Нестрогая классика. Лев Толстой, биография и цитаты. Лев Толстой — мнимый больной
Как-то уж так повелось, что в мире с чьей-то легкой руки закрепился стереотип: мы не можем жить без алкоголя, а русские - это горькие пьяницы, пьянство - их традиция, которая заложена в крови, в генах и передается по наследству.
Да чего греха таить, мы и сами порой не прочь похвалиться этим, якобы врожденным, «достоинством». А впрочем, все выглядит иначе. Совсем в недалеком прошлом -25-35 лет тому назад - мы были по сравнению с другими пьющими народами самыми непьющими и пьянство никогда не было у нас таким уж распространенным явлением.
Примечателен в этом плане ответ лауреата Ленинской премии академика Ф.Г. Углова корреспонденту журнала «Смена» (№ 10, 1985). На вопрос «Насколько серьезно такое ваше утверждение: «Алкоголизм несет гибель и деградацию, разрушение всех моральных устоев, физическое и психическое вырождение». Читаешь - мороз по коже! Не слишком ли, имея тысячелетний опыт «пития на Руси», вы сгущаете краски? Не сочтите за глупую шутку, но вроде бы все мы выпиваем, и ничего - развиваемся, не стоим на месте?» Федор Григорьевич ответил: «Во-первых, откуда вы взяли, что мы пьем столько лет? Это очевидная ложь. Да, мне приходится слышать: зачем вести борьбу с пьянством, если русские пили и будут пить и пьянство - чуть ли не русская болезнь. Весьма опасная ложь! Есть наша история, и есть статистика. И мы имеем статистические данные, начиная с 1750 года, хотя есть цифры и более ранние. Среднее потребление алкоголя на душу населения в России было самым низким среди крупных стран мира.
Во-вторых, если взять такой показатель, как средний мировой уровень потребления алкоголя, то в России и этот показатель всегда был в 2-5 раз меньше, нежели в других странах. Эти данные собраны за двести последних лет. Факт, что Россия никогда не была первой в потреблении алкоголя, неопровержим!
В-третьих, нелишне вспомнить историю нашего Отечества. Почти 500 лет, с XIII по XVIII век, Россия находилась в кольце агрессии со стороны Германии, Литвы, Турции, Швеции, Польши. В те годы мирное время было короткой передышкой. Где же тут русским людям пить? Да и кто мог себе позволить пить крепкие напитки? Князья, бояре, богатые люди, а народ, миллионы простых людей не знали алкоголя, а если и позволяли себе, то только в престольные праздники».
Пьянство никогда не поощрялось на Руси.
Еще в «Житии» Феодосия Печерского, основателя Киево-Печерской лавры, упоминается о том, что психически больных считали действительно больными, монастырь заботился об «убогих калеках» и о «бесноватых», в то время как пьяницами пренебрегали, они преследовались религией: «Бесный страждет неволею и добудет вечныя жизни, а пьяный... добудет себе вечныя муки».
Алкогольные напитки знали еще древние славяне. Так в летописях, былинах, песнях можно встретить описание пиров и воспевание напитков. «Руси есть веселие пити, не может без того быти», - читаем в одной из древнерусских летописей слова киевского князя Владимира. Но пьянство среди русичей в былые времена было мало распространено. Изготовление спиртных напитков было делом дорогостоящим, а это значит, что простым людям они были не по карману. Бедняки причащались от случая к случаю, по большим праздникам, да и напитки употребляли слабоградусные: пиво, брагу, мед. Вспомним былинное: «мед-пиво пили». Вот почему алкогольные напитки в народе назывались «княжескими».
Злоупотребление крепкими напитками в массовых масштабах в России наблюдается только с XVI века, когда начала распространяться хлебная водка и царь Иван Ш сделал попытку монополизировать производство и продажу алкогольных напитков (1552 год). Были учреждены «царевы кабаки» - сначала первый большой кабак для опричников в Москве, а при Иване Грозном - и по всей России. В них продавались вино, мед, пиво, водка. Пить цареву водку считалось большой честью. Затем эти кабаки были реорганизованы в «кружечные дворы» - не более одного в городе или в дворцовом селе. В 1652 году для ограничения пьянства, его последствий было установлено: «Продавать водку по одной чарке человеку, а больше той указанной чарки одному человеку не продавать, и на кружечные дворы и близко двора питухам сидеть и питье давать им не велено».
Во время постов, а также по воскресеньям, средам и пятницам вино не отпускалось вовсе.
При Петре I алкоголикам вешали на шею чугунную медаль с надписью «За пьянство». Вес ее был 23 фунта.
Пагубное влияние на распространение пьянства в России оказала введенная в 1795 году откупная система. Откупщик обязывался покупать у казны водку, а потом продавать ее населению. Так назначенный сверху продавец спиртного (целовальник) сменился частным лицом (откупщиком), который, получив монополию на продажу водки, занялся спекуляцией, спаивал население, выкачивая из него последние гроши. Тем более что указом Екатерины II откупщикам позволялось открывать кабаки - сколько угодно и где угодно. Царице принадлежат слова: «Пьяным народом легче управлять».
Спаивание народа вызвало большое недовольство масс. По стране прокатилась мощная волна антиалкогольных бунтов. Начали создаваться общества трезвости, принимавшие решения о воздержании от употребления вина.
В связи с широким распространением пьянства в России в середине XIX века возникает стихийное движение народных масс за трезвость, организуются неофициальные общества трезвости. Но не поддержанное государством это стихийное движение быстро заглохло...
Первое в России общество трезвости официально было учреждено в 1874 году в селе Дейкаловка Полтавской области.
Распространение пьянства в царской России стало общественным бедствием, ибо несло в себе опасность духовного и физического вырождения народа. Но оно было выгодно царскому правительству, помещикам и капиталистам. Недаром прогрессивные деятели XIX века называли бюджет царской России «пьяным бюджетом». В.М. Бехтерев писал по этому поводу: «Не может подлежать сомнению влияние алкоголя на вырождение населения, на развитие хилости потомства вообще и на увеличение детской смертности в семьях алкоголиков. Проистекающий отсюда вред должен сказаться на увеличении смертности населения и ослаблении его здоровья вообще». Именно В. М. Бехтерев призывал к настойчивой борьбе с алкоголизмом в интересах сохранения здоровья населения.
В конце прошлого столетия началось массовое антиалкогольное движение русской интеллигенции - учителей, врачей, писателей. Во главе их стоял великий русский писатель, обличитель всех язв русской жизни Лев Николаевич Толстой, который был убежден, что «большинство злых дел совершается в пьяном состоянии». Л.Н. Толстой говорил: «Мне кажется, когда я вижу пьющего человека, что он играет острым оружием, которым может каждую минуту обрезаться... Пьяный человек делает много того, что он никогда бы не сделал трезвый». Толстой был яростным противником пьянства, не пил сам и всячески боролся с этим злом. Его перу принадлежит 13 статей на антиалкогольные темы. «Вино губит телесное здоровье людей, - писал он, - губит умственные способности, губит благосостояние семей и, что всего ужаснее, губит душу людей и их потомство, и, несмотря на это, с каждым годом все больше и больше распространяется употребление спиртных напитков и происходящее от него пьянство. Заразная болезнь захватывает все больше и больше людей: пьют женщины, девушки, дети. И взрослые не только не мешают этому, но, сами пьяные, поощряют их. И богатым, и бедным представляется, что веселым нельзя иначе быть, как пьяным или полупьяным, представляется, что при всяком важном случае жизни: похоронах, свадьбе, крестинах, разлуке, свидании - самое лучшее средство показать свое горе или радость состоит в том, чтобы одурманиться и, лишившись человеческого облика, уподобиться животному.
И что удивительнее всего, это то, что люди гибнут от пьянства и губят других, сами не зная, зачем они это делают. В самом деле, если каждый спросит себя, для чего люди пьют, он никак не найдет ответа. ...И не вкусно вино, не питает, и не крепит, и не греет, и не помогает в делах, и вредно телу и душе - и все-таки столько людей его пьют, и что дальше, то больше. Зачем же пьют и губят себя и других людей? «Все пьют и угощают, нельзя же и мне не пить и не угощать», - отвечают на это многие, и, живя среди пьяных, эти люди точно воображают, что все кругом пьют и угощают. Но ведь это неправда. Если человек вор, то он будет водиться с ворами, и будет ему казаться, что все воры. Но стоит ему бросить воровство, и станет он водиться с честными людьми и увидит, что не все воры. Так же и с пьянством» (Собр. соч: В 22 т. - М, 1984 - Т. 17. - С. 136-137).
Желавшие поступить в созданное Львом Толстым в 1887 году первое в России влиятельное общество трезвости должны были подписать следующую декларацию, написанную рукой самого Льва Николаевича: "Ужасаясь перед тем страшным злом и грехом, которые происходят от пьянства, мы нижеподписавшиеся порешили: во-первых, для себя никогда не пить пьяного – ни водки, ни вина, ни пива, ни мёда и не покупать и не угощать ничем пьяным других людей; во-вторых, по мере сил внушать другим людям, и особенно детям, о вреде пьянства и о преимуществах трезвой жизни и привлекать людей в наше согласие. Просим всех согласных с нами заводить себе такой же лист и вписывать в него новых братьев и сестёр и сообщать нам. Братьев и сестер, изменивших своему согласию и начавших опять пить, просим сообщать нам об этом. Первые записавшиеся братья и сёстры:…".
Первым в "Согласие против пьянства" записался сам Л.Н.Толстой, за ним последовали выдающиеся русские живописцы И.Е.Репин, Н.Н.Ге-младший, известный путешественник Н.Н.Миклухо-Маклай и многие другие (всего под декларацией Л.Н.Толстого подписались более семисот сорока человек). Одним из единомышленников русского классика, разделявшим его трезвеннические взгляды, являлся известный казанский общественный деятель, автор неоднократно переиздававшейся брошюры "Вино для человека и его потомства – яд" А.Т.Соловьёв, о котором Л.Н.Толстой сказал в одном из разговоров, что "мы с А.Т. первые в России начали за последнее время борьбу с пьянством". Высоко ценивший трезвеннический энтузиазм А.Т.Соловьёва граф оказал ему активное содействие в антиалкогольной издательской деятельности, рекомендовав брошюру Александра Титовича известному издателю И.Д.Сытину. В дальнейшем – в 1892 году – А.Т.Соловьёв и его сподвижники основали ставшее впоследствии знаменитым "Казанское Общество Трезвости", а в 1905 году на его базе была создана первая местная право-монархическая организация – Казанский отдел "Русского Собрания", которую также возглавил А.Т.Соловьёв.
28 апреля 1913 года прошёл Первый всероссийский праздник трезвости, охвативший несколько сот городов и деревень Российской Империи. Причём, в Казани, благодаря "Казанскому Обществу Трезвости", первые трезвеннические праздники отличались особым размахом и торжественностью.
На смену откупной системе распространения алкогольных напитков пришла акцизная. Право изготавливать спиртные напитки предоставлялось помещикам и заводчикам. На рынке водочные изделия облагались акцизным сбором (налогом). Эта реформа совпала с временами развития промышленного производства водки. Цены на спиртное снизились, началось невиданное доселе употребление алкоголя. Это наложило свой отпечаток на отношение к спиртному, ускорило формирование алкогольных привычек.
В 1894 году правительство вновь установило государственную винную монополию. И хотя она была введена якобы для сокращения пьянства, на самом же деле преследовались исключительно финансовые цели.
Потребление алкоголя стало обретать все более общий характер. Тем более что винная монополия не исключала домашнего приготовления спиртного. В отдельных случаях (свадьбы, поминки) разрешалось варить пиво, брагу, медовые и другие напитки. При этом семья была обязана выпить все в течение 3-4 дней, что часто порождало многолюдные попойки. Потребление алкоголя по случаю таких событий (да и без поводов) постепенно превратилось в социальную норму, сформировало своеобразную «культуру» «питейного» дела.
В стране начали злоупотреблять суррогатами алкоголя: пили лак, политуру, денатурат. Широкий размах приняло самогоноварение, что наносило огромный ущерб экономике государства, так как изводилось огромное количество зерна.
Настойчивую борьбу против распространения пьянства и алкоголизма вели русские врачи.
Очень серьезным и опасным врагом оказался алкоголь для Октябрьской революции. Зато великую роль в ее защите сыграла трезвость. Алкоголь выступил сообщником контрреволюции. «Петроград, - писал управделами Совнаркома В.Д. Бонч-Бруевич, - был затоплен шквалом пьяных разгромов». У Ленина в связи с этим событием есть такие строки: «...буржуазия идет на злейшие преступления, подкупая отбросы общества и опустившиеся элементы, спаивая их для целей погромов...» (Пол. собр. соч. - Т. 35. - С. 156). Специальный комитет по борьбе с погромами вынужден был ввести в Петрограде осадное положение и применить против погромщиков красный террор. 100 «абсолютно надежных членов партии - для несения службы комиссаров» составили ядро комитета, главной силой которого были гельсингфорские моряки. Все они руководствовались клятвой: «Смерть тому, кто не выполнит товарищеского зарока не пить!» Погромы были быстро ликвидированы.
Первым декретом Советской власти был Декрет о мире, вторым - Декрет о земле, но мало кто знает, что третьим декретом от 8 ноября 1917 года был Декрет о «сухом законе» в нашей стране.
Еще в 1914 году Госдумой России был принят «сухой закон», который просуществовал 11 лет и был отменен в 1925 году. Затем к этому закону вернулись в 1985 году, в годы перестройки, повлекшей за собой еще более тяжелые последствия: токсикоманию, наркоманию и др.
Но мировая практика свидетельствует, что введение «сухих законов» неизбежно порождало массовое самогоноварение, контрабанду и нелегальную продажу спиртных напитков. То же самое случилось и в России после введения в 1914 году запрета на продажу спиртных напитков. В 1924 году, накануне отмены запрета на продажу спиртных напитков, в стране было зарегистрировано 233 446 очагов самогоноварения.
«Сухие законы», как запретные меры, бессильны до тех пор, пока не пробудится общественное мнение.
«Избавится человек от пьянства не тогда, когда он будет лишен возможности пить, а тогда, когда он не станет пить, хотя бы в его комнате стояло бы вино и он чувствовал его запах». В этих словах Льва Николаевича Толстого - вся сложность воспитания убежденного трезвенника.
Борьба с алкоголизмом является одной из важнейших проблем современности. В книге «У опасной черты» С.Н. Шевердин, как бы подытоживая историю развития питейных традиций человечества, пишет, что в истории всех народов, которым привелось в связи с началом земледелия и гончарного производства неожиданно познакомиться с хмельными напитками, проявляется следующая закономерность. Первоначально - в течение нескольких тысячелетий - опьянение и опьяняющие жидкости почитаются. Потом возникает специальное производство алкогольных напитков - большее, чем нужно для обрядов. Появляется возможность для наживы и торговли вином. Становится возможным и пьянство, нарушающее установленную регламентацию. Только тогда и начинается борьба - с заметным опозданием, потому что употребление алкогольных жидкостей крепко укоренилось и освятилось. Из законодательных актов против алкогольных эксцессов, по-видимому, наиболее древний закон китайского императора Ву Вонга (1220 год до н.э.). Итак, алкоголепотреблению - 7-8 тысяч лет. Борьба же с пьянством в два с лишним раза моложе. Притом это борьба только с эксцессами злоупотребления, а не с самим опьянением. Да и велась она разными, далеко не лучшими методами. У некоторых народов методы борьбы были очень жестокими, но результатов они давали мало. В Спарте, например, специально спаивали рабов, а потом в безобразном состоянии выставляли их на публичное обозрение, пытаясь таким образом вызвать отвращение к вину. В Древнем Риме был закон, по которому разрешалось умеренно употреблять вино только лицам, достигшим тридцатилетнего возраста. Женщинам пить вино запрещалось совсем.
В 1536 году французский король Франциск I издал закон, по которому пьяницы приговаривались в первый раз к тюремному заключению, во второй раз - к розгам, в третий - к публичному сечению. Если и это не помогало, виновному отрезали уши и изгоняли за пределы Франции.
В Древнем Египте перед пирующими ставили человеческий скелет, дабы напомнить о смерти...
Наряду с этим опьянение долгое время почиталось и отнюдь не какими-то отсталыми невеждами. Можно привести множество восторженных признаний вину, прозвучавших в устах выдающихся мыслителей, гуманистов, поэтов прошлого, которых недопустимо даже заподозрить в сознательном одурманивании народа. Например, шотландский народный поэт Роберт Берне (1759-1796) писал в песне, знаменательно озаглавленной «Всесилье бутыли»:
Так пусть не стоят наши кружки пустые,
Мы выпьем, наполним и снова подымем
За то, чтобы вечно забота с нуждою
Смывались бесследно живою водою!
Да, великий поэт, восхваляя прелести опьянения и веселья (особенно в своей знаменитой балладе «Джон Ячменное Зерно»), еще не знал обратной стороны медали этих «прелестей». Мы же познали ее. Эпидемия алкоголизма и наркомании с наибольшей силой вспыхнула в последние 20-25 лет. Вспыхнула и приобрела такой размах, что закрывать на эту проблему глаза больше нельзя.
С конца 1880-х гг. Толстой настойчиво выступает сторонником борьбы с наркотиками, пьянством, «одурманивающими» средствами; основывает общество трезвости «Согласие против пьянства». В 1888 г. он написал две статьи-обращения против пьянства: «К молодым людям» и «Пора опомниться!», в следующем - статьи «Богу или мамоне?», «Праздник просвещения 12-го января», отредактировал три статьи Ф. А. Желтова о пьянстве, говорил о вреде вина и табака даже на волостном сходе, но, по его признанию, «получил отпор» (Дневник, 3 октября 1889 г.).
Толстой начинает статью с ряда вопросов: «Что такое употребление одурманивающих веществ – водки, вина, пива, гашиша, опиума, табака и других, менее распространенных: эфира, морфина, мухомора?.. Зачем людям нужно одурманиваться? Спросите у человека, зачем он начал пить вино и пьет...» Толстой призывает к отказу от употребления одурманивающих средств, алкоголя и прочих наркотических веществ.
«Грех опьянения состоит в том, что человек, вместо того чтобы все силы своего внимания употребить на то, чтобы устранить все то, что может затуманить его сознание, открывающее ему смысл его истинной жизни, старается, напротив, ослабить и затемнить это сознание внешними средствами возбуждения».
«Надо, – убеждает Толстой, – насколько это от нас зависит, стараться поставить себя и других в такие условия, при которых не нарушилась бы ясность и тонкость мысли», а не затруднять «эту работу сознания потреблением одурманивающих веществ».
«Обыкновенно считают достойными осуждения, презренными людьми тех пьяниц, которые по кабакам и трактирам напиваются <...> Те же люди, которые покупают на дом вино, пьют ежедневно и умеренно и угощают вином своих гостей – такие люди считаются людьми хорошими и почтенными и не делающими ничего дурного. А между тем эти-то люди более пьяниц достойны осуждения».
«Отчего у разных людей есть разные привычки, а привычки курения и пьянства одни и те же у всех, и у богатых и у бедных? – спрашивал Толстой и сам отвечал: А оттого, что большинство людей недовольно своей жизнью» и «люди, как бедные, так и богатые, стараются забыться в курении или пьянстве». Многие стремятся быть в состоянии легкой алкогольной эйфории, когда, по тонкому наблюдению Толстого, человеку кажется, «что у него вдруг сделалось много мыслей».
По Толстому, люди «одурманиваются» исключительно для того, чтобы снять напряжение от недовольства жизнью.
Толстой утверждает, что «причина всемирного распространения гашиша, опиума, вина, табака» «в потребности скрыть от себя указания совести. Люди знают это свойство вина <...> заглушать голос совести и сознательно употребляют его для этой цели». Толстой убедительно доказывает, что «употребление одурманивающих веществ в больших или малых размерах, периодически или постоянно вызывается одною и тою же причиной – потребностью заглушения голоса совести для того, чтобы не видать разлада жизни с требованием сознанья». Его беспокоит отравляющее действие «безумного обычая употребления вина».
Мысль Толстого проста и убедительна. Опьянение – источник безнравственных поступков: «Трезвому совестно то, что не совестно пьяному»; причина тяжких преступлений: «Девять десятых преступлений совершается так: “Для смелости выпить...”».
Толстой огорчен и тем, что «мало того, что люди сами одурманиваются, чтобы заглушить свою совесть, зная, как действует вино, они, желая заставить других людей сделать поступок, противный их совести, одурманивают их».
С сожалением Толстой замечает: «Мы не знаем той степени высоты, до которой достигли бы люди пьющие и курящие, если бы они не пили и не курили».
«Что же несет человеку водка?» – спрашивает Толстой и сам же отвечает: «Самое ужасное последствие пьяных напитков – то, что вино затемняет разум и совесть людей: люди от употребления вина становятся грубее, глупее и злее».
Также в статье Толстой опровергает повсеместно распространенное мнение о допустимости «умеренного употребления вина и табака»: «Разумеется, это для образованного класса. Образованные классы в этом отношении очень необразованны», –заметил Толстой в письме к Рачинскому.
Статья появилась впервые под заглавием «Питье вина и курение табака» в переводе на английский язык в февральском номере лондонского журнала «Contemporari Review» и в обратном переводе под заголовком «О вине и табаке» была напечатана в газете А. С. Суворина «Новое время» (1891, №№ 5354, 5355, 5357, 5358).
На русском языке напечатана в виде предисловия к книге П. С. Алексеева «О пьянстве» (изд. журнала «Русская мысль», 1891); также изд. Одесского общества для борьбы с пьянством (Одесса, 1891, тир. 500 экз.); изд. «Посредника» (1891, тир. 12000 экз.)
«Об этом не рассказывали в школе…»
Все мы учились в школе, читали или не читали - увлекались или не увлекались. Многие не жаловали уроки литературы, но полюбили читать, открыли для себя великих писателей, поняли, что даже «надоевшие» в школе произведения могут раскрыть неизведанный мир. А сколько ещё неизвестных фактов осталось за рамками строгой школьной программы, которую сейчас ещё пытаются каждый год сократить! Как в манифесте кубофутуристов: «Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода Современности», но и тут, если разобраться, всё о другом.
В нашей новой рубрике мы расскажем об известных литераторах то, чего не было в школьных учебниках. Начнём с одного из самых известных русских писателей и мыслителей XIX века - Льва Николаевича Толстого.
Биография
Русский писатель, публицист, философ, моралист, вероучитель и педагог. Родился в семье графа и по традиции получил отличное домашнее образование, потом обучался в Казанском университете и был типичным представителем «золотой молодежи». Курс не окончил и уехал в Москву, где жил, как говорил сам, «очень безалаберно, без службы, без занятий, без цели».
Молодость
Толстой, для нас мудрый и степенный, в молодости проиграл здание своего наследного имения - усадьбу Ясная Поляна, где писатель родился и провел детские годы. Сосед, который выиграл, это имение разобрал и увез к себе в качестве трофея, а Толстой этот дом по тем или иным причинам вернуть так и не смог. Долги стали одолевать молодого Льва, и он уехал на Кавказ. Впечатления от этой поездки были так сильны, что родились «Севастопольские рассказы» . По началу, когда рассказы были впервые опубликованы, все не могли поверить, что написал их именно Лев Толстой. Он ведь и говорил-то не очень, и письма не любил писать.
Переехав в Петербург, Лев Толстой стал заводить «литературные знакомства». Его литературным кругом были сотрудники«Современника» - Некрасов, Тургенев, Гончаров, Чернышевский и другие. О Тургеневе - отдельно: Толстой доводил его до слез, издеваясь над его, как он выражался, «демократическими ляжками». Их размолвка продолжалась целых семнадцать лет! Назначались и отменялись дуэли, пересылалось множество писем - то гневных, то смиренных. И только в 50 лет Толстой сделал первые шаги к примирению, которые завершили семнадцатилетнее противостояние двух гигантов русской и мировой литературы.
Толстой много путешествовал, отчасти из любопытства. Он изучал западноевропейскую методику образования. Увиденное привело его к решению, что российское образование неверно в корне, особенно касательно крестьянства. Эти убеждения были столь сильны, что Толстой оставил на некоторое время литературу и учредил школу для крестьянских детей в Ясной Поляне. Там он издавал свой журнал по педагогике и внедрял свои образовательные теории.
Семья
В возрасте 34 лет он женится на семнадцатилетней Софье Андреевне Берс. Вместе они прожили 48 лет, родили 13 детей. После женитьбы Толстой писал в своем дневнике: «Неимоверное счастье… Не может быть, чтобы это все кончилось только жизнью». Об этих удивительных отношениях есть много историй, и мы советуем вам книгу Тихона Полнера «Лев Толстой и его жена».
Лев Толстой был человеком очень противоречивым, с непростым характером, в его душе постоянно происходила борьба, о которой не знали порой даже самые близкие. Софья Андреевна не раз повторяла: «Сорок семь лет прожила я со Львом Николаевичем, а так и не узнала, что он за человек…». Помощь, которую оказывала Софья Андреевна своему мужу, сложно переоценить. Именно она переписывала его черновики. Так, к примеру, роман «Война и мир» она переписывала более 7 раз.
В свои поздние года Толстой изо всех сил пытался примирить свои духовные убеждения с напряженностью, которую он создал в своей семейной жизни. Его жена не только не соглашалась с его учением, но и не одобряла его учеников, которые регулярно посещали Толстого в родовом имении. Стремясь избежать растущего недовольства жены, в октябре 1910 года Толстой и его младшая дочь Александра подались в паломничество, в котором Лев Николаевич умер 20 ноября 1910 года.
Литература
Отношение к литературе у Толстого было строгое. До последних дней он сохранил страстную и самозабвенную увлеченность и не признавал «произведения» без убежденности в том, что они нужны людям. «…Предаюсь любимому делу, как пьяница, и работаю с таким увлечением, что весь поглощен работой». Толстой смотрел на писательский труд как на деятельность, при которой «готовишься жить и умереть на основании тех слов, которые высказываешь». Он говорил своим собратьям по перу: «Писать надо только тогда, когда каждый раз, что обмакиваешь перо, оставляешь в чернильнице кусок мяса…».
Духовность
Толстой - известный вегетарианец. В возрасте 57 лет его посетил Вильям Фрей - последователь учения Огюста Конта. Тогда Толстой впервые узнал проповедь вегетарианства - утверждение о том, что строение человека, его зубов и кишечника доказывает, что человек - не хищник. Лев Николаевич сразу же принял это учение и после осознания полученной теории немедленно отказался от мяса и рыбы. Не сразу, но его примеру последовала и семья.
Отношение с церковью у Толстого не самые простые. Смелость, честность и открытость Льва Николаевича в отстаивании своих взглядов были предметом споров. И последним толчком, побудившим синод отлучить писателя от церкви, явился его роман «Воскресение». В своих работах Толстой подвергал убедительной критике основные догматы православной церкви и сурово обличал её служителей.
В 1891 г. Толстой в возрасте 63 лет отказался от прав собственности на все свои произведения , передав в общее безвозмездное пользование все сочинения, написанные после 1881 года (роман «Воскресение», повести «Смерть Ивана Ильича», «Записки сумасшедшего», «Крейцерова соната», «Дьявол», «Мать», рассказы «После бала», «Бедные люди», «Божеское и человеческое» и многие другие произведения); право на издание художественных произведений, написанных им до 1881 года, он передал жене.
В последние годы своей жизни Л.Н.Толстой собрал самые важные для себя мысли великих и систематизировал в виде афоризмов на каждый день. Цитаты из книги «Мысли на каждый день» - настоящее сокровище вечных истин и гениальных мыслей.
«Когда я подумал о том, чтобы написать всю истинную правду, не скрывая ничего дурного моей жизни, я ужаснулся перед тем впечатлением, которое должна бы была произвести такая биография… [Но] если писать биографию, то надо писать всю настоящую правду. Только такая биография, как ни стыдно мне будет писать ее, может иметь настоящий и плодотворный интерес для читателей» .
А в дневнике 1895 года (27 марта), намечая свое первое завещание, он записывает: «Дневники моей прежней холостой жизни, выбрав из них то, что стоит того, я прошу уничтожить… не потому, что я хотел бы скрыть от людей свою дурную жизнь: жизнь моя была обычная дрянная жизнь беспринципных молодых людей, но потому, что эти дневники, в которых я записывал только то, что мучило меня сознанием греха, производят ложно-одностороннее впечатление и представляют… А впрочем, пускай остаются мои дневники, как они есть. Из них видно, по крайней мере, то, что, несмотря на всю пошлость и дрянность моей молодости, я все-таки не был оставлен Богом и хоть под старость стал немного понимать и любить Его».
Педагогическая деятельность Льва Николаевича Толстого началась с 1849 года, когда он обучал грамоте крестьянских детей Ясной Поляны. Более активно он занялся педагогикой с 1859 года и продолжал свою работу с небольшими перерывами до конца своих дней. После возвращения с Крымской войны Лев Николаевич открыл в Ясной Поляне школу и содействовал организации в ближайших селениях еще нескольких крестьянских школ.
Наблюдая за поведением ребенка, подростка, юноши и опираясь на школьный опыт Толстой, приходит к выводу, что обучение – непростое дело. Для достижения лучших результатов он обращается к специальной литературе, вступает в контакты с деятелями просвещения, интересуется опытом разных стран. В 1857 году Толстой едет в Европу: посещает Германию, Францию, Швейцарию.
В 1860 году он вторично едет за границу. Он назвал эту поездку „путешествием по школам Европы”. Тогда Толстой посетил Германию, Францию, Швейцарию, Англию, Бельгию. Свои впечатления он выразил словами: „Я мог бы написать целые книги о том невежестве, которое видал в школах Франции, Швейцарии и Германии”.
Эта поездка окончательно утвердила желание иметь свою школу и Яснополянская школа, открытая в 1859 году была реорганизована с осени 1861 года. В основу ее работы легло мнение Л.Н.Толстого о свободном и плодотворном творчестве детей при помощи преподавателей.
Поначалу бесплатную школу крестьяне встретили с недоверием. В первый день школьный порог переступили только 22 ребенка, но через 5-6 недель число учеников возросло более чем в три раза. Учеба здесь сильно отличалась от обычных школ.
Занятия начинались в 8-9 часов утра. В полдень перерыв на обед и отдых, затем снова 3-4 часа занятий. Каждый учитель давал ежедневно 5-6 уроков. Уходить ученики могли, когда захочется, даже прямо с урока. В зависимости от возраста, подготовленности и успехов ученики делились на три группы: младшую, среднюю и старшую. Заданий домой не давали. Преобладающей формой занятий был не урок в обычном смысле, а свободная беседа с учениками, в ходе которой дети обучались чтению, письму, арифметике, закону божьему, усваивали грамматические правила. Их обучали также рисованию, пению, истории, географии, природоведению.
Яснополянская школа для крестьянских детей помещалась рядом с домом писателя, во флигеле, который сохранился до наших дней. На занятия дети могли приходить по желанию, за прогулы их никто не наказывал.
Принципиальным отличием Яснополянской школы было ее отношение к знаниям, умениям, навыкам, приобретенными детьми вне школы. Образовательное значение их не только не отрицалось, как это делалось в большинстве других школ, а напротив рассматривалось как предпосылка успеха школьной деятельности. В школе царил дух сознательной дисциплины, который ревностно охранялся и развивался учениками, очень любившими свою школу и своего учителя – Льва Толстого.
Содержание обучения изменялось в соответствии с развитием детей, возможностями школы и учителей, желанием родителей. Сам Лев Николаевич преподавал в старшей группе математику, физику, историю, некоторые другие предметы. Чаше всего урок он вел в форме рассказа. Этим методом обучения Толстой владел в совершенстве. Его рассказы были полны яркостью, искренностью и эмоциональностью.
Быть учителем в Ясной Поляне оказалось гораздо сложнее, чем в школе с жестким расписание уроков, принудительной дисциплиной, набором известных средств поощрения и наказания. От учителя требовалось нравственное и интеллектуальное напряжение, умение учитывать состояние и способности каждого из своих воспитанников. Учитель должен был обладать педагогическим творчеством.
Очень скоро школа в Ясной Поляне, благодаря необычайно быстрым успехам у детей, приобрела самую лучшую репутацию у крестьян, так что к Толстому порой возили учеников за 50 верст.
Педагогическая деятельность Толстого не ограничивалась Ясной Поляной. По его инициативе в Крапивенском уезде Тульской губернии действовало не менее 20 народных школ. Его опыты, для того времени столь необычные, привлекали к себе внимание общественности, русской и зарубежной. В Ясную Поляну приезжали учителя из многих стран. Их притягивали гуманистические идеи Л.Н.Толстого.
Лев Николаевич издавал специальный педагогический журнал „Ясная Поляна”. В нем описывались новые приемы обучения, новые принципы административной деятельности, распространения книг среди народа, анализ свободно возникающих школ. К сотрудничеству в журнале приглашались учителя, которые смотрели на свое занятие не только как на средство к существованию и обязанность обучать детей, но как на область испытания для науки педагогики. Толстой публиковал в журнале многие свои статьи.
Л.Н.Толстым написано 11 статей, в которых он показал ошибочность системы народного образования в царской России и в буржуазных странах Западной Европы. Он убедительно доказал, что правящие классы ни в России, ни в зарубежных странах не заботятся о настоящем образовании детей из народа.
Толстой писал, что русским людям необходимо народное образование, народные школы и училища. Писатель задумал создать „Общество народного образования”, целью которого должно было явиться распространение образования в народе. Ему не удалось полностью осуществить свое намерение, но в его Яснополянском доме регулярно собирались учителя его школы и соседних крестьянских школ, составившие коллектив единомышленников, сдружившихся для претворения в жизнь прогрессивной педагогики в школах для крестьянских детей. Их положительный опыт освещался в журнале „Ясная Поляна”.
Вот отрывок из статьи Толстого, дающий хорошее представление об этой школе. „Уже давно виднеются из школы огни в окнах, и через полчаса после звонка, в тумане, в дожде или в косых лучах осеннего солнца, появляются на буграх… фигурки, по две, по три, и поодиночке… Дорогой почти никогда я не видал, чтобы ученики играли – нечто кто из самых маленьких или вновь поступивших.… С собой никто ничего не несет – ни книг, ни тетрадок. Уроков на дом не задают. Мало того, что в руках ничего не несут – им нечего и в голове нести. Никакого урока, ничего сделанного вчера, он не обязан помнить нынче. Его не мучит мысль о предстоящем уроке. Он несет только себя свою восприимчивую натуру и уверенность в том, что в школе нынче будет весело так же, как вчера. Он не думает о классе до тех пор, пока класс не начался. Никогда никому не делают выговоров за опоздание, и никогда не опаздывают, нешто старшие, которых отцы другой раз задержат дома какой-нибудь работой. И тогда этот большой рысью, запыхавшись, прибегает в школу”.
Однако деятельность Л.Н.Толстого вызывала недовольство властей. Летом 1862 года, во время его отъезда на кумысолечение в Башкирию, в Ясной Поляне был произведен обыск. Это очень оскорбило писателя и в знак протеста он прекращает свою крайне интересную педагогическую деятельность.
В 1869 году Л.Н.Толстой снова с увлечением занялся педагогикой. Лев Николаевич давно вынашивал замысел учебной книги для самых маленьких, и в 1872 году была издана составленная им „Азбука”. Общий план, ее содержание и логическая структура разрабатывались довольно долго. Об этом занятии писатель часто говорил с волнением: „Что из этого выйдет - не знаю, а положил в него всю душу”. С „Азбукой” Толстой связывал самые светлые и смелые надежды, полагая, что несколько поколений русских детей, от мужиков до царских, будут учиться по ней, получая первые впечатления.
„Азбука” Л.Н.Толстого стала событием в педагогике. Она в значительной степени оправдала надежды автора, хотя многим казалось, что начальное обучение – дело недостойное таланта великого писателя. Значение педагогического труда не сразу было понято и оценено современниками. Однако Толстой был убежден, что с первой ступени обучения начинается и духовное развитие ребенка. Будет ли учение для ребенка радостным, возникнет ли у него бескорыстный интерес к познавательной деятельности, будет ли он впоследствии ставить духовные ценности выше материальных благ – все это во многом зависит от его первых шагов в мире знания. Развитие духовного начала без школы едва ли может состояться. Это приоритетная задача, более важная, чем сообщить некую сумму знаний. Вот ее решить, и стремился Толстой своей „Азбукой”. В книге были поучающие рассказы на разные темы, в том числе и о физике, природе. Многое было пронизано религиозной тематикой.
В 1875 году вышли в свет переработанная „Новая азбука” и четыре „Книги для чтения”. „Новая азбука” – новый комплекс учебных материалов – была более универсальной, усовершенствованной в результате многочисленных споров с оппонентами. Она получила позитивную оценку в прессе, была допущена министерством образования в народные школы. При жизни великого писателя выдержала свыше тридцати изданий. В это же время Толстой составил учебник арифметики и много занимался методикой первоначального обучения и другими вопросами работы народных школ.
Выработав свое представление о содержании и методике народных школ, Л.Н.Толстой в 70-е годы выдвигает сою кандидатуру в состав земства Крапивенского уезда. Будучи избранным, он развертывает разнообразную деятельность по созданию земских школ и усовершенствованию их работы. Толстой становится руководителем школ большого уезда. В это же время Л.Н.Толстой разработал проект крестьянской учительской семинарии, которую шутливо называл „университетом в лаптях”. В 1876 году он получил от министерства народного просвещения разрешение открыть семинарию, но, не встретив поддержки со стороны земства, не смог осуществить этого проекта.
Последний период педагогической деятельности Л.Н.Толстого относится к 90-м годам. Толстой в этот период в основу воспитания ставил свою „толстовскую” религию признание, что человек носит бога „в самом себе”, всеобщую любовь к людям, всепрощение, смирение, непротивление злу насилием, резко отрицательное отношение к обрядовой религии, церковной религии. Он признает ошибкой отделение воспитания от образования и считает, что детей не только можно, но и нужно воспитывать (что он отрицал в 60-х годах). В 1907-1908 годах Л.Н.Толстой просил допустить его к учительской деятельности в московской вечерней школе для рабочих подростков, но не получил на это разрешение министерства народного просвещения.
Я знаю в жизни только два действительные несчастья: угрызение совести и болезнь. И счастие есть только отсутствие этих двух зол.
Лев Толстой
Можно сколько угодно потешаться над простым фактом, но слова Ленина о Льве Толстом прочно прописались в нашем сознании. В любом разговоре о самом масштабном русском писателе со стопроцентной вероятностью всплывут чеканные ленинские определения: «Какая глыба! Какой матёрый человечище!»
Напор и магия слов таковы, что качества писателя переносятся на человека по имени Лев Николаевич. Богатырь! И здоровье его, надо полагать, тоже богатырское.
Отчасти это подтверждается. Действительно, «порода» Толстых была крепкой. Те, кто не окончил свои дни на войне или на плахе, жили долго и плодотворно. Собственно, сам Лев Николаевич умер, как известно, не в больнице, а в дороге. И было ему 82 года – возраст даже по нынешним меркам почтенный, а по тем – и подавно.
Хрестоматийными стали и достижения Толстого на ниве пропаганды здорового образа жизни. Не пил, не курил, в середине жизни перестал употреблять кофе, в старости – мясо. Разработал комплекс гимнастических упражнений, кстати, весьма продвинутый и вполне пригодный для современности. Иными словами, образец для подражания.
Страдания на пустом месте
Но за скобками остаётся главное – как именно Толстой ко всему этому пришёл. Обычно говорят о том, что упомянутые успехи – плод длительных духовных поисков и раздумий.
В принципе верно. Нужно только внести одно уточнение: Лев Николаевич думал не столько о высокой духовности, сколько о самых низменных материях вроде элементарного выживания. Потому что здоровье его было, мягко говоря, не на высоте.
Вот выписка из справки, данной армейским госпиталем и фиксирующей состояние здоровья подпоручика артиллерии Льва Толстого:
«Телосложения среднего, сухощав. Несколько раз был болен воспалением лёгких с ревматическим страданием в руках и ногах. Установлено также сильное биение сердца, сопровождаемое одышкою, кашлем, беспокойством, тоскою, обмороками и сухим треском, маскирующим дыхание.
С верх сего, вследствие отверделости печени, оставшейся после крымской лихорадки, аппетит его слабый, пищеварение неправильное с упорными запорами, сопровождаемыми приливами крови к голове и кружением в оной. При сырой погоде появляются летучие ревматические боли в конечностях».
Заметим – это официальный документ, заведомо отбрасывающий измышления и тревоги самого пациента. Мало ли что он там себе нафантазирует?
А фантазии Льву Николаевичу было не занимать. Богатое писательское воображение любую скромную болячку раскручивало до немыслимых масштабов. Скажем, такое обычное явление, как ячмень на глазу. В народе ему вообще не придают значения – на него полагается наплевать. В буквальном смысле – подобраться к недужному и неожиданно плюнуть ему в глаз. Считается, что после этого всё пройдёт.
Толстому, который бравировал своей «близостью к народу», этот способ не годился категорически. Вот что он заносит себе в дневник:
«Вырос на глазу ячмень исполинского размера. Мучает меня так, что совершенно лишился всех чувств. Не могу есть и спать. Плохо вижу, плохо слышу, плохо нюхаю и даже очень поглупел».
Написано с таким мастерством, что поневоле проникаешься сочувствием к больному. Но вот как реагировали на эту хворь окружающие, например декабрист Михаил Пущин:
«Мы все очень довольны его страданиями, страданиями потешными и забавными: для своего пустяшного ячменя он три раза посылал за доктором ».
В произведении английского писателя Джерома К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки» главный герой начинает читать медицинский словарь и по мере чтения обнаруживает у себя все упомянутые там болезни, кроме родильной горячки.
Такое впечатление, что англичанин был коротко знаком с русским классиком: отношения между Толстым и медициной строились точно по такому же шаблону.
32 зуба и 33 несчастья
Вот далеко не полный список того, чем «страдал» Лев Николаевич, не достигший, к слову, ещё и 30 лет.
Кровавый понос с резью, сыпь непонятного происхождения, крапивная лихорадка, изжога, сердечные приливы, боль в пояснице, горле и печени одновременно, кашель сухой и мокрый, мигрень с рвотой, боли и опухоль в паху, насморк, ревматизм, желудочные расстройства, варикозное расширение вен, чесотка и геморрой.
И это ещё цветочки. Потому что помимо «всякой мелочи» он вполне серьёзно подозревал у себя туберкулёз, эпилепсию, сифилис, язву желудка и, наконец, рак головного мозга.
Разумеется, по каждому поводу вызывались доктора. Разумеется, все они, не найдя ничего из вышеперечисленного, были объявлены шарлатанами: «Невежды, страшные болтуны, ничего не смыслят в своём деле, пользы от них никакой, сплошное враньё ».
Самое забавное в том, что одно вполне настоящее недомогание у него действительно было. Кариес и пародонтоз, прогрессирующие с ужасающей скоростью. Первые записи вроде «Увеличился флюс, опять простудил зубы, которые не дают спать, целый день болели зубы » появляются, когда ему было 22 года. И в ближайшие 11 лет это становится лейтмотивом писательского дневника.
Как раз эта – реальная, осязаемая, мучительная – проблема по какой-то загадочной причине не удостаивалась внимания. Врачебная помощь дантистов отвергалась Толстым наотрез. А зубы болели и выпадали до тех самых пор, когда в 1861 г. писатель посетил Лондон.
Там он провёл полтора месяца, и проблема решилась сама собой. Толстой пишет об этом так: «Зубы поломались ». В действительности это значило, что из полагающихся 32 зубов у него в строю осталось всего 4.
Не нужно быть врачом, чтобы понять – жить с такой катастрофой во рту весьма затруднительно. Все близкие советуют Толстому вставить «фальшивые» зубы. Тщетно. Свои 4 оставшихся пенька Лев Николаевич гордо проносит до конца жизни.
Как ни странно, но именно этому феномену можно найти хоть сколько-нибудь рациональное объяснение. Примерно в те же годы похожие проблемы одолевали другого литератора мировой величины – Ханса Кристиана Андерсена.
У того с зубами было, пожалуй, похлеще, чем у Толстого. Тот же кариес, пародонтоз и дикие постоянные боли. Но плюс к тому уверенность в том, что именно эта боль даёт вдохновение и обеспечивает его плодовитость как автора. Уверенность была настолько сильной, что, когда выпал последний зуб, Андерсен действительно утратил возможность писать.
«Случай Андерсена» растиражировали все европейские газеты, и Лев Николаевич был прекрасно осведомлён о такой печальной коллизии. Повторить путь знаменитого сказочника ему не хотелось. И потому вставные, «фальшивые» зубы отвергались – они же могут принести только «фальшивое» вдохновение.
Рождение шедевра
Удивительно, но это помогло. Правда, довольно странным образом.
Как раз в начале 1860‑х гг. Лев Николаевич работал над главным произведением своей жизни – романом-эпопеей «Война и мир». Произведение в очередной раз забуксовало. Зубная боль, которая была до того просто фоном, внезапно обострилась. До такой степени, что Толстой чуть ли не впервые серьёзно прислушался к советам докторов. А именно – внял постулату, что 99 болезней из 100 происходят от переедания и прочих излишеств.
Сберегая оставшиеся зубы, он отказался от мяса, стал питаться протёртыми супчиками, кашами и киселями: «Воздержание в пище теперь полное. Ужинаю очень умеренно. На завтрак – овсяная каша ». Но и этого показалось мало: «Стал пропускать ужин. Вернулся к строгой диете. Каждый день обтираюсь мокрым полотенцем» .
Недели через две роман сдвинулся с мёртвой точки. А своё общее состояние писатель впервые за много лет охарактеризовал так: «Избыток и сила мысли. Свеж, весел, голова ясна, работаю по 5 и 6 часов в день. Случайность это или нет?»
Вопрос, отдающий литературным кокетством. Толстой явно решил для себя, что всё это не случайность. Именно в период работы над «Войной и миром» он последовательно бросает пить, курить и употреблять кофе. А кроме того, обращает внимание на «гигиену» – так тогда называли и устройство образа жизни, и организацию труда.
Вот слова его жены, Софьи Андреевны Толстой:
«О физическом своём здоровье Лев Николаевич очень заботился, упражняясь гимнастикой, поднимая гири, соблюдая пищеварение и стараясь быть как можно более на воздухе. А главное, страшно дорожил своим сном и достаточным количеством часов сна ».
Последнее особенно ценно. Неизвестно, кто запустил в обиход совершеннейшую нелепицу – дескать, Толстой спал по 4 часа в сутки и этого ему вполне хватало. Старший сын писателя, Сергей Львович, говорит о распорядке дня отца другое:
«Спать он ложился около часу ночи, вставал ближе к девяти утра». Получается, на сон у Толстого уходило 7–8 часов – ровно столько, сколько советуют современные сомнологи.
Толстого справедливо считают уникальным писателем. Но и человеком он был уникальным. Путь, который он проделал от мнительности и стоматологических суеверий до рационального и здорового образа жизни, впечатляет не меньше, чем его литература.
