей эпохи весьма популярной в первых десятилетиях XVIII в. Пропагандируя новую мораль, новые формы отношений между людьми, такого рода литература способствовала становлению нового быта. Книга "Юности честное зерцало", будучи в основе соединением правил этикета (поведения в обществе и семье) с морально-этическим кодексом, в то же время содержала в себе и элементы публицистики, и своеобразные жанровые беллетристические картинки, и нравоучительные и сатирические абзацы. Впервые напечатана в 1717 г., переиздана в 1717, 1719, 1723, 1737, 1742, 1745, 1767 гг. Гистория о российском матросе Василии Кориотском и о прекрасной королевне Ираклии Флоренской земли. Точное время создания неизвестно, датировка повести определяется по реалиям, содержащимся в тексте: упоминание Санктпетербурга и Кронштадта свидетельствует о том, что произведение не могло быть написано до 1703 г.; в 1726 г. были окончательно изъяты из обращения в России серебряные монеты "ефимки" -- заграничные иоахимсталеры, издавна перечеканивавшиеся на русские монеты. Как и все другие повести Петровской эпохи, гистория о Василии Кориотском напечатана не была и распространялась в рукописном виде. Впервые опубликована в 1878 г.ПЕРИОДИЗАЦИЯ ЛИТЕРАТУРЫ XVIII ВЕКА
Курс лекций по литературе XVIII века
для студентов факультета русского языка, литературы и иностранных языков по специальности «филолог»
Преподаватель - Атаджанян И.А.
Лекция 1
Определяющим этапом в жизни русского народа и в его литературе в XVIII веке оказался период петровских преобразований, когда перед лицом европейских стран появилась «Единая, однородная, молодая, быстро возвышающаяся Россия, почти неуязвимая и совершенно недоступная для завоеваний» (К.Маркс).
«Новая» русская литература, во многом подготовленная предшествующим периодом ее развития, в 30-40-ые годы завершает в основном переход от средневековой жанровой системы к системе жанров нового типа, стремясь к синхронному включению в общеевропейский процесс. К этому же времени относится и завершение секуляризации (освобождение от церковного духовного влияния) русской литературы.
Рост интереса русских писателей XVIII века к человеческой личности углублял гуманистическое начало в иcкусстве. А просветительская основа русской литературы XVIII века влекла за собой утверждение внесословной ценности человека, развитие антифеодальной морали.
С 60-ых годов XVIII столетия наряду с зарождением сентиментально-предромантического направления резко усилился рост реалистических тенденций, неразрывно связанный с дальнейшим развитием сатирической линии. Русская литература стала искать подходы к социальному анализу, объясняя характер как результат воздействия на человека среды, внешних обстоятельств.
К концу столетия намечается синтез личного и общественного начала в пределах одного произведения (ода «К милости» Карамзина и произведения Радищева). В вершинном произведении литературы XVIII в. – «Путешествии из Петербурга в Москву» Радищев придет к твердому выводу о необходимости восстания народа.
В истории русской литературы XVIII века можно наметить четыре периода развития:
Первый период – литература Петровского времени. Она еще носит переходный характер. Основная особенность – интенсивный процесс обмирщения. Ведущий жанр – анонимные повести. Появляются первые лирические произведения, зарождается сатира.
Второй период (1730 – 1750) характеризуется формированием классицизма, как ведущего литературного направления, созданием новой жанровой системы, углубленной разработкой литературного языка.
Третий период (1760 – первая половина 70-ых годов) – дальнейшая эволюция классицизма, расцвет сатиры, появление предпосылок к зарождению сентиментализма (предромантизма).
Четвертый период (последняя четверть века) – начало кризиса классицизма, оформление сентиментализма, усиление реалистических тенденций. С выходом в свет «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н.Радищева наиболее прогрессивная часть русской литературы становится носительницей революционных идей.
(ЛИТЕРАТУРА ПЕТРОВСКОЙ ЭПОХИ)
Русская литература XVIII века вырастает на почве, подготовленной древней русской письменностью и устным народным творчеством. Русская литература XVIII века и хронологически и по существу, начинается эпохой Петра I. Огромные экономические и социальные сдвиги, происшедшие в Русском государстве в начале века, не могли не отразиться на духовных запросах общества. Искусство и литература средневекового типа, господствовавшие на Руси, уже не могли удовлетворять эти запросы. Первые десятилетия века – время формирования нового искусства, время создания литературы, качественно отличной от произведений древнерусской письменности.
Важнейшим знамением нового в литературном творчестве явился взгляд писателей на действительность с точки зрения общегосударственной. Горизонт авторского видения расширяется. Литературные герои живут теперь не только в России – они нередко отправляются в «чужие страны», и само изображение других стран постепенно освобождается от налета фантастики. Растет число переводов из современной западно-европейской литературы. Все чаще слышатся в русской литературе слова о том, что каждый человек – член общества, что это накладывает на него определенные обязанности: человек должен приносить реальную пользу обществу, государству (одна из идей Кантемировских сатир). Государственные установления становятся предметом поэтизации («Тилемахида» Тредиаковского, торжественные оды Ломоносова).
В начале столетия в словесном искусстве появились и другие, глубинные тенденции: была сделана попытка отобразить психологию человека. Такие попытки предпринималиcь и в прозе («Езда в остров Любви» Тредиаковского по роману Тальмана). Но особенно значительным результатом было развитие любовной лирики. Целая сфера человеческой жизни, ранее почти неизвестная литературе, стала теперь доступной художественному изображению.
Эти новые литературные тенденции во многом противоречили друг другу, вступали друг с другом в борьбу и не всегда обретали свое законченное стилистическое лицо. Наряду с попытками максимально правдивого и точного изображения действительности возникало также стремление уйти в мир фантастики (обычно черпаемой из фольклора), в область экзотики, причудливого и неожиданного (в пьесах театра Кунста, отчасти в повестях – «гисториях»).
Если русскую литературу XVIII столетия в целом можно условно назвать творческой лабораторией, подготовившей художественные достижения XIX века, то особенно сильно экспериментаторское начало проявилось в литературе первых десятилетий века. Наиболее полно эту особенность литературного процесса 1700-1730 гг. выразил в своем творчестве В.К.Тредиаковский.
Таким образом, творчество писателей начала века не объединено каким-либо одним или даже несколькими литературными направлениями в современном понимании этого слова (как это будет характерно для литературы второй половины XVIII в. и последующего времени). Как и в XVII веке, литературная жизнь еще развивается стихийно. Писательское дело еще не стало большой и внутренне организованной частью идеологической борьбы, еще не сделалось профессией. Нет еще и четко осознанных литературно-теоретических программ, нет литературных манифестов (которым вообще суждено будет играть в истории русской литературы меньшую роль, чем в истории литератур западных). Есть, однако, различные идейно-стилевые направления, в своей совокупности подготавливающие почву для русского литературного классицизма.
На каком же историко-культурном фоне развивалась русская литература начала века? Каково было общее состояние культуры страны в то время?
Это время вошло в историю под названием «эпохи петровских преобразований». Петр I, как известно, очень многое сделал для сближения русской культуры с культурой европейской. Об этом хорошо сказал А.С.Пушкин: «Россия вошла в Европу, как спущенный корабль, при стуке топора и громе пушек». И этот огромный корабль был построен благодаря усилиям Петра I. Хотя в России, как отмечает Д.С.Лихачев, не было возрождения, ренессанса, в европейском смысле этого слова, тем не менее конец XVII и начало XVIII вв. с полным правом можно считать для России равнозначным европейскому ренессансу. От монархии старого типа, от государства, связанного изжившими себя сословными предрассудками, от государства, господствующим классом в котором было боярство, русское общество пришло к мощному государству иного, европейского типа, к монархии «просвещенной», где хозяином было дворянство, объединившее старинную родовую знать – боярство с новой знатью, возникшей сравнительно недавно или даже только что возникшей, с дворянством в собственном смысле слова.
Новое государство – это помещики, владеющие землей, и крестьяне, окончательно закрепощенные, живущие на этой земле. Это, наконец, купцы, теперь, во время бурного подъема экономики, сельского хозяйства и промышленности, ставшие важной силой общественного развития, и духовенство.
Запад, на который во многм ориентировалось русское государство начала века, тоже, конечно, был неоднороден. В Западной Европе была и контрреформация, но было там и просветительство, был там и возрожденческий гуманизм. Если Симеон Полоцкий в XVII веке еще не определил ясно своей позиции: то ли он был ближе к просветительству, то ли к возрожденческому гуманизму (это, вероятно, и для него самого не было ясно), то Петр I в своих преобразованиях, в своих реформах тяготел к просветительскому, гуманистическому Западу явно и определенно. Это было неизбежно исторически.
В соответствии с этими новыми тенденциями складывалось в России и совершенно новое мировоззрение. С огромной силой проявился интерес к наукам, которые раньше рассматривались как нечто граничащие с волхованием, с колдовством, мистикой; особенно усилился интерес к точным наукам. Постепенно утверждается в связи с этим вера в силу человеческого разума. Разум становится мерилом всего (так подготавливается почва для становления классицизма). И это мерило постепенно, незаметно оттесняет на второй план многие традиционные религиозные представления. Авторитет церкви заменяется авторитетом государства, государства, подчинившего себе церковную власть. Служение государству становится критерием ценности человека, его нравственных качеств. Общественная польза постепенно становится высшим этическим мерилом. И эти новые представления, возникшие первоначально на Западе, вместе с новыми понятиями входят в русский обиход: общественная польза, общественное дело, гражданин, патриот. Возникает убеждение в том, что гражданские законы пишутся не по наитию свыше, а создаются по законам разума, определяются «естественным правом», а не «божественным промыслом».
Связи с Европой устанавливаются очень быстро. Была прервана плотина, в течение многих веков отделявшая Россию от западной культуры. Русские люди, преимущественно молодежь, срочно «командируются» правительством в «чужие края», появляется довольно большое количество учебных книг, как переводных, так и своих русских. Л.Магницкий пишет замечательную для своего времени «Арифметику» со стихотворными вставками. Значение этой книги (1703г.) выходило за рамки изучения математики. Выходит первая русская печатная газета «Ведомости», тираж которой порой поднимался до нескольких тысяч экземпляров. Вводится новый календарь (1700 г.). Был утвержден новый гражданский шрифт, значительно облегчивший книгопечатное дело и увеличивший возможность распространения грамоты в широких слоях населения.
Придавая огромное значение изданию учебных книг, развитию точных наук, Петр I и его сподвижники поощряли развитие прикладных искусств. Возникают первые гимназии, пока еще немногочисленные. Так, в 1703 г. в Москве основана была гимназия Эрнста Глюка. Петр I широко, порой впадая в крайность, привлекал для таких целей иностранцев. Создаются довольно многочисленные «цифирные школы» – училища, в которых основное место занимает преподавание точных наук. Заиконоспасское московское училище преобразовывается в высшее учебное заведение – Славяно-греко-латинскую академию. Сюда привлекаются новые, более квалифицированные преподаватели и обучение поднимается на более высокую ступень.
Усиливается интерес к античной культуре. В связи с этим в 1705 году издается любопытная книга с латинским названием «Символы и эмблемы». Эта книга содержала свыше восьмисот аллегорических эмблем и символов, наиболее употребительных в западноевропейской литературе и в основном связанных с греческой и римской мифологией. Такая книга – своеобразная азбука мифологии, введение в мир условных образов, столь характерный для культуры европейского барокко и классицизма, оказалась очень полезной для русского читателя. Выходит также книга «Библиотека, или о богах» Аполлодора. Ее перевод на русский язык преследовал те же цели и также способствовал ознакомлению русской публики с античной культурой.
Возникла необходимость в издании сборника правил хорошего тона и других книг, которые могли бы познакомить русского обывателя с западно-европейской культурой. Такие книги иногда несли на себе и сатиричский отпечаток. Примером может служить сборник «Юности честное зерцало», где приводились многочисленные советы относительно поведения в общественных местах, жизнь русского человека из светлиц и теремов выносилась в собрания, в публику. «Не плюй на пол в обществе, – поучало «Зерцало» русского молодого человека, одевшегося в европейский кафтан, - не сморкайся громко, сдерживай икоту при дамах» и т.д.
Все это было совершенно необходимо внушать молодым людям, ранее никогда не посещавшим многолюдных собраний в присутствии женщин и не знакомым с европейскими правилами учтивого обхождения. Подобные советы были не вредны и женской части общества.
Много нового пришлось узнать русским людям также о правилах почтовой переписки, особенно переписки любовной. «Приклады, како пишутся комплименты разные» – так назывался сборник примерных текстов почтовой корреспонденции, где подробно разъяснялось, какими формулами следует начинать письмо, как говорить в послании о своем чувстве к даме, чем завершить письмо.
Приводились и образцы деловых писем, посланий мужа к жене, жены к мужу и т.д. Следует подчеркнуть стремление к утверждению человеческого достоинства, характерное для «Прикладов». Здесь мы находим решительное выступление против уничижительных подписей, столь распространенных в допетровской Руси, типа «женишка твоя», «твой Ивашко».
В 1724 году была основана «Академия наук и куриозных художеств», и, таким образом, развитие науки в России было окончательно централизовано и взято под опеку государства. Литература приобретает сугубо светский характер. Из 600 книг, напечатанных в годы царствования Петра I, лишь 48 были церковными.
Огромное значение имели экономические реформы Петра, его административные преобразования, введение министерств, строительство флота, развитие промышленности, – вся жизнь, все представления русского человека перевернулись, коренным образом изменились. Новые обычаи, новый уклад жизни требовали и иных слов для своего отражения в литературе, нового литературного языка, новых жанров, новых форм. Быстро возникает при Петре хотя и немногочисленная, но весьма деятельная новая интеллигенция. Среди них были разночинцы, т.е. выходцы из третьего сословия, а также из мелкого духовенства. Очень яркой фигурой среди этих людей был Иван Тихонович Посошков, умерший в 1726 году, крестьянин-самоучка, чрезвычайно одаренный ученый-экономист, великолепно изучивший структуру хозяйства России своего времени, ее быт и уже в старости написавший знаменитую «Книгу о скудости и богатстве», в которой удивительным образом переплелись совершенно новые, порой очень смелые идеи экономических и политических преобразований с патриархальными пережитками и традициями. За эту книгу «крамольник» (автор) был заточен в Петропавловскую крепость, где и умер. Книга Посошкова была опубликована только в XIX веке.
Другим крупным деятелем культуры начала века был Василий Никитич Татищев, известный историк, прославившийся своей «Историей России с самых древнейших времен» в пяти книгах. Человек совершенно нового склада ума, он был в принципе противником крепостного права, хотя и не знал еще конкретных путей для ликвидации крепостничества.
К людям, энергично поддержавшим реформаторскую деятельность Петра, нужно отнести и ряд крупных церковников. Это рязанский епископ Гавриил Бужинский, человек весьма осведомленный и очень прогрессивных взглядов, это архиепископ новгородский Феофан Прокопович, энциклопедически образованный, также всецело поддержавший преобразования Петра I, особенно осуществленную последним реформу церковного управления (уничтожение патриаршества и учреждение Синода), и ставший «первенствующим членом Синода». Феофан Прокопович разработал «духовный регламент», которым определялась деятельность русской православной церкви при Петре I.
Другим крупным деятелем, поддержавшим Петра I, был Феофил Кролик. Результатом усилий этих крупных представителей русской культуры было возникновение передовой группы разночинной интеллигенции, традиции которой продолжили в 60-ые годы издатели сатирических журналов и авторы повестей, рассчитанных на третьесословного читателя (М.Чулков, В.Левшин). В 20-ые – 30-ые годы такая интеллигенция сплотилась вокруг Феофана Прокоповича в известную «Ученую дружину». В состав «Ученой дружины» вошел и замечательный русский поэт-сатирик Антиох Дмитриевич Кантемир.
Большое значение имело создание русской печатной газеты «Ведомости», выходившей с конца 1702 по 1727 гг. Газета была заполнена хроникальными материалами и публиковала также официальные документы. Беллетристику, статьи, очерки в газете не печатали. Объем газеты был неустойчивый и колебался от двух до двадцати двух. Тираж также резко колебался от тридцати до четырех тысяч. В этой газете печатались различные сообщения о войнах, о народных восстаниях, о волнениях, о деятельности раскольников, то, что говорят и пишут о России за границей. Редактором был Поликарпов, переводчики Волков и Синявич. «Ведомости» просуществовали четверть столетия, на два года «пережив» Петра I. После 1727 года на смену «Ведомости» пришла другая газета – «Петербургские ведомости».
В XVII веке была предпринята попытка дать русскому читателю некоторое представление о том, что думают за границей о Русском государстве. Это была рукописная газета «Куранты», которая писалась в одном экземпляре, от руки, и распространялась только среди приближенных царя, так что сфера действия была несравненно уже сферы действия «Ведомостей».
В конце 1702 года некий Иоганн Кунст, немец из Данцига, человек, сведущий в театральном деле и обладавший известными организаторскими способностями, по инициативе Петра, набрал труппу «комедиянтов» и подготовил несколько пьес. Эти пьесы ставились в соответствии с традициями бродячих актерских трупп. Пьесы ставились первоначально на немецком языке, затем и на русском. Но театр Кунста просуществовал очень недолго: уже на следующий год Кунст умер и представления прекратились. Спектакли эти были насыщены причудливыми эффектными эпизодами, в них фигурировали колоритные персонажи необычной судьбы, призванные поразить воображение зрителя. Мелодраматические сюжеты были исполнены ужасов, убийств и дуэлей, неожиданных поворотов действия. Правила ведения спектакля были весьма своеобразны. Женские роли исполнялись актерами-мужчинами. Актеры сами представляли зрителям друг друга. Ввиду чрезвычайной упрощенности декораций, а иногда и отсутствия их, актеры объявляли название места действия, городов. Занавес большей частью не применялся. Театры эти просуществовали недолго. К концу первого десятилетия XVIIIв. их популярность упала.
Русскому профессиональному театру предстояло возникнуть и укрепиться окончательно лишь в начале второй половины века усилиями Феодора Волкова. Только это рождение профессионального театра на Руси и приведет в 50-60-ые годы к полному утверждению нового вида искусства в культурной жизни России.
Лирическая поэзия этого времени, слабая в художественном отношении, чрезвычайно важна в историко-литературном смысле, ибо она открывала читателю, открывала русскому искусству слова совершенно новую, ранее им неизвестную область человеческой жизни – сферу личных переживаний. В древнерусской, в средневековой русской литературе, а также в фольклорном творчестве (за исключением любовных «протяжных» песен) тема лирических, в собственном смысле слова, переживаний отсутствовала. Описания любовных переживаний героев не занимали сколько-нибудь важного места. Если и шла речь о любви, то описывалось не само чувство любви, а делался упор на хозяйственное значение брачного союза. Любовь обычно подменялась предопределением, роком, который связал судьбы людей. В допетровской литературе речь шла о плотском влечении, влечении циничном, лишенном всякой одухотворенности. Чувство любви не изображалось во всем его значении, т.е. как чувство, преображающее весь духовный мир человека, как чувство, играющее огромную роль в жизни человека. Именно так, по-новому, заговорили о любви только стихотворцы XVIII столетия. В их «песенках» и «ариях» любовь не просто становится движущей силой произведения, основой его конфликта, но любовь здесь возвеличивается в художественном смысле слова, поэтизируется, почти обожествляется. Но книжная лирика была еще художественно беспомощна и привлекала читателей только своим новаторским содержанием.
Литературный язык пришел в хаотическое состояние вследствие того, что быт коренным образом изменился, появилась масса новых понятий, для выражения которых старый язык сословной, кастовой средневековой Руси был совершенно неприспособлен. Здесь не годился ни старославянский языковой стиль, ни стиль деловых документов, ни фольклорный стиль. Необходимо было искать совершенно новый сплав словесных элементов. Разумеется, это чрезвычайно сложная задача не могла быть решена сразу. В начале века такая задача была лишь поставлена.
Большое значение для развития стихотворства в России имело и повальное увлечение писанием силлабических и досиллабических стихов – виршей, характерное для семинарского быта того времени. Писание стихов входило в учебную программу семинарий, причем в конце XVII начале XVIII века главное внимание уделялось чисто внешнему, графическому виду стихотворного произведения. Предполагалось, что именно зрительная симметрия текста, изложенного на бумаге, является проявлением высшего художественного, поэтического мастерства. Отсюда и стихтворения в форме креста, сердца или какой-либо другой формы. Такие стихотворения назывались фигурными стихами. Пишутся также акро- и мезостихи, где либо читаемые сверху вниз начальные буквы строк, либо выделявшиеся прописными средние буквы стихов складывались в какое-нибудь многозначительное слово, имя человека, которому это стихотворение посвящалось. Большое внимание уделялось и писанию так называемых «рачьих стихов», или стихов – оборотней, которые можно было читать как в обычном порядке, слева направо, так и наоборот, причем смысл стиха от этого не менялся.
Литературное творчество обладало большим внутренним сопротивлением и с трудом поддавалось обновлению. Очень прочные в древнерусской литературе стилевые традиции долгое время жили и в литературе XVIII века. В первые десятилетия сохраняли свое значение и жанры, характерные для XVI-XVIIвв. В XVII веке наибольшим распространением пользовался в русской литературе жанр повести. Он сохраняет популярность и в первые десятилетия нового века. В старом, привычном жанре, старое, как в содержании, так и в стилевой форме, начинает вступать в конфликт с новым, продолжая в то же время в целом сосуществовать с этим новым. Этот феномен можно проследить на примере наиболее распространенной повести петровского времени – «Гистория о российском матросе Василии Кориотском, о прекрасной королевне Ираклии Флоренской земли». Модное слово «гистория» или «история» очень часто вводится в заглавие таких произведений. Это, конечно, веяние времени, и не только лексическое: этим словом анонимные авторы повестей хотели подчеркнуть достоверность, правдивость, типичность событий, изображаемых в произведениях. В этом произведении развивается конфликт, знакомый уже повестям XVII века. Здесь перед нами также столкновение старых и новых представлений о цели жизни, о моральных ценностях, о нравственных устоях общества, о столкновении идеологии отцов и детей. Но если в повестях XVII века такое столкновение приобретало обычно весьма острый характер и изображалось как антогонистический конфликт, то здесь нет непосредственного столкновения, сюжетного конфликта между отцом и сыном, героем произведения. Наоборот, герой повести – Василий все время помнит об отце, посылает ему деньги из-за границы, между отцом и сыном нет никакой вражды. Более того, отец не препятствует своему сыну жить своим умом и даже сочувствует такому сыновнему поведению. Но идейное содержание повести в целом отражает невозможность жить по-старому, представляет отрицание всей старой жизни, всего ее уклада, ее морали. И герой, живущий по-новому, активно строящий свою судьбу, одерживает победу, достигает наивысшей ступени общественной лестницы. Такого не было в повестях XVII века. Это принципиально новое решение конфликта – вполне в духе бурного петровского времени. Василий пользуется большой симпатией автора. В его образе прежде всего подчеркиваются целеустремленность, инициативность, активное отношение к жизни, умение «жить своим умом» (умение, погубившее ранее героя повести «О Горе- Злочастии»). Василий с уважением относится к «знатным персонам». Но при этом обладает независимым характером и все время сохраняет человеческое достоинство. Герой в конце повести достигает наивысшего положения в обществе не благодаря заслугам своего отца, не знатности своего рода, а исключительно благодаря своим собственным выдающимся качествам. Конец повести также отличается от концовок повестей XVII века – безысходных – не уход в монастырь, не смерть героя, а торжество его как победителя в жизненной борьбе, причем победителя и в моральном отношении. Большую роль играет любовная коллизия, именно она на протяжении преобладающей части сюжета движет действием. При этом любовь идеализируется в противовес ее осуждению как демонического или антиобщественного начала в повестях XVII века.
В композиционном отношении «Гистория о Василии Кориотском» является, пожалуй, наиболее совершенной из всех повестей петровского времени. Другие произведения подобного жанра отличаются запутанностью конфликта и неслаженностью композиции. В меньшей мере это относится к пародийной «Истории о российском купце Иоанне», героем которой является не дворянин, а купец. Он едет в Париж, чтоб «вкусить удовольствие светской жизни». Много внимания в повести уделяется описанию любовного флирта, перипетий ухаживания Иоанна за Элеонорой. В текст впервые вводятся любовные записки. Но все окрашено в иронические тона. Появление произведения, явно пародийно окрашенного, свидетельство, того, что жанр «гистории» начал в какой-то степени изживать себя.
Наиболее значительной по объему, и в то же время наименее слаженной композиционно, из всех повестей петровской поры, несомненно, является «Повесть об Александре – российском дворянине». Здесь чувствуется сильное влияние лубочных романов, а также русских фольклорных произведений, в частности авантюрных русских сказок.
Александр, герой этого произведения, подобно Василию и Иоанну, отправляется в Европу, которая предстает перед читателем как край удовольствий и галантности, а во второй части произведения – как мир приключений и рыцарских турниров. В городе Лилле Алксандр влюбляется в красавицу Элеонору, роман их продолжается долго, но герои не раз теряют друг друга, при этом переодевание героев, к которому прибегает автор, не позволяет героям узнавать друг друга. Александр довольно легкомысленный кавалер и Элеонора, узнав о его измене, умирает от горя. Александр же влюбляется в Гедвиг-Доротею, затем в Тирру, которая в конце повести закалывается с горя над телом погибшего Александра.
Комической параллелью главным героям повести, Александру и Элеоноре, является Владимир со своими многочисленными возлюбленными.
Некоторой популярностью пользовалась «История о французском сыне». Все эти повести изображали русского человека как европейца, придавали ему качества, чуждые старорусской повести: самостоятельность, находчивость, галантность – то, чего властно требовали новый быт, новая действительность.
Несколько особняком от «историй» стоит «Отрывок из романа в стихах», представляющий собой автобиографический рассказ молодой женщины о крушении ее надежд на соединение брачными узами с любимым человеком. Впервые в русской литературе от лица женщины открыто, безбоязненно говорится о свободной любви и открыто осуждается родительская домостроевская власть, противостоящая этому чувству и в конце концов губящая его.
Все эти произведения были ближе к фольклорной, нежели к книжной литературной традиции. Они не печатались, а, понравившись читателям, распространялись в списках и варьировались, что сближало их с фольклором и способствовало приобретению их образами налета традиционности и насыщению произведений общими местами.
Петровская эпоха по праву считается переломной в культурном развитии России, что подтверждается петровскими преобразованиями, направленными на создание новой системы государственного управления, новой армии, флота и новой культуры. Порождением Петровской эпохи стало русское дворянство. Дворяне – «служилый класс». Психология служилого сословия была фундаментом самосознания дворянина. Ввели Табель о рангах, который делил виды службы на воинскую, статскую и придворную. Все чины были разделены на 14 классов.
Развитие крепостного права изменило понятие «помещик». Теперь это абсолютный и наследственный собственник. Дворянство постепенно отходит от обязательной службы и закрепляется как господствующее сословие.
Менялась роль женщины. Женщины стали получать грамотность, появилось понятие «женская библиотека». Внешне женщины старались приблизиться к западноевропейскому образцу. Семья также подверглась европеизации. Женские занятия – кокетство, балы, танцы. В ребенке стали видеть ребенка – появились детские комнаты, игры, одежда. В домашний быт вносится отношение гуманности. Появляется женское чтение, образование. Со временем создается Смольный институт. Но обучение было поверхностным: языки, танцы, рукоделие.
Старинная рукописная традиция продолжалась при Петре и его преемниках, вплоть до конца XVIII в., а в старообрядческой среде - и позднее. В списках XVIII в. представлен практически весь репертуар средневековой словесности. Значит, древнерусские памятники не сразу превратились в музейные экспонаты. Они сохранялись в читательском обиходе в пору, когда Древняя Русь стала историческим воспоминанием.
Интерес к этим памятникам проявлял в основном низовой читатель. Владельческие пометы указывают на мелких чиновников и купцов, пономарей и дьячков, на канцелярских служителей, грамотных крестьян и дворовых. Среди владельцев бывали и дворяне (не столичная знать, а провинциальные помещики). Но это - не правило, а исключение. Дворянское сословие в XVIII в. в целом ориентируется на продукцию печатного станка, на новую «европеизированную» литературу. Если оно и пользуется рукописями, то это рукописные песенники - тоже плод европеизации, отменившей средневековый запрет на любовную тему. Однако и новая литература не выросла на пустом месте. Ее корни - в XVII столетии, в силлабическом стихотворстве, в придворном театре и в придворной проповеди, в той барочной культуре, которая привилась в Москве со времен царя Алексея Михайловича.
Разумеется, при Петре эта культура видоизменялась и перестраивалась (как увидим, самым решительным образом). Но она не была отброшена или упразднена. Напротив, именно в петровское время она достигла высшего, хотя и короткого расцвета. Традиция не прерывалась, и поэтому заранее обречены на неудачу попытки приурочить к какому-либо определенному году или даже десятилетию переход от древней литературы к новой.
Ломались вековые устои национальной жизни, принцип перемен и новизны становился определяющим в государственной практике, а в официальной культуре происходило нечто противоположное: здесь наметился возврат ко временам царя Федора Алексеевича и царевны Софьи. Из Киево-Могилянской академии в Москву вызвали лавроносного поэта и философа Стефана Яворского (1658–1722), который в молодости учился в иезуитских коллегиях и академиях Львова, Люблина, Познани и Вильны, и поставили его на митрополию Рязанскую и Муромскую. В следующем году, по смерти Адриана, он был назначен местоблюстителем патриаршего престола, а впоследствии возглавил Синод.
Тогда же в Москве появился другой украинский барочный писатель, Димитрий Туптало (1651–1709), ставший 4 января 1702 г. ростовским митрополитом. Это был ближайший друг Стефана Яворского, завзятый латинист, уже прославленный сочинением житий святых, школьных драм и барочных кантов и псальм. Димитрий еще при Софье заочно поддерживал с Украины Сильвестра Медведева в его споре со «старомосковской» партией. В августе 1689 г. в Москве, за месяц до ареста Сильвестра Медведева, два этих выдающихся литератора познакомились лично.
Стефан Яворский совмещал должность местоблюстителя патриаршего престола с обязанностями протектора Московской академии. Царским указом от 7 июля 1701 г. в ней были заведены «учения латинские», по киевскому образцу. Стефану Яворскому удалось то, чего за пятнадцать лет до него тщетно добивался Сильвестр Медведев, проигравший борьбу за академию братьям-грекам Лихудам. В 1702 г. Димитрий Туптало основал в Ростове «училище латинское и греческое», в котором число учеников доходило до двухсот. Вслед за этим и в других епархиях были устроены школы. Из них самой крупной была новгородская, открытая в 1706 г. митрополитом Иовом.
В этих школах не только учили и учились, но и сочиняли. И преподаватели, и студенты подвизались на поприще словесности. Торжественная проповедь, школьная драма и панегирическое стихотворство - вот те роды, которые культивировались в этих литературных очагах. Между этими родами существовала тесная связь, ибо единство искусств, единство культуры - основополагающий постулат барокко. В литературе господствует риторика: проповедь - не только главенствующий жанр, это и главенствующий эстетический принцип. Строитель культуры должен быть прежде всего проповедником, ибо с помощью слова он может обратить грешников. И драма, и стихотворство находятся в иерархическом подчинении у красноречия.
Наряду с дидактическими целями литература преследует и просветительские. Чем человек просвещеннее, тем доступнее ему нравственное совершенство; значит, его надо вооружить знаниями. Исходя из этого, барочные авторы настойчиво, даже назойливо уснащают свои тексты сведениями по античной мифологии и истории.
Эпоху барокко не случайно называют «эпохой эрудитов». Официальная культура России первых лет XVIII в. - это парад гуманитарного полигисторства. В проповедях, виршах и драмах слушателю или читателю преподносился набор сведений о приснопамятных событиях и лицах. Отвлеченность этой эрудиции преодолевалась в школьном и общедоступном театре, где «оживлялись» мифологические и исторические персонажи. На сцене появлялись и аллегории - Слава, Фортуна, Мир и т. п. Идеи становились как бы представимыми, усвояемыми.
Петр пришел к отрицанию украино-польского барокко и его русского варианта как целого, как определенной системы. Это нельзя считать прихотью самодержавного монарха. В отрицании был глубокий смысл. Петр был склонен терпеть архипастырей, которые дерзали его обличать (ведь он поставил Стефана Яворского во главе Синода), но самый тип барочного писателя из школы «латинствующих» казался ему помехой в преобразовании России.
Согласно барочной философии искусства, поэт обязан отчетом только богу. Димитрий Ростовский, писавший «Четьи Минеи» по монашескому обету, велел положить в свой гроб черновые бумаги этого грандиозного труда - для того, конечно, чтобы оправдаться ими в будущей жизни. Петр, напротив, полагал, что поэты не составляют элиту нации и ничем не отличаются от любого подданного. Все обитатели России подотчетны государю, наместнику бога на земле. Среди заметок Петра к указу о монашестве и монастырях, который император дал Сенату 31 января 1724 г., есть следующая: «Вытолковать, что всякому исполнение звания есть спасение, а не одно монашество». Иными словами, исполнение обязанностей сословных и служебных, определяемых законной властью, необходимо и достаточно для обретения вечного блаженства.
Этот кальвинистский по духу своему принцип оказал самое прямое и сильное воздействие на литературную среду. Писательство перестало быть привилегией ученого монашества, плодом его свободного творчества. Иными словами, даже благое начинание (а литература с барочной точки зрения входила в разряд «благих дел») обесценивается, если оно совершено по приказу, а не вследствие личного побуждения. Это умозаключение распространяется на писательский труд: сеятель слова каждое движение своей руки должен соразмерять с той же «христианской свободой», а не с монаршими указами. Нет ничего удивительного, что «Камень веры» Стефана Яворского, откуда взяты цитированные места, при Петре I считался запретной книгой и был издан только в правление его внука, когда подверглись ревизии многие направления политики реформ.
Разумеется, не нужно думать, что «христианская свобода» равнозначна свободе творчества. Защитники ее оставались в плену разнообразных идеологических и эстетических запретов, причем в восточнославянском барокко система этих запретов была очень жесткой. В нее, в частности, входили запреты на смех и на любовную тему. Однако апологеты «христианской свободы» не признавали внелитературного давления.
Петр I порвал с «латинствующими» и по другим причинам. Культура, которую они пестовали, носила исключительно гуманитарный характер, и это также не устраивало Петра, который превыше всего ценил принцип практической полезности. Лейбниц, тайный советник русской службы, который неплохо знал Петра, писал: «Я очень сожалею о погибших во время пожара в Уайтхолле картинах Гольбейна. И все же склонен согласиться с русским царем, сказавшим мне, что он больше восхищается некоторыми хорошими машинами, чем собранием прекрасных картин, которые ему показывали в королевском дворце». Тот же Лейбниц однажды пренебрежительно отозвался о барочных гуманитариях, сказав, что они «принимают солому слов за зерно вещей». Эти слова могли бы принадлежать самому Петру.
Петровские реформы пронизывала идея полезности, а пользы - прямой, немедленной, осязаемой пользы от «латинствующих» не было. Именно поэтому им не нашлось места в том здании, которое возводил Петр. Именно поэтому Петр решил отвергнуть то искусство, которое казалось совершенным Стефану Яворскому и Димитрию Ростовскому, отвергнуть их культуру, несмотря на то, что эту культуру пестовали отец и старший брат Петра, а сам он воспитывался в ее атмосфере.
Петр выдвинул другой тип писателя. Интеллектуал, сочиняющий по обету или внутреннему убеждению, был заменен служащим человеком, пишущим по заказу или прямо «по указу». При Петре Россия произвела множество новых для нее «вещей» - флот, библиотеки, общедоступный театр, Академию наук, парки и парковую скульптуру; она произвела новые одежды, новые манеры, новый стиль общения; она произвела даже новую столицу. Производство вещей потеснило производство слов, отчего петровскую эпоху иногда называют «самой нелитературной» эпохой русской истории. Означало ли это упадок литературы? В известном смысле - да, означало. Естественным было ухудшение стиля, обилие варваризмов. Если при царях Алексее Михайловиче и Федоре Алексеевиче писательство было прерогативой и привилегией людей с правильным гуманитарным образованием, то при Петре возникло и быстро размножилось племя дилетантов.
Но во всем этом были и плодотворные моменты. Апофеоз вещи был связан с фабульной и сюжетной свободой. В песенниках первых десятилетий XVIII в. сохранился цикл песен о «драгой вольности». Петр и его питомцы «воспевали вольность драгую». О какой «вольности», какой свободе идет речь? Разумеется, не о политической и не о духовной. Речь идет о свободе быть частным человеком, о свободе бытового поведения. Один из актов «драгой вольности» - литература. Она не только служит практическим потребностям. Она также развлекает. В этой сфере писатель не скован ни церковной идеологией, ни государственным заказом. Он волен в выборе тем и сюжетов. Этот сдвиг в литературном быте был тоже своего рода реформой - с далеко идущими последствиями.
Наметившиеся во второй половине XVII в. новые явления русского историко-литературного процесса подготовили формирование литературы петровского времени - времени больших общественно-экономических, социальных и политических преобразований, происшедших в России в первые десятилетия XVIII в. Реформы высших и центральных органов государственного управления, создание военно-морского флота и регулярной армии нового типа, развитие науки, промышленности и торговли способствовали тому, что Россия по уровню своего развития приблизилась к передовым европейским государствам того времени. Военные победы, одержанные над шведской армией Карла XII, принесли признание ее военного могущества. Правительство Петра I проводило просветительные мероприятия: открывались школы, гимназии и университет при Академии наук, куда был объявлен прием детей не только дворян, но и выходцев из податных сословий. Правительству нужны были образованные люди, поэтому молодежь посылали в «чужие края» для обучения наукам и «политичным нравам».
Результаты преобразований не замедлили сказаться и в области культуры. Важнейшую роль сыграло здесь то, что Россия второй половины XVII в. подошла к следующей эпохе своего развития на большом подъеме культурных традиций Возрождения, исторический смысл которого заключался в новом отношении к человеку как к духовной ценности (в противоположность средневековью, когда человек считался источником зла и соблазна). Освобождение человеческого интеллекта от оков религиозного догматизма и провозглашение светского начала явились следствием нового ренессансного мировоззрения.
Общий подъем культуры в России начала XVIII в. сказался не только на образованных сподвижниках Петра I. Он ясно обозначился в значительном расширении круга читателей печатной продукции петровского времени.
С конца 1702 г. стала выходить первая русская печатная газета «Ведомости», посредством которой правительство Петра I разъясняло свою политику и пропагандировало необходимость и важность преобразований. В «Ведомостях» систематически освещались также события международной жизни. Деловой, точный, почти без церковнославянских слов и с незначительным количеством иностранной лексики, язык «Ведомостей» стал в известной степени образцом, который Петр I рекомендовал для переводов иностранных книг и для русских исторических и публицистических сочинений начала XVIII в. Не случайно, что, приступая в начале 40-х гг. XVIII в. к созданию «Российской грамматики», Ломоносов внимательно изучал «Ведомости», увидев в языке деловой прозы первых десятилетий XVIII в. отражение прогрессивных тенденций в развитии русского литературного языка.
Начиная с 1708 г. (когда был введен гражданский алфавит) в России было издано большое количество политических и публицистических трудов, учебных книг и переводных литературных и исторических сочинений.
В числе первых книг, изданных в петровское время, следует назвать своеобразные своды по античной культуре и литературе. Европейское Возрождение, как известно, видело в античном наследии высокий образец для подражания. В России второй половины XVII в. также заметно усилился интерес к античности, и не случайно, по-видимому, А. Суханов приобрел в 1654 г. во время своей поездки на Восток кодекс Гомера XV в., который Б. Л. Фонкич считает «типичным образцом работы греческих каллиграфов эпохи Возрождения». Тогда же были привезены А. Сухановым списки поэм Гесиода и «История» Фукидида. В библиотеке патриарха Никона хранились списки сочинений Аристотеля, Плутарха, Геродота, Демосфена. Значительное число произведений античных писателей: Цицерона, Вергилия, Сенеки, Овидия, Плавта, Эзопа - хранилось в библиотеке Посольского приказа (тогдашнего Министерства иностранных дел).
Значительную роль в ознакомлении с античной литературой играли Киево-Могилянская академия и московская Славяно-греко-латинская академия. Ученики этих высших учебных заведений, владевшие латинским и греческим языками, имели возможность знакомиться с творчеством античных писателей в подлинниках. В петровское время впервые были изданы большим (по тому времени) тиражом некоторые книги, которые делали доступными широкому кругу русских читателей основы античного искусства и культуры.
В первые десятилетия XVIII в. были изданы и исторические сочинения: «Книга Квинта Курция о делах содеянных Александра Великого царя Македонского» (с 1709 по 1724 г. выдержала пять изданий), «История в ней же пишет о разорении града Трои» (с 1709 по 1717 г. выдержала три издания), «История о разорении последнем святого града Иерусалима от римского цесаря Тита сына Веспасианова вторая о взятии славного столичного града Константинополя» (с 1713 по 1723 г. выдержала три издания). Громадная популярность этих сочинений объясняется, как отметил А. И. Белецкий, их глубокой связью с исторической традицией Древней Руси. Исследование О. В. Твороговым рукописного источника первого печатного издания «Троянской истории» 1709 г., восходящего к рукописному переводу XVII в., свидетельствует о непрерывности традиций исторического повествования в петровское время. Но в условиях культурных преобразований начала XVIII в. традиции древнерусской литературы претерпевают существенные изменения.
Интерес к своей собственной «античности» - древнерусской литературе и культуре явился характерной чертой складывающейся новой русской литературы. И эта особенность раннего классицизма определила своеобразие дальнейшего развития русской литературы. При всей сложности движения историко-литературного процесса XVIII в. обращение писателей к национальным темам, к художественным традициям Древней Руси сыграло свою роль в формировании идейно-стилистических особенностей произведений русской литературы самых различных литературных направлений. В то же время уже в XVIII в. с именем Петра I стали связывать «пресечение» национальных традиций в культуре и литературе, потому что его реформы были резким «скачком» к европейской образованности и полным отдалением от национальной культуры (М. М. Щербатов, Н. М. Карамзин).
Придавая серьезное значение древнерусским памятникам, Петр I издал указы в 1720 и 1722 гг. о сборе рукописей в церквах и монастырях и об отправке их в Синодальную библиотеку. С. Р. Долгова установила неизвестный ранее факт: по указанию Петра I намечалось подготовить новое издание первопечатного «Апостола» 1564 г.
Безусловно, заботы Петра I о сохранении древнерусских рукописей были продиктованы пониманием значения этих памятников как источников сведений по истории России. Известно, что Петр I поручал справщику Московской типографии Ф. П. Поликарпову составить «Историю России», доведенную до современности. Но образованный и трудолюбивый переводчик, составитель многоязычных лексиконов Ф. П. Поликарпов не был в состоянии предпринять сочинение нового типа: он составил компиляцию из летописных источников, изъяв описание чудес и знамений, а история начала XVIII в. (до 1710 г.) представляла собой добросовестный свод известий из дневника Б. П. Шереметева, реляций о военных действиях в период Северной войны и указов царя. Петр I не был удовлетворен сочинением Ф. П. Поликарпова, и его «История России» не была опубликована. Можно думать поэтому, что Петр I ожидал видеть в труде по истории не перечисление в хронологическом порядке сведений, почерпнутых из нескольких источников, а сочинение, основанное на достоверных исторических фактах, удовлетворяющее эстетическим требованиям и отвечающее общественно-политическим задачам времени.
Петр I придавал серьезное значение историческим сочинениям, повествующим о прошлом России и западноевропейских стран.
Но одновременно с этим он проявляет внимание к описанию современных событий и принимает личное участие в составлении истории Северной войны России со Швецией. Сохранилось пять редакций «Гистории Свейской войны» с заметками и редакторскими поправками Петра I, который был озабочен, как можно видеть по характеру его замечаний и поправок, не только полнотой фактических данных, но и литературной стороной сочинения. Его стилистические поправки раскрывают стремление к простоте, ясности и доходчивости изложения исторических фактов, к устранению «риторических украс». Эстетическая позиция Петра I сыграла определенную роль в формировании русской литературы начала XVIII в.
Многочисленные образцы любовных стихов начала XVIII в., встречающиеся в рукописных сборниках, позволяют составить представление об их характере. Они отличаются крайней пестротой лексики. Наряду с церковнославянизмами, наличием украинской и польской фразеологии имеются вкрапления делового языка петровского времени, сдобренного манерностью и галантной изысканностью, что свидетельствует об активных языковых воздействиях переводной литературы, сыгравшей значительную роль в формировании русского языка первых десятилетий XVIII в. В книжной поэзии появляются метафоры, образы и символы, связанные с традициями западноевропейского Возрождения. Любовные стихи пестрят именами античных богов и богинь: герой оплакивает свое сердце, простреленное «острою стрелою Купиды» (Купидона): «Ох, рана смертная в сердцы застрелила, Злая Купида насквозь меня пробила».
Любовная лирика первых десятилетий XVIII в. окрашена в чувствительные - сентиментальные топа, оснащена эмоционально-приподнятой фразеологией: сердца влюбленных «уязвлены печалью», они проливают «слезный дождь», их любовь - «пламень», она «родит в сердце искры», зажигает «огонь». Эффектные барочные сравнения красоты возлюбленной с цветами, с драгоценными камнями и металлами («цвет благоуханнейший, сапфир драгой прекраснейший», «неоцененная краля, бралиант», «глаз магнит в себе имеет») создают своеобразный характер этих песен - ранних образцов русского стихотворства.
В формировании «любовной фразеологии» литературы определенная роль принадлежит народной лирической песне. Значительное воздействие на любовную поэзию этого времени оказала переводная литература, пришедшая в Россию конца XVII - начала XVIII в. через посредство Польши. Ранние лирические песни вошли в сборники 1720-х - начала 1730-х гг.: «Цветочик красны и благоуханнейши», «Свете мой ясный, шипче прекрасный», «От великой жалости не имею радости», «Адамант дражайший, паче меда сладчайший», «Свете очей моих, зело яснейши» и «Аща кто может познати».
Много песен посвящено Фортуне - судьбе. А. В. Позднеев справедливо связывает их появление с «временем ломки старых понятий и бытовых навыков, а равно установления нового светского мировоззрения»:
Фортуна злая! Что так учиняешь,
Почто с милою меня разлучаешь?
Я хотел до смерти в любви пребыти
Ты же меня тщишься от нее скрыти.
Или ты не знаешь, Фортунища злая,
Коль ми есть сладка та моя милая?
Несть ее красное на сем зримом свете,
На вертограде - прекрасном цвете.
В первые десятилетия XVIII в. возник и новый тип русского сюжетного повествования. Образцы его мы сидим в «Гистории о российском матросе Василии Кариотском и о прекрасной королевне Ираклии Флоренской земли», в «Гистории о храбром российском кавалере Александре и о любителницах ево Тире и Елеоноре» и «Гистории о некоем шляхетском сыне, како чрез высокую и славную свою науку заслужил себе великую славу и честь и ковалерский чин и како за добрые свои поступки пожалован королевичем в Англии».
Эти произведения - яркое порождение петровской эпохи. Типичен их герой - незнатный молодой человек (чаще всего - обедневший мелкий дворянин); типична его судьба: он достигает высокого положения в обществе благодаря не своему происхождению, а личным заслугам, «разуму», «наукам»; типична и форма этих произведений, где своеобразно сочетались художественные традиции русской и переводной литературы.
Новым в русских повестях начала XVIII в. является развитие любовной темы. Тема эта не только образует сюжетное начало, но и служит раскрытию характера героя. Любовь - важное и серьезное чувство; это не «падение блудное» Саввы Грудцына, а возвышенная и в то же время земная страсть, толкающая героя на подвиги. Любовь грандиозна, она охватывает всего человека. Матрос Василий, увидев королевну Ираклию, «паде от ее лепоты [красоты] на землю». Английская королевна, встретив шляхетского сына, «вся, яко воск, растая, и яко вся воспламеняся».
Это господство светского начала (в отличие от аскетизма средневековья), утверждение земной жизни, раскрытие реальной мощи человека является одним из важнейших признаков литературы Ренессанса. «Гистории» первых десятилетий XVIII в. несомненно отразили ренессансные веяния. Об этом свидетельствует и наблюдение В. В. Кожинова над развитием фабулы и форм рыцарского эпоса, неразрывно связанного с эпохой Возрождения. Русские повести петровской эпохи испытали на себе воздействие переводной литературы. Так, сюжеты фацеций и обработки отдельных новелл Боккаччо, а также «Повесть о королевиче Петре Златых Ключей» отразились в фабуле «Гистории о российском кавалере Александре»; роман о Бове-королевиче и немецкие обработки сюжета о Гамлете - в «Гистории о некоем шляхетском сыне», повесть о знатном шляхтиче Долторне - в «Гистории о российском матросе Василии».
Но вместе с тем повести первых десятилетий XVIII в. отобразили и просветительские идеи петровского времени. Это яснее всего сказалось в таких качествах героя, как «острость разума», его успехи в науках. Именно эти личные достоинства раскрываются и в прямых авторских высказываниях, и в мнении других героев повествования. О матросе Василии «слава… велика прошла за ево науку». Атаман сразу же увидел Василия «молотца удалаго и остро разумом». Австрийский император приглашает Василия за стол «со словами: Почто напрасно отговариваешися, понеже я вижу вас достойно разумом». Российский «кавалер» Александр «еще… юну в возрасте сущу, дивитис было достоино, понеже от природы разум в нем так изострился, что философии и протчих наук достиг и во учении превзыде». Шляхетский сын «по науке всех превзыде».
Композиционной особенностью русских повестей петровского времени является включение в них песен - «арий», которые по ходу действия исполняют герои. По своему составу эти «арии» представляют собой типичные образцы любовной лирики начала XVIII в., в которых сочетаются черты ренессансного и барочного стилей: аллегоризм, гипертрофированная эмоциональность, упоминание античных богов и богинь (Купидона, Фортуны, Марса).
Просветительская направленность петровской эпохи, то большое внимание, которое уделял сам царь формированию нового общественного сознания, вызвали потребность в возобновлении театра, который, по мысли Петра I, должен был приобщить русских людей к новой светской западноевропейской культуре и способствовать правильному пониманию ими правительственных мероприятий.
В 1699 г. в Москве, в доме Лефорта, в Немецкой слободе, был устроен «комедийный театрум и хоры». Здесь ставили пьесы для приближенных царя. Но, очевидно, правительство Петра I хорошо понимало необходимость открытия публичного театра. И в 1702 г. по повелению Петра I в Россию из Данцига была вызвана труппа актеров, и в том же году в Москве на Красной площади был построен общедоступный театр. Приглашенная немецкая труппа актеров во главе с Иоганном Кунстом должна была «царскому величеству всеми вымыслами, потехами угодить, и к тому всегда доброму, готовому и должному быти».
Главная > Курс лекций
ЛИТЕРАТУРА XVIII ВЕКА
Лекция 1РАЗВИТИЕ ЛИТЕРАТУРЫ В 1700 – 1730 гг.
(ЛИТЕРАТУРА ПЕТРОВСКОЙ ЭПОХИ)
Первые десятилетия XVIII века – время формирования нового искусства, время создания литературы, качественно отличной от литературы предшествовавшего периода. Важнейшим знамением нового в литературном творчестве являлся взгляд писателей на действительность с точки зрения общегосударственной. Горизонт авторского видения расширяется. Литературные герои выводятся за пределы русского государства. Изображение других стран освобождается от налета фантастики. Все чаще звучит мысль о том, что человек – член общества, что это накладывает на него определенные обязанности: человек должен приносить реальную пользу обществу, государству (мысль эта звучит во второй сатире А. Кантемира). В литературе была сделана попытка отобразить психологию человека. Если русскую литературу XVIII столетия в целом можно назвать творческой лабораторией, подготовившей художественные достижения XIX века, то особенно сильно экспериментаторская начало проявилось в литературе первых десятилетий XVIII века, когда еще не было литературного направления, литературная жизнь развивалась стихийно, а писательское дело еще не стало большой и внутренне организованной частью идеологической борьбы, еще не сделалось профессией. Этот период вошел в историю под названием «эпохи петровских преобразований». Петр I очень многое сделал для сближения русской культуры с европейской. Как отметил А.С. Пушкин «Россия вошла в Европу, как спущенный корабль при стуке топора и громе пушек». Петр I в своих преобразованиях, в своих реформах тяготел к просветительскому гуманистическому Западу. Это неизбежно было исторически. Россия от монархии старого типа, от государства, связанного изжившими себя сословными предрассудками, пришла к мощному государству иного, европейского типа, к монархии «просвещенной». В соответсвии с этим в России складывалось совершенно новое мировоззрение. Проявляется интерес к наукам, а в связи с этим постепенно утверждается вера в силу человеческого разума. Разум становится мерилом всего (так подготавливается почва для становления классицизма). И это мерило постепенно, незаметно оттесняет на второй план многие традиционные религиозные представления. Авторитет церкви заменяется авторитетом государства, подчинившего себе церковную власть. Служение государству становится критерием ценности человека, его нравственных качеств. Общественная польза постепенно становится высшим этическим мерилом. Эти новые представления, возникшие на Западе, вместе с новыми понятиями входят в русский обиход: общественная польза, общественное дело, гражданин, патриот. Возникает убеждение, что гражданские законы пишутся не по наитию свыше, а создаются по законам разума, определяются «естественным правом», а не «божественным промыслом». Издаются первые учебники («Арифметика» Магницкого, «Грамматика» Смотрицкого), начинает выходить первая русская печатная газета «Ведомости». Открываются учебные заведения (гимназия Эрнста Глюка, высшее учебное заведение – Славяно-Греко-Латинская Академия). В конце 1702 года некий Иоганн Кунст, немец из Данцига, по инициативе самого Петра I, открыл первый театр в России (театр просуществовал всего один год – Кунст умер и представления прекратились), где все роли исполнялись мужчинами. Устанавливаются новые нормы общения. Появляются руководства как вести себя отрокам и юношам («Юности честное зерцало»), как писать письма галантные и деловые («Приклады, како пишутся комплименты разные»). В этих книгах следует подчеркнуть стремление к утверждению человеческого достоинства. В 1724 году была основана «Академия наук и куриозных художеств». С открытием Академии развитие науки в России было окончательно централизовано и взято под опеку государства. Литература приобретает сугубо светский характер. Новые обычаи, новый уклад жизни требовали и иных слов для своего отражения в литературе, нового литературного языка, новых жанров, новых форм. Возникают новые роды литературных произведений, ранее в России неизвестных, в частности, возникает любовная лирика. Первоначально эти стихотворения создавались по фольклорным традициям. Постепенно возникает книжная лирика. Лирическая поэзия этого времени, слабая в художественном отношении, черезвычайно важна в историко-литературном смысле, ибо она открывала читателю, открывала русскому искусству совершенно новую, ранее им неизвестную область человеческой жизни – сферу личных переживаний. Литературное творчество, однако, обладало большим «внутренним сопротивлением» и с трудом поддавалось обновлению. Это объясняется особенностями средневековой поэтики. Очень прочные в древнерусской литературе стилевые традиции долгое время жили в литературе XVIII века 5 . В первые десятилетия сохраняли свое значение и жанры, характерные для XVI – XVII веков. В XVII веке наибольшим распространением пользовался в русской литературе жанр повести. Он сохраняет популярность и в первые десятилетия нового века. И здесь, в привычном жанре, старое, как в содержании, так и в стилевой форме начинает вступать в конфликт с новым, продолжая в то же время в целом сосуществовать с новым. Этот феномен можно проследить на примере наиболее распространенных повестей Петровского времени. Это прежде всего «Гистория о российском матросе Василии Кориотском и о прекрасной королевне Ираклии Флоренской земли». Модное слово «гистория» или «история» очень часто вводится в заглавие таких произведений. Анонимные авторы повестей хотели подчеркнуть достоверность, типичность событий, изображаемых в этих произведениях, а также как бы отличить от повестей XVII века. В этом произведении развивается конфликт, знакомый уже по повестям XVII века. Перед нами столкновение старых и новых представлений о целях жизни, о моральных ценностях, о нравственных устоях общества, столкновение идеологии отцов и детей. Но если в повестях XVII века такое столкновение приобретало обычно весьма острый характер и изображалось как антогонистический конфликт (Повести о Саве Грудцыне, О Горе-Злочастии), то здесь нет непосредственного столкновения между Василием и его отцом. Более того, отец не препятствует желанию сына «жить своим умом». Между отцом и сыном нет никакой вражды, и герой, живущий по-своему, одерживает победу, достигает наивысшей ступени общественной лестницы. Это принципиально новое решение конфликта – вполне в духе бурного петровского времени. По-новому ставится и решается тема любви. Если в повестях XVII века любовь – дьявольское чувство, герой влюбляется в «мужнюю жену», продает душу дьяволу, то в повестях петровской эпохи это благородное чувство, взаимная любовь героев, способствующая достижению цели, именно любовная коллизия движет действием повести. В повестях петровской эпохи русский человек изображен как европеец. Ему придавали качества, чуждые старорусской повести: самостоятельность, находчивость, галантность – то, чего властно требовали новый быт, новая действительность. Все эти произведения были ближе к фольклорной, нежели к книжной литературной традиции. Они не печатались, а распространялись в списках, варьировались, что сближало их с фольклором и способствовало традиционности и насыщению произведений общими местами. Одной из важных особенностей и характернейших примет литературы XVIII века явилось то, что уже в первые десятилетия литература перестала быть анонимной. Из истории безымянных произведений, в создании которых участвовало множество неизвестных соавторов, она превращается в историю творчества отдельных писателей, каждый из которых обладает своей четко определенной манерой, мировоззрением, поэтикой. Первые места в этом ряду занимают Антиох Кантемир и Феофан Прокопович.
Лекция 2
ЛИТЕРАТУРНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ XVIII ВЕКА
ПРЕДКЛАССИЦИЗМ НАЧАЛА ВЕКА
Литература XVIII века в отличии от литературы Древней Руси развивалась по литературным направлениям. Характерными чертами сложившегося литературного направления, как правило, бывают: ясность концепции, определяющей деятельность писателей, наличие известного коллектива авторов, связанных общими творческими и мировоззренческими принципами. Обычно обе эти черты вырабатываются в манифесте-декларации, где объявляются литературная и общественная позиции представителей данного направления, их требования к литературному творчеству. Так, манифестом французского классицизма было знаменитое «Поэтическое искусство» Буало, русского классицизма – «Настояние хотящим быти писателями» Сумарокова и отчасти «Разговор с Анакреоном» Ломоносова, русского сентиментализма – статья Карамзина «Что нужно автору?» и его письма. Литературное направление всегда опирается на определенный художественный метод, на известные творческие принципы. Ни один художественный метод не может проявиться в истории литературы иначе, как через то или иное литературное направление. При этом художественный метод получает конкретные историко-социальные черты, присущие данному направлению, и, строго говоря, каждое направление бывает носителем вполне определенного метода. Другими словами – сколько методов – столько и литературных направлений. Литературное направление предлагает достаточно сложную организацию литературного дела, наличие довольно развитой структуры общественной мысли и сравнительно высокой оценки общественностью литературного дела, требует ясного определения писательской личности, писательской индивидуальности в общем творческом процессе. Литературное направление характеризуется также известными стилевыми приметами общего характера, присущей ему поэтикой, в пределах которой, разумеется, наличиствуют индивидуальные стили большего или меньшего числа отдельных авторов. Таким образом, устанавливается равновесие между творческой личностью и литературной общественностью, более того, между обществом, где действует творческая личность, и этой творческой личностью как носительницей новаторского начала. Четкое представление об общности задач, которые должны иметь пистаели, представляющие данное литературное направление, оформляется только в том случае, когда данная литература является литературой печатной. Только текст, закрепленный печатным способом, может надежно сохранить индивидуальные, оригинальные, неповторимые черты авторской личности. Итак, одним из важных условий возникновения литературных направлений является развитие печатного дела и его секуляризация. Поэтому любая средневековая литература, будучи как правило литературой рукописной, не в состоянии выработать сколько-нибудь развитого литературного направления. В лучшем случае можно говорить о зачатках тех или иных направлений, о тех или иных школах. Литература начала века традиционна, стихийна, бессознательна по характеру проявления в ней тех или иных творческих закономерностей, как и литература XVII века. Она также тесно связана с устным народным творчеством. Но в начале XVIII века литературное творчество столкнулось с коренным образом изменившейся действительностью. Огромные перемены, происшедшие в социальной жизни, требовали принципиально новых способов отражения их в литературе. Таких способов не могла предоставить литература, оперирующая традиционными категориями, скованная стабильностью образов, стабильностью поэтики. И литературные явления, характерные для начала века, можно объединить общим условным названием русский предклассицизм. Литература предклассицизма начала столетия обладает целым рядом новых черт, непроявляющихся в литературе предшевствующего периода, черт, которые не привели к образованию подлинного литературного направления, но взятые вместе подготовили развитие первого литературного направления – классицизма. Каковы же эти черты? Прежде всего для данного периода типичен интерес к некоторым новым жанрам, лишь частично использованным в литературе XVII столетия. Таков жанр лирических стихотворений. Таково также драматическое творчество, попытки организации театра не только с духовной, но и со светской тематикой. Таковы, наконец, рукописные повести начала века, которые во многом перекликаясь с повестями XVII века, носят в то же время, как правило, характерное название «гисторий» и отличаются стремлением к принципиально новому решению конфликта между отцами и детьми, к переносу действия на Европейскую почву и всяческим подчеркиваниям современности, актуальности изображаемых конфликтов. Для повестей начала века типичен бытовизм, тяготение к отображению всех деталей повседневной жизни людей. С одной стороны, это было бессознательным протестом против церковной окраски многих произведений средневекковой литературы, с другой, свидетельствовало о том, как далеко зашел сдвиг в мировоззрении людей того времени. Стремление к раскрытию внутреннего мира литературных героев – вторая существенная примета русского предклассицизма. Интерес к внутреннему миру людей тесно связан с усилением внимания к роли личности человека, с переоценкой значения индивидуальной деятельности человека в общественной жизни. Если в средневековой литературе огромную роль играло в развитии сюжета предопределение, рок и конфликт произведений обычно наростал не благодаря активности героя, а вследствие заранее заданных внешних, обычно потусторонних сил, то теперь все чаще внимание авторов привлекает деятельность человеческой личности. В зачаточном виде в литератруе предклассицизма ставится и проблема соотношения личного и общественного, проблема роли личности в общественном процессе, в общественной борьбе. Но это еще лишь нащупывание проблемы, первые робкие попытки постоновки вопроса. Например, в «Отрывки из романа в стихах» впервые ставится вопрос об эмансипации женщины. Интерес к личности приводит к постановке проблемы гражданского долга, гражданских обязанностей члена общества. В литературе данного периода этот вопрос только намечается, находя некоторое развитие в творчестве Феофана Прокоповича. Пристальное внимание к действительности, окружающей автора, к быту, ко всем проявлениям нового в русской жизни обусловило и уменьшение влияния переводной литературы. Письменная литература как бы повернулась лицом к «домашним» сюжетам, к обновленной русской действительности, оставив свой прежний репертуар в распоряжении устной словесности. В стилистическом отношении литература русского предклассицизма характеризуется тяготением к красочности, экзотичности ситуаций. Это заметно как в драматических произведениях, нередко насыщенных мелодраматическими эпизодами, так и в повестях, а также в приподнятом иногда несколько насыщенном словаре лирических стихотворений. Здесь можно говорить о барочных тенденциях. Русский преклассицизм подготовил почву для русского классицизма.
АНТИОХ ДМИТРИЕВИЧ КАНТЕМИР
Антиох Дмитриевич Кантемир – первый русский писатель-классицист, автор стихотворных сатир. Кантемир был воспитан в духе сочувствия Петровским реформам и в годы реакции, наступившей после смерти Петра Первого, смело обличал воинствующее невежество родовитых дворян и церковников. Он написал девять сатир. Сатирическая деятельность писателя наглядно подтверждает органическую связь русского классицизма с потребностями русского общества. В отличие от всей предшествующей литературы произведения Кантемира носят сугубо светский характер. Ранние сатиры Кантемира создавались в эпоху, наступившую после смерти Петра, в обстановке борьбы между защитниками и противниками его реформ. Одним из пунктов разногласий было отношение к наукам и светскому образованию. Кантемир в своем творчестве осознает себя поэтом-гражданином, как писатель-просветитель он не может остаться в стороне, видя недостатки и пороки общества. Первая сатира «На хулящих учения. К уму своему», написанная в 1729 году, явилась произведением огромного политического звучания. Она была направлена против невежества определенной социальной и политической силы, а не абстрактного порока, невежества, обличенного авторитетом государственной и церковной власти. Эта сатира носила ярко выраженный антиклерикальный характер и была направлена против партии церковников Стефана Яворского и Григория Дашкова, стремившихся снова установить патриаршество и допетровские порядки. Кантемир выступает в защиту наук, просвещения, и хотя его рассуждения носили несколько абстрактный характер, тем не менее они были вызваны русской действительностью и обращены к ней. Он верил, что от развития просвещения зависит государственный прогресс и исправление нравов. Резкими сатирическими чертами он рисует портреты противников просвещения: Критона, Силвана, Медора. Имена эти условны, но созданные Кантемиром абстрактные образы несут в себе черты подлинных современников сатирика. Все они хулят науки, считая, что дворянину наукой заниматься непристойно, в ней нет никакой пользы, зачем «трудиться в том, с чего вдруг карман не толстеет». По их мнению наука – помеха: Крушиться над книгою и повреждать очи? Не лучше ли с кубком дни прогулять и ночи? Критически отображен образ епископа, прототипом которго, как указывал сам Кантемир в примечаниях к этой сатире, послужил глава церковной реакции Георгий Дашков. Кантемир изображает корыстолюбие и невежественность церковников, считает их опасными врагами просвещения. Он с большой выразительностью раскрывает черты внешнего облика епископа, которые соответствуют внутренней сущности его: Епископом хочешь быть – уберися в рясу, Сверх той тело с гордостью риза полосата Пусть прикроет; повесь цепь на шею от злата, Клобуком покрой голову, брюхо – бородою, Клюку пышно повели везти пред тобою; В карете раздувшися, когда сердце с гневу Трещит, всех благославлять нудь праву и леву. Должен архипастырем вся тя в сих познати Знаках, благовейно отцом называти. Вторая сатира «Филарет и Евгений» (На зависть и гордость дворян злонравных) (1730 г.) также направлена против врагов петровских реформ, против представителей родовой аристократии, недовольных возвышением в новое время людей незнатных, но способных.Сатира построена в форме диалога между сторонниками петровской «Табели о рангах» Филаретом (в переводе с греческого – добродетельным) и защитником боярских привилегий Евгением (благородным). Евгений глубоко оскарблен тем, что его обошли и повышением в чине, и наградами. Особенно возмущает его выдвижение на командные посты людей незнатного происхождения. Среди них упомянут и А.Д.Меншиков (кто с подовыми горшком истер плечи...), в детстве торговавший пирогами. Свое право на чины и награды Евгений пробует утвердить на заслугах предков и на древности своего рода, но автор показывает, что времена изменились и притязания Евгения выглядят смешно и архаично. Филарет воздает должное славным предкам Евгения, но считает, что заслуги отцов и дедов не доложны прокладывать дорогу к высоким чинам и наградам их ленивому и бездарному потомку. Филарет перечисляет ряд должностей, которые мог бы занять Евгений – полководец, судья, казначей, – но которыми тот пренебрег по причине своей лености и невежества. По-новому ставится и вопрос о благородстве. «Разнится, - заявляет Филарет, - потомком быть предков благородных, или благородным быть». В этой сатире впервые была высказана мысль о природном равенстве людей, мысль, характерная для эпохи Просвещения. Кантемир отмечает, что и « у холопа и у барина течет в жилах одна и та же кровь». Сатиры Кантемира не утратили своего интереса и по сей день. В них видна личность Кантемира, человека гуманного, умного, наблюдательного, который в своих сатирах отразил нравы людей своего времени. Он силой отрицательного примера боролся за просвящение, за будущее России. Прав был Белинский, который в 1845 году написал, что «... развернуть изредка сатирика Кантемира и прочесть какую-нибудь из его сатир – есть истинное блаженство». 8 Кантемир впервые ввел в научный обиход такие термины, как «идея», «наблюдения», «материя». И как писал Белинский: «Он первый на Руси свел поэзию с жизнью, тогда как сам Ломоносов только развел их надолго». 9
ВАСИЛИЙ КИРИЛЛОВИЧ ТРЕДИАКОВСКИЙ
Литературная деятельность Тредаиковского представлена художественными и научными трудами. Как теоретик и писатель-экспериментатор, открывающий новые пути в русской литературе, Тредиаковский заслуживает самого серьезного внимания. «Его филологические и грамматические изыскания, - писал А.С. Пушкин, - очень замечательны. Он имел о русском стихосложении обширнейшее понятие, нежели Ломоносов и Сумароков... Вообще изучение Тредиаковского приносит более пользы, нежели изучение прочих наших старых писателей». 1 0 В 1730 году, тотчас же по возвращении из-за границы, Тредиаковский издал роман французского писателя Поля Тальмана в своем переводе под названием «Езда в остров Любви». Это типичный любовный роман о переживаниях действующих лиц – Тирсиса и Аминты. Эти переживания облечены в аллегорическую форму. Каждому чувству героев соответствует условная топонимика «острова Любви»: «пещера Жестокости», «замок Прямые Роскоши», «врата Любви» и т.п. Наряду с реальными представлены условные персонажи типа «Жалость», «Искренность», «Глазолюбность» (это слово Тредиаковский перевел на русский язык как кокетство). Книга Тредиаковского интересна тем, что на ее последних страницах он поместил свои собственные стихотворения, написанные на французском языке под названием «Стихи на разные случаи». Это – доклассицистическая лирика Тредиаковского, в которой представлена чисто личная, автобиографическая тематика. Вся лирика, представленная в книге, написана силлабическими стихами, но через четыре года Тредиаковский решительно откажется от силлабики и предложит взамен новую систему стихосложения. Огромной заслугой Тредиаковского перед русской поэзией, не только современной ему, но и последующей, была проведенная им реформа стихосложения, принципы которой изложены в трактате «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» (1735 г.). В этом трактате Тредиаковский указывал на главный недостаток силлабики – нечеткость проявления ритма, вследствие чего, как писал Тредиаковский «приличнее… назвать прозою, определенным числом идущею» 1 1 силлабическую поэзию. Он заменил силлабическую систему стихосложения силлабо-тонической, или, по его терминологии, «тонической», от слова «тон», т.е. ударение, ударный слог. При создании нового типа стихосложения Тредиаковский стремился исходить из особенностей русского языка. Новая система отличалась от старой ритмической организацией стиха. Ритм создается правильным чередованием ударных и безударных слогов, изредка осложняемым пиррихиями (стопа, состоящая из двух безударных слогов) и спондеями (стопа из двух ударных слогов). Единицей ритма является стопа, т.е. соединение одного ударного с одним безударным слогом. В русском языке есть ударные и безударные слоги, но нет долгих и кратких. Поэтому принципиальное отличие русского стихосложения от античного, по словам Тредиаковского, заключается в том, что долгота и краткость в российском стихосложении тоническая, т.е. «в единном ударении голоса состоящая». Тредиаковский предлагал писать только «длинные» – одиннадцати- и тринадцатисложные стихи. Первые он называл «российским пентаметром», вторые – «российским гекзаметром». В трактате «О древнем, среднем и новом стихотворении российском» (1755) Тредиаковский делает попытку изложить историю русской поэзии начиная с древнейших времен. Историю русского стихотворства Тредиаковский делит на три периода. Первый он относит к временам язычества и за неимением «надлежащих и достойных образцов» характеризует его чисто гипотетически. Стихотворцами того времени, по его мнению, были богослужители, то есть языческие жрецы. Установление христианства истребило «идольские богослужения» и «лишило нас без мала на шестьсот лет богочтительского стихотворения». 1 2 Второй период падает на XVII и начало XVIII века. Он представлен поэтическими произведениями Симеона Полоцкого, Сильвестра Медведева, Кариона Истомина, Ивана Ильинского, Антиоха Кнтемира. Поэзия этого времени – силлабическая. Она лишена стоп, ритма, но приобрела рифму. Третий период ознаменован появлением тонического стихосложения, превооткрывателем которго был сам Тредиаковский. В 1766 году Тредиаковский издал книгу под названием «Тилемахида или Странствования Тилемаха, сына Одиссеева, описанная в составе ироической поэмы» – вольный перевод романа раннего французского просветителя Фенелона «Похождения Телемака». Фенелон написал свое произведение в последние годы царствования Людовика XIV, когда Франция страдала от разорительных войн, следствием которых был упадок земледелия и ремесел. Историко-литературное значение «Тилемахиды» заключается не только в ее критическом содержании, но и в сложных задачах, которые ставил перед собой Тредиаковский как переводчик. В сущности это не перевод, а радикальная переработка самого жанра книги. Тредиаковский создал на основе французского романа героическую поэму по образцу Гомеровского эпоса и, соответственно своей задаче, назвал книгу не «Похождения Телемака», а «Тилемахида». Как отмеченно в предисловии, сюжет героической поэмы не должен быть связан с античным миром, ее герои не могут быть исторически достоверные лица ни древнего, ни нового времени. Героическая поэма должна быть написана, по мнению Тредиаковского, только гекзаметром. Выбор действующих лиц и сюжет «Тилемахиды» полностью отвечает теоретическим требованиям автора. Тредиаковский бережно сохранил просветительский пафос романа Фенелона. Предметом осуждения становится верховная власть, говорится о деспотизме правителей, о пристрастии их к роскоши и неге, о неумении царей отличать добродетельных людей от корыстолюбцев и стяжателей, о льстецах, которые окружают престол и мешают монархам видеть истину. Осуждая как деспотизм, так и анархию, автор приходт к чисто просветительской мысли о необходимости издания в государстве законов, обязательных как для монарха, так и для подданных: Я спросил у него, состоит в чем царска державность? Он отвещал: царь властен есть во всем над народом, Но законы над ним во всем же властны, конечно. 1 3«Тилемахида» вызвала различное отношение к себе как у современников, так у потомков. С похвалой отозвались о ней Новиков, Пушкин. Радищев сделал один из ее стихов эпиграфом к своему «Путешествию из Петербурга в Москву». «Любовь его к Фенелоново эпосу, - писал Пушкин, - делает ему честь, а мысль перевести его стихами и сам выбор стиха доказывает необыкновенное чувство изящного». 1 4 Непримиримо враждебную позицию заняла Екатерина II. Ее недоброжелательство было вызвано критическими замечаниями в адрес самодержцев. Она ввела во дворце шуточное правило: за легкую вину полагалось выпить стакан холодной воды и прочитать страницу из «Тилемахиды», за более серьезную – выучить из нее шесть строк. В «Тилемахиде» Тредиаковский наглядно продемонстрировал многообразие возможностей гекзаметра как эпического стиха. Опытом Тредиаковского воспользовались впоследствии Н.И. Гнедич при переводе «Илиады» и В.А. Жуковский в работе над «Одиссеей».
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
Министерство образования и науки Российской Федерации
Автономная некоммерческая образовательная организация
высшего образования
«Севастопольская морская Академия»
Кафедры филологии
Реферат
по дисциплине «История русской литературы»
на тему: «Литература Петровской эпохи »
Исполнитель:
Дремжи Айдер Абдуллаевич
Студент группы ПР-114, 1 курса
Научный руководитель
Рачеева Людмила Петровна
Старший преподаватель
кафедра филологии
Севастополь 2014
Введение
1. Литература Петровской эпохи
1.1 Публицистика
1.3 Повести Петровской эпохи
1.4 Стихотворство
2. Литература 30-50 годов
2.1 Классицизм, как литературное направление
2.2 Своеобразие русского классицизма
2.3 Антиох Дмитриевич Кантемир
2.3.1 Сатиры Кантемира Антиоха
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Начало XVIII столетия, по мнению многих современных исследователей, не совсем совпадает с началом новой эпохи в развитии русской литературы. Петровская эпоха, с которой начинаются традиционные курсы истории русской литературы XVIII века, стала переломным моментом в истории русской государственности и культуры, но все-таки вряд ли была поворотным моментом в литературе. Скорее в это время продолжался обозначившийся во второй половине предшествующего столетия переход от древнерусской, средневековой литературы к литературе новой. Глубокие качественные изменения во всех областях секуляризирующейся культуры наложили свой отпечаток и на литературу, в которой уже со второй половины XVII века усилился интерес к изображению человеческой личности, углубился драматизм понимания жизни, появились новые роды и виды литературных произведений (панегирическая и любовная лирика, школьная и придворная драма). Именно во второй половине XVII века начался продолжавшийся в Петровскую эпоху активный процесс освоения разнообразного западноевропейского художественного опыта, его самобытной и творческой переработки.
Усвоение нового не означало решительного разрыва с отечественными литературными традициями, а во многом позволяло и в дальнейшем развивать целый ряд особенностей именно русской национальной культуры. Русский XVIII век часто называли периодом «ускоренного» развития литературы, ведь менее чем за сто лет русская литература прошла путь, на который большинству западных литератур потребовался значительно более длительный срок. Вслед за появлением барокко в России утверждается классицизм, а вскоре зарождаются и достигают расцвета сентиментализма и литературных направлений, в результате чего границы между ними оказываются весьма относительными.
При этом русская литература XVIII века создавалась в условиях постоянно расширявшихся, оживленных контактов России и Запада. Образованные русские люди в это время, как правило, хорошо знали французский язык, многие из них читали на двух-трех современных европейских языках и как минимум одном древнем. Произведения французской, английской, немецкой философии, литературы, публицистики были им хорошо известны в подлиннике, но на протяжении всего XVIII века увеличивалось число и совершенствовалось качество переводов с древних и с основных европейских языков. Русская литература и культура XVIII века не только сознавала себя органической частью европейского культурного движения своего времени, но и стремилась к творческому соревнованию с литературами других народов Европы, и прежде всего - с наиболее прославленной и авторитетной в те годы французской литературой XVII-XVIII вв.
Важным аспектом культурной действительности XVIII в. исследователи считают постепенное переосмысление целей и задач литературного творчества. Литература, конечно, пока еще не становится собственно профессией, вплоть до 1760-х годов она не имеет ни более или менее внятной социальной, ни тем более политической функции, но борьба за ее социальный статус оказывается, по наблюдениям В.М. Живова, неизбежным спутником литературной деятельности целого ряда ведущих писателей «осьмнадцатого столетия».
1. Литература петровской эпохи
Одна из главных тем Петровской эпохи - это, конечно, проблема человеческой личности. Человек начинает восприниматся как активно действующая личность, ценная и сама по себе, и еще в большей степени за «услуги отечеству». Ценятся не богатство и не знатность рода, а общественная польза, ум и храбрость: именно они в новых условиях могут возвести человека на одну из самых высоких ступеней общественной лестницы. В 1722 г. появляется «Табель о рангах всех чинов воинских, статских и придворных», открывающая людям недворянского звания возможность получить его за заслуги перед государством.
Этот новый человек должен действовать не слепо по приказу, а проникнувшись сознанием необходимости и пользы тех или иных правительственных мероприятий поэтому надо разъяснять ему государственную политику. С этой целью с конца 1702 г. стала издаваться первая в России печатная газета - «Ведомости», в которой сообщалось «о военных и иных делах, достойных знания и памяти, случившихся в Московском государстве и во иных окрестных странах».
Петр развернул широкую издательскую деятельность, печатаются учебники (например, «Арифметика, сиречь наука числительная» Л. Магницкого, 1703), исторические книги, политические трактаты и научные труды. Наряду с этим появляются и совсем необычные книги, такие как «Юности честное зерцало» (1717), которое вполне можно назвать руководством по этикету, так как оно рассказывало, как вести себя отрокам и юношам. Первая часть «Зерцала» включает средства обучения грамоте и азбуку, а также набор православных наставлений, а во второй даются четко сформулированные и написанные ярким образным слогом правила бытового поведения для молодых дворян. В нем можно прочитать, например, такую рекомендацию: «младый отрок» перед едой должен вымыть руки, а затем ему предложено: «не хватай первый в блюдо, не жри, как свиния... не сопи, егда яси».
Рассуждая о развитии стиля барокко в петровскую эпоху, А.М. Панченко обращает внимание на существовавшее противопоставление: «Слово было знаменем московского периода русского барокко, вещь стала знаменем барокко петербургского. От словесного “музея раритетов” Симеона Полоцкого к петербургской Кунсткамере, реальному музею монстров и курьезных вещей - такова стремительная эволюция русской культуры». Исследователь обращал внимание на то, что раритеты стихотворных сборников Симеона Полоцкого и курьезы петровской Кунсткамеры - явления одного плана, одна и та же барочная сенсационность. Но Симеон Полоцкий чаще ищет сенсации в прошлом, он - историк по преимуществу, тогда как Петра же интересует только настоящее; в сенсациях Симеона Полоцкого был элемент чуда, для Петра же сенсационность - это отклонение от нормы, от приевшегося и надоевшего, от шаблона.
Петровская эпоха по праву считается переломной в культурном развитии России. По одну сторону этого исторического периода лежит древняя литература, по другую - новая.
Однако, эта новая литература выросла не на пустом месте. Её корни - в 17 столетии, в демократической прозе, в силлабическом стихотворстве, в той барочной культуре, которая привилась в Москве со времён царя Алексея Михайловича. При Петре эта культура видоизменялась, перестраивалась, но она не была отброшена и упразднена. Напротив, именно в Петровское время она достигла высшего расцвета. Стиль позднего барокко стал официальным стилем русской культуры.
В литературе господствовала риторика. Торжественная проповедь, школьная драма и панегирическое стихотворство - вот те роды, которые развивались в литературе. Проповедь стала не только главным жанром, но и ведущим эстетическим принципом. Барочная литература начала 18 в. преследовала и просветительские цели, исходя из принципа: чем человек просвещённее, тем доступнее ему нравственное совершенство.
В начале 18 в. успехи барокко были велики и несомненны. Под его влиянием оказались все литераторы России. Но постепенно руководство культурой стало переходить к Петру. Вожди барокко начали терять его поддержку. Пётр перешёл к отрицанию барокко и украинско-польского и в русском его варианте. Причиной отрицания не могли быть всевозможные частные столкновения царя с барочной элитой. Отрицание барокко как системы нельзя считать прихотью самодержавного монарха. В отрицании имелся глубокий смысл: Пётр расположен был терпеть проповедников, но самый тип барочного писателя казался ему помехой в преобразовании России.
Согласно барочной философии, поэт обязан быть отчётным только Богу. Пётр, напротив, полагал, что поэты не составляют элиту нации и ничем не отличаются от любого подданного. Все население России подчинено государю. И Пётр издал указ, в котором, говорилось, что писательство должно перестать быть привилегией учёного монашества.
Пётр расстался с барочными писателями и по другим причинам. Культура, которую они создавали, носила чисто гуманитарный характер, и это тоже не устраивало Петра, который превыше всего ценил принцип практической полезности. Петровские реформы пронизывала идея полезности, а пользы - прямой, немедленной, осязаемой - от писателей-монахов не было. Именно поэтому Пётр решил отвергнуть это искусство.
Пётр выдвинул другой тип писателя. Интеллектуал, сочинявший по внутреннему убеждению, был заменён служащим человеком, пишущим по заказу или по прямому указу. Пётр выдвинул и другой тип культуры. Если для барочных писателей поэзия была царицей искусств, то теперь она стала украшением естественнонаучных и практических изданий. Если прежде весь мир, все элементы мироздания, воспринимались как слово , то теперь и слово стало вещью .
При Петре Россия произвела множество новых «вещей», которые потеснили производство «слов»: флот, библиотеки, театр, Академию наук, парки и парковую скульптуру; новые одежды, манеры, стиль общения, даже новую столицу. Производство «вещей» потеснило производство «слов», поэтому Петровское время называют «нелитературной» эпохой в истории русской культуры. Означало ли это упадок литературы? В известном смысле - да, означало. Естественным было ухудшение стиля. То есть, если при царе Алексее Михайловиче писательство было привилегией людей с правильным гуманитарным образованием, то при Петре возникло и размножилось племя дилетантов. Дилетантизм - это также симптом упадка.
Но во всём этом были и плодотворные моменты. Результаты преобразований не замедлили сказаться в области культуры. Что же новое, значительное в русскую культуру внесла Петровская эпоха?
1.1 Публицистика
Особое значение в Петровскую эпоху приобрело развитие жанров общественно-политической публицистики, пропагандировавшей новые передовые идеалы, выдвинутые эпохой преобразования. Важнейшей чертой правительственной публицистики Петровской эпохи является просветительский характер.
«Ведомости ». С 1702 г. в России стала выходить первая русская печатная газета - «Санкт-Петербургские ведомости», посредством которой правительство Петра I разъясняло свою политику и пропагандировало необходимость и важность преобразований. Пётр придавал «Ведомостям» общественно-воспитательный статус и сознательно стремился сделать газету доступной широкому кругу читателей. Поэтому особое значение уделялось языку «Ведомостей»: деловому, точному, почти без церковнославянизмов и с незначительным количеством иностранной лексики. Язык газеты стал образцом, который Пётр рекомендовал для перевода иностранных книг и для русских исторических и публицистических сочинений начала 18 в. Печатные «Ведомости» издавались большим тиражом (до 4-х тыс. экземпляров) и приобщали русских читателей к культуре.
В 1708 г. в России был введён гражданский алфавит . Это поспособствовало изданию большого количества политических и публицистических трудов, учебных книг, переводных и оригинальных исторических сочинений.
1.2 Театр
Петровская эпоха, вызвавшая плодотворное оживление во всех областях культурной жизни, отмечена таким важнейшим событием в русской культуре, как создание первого в России публичного общедоступного театра, устроенного по западноевропейскому образцу. Театр, по мысли Петра, должен был играть роль своеобразной трибуны передовых идей эпохи.
В 1699 г. в Москве, был устроен «комедийный театр». Здесь ставили пьесы для приближённых царя. Пётр хорошо понимал необходимость публичного театра. И в 1702 г. в Москве на Красной площади был построен первый общедоступный театр. Приглашённой труппой руководил немец Иоанн Христиан Кунст. Первый русский общедоступный театр просуществовал недолго - с 1702 по 1706 г. Он не оправдал надежд правительства.
В 1707 г. был организован новый театр в подмосковном селе Преображенском. Он был образован под руководством и по инициативе Натальи Алексеевны, сестры Петра I. Следуя примеру царевны, устроила театр в подмосковном селе Измайлове царица Прасковья Фёдоровна, вдова царя Ивана. Этот Измайловский театр существовал до конца царствования Петра.
1.3 Повести Петровской эпохи
Наиболее типичными среди оригинальных повестей Петровской эпохи являются следующие: «История о российском матросе Василии Кариотском», «История о храбром российском кавалере Александре», «История о некотором шляхетском сыне», «История о российском купце Иоанне».
Эти произведения - яркое порождение Петровской эпохи. Типичен их герой - незнатный молодой человек, чаще всего - обедневший мелкий дворянин. Типична его судьба: он достигает высокого положения в обществе благодаря не своему происхождению, а личным заслугам, «разуму», «наукам». Типична и форма этих произведений, где своеобразно сочетались художественные традиции русской и переводной литературы.
Все «Истории» существенно отличаются от повествовательных сочинений 2-й половины 17 в.
«Истории» - целиком светские произведения, их сюжеты вымышлены и развиваются по линии раскрытия характера главного героя, чья судьба - результат его поступков, а не действия неминуемой судьбы, как это было в повестях о Савве Грудцыне и Молодце. Новым в русских повестях начала 18 в. является развитие любовной темы, которая образует сюжет и служит для раскрытия характеров героев. Новым является и отображение просветительских идей Петровского времени, что сказывалось в таких качествах героев, как его природный ум и успехи в науках. В целом, в повестях ярко отразилась Петровская эпоха со всеми её характерными чертами общественной и бытовой жизни: поездки «за море в науку», ассамблеи, новая манера отношения между мужчиной и женщиной. В этих произведениях намечены черты будущего русского романа.
1.4 Стихотворство
Продолжало развиваться в Петровскую эпоху книжное стихотворство, продолжавшее оставаться по преимуществу барочным. В нем немало произведений на мотив «суеты», «Memento mori», развиваются весьма характерные уже для книжной поэзии предшествующего столетия формальные ухищрения: стихи в форме креста или сердца, палиндромы и др. Но наиболее важное место в поэзии того времени занимали панегирические стихи, торжественные «канты» и победные «виваты» по случаю военных успехов России или других важных государственных событий. Это явление чрезвычайно важно для истории русской литературы рассматриваемого периода как яркий показатель преемственности литературных традиций. У «канты» и «виватов» есть предшественник - сборник барочных стихов «на случай» Симеона Полоцкого «Рифмологион». Есть у них и четко выделяющийся «потомок» - классицистическая ода. В качестве примера можно привести из-вестный кант Димитрия Ростовского на взятие Нарвы, в котором говорилось о борьбе орла - символа России - со львом - символом Швеции. Все построено на искусном переплетении мифологических образов: лев - эмблема Швеции - приобретает наименование «Немейский» и связывается таким образом с одним из подвигов Геракла; Петр - камень, и этот перевод часто фигурировал в современных церковных проповедях, виват - приветственный латинский клич, который именно Петр официально ввел в обиход русской жизни.
Отмечаются в поэзии Петровского времени и горацианско-эпикурейские темы и мотивы, не характерные для предшествующей литературной традиции. Такова, например, «Застольная песня», которая представляла собой полупересказ-полуперевод знаменитого студенческого гимна “Gaudeamus igitur”. Во второй ее части содержится ряд конкретных подробностей пира эпикурейски настроенных вельмож петровского времени, тут же названных по именам (князья Масальский, Иван и Борис Голицыны и др.).
Самым новаторским явлением в поэзии Петровского времени надо все-таки считать любовную лирику, полностью лишенную какой бы то ни было предшествующей традиции. И если в повестях любовная тематика была одним из компонентов, слагавшихся наряду с другими, гораздо более традиционными, в некое единство литературного текста, то в любовной лирике она была единственным организующим текст элементом. Несмотря на то, что среди любовных стихотворений того времени было немало курьезов (отчасти оттого, что любовные вирши складывали и иностранцы, еще не овладевшие в достаточной степени русским языком), случались и находки, не оказавшиеся впоследствии незамеченными: сравнения возлюбленной с «богиней», «звездой», с цветами («цвет благоуханнейший»), драгоценными камнями («сапфир дорогой», «бриллиант») и т.п., образное описание силы чувства, охватившего лирического героя («твой глаз магнит в себе имеет»).
Наряду с опирающейся на традицию второй половины предшествующего столетия силлабической поэзией встречались стихотворения, ориентирующиеся на народную поэтику (откуда, видимо, заимствуется и встречающееся в лирике этого времени повествование от лица женщины).
Классицизм являлся основным направлением 19, начала 19 века, для которого характерны высокая тематика, строгие соблюдения определенных творческих норм и правил, отражения жизни в идеальных образах
Представители классицизма в России: Державин, Ломоносов, Сумароков, Фонвизин.
Петровская эпоха с её светским, жизнерадостным началом, с утверждением права человека на земное счастье способствовала расцвету стихотворства.
Вирши Петровской эпохи имели сугубо книжный характер. Официальная поэзия этого времени подразделяется на два вида: духовную и светскую, причём, последняя представляет особый интерес. Наряду с философской, духовной и панегирической тематикой в начале 18 в. возникли стихи любовного содержания.
Изменения в общественной жизни и семейном быте, введение ассамблей , где мужчины и женщины вместе проводили праздничные встречи, освобождение женщин от домашнего рабства - всё это устанавливало новые отношения.
Многочисленные образцы любовных стихотворений начала 18 в., встречающиеся в различных рукописных альбомах, позволяют составить представления об их характере. Они отличаются наивной манерностью, чувствительностью и эмоционально приподнятой фразеологией, что свидетельствует об активном языковом воздействии переводной литературы.
2. Литература 30-50 годов
28 января 1725 г. скончался Пётр I. Завещания о престолонаследии он не оставил. В России началась полоса дворцовых переворотов.
После смерти Петра I власть захватывает его жена Екатерина I, которая умерла через два года после смерти своего великого мужа. В результате дворовых интриг на престол ввели Петра II, 12-летнего мальчика. Но он вскоре умер от неизлечимой болезни - оспы.
В 1730 г. на престол возводится племянница Петра I Анна Иоанновна - женщина необразованная, жестокая, своенравная. Фаворитизм, самодурство, засилье иностранцев, упадок нравственности воцарились при императорском дворе. 10 лет длился это период русской истории, получивший название Бироновщины.
И неизвестно, сколько бы продолжалось это состояние интриг вокруг русского престола, если бы гвардия, спустя 15 лет после смерти Петра I, в результате дворцового переворота не привела к власти законную престолонаследницу - тридцатилетнюю дочь Петра Елизавету.
В каком же состоянии была русская культура в послепетровскую эпоху?
«Новая словесность - плод новообразованного общества», - писал А.С. Пушкин. Новая литература действительно возникает в конце первой трети 18 века, в результате крутого перелома русской жизни.
Закрыв собой Западную Европу от нашествия кочевников, приняв на себя всю тяжесть монголо-татарского ига, Россия в своём историческом развитии отстала от европейских государств на несколько столетий. Необходимым условием для развития русского народа в великую нацию было преодоление этой отсталости.
Новые русские литераторы закономерно обратились к наиболее влиятельной и авторитетной в общеевропейском масштабе литературе французского классицизма.
2.1 Классицизм , как литературное направление
Классицизм(от лат. classicus - образцовый), как всякий новый художественный метод, возник в связи с появлением новых социально-исторических условий в самой действительности.
Наибольшей завершённости на Западе классицизм достиг во Франции во 2-й половине 17 в. Формой политической власти, наиболее соответствующей конкретным историческим требованиям той эпохи, становится абсолютная монархия, выступающая, как цивилизующий центр, как объединяющее начало общества. Абсолютизм призывал «мыслящий рассудок» быть «мерилом всего существующего» (Ф. Энгельс). Поэтому вполне закономерно, что в 17 в. - и в первую очередь во Франции - ведущим философским направлением, оказавшим огромное влияние на многие области идеологической жизни, становится рационализм , основоположником которого был Рене Декарт. И естественно также, что именно рационализм явился важнейшим звеном философской базы эстетики классицизма.
Эстетический идеал классицистов соответствовал тем требованиям, которые выдвигались абсолютизмом. В центре внимания писателей был человек, овладевший своими страстями, подчинивший личное общественному, человек, для которого превыше всего - государственный долг, высокие моральные принципы, сочетание личных интересов с требованиями разума и нравственного долга.
Заметим, что эстетика классицизма основывается на идеях Ренессанса, которые, в свою очередь, возрождали идеи античности. Отсюда, в качестве основной задачи искусства писатели-классицисты выдвигали требование подражания природе, сформулированное Аристотелем, ориентировались на античные тексты, считая их образцовыми. Это сыграло положительную роль. Но вместе с тем признавалась и неизменность, образцовость идеалов прекрасного, созданных античным искусством, и это во многом сковывало возможности писателей-классицистов, ограничивало принципы художественного отбора, сказывалось на способах воплощения характеров, что сопровождалось выработкой строгих правил и регламентаций.
Обозначим основные принципы эстетики классицизма:
1.Признание разума высшим критерием истинного, а, значит, и прекрасного.
2.Ориенировка на произведения античности, которые считались образцовыми.
3. Абстрактность образной системы с выделением в человеческом характере на первый план какой-либо одной его черты. Отсюда - однолинейные образы-схемы, разделение персонажей строго на положительных, добродетельных и отрицательных, носителей порока. Образы выстраивались схематически, были лишены индивидуальности.
4.Строгая регламентация жанров с точным указанием героев и соответствующего им языка. Жанры подразделялись на:
Высокие: ода, героическая поэма, трагедия;
Низкие: сатира, басня, комедия;
Средние (посредственные): все поэтические жанры - пасторальные (элегия, идиллия, эклога), романс, песня, баллада, сонет и пр.
5. Требование правдоподобия. Рекомендовалось учитывать исторический колорит эпохи и черты национального своеобразия. К этому пункту в драматургии относится и правило «трёх единств» - действия, места и времени: действие, развивающееся по одной сюжетной линии, совершается в одном и том же месте в течение 24 часов (суток).
6. Требование единства содержания и формы при ведущей роли содержания.
2.2 С воеобразие русского классицизма
Формирование классицизма в русской литературе происходило значительно позже, чем в европейских литературах, но в сходных условиях становления абсолютной монархии. Эта общность во многом определила и содержание, и форму русской литературы периода классицизма. Ей присущи и нормативность, и жанровая регламентация, и условность художественного образа. Но, вместе с тем, русский классицизм отличался чертами неповторимого национального своеобразия, среди важнейших из которых отметим следующие:
Во-первых: Формирование русского классицизма падает на 18 век и связано с развитием новой философии и новой науки. Возникновение русского классицизма полностью соответствовало тогдашним русским историческим условиям - эпохе абсолютизма. Безусловно, деятели классицизма использовали имевшийся литературный опыт Запада, но то, что осваивалось, развивалось в соответствии с национальными условиями и местной практикой.
Во-вторых: Становление французского классицизма совпало с периодом укрепления абсолютной монархии, поддерживающей и вместе с тем подчинившей себе ведущие принципы классицистической литературы. Русский классицизм начал оформляться в период реакции, наступившей после смерти Петра 1, когда были поставлены под удар прогрессивные завоевания Петровских десятилетий.
Поэтому обличительная направленность и тесная связь с современностью стали характерными чертами русского классицизма.
В-третьих: То, что развитие русского классицизма пришлось на 18 век, расширило его философскую базу по сравнению с философскими основами французского классицизма, связало его в большей степени с идеологией просвещения. петровский кантемир стихотворство публицистика
Эта связь русского классицизма с просветительством привела к обсуждению новых тем: прославлению просвещённого монарха, развития науки и образования, утверждению естественного (природного, морального) права людей.
В-четвёртых: Если абсолютизм во Франции привёл к временному компромиссу между дворянством и верхушкой буржуазии, то в России о таком компромиссе мы говорить не можем, поскольку русская буржуазия была ещё очень слаба и предоставила всю полноту власти дворянам. Основной конфликт эпохи выявился в противоречии между просвещённым и консервативным дворянством. Поэтому передовые люди того времени выступили против жестокой эксплуатации крестьянства, призывая к гуманному отношению к крепостным людям. В русской литературе 2-й трети 18 в. возникла крестьянская тема, что стало одной из особенностей тематики передовых писателей-классицистов.
В-пятых, если французские драматурги-классицисты ориентировались на произведения античности, то русские использовали сюжеты из древних источников, прежде всего, летописей, и создавали произведения на материале отечественной истории.
2.3 Антиох Дмитри евич Кантемир
В 16 веке влиятельная татарская семья Кантемиров (по семейному преданию восходившая к Тамерлану, отсюда и фамилия Хан-Тимур) обосновалась в Молдавии. Константина Кантемира, деда нашего поэта, за заслуги в польско-турецкой войне султан назначил молдавским господарем, однако сына его - Дмитрия - из обычной предосторожности взял заложником в Константинополь. Там Дмитрий получил образование, изучил турецкий, персидский и греческий языки. Он стал одним из самых образованных в Турции вельмож.
Когда в 1710 г. Пётр начал турецкий поход, уже сам Дмитрий Кантемир был назначен молдавским господарём. Европейски образованный человек и поклонник русского царя-реформатора Петра I, Кантемир задумал освобождение Молдавии от турецкого ига и присоединение её к России. В 1711 г. он подписал тайный договор с Петром. Заговор был раскрыт, но Кантемиру с семьёй удалось перебежать к Петру. Турецкий султан требовал выдачи Кантемира, но Пётр категорически отказался отпустить доверившегося ему бывшего молдавского господаря. Так семейство Кантемира нашло приют в России. Его младшему сыну Антиоху было тогда около трёх лет.
В семье господствовали итальянский и новогреческий языки. Жена Дмитрия - Кассандра Кантакузен - происходила из греческой аристократической семьи. Но Дмитрий быстро овладел русским языком и воспитывал детей в духе преданности новому отечеству, благоговения перед Петром и благодарности ему за твёрдость, с которой царь в критические для судьбы Кантемиров дни спас семью от неизбежной гибели.
Антиох учился сначала дома. Его учителем был талантливый филолог и переводчик Иван Ильинский. Им и были заложены основы гуманитарного образования Кантемира.
Обучение Антиоха Кантемира в Московской Славяно-греко-латинской академии не подтверждается. Имеется только одно документальное свидетельство: в 1718 году, в возрасте 10 лет, он публично выступал там с заученной речью. Но этот факт не является доказательством систематического обучения Антиоха в академии, так как юные дворяне обязаны были периодически демонстрировать публично свои знания.
В 1719 г. по приглашению царя Дмитрий Кантемир переехал в Петербург, и, естественно, вслед за ним переселилась вся семья. Пётр стремился втянуть Кантемира-отца в государственную деятельность, давал ему разные поручения, а в 1721 г. назначил членом Сената. В следующем году Дмитрий сопровождал царя в знаменитом Персидском походе, кстати, вместе с сыном. Во время этого похода Дмитрий умер. Семья вскоре после этого печального события вновь вернулась в Москву, и молодому Кантемиру пришлось задуматься о самостоятельной жизни, главным смыслом которой он считал служение Отечеству, а для этого решил получить самое высокое образование. В прошении, написанном 25 мая 1724 г. на имя Петра 1, 16-летний Антиох Кантемир перечислял науки, к которым он «имел немалую охоту »: история древняя и новая, география, юриспруденция, дисциплины, относящиеся к «статуту политическому», математические науки и живопись. Для изучения их просил отпустить его за границу. В этом юношеском заявлении Антиоха в полной мере отразилась твёрдость его характера и непреодолимое стремление к образованию.
Но в связи с осуществлением мероприятий Петра по организации Академии наук в Петербурге у Кантемира появилась возможность усовершенствовать своё образование без выезда за границу. Одновременно с обучением он проходил военную службу в Преображенском полку и заслужил офицерский чин.
К этому времени (1825-28 гг.) относится и начало литературной деятельности А. Кантемира. Первый его печатный опыт - «Симфония на Псалтырь». Сборник представляет собой переложение стихов из псалмов Давида, расположенных в алфавитно-тематическом порядке. С 1729 г. начинается периодтворческой зрелости литератора, когда он вполне сознательно сосредотачивает своё творчество исключительно на сатире .
2.3.1 С атиры Антиоха Кантемира
Всего Кантемир написал 9 сатир. Они делятся на 2 группы: 5 сатир, написанных в 1729-31 гг., до отъезда за границу и 4 сатиры заграничного цикла (1738-39 гг.).
Композиционное построение всех сатир Кантемира единообразно. Сначала идёт вступление, представляющее чаще всего обращение, например: «К уму своему», «К Феофану», «К солнцу», «К музе своей». Далее без какой-либо логической связи он переходит к созданию сатирических портретов. Отсюда типичные для Кантемира двойные заглавия сатир: первое определяет обращение, второе относится к признаку, по которому подобраны сатирические портреты.
Программными являются 1 и 2 сатиры.
«К уму своему. На хулящих учение».
Кантемир обращается к своему уму, чтобы ум не побуждал к труду руки, так как в нынешний век литературным трудом славы достичь очень трудно. Далее Кантемир выводит целую галерею невежд из разных сословий.
Критон - представитель духовенства. Он ворчит и вздыхает, потому что науки ведут к ереси и безбожию:
Расколы и ереси науки суть дети,
Больше врёт, кому далось больше разумети.
Приходит к безбожию, кто над книгами тает», -
Критон с чётками в руках ворчит и вздыхает
И просит, святая душа, с горькими слезами
Смотреть, сколь семя наук вредно между нами…
Сильван - помещик; он который жалуется, что науки препятствуют людям, которые его кормят, заниматься физическим трудом:
Сильван другую вину наукам находит:
«Ученье, - говорит, - нам голод наводит »;
Живали мы преж сего, не зная латыни,
Гораздо обильнее, чем мы живём ныне,
Гораздо в невежестве больше хлеба жали,
Переняв чужой язык, свой хлеб потеряли…».
Лука - пьяница и гуляка, который ополчается против наук, так как они разрушают весёлую компанию:
Румяный, трожды рыгнув, Лука подпевает:
«Наука содружество людей разрушает;
Люди мы к сообществу божия тварь стали,
Не в нашу пользу одну смысла дар прияли…
Вино - дар божественный, много в нём провору:
Дружит людей, подаёт повод к разговору,
Веселит, все тяжкие мысли отнимает,
Скудость знает облегчать, слабых ободряет…»
В галерее невежд и щёголь Медор . Он жалуется, что бумага, которая ему нужна на папильотки, чтобы сделать кудрявую причёску, расходуется на книги:
Медор тужит, что чересчур бумаги исходит
На письмо, на печать книг, а ему приходит,
Что не в чем уж завертеть завитые кудри;
Не сменит на Сенеку он фунт пудры.
Перед Егором двух денег Вергилий не стоит,
Рексу, не Цицерону, похвала достоит.
В заключительной части сатирик от обличения носителей отдельных пороков переходит к разоблачению порочности всего общества. Наружность человека или его деятельность могут часто казаться значительными, но за ними скрываются внутренняя пустота и порочность. Наружный блеск нередко скрывает внутреннюю пустоту, духовную нищету и косность:
Епископом хочешь быть - уберися в рясу,
Сверх той тело с гордостью риза полосата
Пусть покроет: повесь цепь на шею от злата,
Клобуком прикрой голову, брюхо бородою,
Клюку пышно повели нести перед собою…
Первая сатира Кантемира пользовалась популярностью среди передовых людей того времени и быстро распространялась в списках, сначала анонимно. Сатира была очень злободневна, и условно-мифологические имена персонажей не могли не быть узнаваемы.
Вторая сатира «Филарет и Евгений » адресована «на зависть и гордость дворян злонравных». Эта сатира среди других имеет своеобразную композицию: она написана в форме диалога между выразителем авторской позиции Филаретом (человеколюб) и дворянином Евгением (благородный).
Евгений важничает знатностью своего рода, считает себя выше окружающих из-за своего благородного происхождения. Личные же его заслуги ничтожны. Филарет замечает, что существует большая разница между понятиями быть потомком благородных предков или самому быть благородным. Истинное благородство - в делах человека. Что же Евгений? Вынес ли он военные труды? Был ли он беспристрастным судьёй? Облегчил ли тяжёлые подати народу? Нет. И Филарет доказывает Евгению, что никакого подлинного благородства в нём нет.
Кантемир впервые в русской литературе критикует дворянина Евгения как безжалостного помещика, крепостника-эксплуататора. Эта сатира открывает антикрепостническую тему в русской литературе. Филарет характеризует Евгения таким, каков он был на самом деле. Евгений - «каменный душою», смеётся над нищетой, за малую провинность - непрогретое вино, жестоко избивает лакея. Он жаден, он привык к роскоши, хотя его роскошная жизнь основывается на жестокой эксплуатации крестьян. Для него ничего не значит надеть на себя костюм, который стоит целой деревни.
Таким образом, Кантемир выдвинул тезис «природного равенства людей». Заметим, он не говорил о социальном равенстве, у него критика социальной несправедливости ограничивалась морально-этическим планом, а не социальным. Но и это было очень важным в начале 18 в., когда крепостных крестьян вообще не считали людьми. Кантемир же говорил, что все сословия пошли от Адама, а Адам дворян не рожал.
В своих сатирах Кантемир ставил задачей не столько показать действительность, сколько свои гневные и горькие мысли о людях. Кантемир создал ряд ярких характеров-образов и картин-зарисовок. Его сатиры написаны языком почти без примеси церковно-славянских элементов.
При жизни произведения Кантемира не были изданы, сатиры распространялись лишь в рукописях. Опубликованы они были раньше на Западе, чем в России. В 1749 г. сатиры были изданы в Лондоне, тираж разошёлся моментально, и через год вышло переиздание. В 1751 г. сатиры были изданы в Берлине на немецком языке, и лишь в 1762 г. их напечатали в России.
Таким образом, Кантемир стал родоначальником классицизма в русской литературе и основоположником наиболее жизненного в нём сатирического направления. Он разработал в литературе жанр сатиры, первым затронул тему естественного равенства людей, первым начал требовать от помещиков гуманного обращения с крестьянами.
О сатирическом творчестве Антиоха Кантемира известный русский филолог и критик 19 века В.Г. Белинский сказал: «Кантемир своими сатирами воздвиг себе маленький, скромный, но тем не менее бессмертный памятник в русской литературе ».
Заключение
В начале XVIII столетия, в Петровскую эпоху, Россия стала стремительно развиваться благодаря преобразованиям во всех областях государственной и культурной жизни. Эти преобразования привели к централизации самодержавной государственности и сами содействовали ей. В это время укрепилась независимость России, возросла ее военная мощь, произошло культурное сближение державы со странами Европы и усилилось ее влияние на европейской арене. Широко используя достижения отечественной и мировой науки, культуры, техники, промышленности, образования, Петр I своими реформами открыл новые пути для русской литературы. Несмотря на то, что движение России после кончины Петра Великого замедлилось, русское общество достигло в XVIII веке огромных результатов в области культуры и образования. Русские монархи, в особенности Петр I и Екатерина II, отчетливо понимали, что двинуть вперед страну, разрушить косные патриархальные порядки, застарелые суеверия, создававшие помехи рос- ту материальных ценностей и новым общественным отношениям, утвердить новые светские государственные и моральные нормы и понятия можно только с помощью образования, просвещения, культуры, печати. В этой связи литературе уделялось исключительное внимание. Учение -- свет.
Различные слои русского общества в этих условиях получили возможность для широкой умственной и художественной деятельности: были открыты Московский университет, общеобразовательные школы и профессиональные училища, введен новый календарь, основана первая русская газета, учреждены Академия наук, Академия художеств, Вольное экономическое общество, пер- вый постоянный русский театр. Общество получило возможность высказывать свои мнения, критиковать дела правительства, вельмож и сановников. Русская литература XVIII века унаследовала от древнерусской литературы высокое представление об искусстве слова и о миссии писателя, о могучем воспитатель- ном воздействии книги на общество, на умы и чувства сограждан. Она придала этим исторически сложившимся особенностям новые формы, используя возможности классицизма и Просвещения.
Главной идеей развития литературы в эпоху классицизма стал пафос государственного строительства и преобразований. Поэтому на первый план в литературе выдвинулись высокая гражданско-патриотическая поэзия и обличительно-сатирическая критика пороков общества и государства, обстоятельств и людей, мешавших прогрессу. Центральным жанром высокой гражданской поэзии была ода. Критическое направление представляли жанры высокой сатиры, близкой к оде, басня и бытовая комедия нравов. Эти основные направления развития литературы определились в начале века. В первой трети столетия сформировался классицизм, рождению которого способствовал один из высших иерархов православной церкви писатель Феофан Прокопович. Основоположниками классицизма стали А. Д. Кантемир, В. К. Тредиаковский и М. В. Ломоносов. Помимо них, крупнейшим писателем, чье творчество началось в первую половину XVIII века, был А. П. Сумароков. Во второй половине XVIII века, примерно с 1760-х годов, в литературе наступил новый период. В это время появляются новые жанры: прозаический роман, повесть, комическая опера и «слезная драма».
Поскольку социальные противоречия углублялись, то все большее распространение получала сатира. Чтобы смягчить ее воздействие на общество, Екатерина II сама стала негласной издательницей сатирического журнала «Всякая всячина». Императрица хотела уменьшить роль общественной сатиры и увеличить значение правительственной сатиры, служащей политическим интересам монархии. Она пригласила следовать ее примеру писателей и издателей. Русское общество воспользовалось этим. В России сразу же появилось несколько сатирических журналов («И то, и сио», «Смесь», «Адская почта», «Трутень», «Ни то, ни сио в прозе и стихах», «Поденщина»). Самыми радикальными журналами, воевавшими с екатерининской «Всякой всячиной», были журналы выдающегося русского просветителя Н. И. Новикова -- «Трутень» и «Живописец».
В конце XVIII века в литературе возникает новое литературное направление -- сентиментализм. Он оказал сильное влияние на А. Н. Радищева, крупнейшего русского мыслителя и гневного писателя, чувство которого было возмущено народными бедами, угнетенным положением крестьян и простого русского человека вообще. Основное его сочинение -- «Путешествие из Петербурга в Москву» -- написано в любимом сентименталистами жанре «путешествия» и вызвано душевным потрясением от увиденных им картин несправедливости и беззакония. Эта «чувствительность», сердечная озабоченность чрезвычайно близка сентименталистам. Основоположником сентиментализма и крупнейшим писателем этого направления был Н. М. Карамзин -- поэт, прозаик, публицист, журналист, «последний летописец и первый наш историк», по словам Пушкина, и реформатор русского литературного языка. Многие стихотворения, баллады и повести принесли ему всероссийскую известность. Наибольшие его заслуги связаны с такими произведениями, как «Письма русского путешественника», повесть «Бедная Лиза», «История государства Российского», а также с преобразованием литературного языка. Карамзин наметил и осуществил реформу, благодаря которой устранялся разрыв между устным, разговорным и письменным, книжным языком русского общества. Карамзин хотел, чтобы русский литературный язык столь же ясно и точно выражал новые понятия и представления, сложившиеся в XVIII веке, как и язык французский, на котором говорило русское образованное общество. Ближайшим соратником Карамзина стал И. И. Дмитриев, автор популярных историко-патриотических сочинений, песен, романсов, сатирических сказок и басен («Ермак», «Освобождение Москвы», «Стонет сизый голбочек...», «Чужой толк», «Модная жена» и др.). Принципы сентиментализма талантливо воплотил в своих песнях в народном духе Ю. А. Нелединский-Мелецкий, которому принадлежат несколько песен (например, «Выйду я на реченьку...»), сохранившихся в песенном репертуаре до наших дней.
Русская литература XVIII века в своем стремительном развитии обеспечила будущие великие достижения искусства слова, последовавшие в XIX столетии. Она почти догнала ведущие европейские литературы и смогла «...в просвещении стать с веком наравне».
С писок использованной литературы
1. Гуковский Г. А. Русская литература XVIII века. - М., 1999.
2. Л.С. Павлова. Книги XVIII века о жизни и деяниях Петра I // Проблемы изучения русской литературы XVIII века. Выпуск 13. Спб, Самара, 2007.
3. Буранок О. М. Литература Петровской эпохи в критике Н. М. Карамзина // Карамзинский сборник: Творчество Н. М. Карамзина и историко-литературный процесс. - Ульяновск, 1996.
4. Гребенюк В. П. Панегирические произведения первой четверти XVIII в. и их связь с петровскими преобразованиями // Русская старопечатная литература: XVI - первая четверть XVIII в.: Панегирическая литература петровского времени. - М., 1979.
5. Моисеева Г. Н. Древнерусская литература в художественном сознании и исторической мысли России XVIII века. - Л., 1980.
6. Берков П. Н. Задача изучения переходного периода русской литературы: от древней к новой // Пути изучения древнерусской литературы и письменности. - Л., 1970.
7. Николаев С. И. Литературная культура петровской эпохи. - СПб., 1996.
8. Пекарский П. Наука и литература в России при Петре Великом. Т. 1. - СПб., 1862.
Размещено на Allbest.ru
...Подобные документы
Характеристика и специфические особенности литературы петровской эпохи, рассматриваемые ею идеи и тематика. Внесословная ценность человека и ее художественное воплощение в сатире Кантемира. Жанр басни в литературе XVIII в. (Фонвизин, Хемницер, Дмитриев).
шпаргалка , добавлен 20.01.2011
Выявление изменений в жизни женщины эпохи Петра I на примере анализа произведений литературы. Исследование повести "О Петре и Февронии" как источника древнерусской литературы и проповеди Феофана Прокоповича как примера литературы Петровской эпохи.
курсовая работа , добавлен 28.08.2011
Классицизм как стиль, направление, обратившееся к античному наследию как к норме и идеальному образцу. Особенности развития этого направления в рамках литературы. Период классицизма в России, его сторонники, задачи и жанры литературного направления.
реферат , добавлен 09.02.2011
Анализ развития детской литературы России в различные исторические эпохи. Зависимость детской литературы от политических, религиозных, идеологических установок общества. Основные тенденции развития российской детской литературы на современном этапе.
дипломная работа , добавлен 18.11.2010
Анализ статей американской публицистики и литературы, определение понятия истеблишмента. Становление класса буржуазии в контексте американской литературы и публицистики XX века. Подходы американских литераторов к рассмотрению вопроса о сущности элиты.
курсовая работа , добавлен 09.07.2013
Ступени исторического развития литературы. Стадии развития литературного процесса и мировые художественные системы XIX–XX веков. Региональная, национальная специфика литературы и мировых литературных связей. Сравнительное изучение литературы разных эпох.
реферат , добавлен 13.08.2009
Ознакомление с основными литературными достижениями Серебряного века. Изучение особенностей модернистского направления в литературе. Рассмотрение проявлений символизма, акмеизма, футуризма, имажинизма в творчестве великих русских писателей и поэтов.
презентация , добавлен 22.10.2014
Главный пафос в литературе периода Просвещения. Характеристика литературы эпохи Просвещения. Сентиментализм и его характеристика. Сентиментализм в английской литературе. Сентиментализм во французской литературе. Сентиментализм в русской литературе.
реферат , добавлен 22.07.2008
Особенности формирования национального русского литературного языка (на примере творчества А.Д. Кантемира и В.К. Тредиаковского). Сатира как литературный жанр в рамках поэтики классицизма. Сравнительная характеристика разговорного и литературного языков.
реферат , добавлен 15.09.2010
Культурологические основы изучения литературы в аспекте литературного образования, методологические и методические проблемы культурологического подхода. Культурологические основы изучения древнерусской литературы в аспекте культурных ценностей эпохи.
