О том, кто такой Вася Тёркин Александр Твардовский рассказывает в начале книги «Василий Тёркин». Впервые отдельные стихотворения были опубликованы во время «Финской» войны 5 января 1940 года в одном из газетных номеров «На страже Родины».

А. Т. Твардовский родился в Смоленской области, где и начинает складываться образ главного персонажа его книги о бойце. Это получился собирательный образ труженика войны, мобилизовавшего свои силы для борьбы с врагом. В нём воплощены лучшие черты простого русского солдата. Эту эпическую поэму читали на всех фронтах Великой Отечественной. Теркин – всюду: в каждом взводе можно найти такого Василия Тёркина!

Герой прошел фронтовыми дорогами от Карелии до Восточной Пруссии. В его образе русская литература через военную тему показала русский национальный характер. Он является солдатом-победителем, который выше обстоятельств, потому что умеет их преодолевать, совершая сверхъестественные и головокружительные подвиги.

Поэма «Василий Тёркин» состоит из цепи эпизодов, где главный герой с юмором рассказывает на своём примере о буднях военной жизни рядового солдата, вынесшего всю тяжесть войны и ставшего олицетворением национального духа и характера.

Книгу, в которой тридцать глав, можно условно разделить на три временные по событиям части: начало, середина и конец войны. Она представляет лирическую летопись исторических событий того времени. На протяжении всей войны автор создавал свою поэму, поэтому в ней прослеживаются сначала горькие чувства скорби, перерастая во второй части в веру в победу, и в последней части видна радость за освобождение Отечества.

Каждая глава «Василия Тёркина» становится самостоятельным произведением. В главе «От автора» имя главного персонажа становится легендарным и нарицательным. Его характер раскрывается читателю постепенно с разных сторон.

В поэме «Василий Тёркин» в части под названием «Смерть и воин» показан необычный поединок сражения Теркина со Смертью.

Остроумный Василий Теркин говорит самобытным солдатским языком, применяя грубые просторечные слова и поговорки.

В главе «О себе» солдат Вася с грустью рассказывает о своём прошлом, вспоминая родные места Смоленщины, откуда его призвали на фронт. В этой части поэмы видна большая любовь главного персонажа к Родине, его гордость за Россию. Среди описания суровых буден бойца в лирических отступлениях видно, что автор очень любит своего главного героя.

Александр Твардовский в своей поэме «Василий Тёркин» мастерски применяет различные художественные средства.

Близкая к поэтическому языку народа поэма стала настоящим народным произведением.

У нас вы можете скачать книгу «Василий Тёркин» бесплатно и без регистрации в формате fb2, ePub, mobi, PDF, txt

На войне, в пыли походной,
В летний зной и в холода
Лучше нет простой, природной -
Из колодца, из пруда,
Из трубы водопроводной.
Из копытного следа,
Из реки, какой угодно,
Из ручья, из-подо льда, -
Лучше нет воды холодной,
Лишь вода была б - вода.
На войне, в быту суровом,
В трудной жизни боевой,
На снегу, под хвойным кровом,
На стоянке полевой, -
Лучше нет простой, здоровой.
Доброй пищи фронтовой.
Важно только, чтобы повар
Был бы повар парень свой;
Чтобы числился недаром,
Чтоб подчас не спал ночей, -
Лишь была б она с наваром
Да была бы с пылу, с жару -
Подобрей, погорячей;
Чтоб идти в любую драку,
Силу чувствуя в плечах,
Бодрость чувствуя.
Однако
Дело тут не только в щах.
Жить без пищи можно сутки,
Можно больше, но порой
На войне одной минутки
Не пробить без прибаутки.
Шутки самoй немудрой.

Не прожить, как без махорки,
От бомбежки до другой
Без хорошей поговорки
Или присказки какой, -
Без тебя, Василий Теркин,
Вася Теркин - мой герой.
А всего иного пуще
Не прожить наверняка
Без чего? Без и правды сущей,
Правды, прямо в душу бъющей,
Да была б она погуще.
Как бы ни была горька.
Что ж еще?.. И все, пожалуй.
Словом, книга про бойца
Без начала, без конца.
Почему так - без начала?
Потому, что сроку мало
Начинать ее сначала.
Почему же без конца?
Просто жалко Молодца,
В тяжкий час земли родной
Не шутя, Василии Теркин,
Подружились мы с тобой.
Я забыть того не вправе.
Чем твоей обязан славе,
Чем и где помог ты мне.
Делу время, час забаве.
Дорог Теркин на войне.
Как же вдруг тебя покину?
Старой дружбы верен счет.
Словом, книгу с середины
И начнем. А там пойдет.

На Привале

Дельный, что и говорить,
Был старик тот самый.
Что придумал суп варить
На колесах прямо.
Суп во-первых. Во-вторых,
Кашу в норме прочной.
Нет, старик он был старик
Чуткий - это точно.
Слышь, подкинь еще одну
Ложечку, такую,
Я вторую, брат, войну
На веку воюю.
Оцени, добавь чуток.
Покосился повар:
«Ничего себе едок
Парень этот новый».
Ложку лишнюю кладет.
Молвит несердито:
- Вам бы, знаете, во флот
С вашим аппетитом.

Тот: - Спасибо. Я как раз
Не бывал во флоте.
Мне бы лучше вроде вас,
Поваром в пехоте. -
И, усевшись пол сосной,
Кашу ест, сутулясь.
«Свой?» - бойцы между собой. -
«Свой!» - переглянулись.
И уже, пригревшись, спал
Крепко полк усталый.
В первом ваводе сон пропал,
Вопреки уставу.
Привалясь к стволу сосны.
Не щадя махорки,
На войне насчет войны
Вел беседу Теркин.
- Вам, ребята, с серединки
Начинать. А я скажу:
Я не первые ботинки
Без починки здесь ношу.
Вот вы прибыли на место,
Ружья в руки - и воюй.
А кому на вас известно,
Что такое сабантуй?
Сабантуй - какой-то праздник?
Или что там - сабантуй?
Сабантуй бывает разный,
А не знаешь - не толкуй.
Вот под первою бомбежкой
Полежишь, с охоты в лежку,
Жив остался - не горюй:
Это малый сабантуй.

Отдышись, покушай плотно.
Закури и в ус не дуй.
Хуже, брат, как минометный
Вдруг начнется сабантуй.
Тот проймет тебя поглубже, -
Землю-матушку целуй.
Но имей в виду, голубчик.
Это - средний сабантуй.
Сабантуй - тебе наука,
Враг лютует - сам лютуй.
Но совсем иная штука
Это - главный сабантуй.

Парень смолкнул на минуту,
Чтоб прочистить мундштучок.
Словно исподволь кому-то
Подмигнул: держись, дружок...
Вот ты вышел спозаранку,
Глянул - в пот тебя и в дрожь:
Прут немецких тыща танков...
Тыща танков? Ну, брат, врешь,
- А с чего мне врать, дружище?
Рассуди какой расчет?
- Но зачем же сразу - тыща?
- Хорошо. Пускай пятьсот.
- Ну, пятьсот. Скажи по чести,
Не пугай, как старых баб.
Ладно. Что там триста, двести -
Повстречай один хотя б...

Что ж, в газетке лозунг точен:
Не беги в кусты да в хлеб.
Танк - он с виду грозен очень,
А на деле глух и слеп.
То-то слеп. Лежишь в канаве,
А на сердце маята:
Вдруг как сослепу задавит, -
Ведь не видит ни черта.

Повторить согласен снова:
Что не знаешь - не толкуй.
Сабантуй - одно лишь слово -
Сабантуй!.. Но сабантуй
Может в голову ударить.
Или, попросту, в башку.
Вот у нас один был парень...
Дайте, что ли, табачку.
Балагуру смотрят в рот.
Слово ловят жадно.
Хорошо, когда кто врет
Весело и складно.
В стороне лесной, глухой,
При лихой погоде,
Хорошо, как есть такой
Парень на походе.

И несмело у него
Просят: - Ну-ка, на ночь
Расскажи еще чего.
Василий Иваныч...
Ночь глуха, земля сыра.
Чуть костер дымится.
Нет, ребята, спать пора,
Начинай стелиться?
К рукаву припав лицом,
На пригретом взгорке
Меж товарищей-бойцов
Лег Василий Теркин.

Тяжела, мокра шинель.
Дождь работал добрый.
Крыша - небо, хата - ель,
Корни жмут под ребра.
Но не видно, чтобы он
Удручен был этим,
Чтобы сон ему не в сон
Где-нибудь на свете.

Вот он полы подтянул,
Скрывая спину,
Чью-то тещу помянул.
Печку и перину,
И приник к земле сырой,
Одолен истомой,
И лежит он, мой герой,
Спит себе, как дома.

Спит - хоть голоден, хоть сыт.
Хоть один, хоть в куче.
Спать за прежний недосып.
Спать в запаc научен.
И едва ль герою спится
Всякой ночью тяжкий сон:
Как от западной границы
Отступал к востоку он;

Как прошел он.
Вася Теркин,
Из запаса рядовой,
В просоленной гимнастерке
Сотни верст земли родной.
До чего земля большая.
Величайшая земля,
И была б она чужая,
Чья-нибудь, а то - своя.

Спит герой, храпит - и точка.
Принимает все, как есть.
Ну, своя - так это ж точно.
Ну, война - так я же здесь.
Спит, забыв о трудном лете.
Сон, забота, не бунтуй.
Может, завтра на рассвете
Будет новый сабантуй.

Спят бойцы, как сон застал,
Под сосною впокат.
Часовые на постах
Мокнут одиноко.
Зги не видно. Ночь вокруг.
И бойцу взгрустнется.
Только что-то вспомнит вдруг.
Вспомнит, усмехнется.
И как будто сон пропал,
Смех прогнал зевоту.
- Хорошо, что он попал,
Теркин, в нашу роту.

Теркин - кто же он такой?
Скажем откровенно:
Просто парень сам собой
Он обыкновенный.
Впрочем, парены хоть куда.
Парень в этом роде
В каждой роте есть всегда,
Да и в каждое изводе.

И чтоб знали, чем силен,
Скажем откровенно:
Красотою наделен
Не был он отменной.
Не высок, не то чтоб мал,
Но герой - героем.
На Карельском воевал -
За рекой Сестрою.

И не знаем почему. -
Спрашивать не стали, -
Почему тогда ему
Не дали медали.
С этой темы повернем,
Скажем для порядка:
Может, в списке наградном
Вышла опечатка.

Не гляди, что на груди,
А гляди, что впереди!
В строй с июня, в бои с июля,
Снова Теркин на войне.
- Видно, бомба или пуля
Не нашлась еще по мне.
Был в бою задет осколком,
Зажило - и столько толку.
Трижды был я окружен.
Трижды - вот он! - вышел вон.

И хоть было беспокойно -
Оставался невредим
Под огнем косым, трехслойным.
Под навесным и прямым.
И не раз в пути привычном,
У дорог, в пыли колонн,
Был рассеян я частично,
А частично истреблен...

Но, однако,
Жив вояка,
К кухне - с места, с места - в бой.
Курит, ест и пьет со смаком
На позиции любой.
Как ни трудно, как ни худо -
Не сдавай, вперед гляди.
Это присказка покуда,
Сказка будет впереди, <...>

Переправа

Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый.
Снег шершавый, кромка льда...

Кому память, кому слава.
Кому темная вода, -
Ни приметы, ни следа.
Ночью, первым из колонны.
Обломав у края лед,
Погрузился на понтоны
Первый взвод.
Погрузился, оттолкнулся
И пошел. Второй за ним.
Приготовился, пригнулся
Третий следом за вторым.

Как плоты, пошли понтоны.
Громыхнул один, другой
Басовым, железным тоном,
Точно крыша под ногой,
И плывут бойцы куда-то.
Притаив штыки в тени.
И совсем свои ребята
Сразу - будто не они,
Сразу будто но похожи
На своих, на тех ребят:
Как-то все дружней и строже,
Как-то все тебе дороже
И родней, чем час назад...

Поглядеть - и впрямь ребята!
Как, по правде, желторот,
Холостой ли он, женатый,
Этот стриженый народ.
Но уже идут ребята,
На войне живут бойцы,
Как когда-нибудь в двадцатом
Их товарищи - отцы.
Тем путем идут суровым,
Что и двести лет назад
Проходил с ружьем кремневым
Русский труженик - солдат.

Мимо их висков вихрастых.
Возле их мальчишъпх глаз
Смерть в бою свистела часто
И минет ли в этот раз?
Налегли, гребут, потея.
Управляются с шестом,
А вода ревет правее -
Под подорванным мостом.
Вот уже на середине
Их относит и кружит...
А вода ревет в теснине.
Жухлый лед в куски крошит.
Меж погнутых балок фермы
Бьется в пене и в пыли...

А уж первый взвод, наверно,
Достает шестом земли.
Позади шумит протока,
И кругом - чужая ночь.
И уже он так далеко,
Что ни крикнуть, ни помочь...
И чернеет там зубчатый,
За холодною чертой,
Недоступный, непочатый
Лес над черною водой.

Переправа, переправа!
Берег правый, как стена...
Этой ночи след кровавый
В море вынесла волна.
Было так: из тьмы глубокой,
Огненный взметнув клинок
Луч прожектора протоку
Пересек наискосок.
И столбом поставил воду
Вдруг снаряд. Понтоны - в ряд.
Густо было там народу -
Наших стриженых ребят...

И увиделось впервые,
Не забудется оно:
Люди теплые, живые
Шли на дно, на дно, на дно...
Под огнем неразбериха
Где свои, где кто, где связь?
Только вскоре стало тихо -
Переправа сорвалась,
И покамест неизвестно,
Кто там робкий, кто герой,
Кто там парень расчудесный,
А наверно, был такой.

Переправа, переправа...
Темень, холод. Ночь как год.
Но вцепился в берег правый,
Там остался первый взвод,
И о нем молчат ребята
В боевом родном кругу,
Словно в чем-то виноваты
Кто на левом берегу.
Нe видать конца ночлегу.
За ночь грудою взялась
Пополам со льдом и снегом
Перемешанная грязь.

И, усталая с похода,
Что б там ни было, - жива,
Сунув руки в рукава.
Дремлет, скорчившись, пехота,
И в лесу, в ночи глухой
Сапогами пахнет, потом,
Мерзлой хвоей и махрой.
Чутко дышит берег этот
Вместе с теми, что на том
Под обрывом ждут рассвета,
Греют землю животом,-
Ждут рассвета, ждут подмоги,
Духом падать не хотят.
Ночь проходит, нет дороги
Ни вперед и ни назад...

А быть может, там с полночи
Порошит снежок им в очи,
И уже давно
Он не тает в их глазницах
И пыльцой лежит на лицах,-
Мертвым все равно.
Стужи, холода не слышат,
Смерть за смертью не страшна.
Хоть еще паек им пишет
Первой роты старшина.
Старшина паек им пишет,
А по почте полевой
Не быстрей идут, не тише
Письма старые домой.
Что еще ребята сами
На привале, при огне.
Где-нибудь в лесy писали
Друг у друга на спине...

Из Рязани, из Казани,
Из Сибири, из Москвы -
Спят бойцы.
Свое сказали
И уже навек правы;.
И тверда, как камень, груда.
Где застыли их следы...
Может - так, а может чудо?
Хоть бы знак какой оттуда,
И беда б за полбеды.
Долги ночи, жестки зори
В ноябре - к зиме седой.
Два бойца сидят в дозоре
Над холодного водой.

То ли снится, то ли мнится.
Показалось что невесть,
То ли иней на ресницах,
То ли вправду что-то есть?
Видят - маленькая точка
Показалась вдалеке:
То ли чурка, то ли бочка
Проплывает по реке?
- Нет, нe чурка и не бочка -
Просто глазу маята.
- Не пловец ли одиночка?
- Шутишь, брат. Вода не та!
- Да, вода... Помыслить страшно.
Даже рыбам холодна,
Не из наших ли вчерашних
Поднялся какой со дна?..

Оба разом присмирели.
И сказал один боец:
- Нет, он выплыл бы в шинели,
С полной выкладкой, мертвец.
Оба здорово продрогли.
Как бы ни было, впервой.
Подошел сержант с биноклем,
Присмотрелся: нет, живой.
- Нет, живай. Без гимнастерки,
- А не фриц? Не к нам ли в тыл?
- Нет. A может, это Теркин? -
- Кто-то робко дошутил.
- Стой, ребята, не соваться.
Толку нет спускать понтон.
- Разрешите попытаться?
- Что пытаться?
- Братцы, он!

И, у заберегов корку
Ледяную обломав,
Он как он, Василий Теркин,
Встал живой, добрался вплавь.
Гладкий, голый, как из бани,
Встал, шатаясь тяжело.
Ни зубами, ни губймн
Ни работает - свело.
Подхватили, обвязали,
Дали валенки с ноги.
Пригрозили, приказали -
Можешь, нет ли, а беги.
Под горой, в штабной избушке,
Парня тотчас на кровать
Положили для просушки,
Стали спиртом растирать.

Растирали, растирали...
Вдруг он молвит, как во сне:
Доктор, доктор, а нельзя ли
Изнутри погреться мне.
Чтоб не все на кожу тратить?
Дали стопку - начал жить.
Приподнялся на кровати:
Разрешите доложить...
Взвод на правом берегу
Жив-эдоров назло врагу!
Лейтенант всего лишь просит
Огоньку туда подбросить.
А уж следом за огней
Встанем, ноги разомнем,
Что там есть, перекалечим -
Переправу обеспечим...

Доложил по форме, словно
Тотчас плыть ему назад.
- Молодец, - сказал полковник,
Молодец! Спасибо, брат,
И с улыбкою неробкой Говорит тогда боец:
А еще нельзя ли стопку,
Потому как молодец?
Посмотрел полковник строго,
Покосился на бойца.
Молодец, а будет много -
Сразу две.
Так два ж конца...

Перенрава, переправа!
Пушки бьют в кромешной мгле.
Бой идет святой и правый,
Смертный бой не ради славы -
Ради жизни на земле.

О ВОЙНЕ

Разрешите доложить
Коротко и просто:
Я большой охотник жить
Лет до девяноста.
A войнa - про вое забудь
И пенять не вправе.
Собирался в дальний путь,
Дан приказ: «Отставить!»
Грянул год, пришел черед,
Нынче мы в ответе
За Россию, за народ
И за все на свете.
От Ивана до Фомы,
Мертвые ль, живые.
Все мы вместе - это мы.
Тот народ, России.

И поскольку это мы.
То скажу вам, братцы.
Нам из этой кутерьмы
Некуда податься.
Тут не скажешь: я - не я,
Ничего не знаю.
Не докажешь, что твоя
Нынче хата с краю.
Невелик тебе расчет
Думать в одиночку.
Бомба - дура. Попадет
Сдуру прямо в точку.
На войне себя забудь.
Помни честь, однако.
Рвись до дела - грудь на грудь,
Драка - значит, драка.

И признать не премину.
Дам свою оценку,
Тут не то, что в старину.
Стенкою на стенку.
Тут не то, что на кулак:
Поглядим, чей дюже, -
Я сказал бы даже так:
Тут гораздо хуже...
Ну, да что о том судить, -
Ясно все до точки.
Надо, братцы, немца бить.
Не давать отсрочки.

Раз война - про все забудь
И понять не вправе,
Собирался в долгий путь,
Дан приказ: «Отставить!»
Сколько жил - на том конец.
От хлопот свободен.
И тогда ты - тот боец.
Что для боя годен,
И пойдешь в огонь любой.
Выполнишь задачу.
И глядишь - еще живой
Будешь сам в придачу.

А застигнет смертный час.
Значит, номер вышел.
В рифму что-нибудь про нас
После нас напишут.
Пусть приврут хоть во сто крат,
Мы к тому готовы,
Лишь бы дети, говорят.
Были бы здоровы...

О НАГРАДЕ

Нет, ребята, я не гордый.
Не загадывая вдаль,
Так скажу: зачем мне орден?
Я согласен на медаль.
На медаль, И то не к спеху.
Вот закончили б войну,
Вот бы в отпуск я приехал
На родную сторону.
Буду ль жив еще? Едва ли.
Тут воюй, а не гадай!
Но скажу насчет медали:
Мне ее тогда подай.
Обеспечь, раз я достоин.
И понять вы все должны:
Дело самое простое -
Человек пришел с войны.

Вот пришел я с плустанка
В свой родимый сельсовет.
Я пришел, а тут гулянка.
Нет гулянки? Ладно, нет.
Я в другой колхоз и в третий
Вся округа на виду.
Где-нибудь я в сельсовете
На гулянку попаду.
И, явившись на вечерку.
Хоть не гордый человек,
Я б не стал курить махорку,
А достал бы я «Казбек».

И сидел бы я, ребята,
Там как раз, друзья мои,
Где мальцом под лазку прятал
Ноги босые свои.
И дымил бы папиросой.
Угощал бы всех вокруг.
И на всякие вопросы
Отвечал бы я не вдруг.
- Как, мол, что? Бывало всяко.
- Трудно все же? - Как когда.
- Много раз ходил в атаку?
- Да, случалось иногда.

И девчонки на вечерке
Позабыли б всех ребят,
Только слушали б девчонки,
Как ремни на мне скрипят.
И шутил бы я со всеми,
И была б меж них одна...
И медаль на это время
Мне, друзья, вот так нужна!
Ждет девчонка, хоть не мучай,
Слова, взгляда твоего...
- Но, позволь, на этот случай
Орден тоже ничего?
Вот сидишь ты на вечерке,
И девчонка - самый цвет.

Нет, сказал Василий Теркин
И вздохнул. И снова: - Нет.
Нет, ребята. Что там орден.
Не загадывая вдаль,
Я ж сказал, что я не гордый,
Я согласен на медаль.

Теркин, Теркин, добрый малый,
Что тут смех, а что печаль.
Загадал ты, друг, немало,
Загадал далеко вдаль.
Были листья, стали почки.
Почки стали вновь листвой.
А не носит писем почта
В край родной смоленский твой.
Где девчонки, где вечерки?
Где родимый сельсовет?
Знаешь сам, Василий Теркин,
Что туда дороги нет.
Нет дороги, нету права
Побывать в родном селе.
Страшный бой идет кровавый,
Смертный бой не ради славы.
Ради жизни на земле. <...>

«Светит месяц, ночь ясна,
Чарка выпита до дна...»
Теркин, Теркин, в самом деле,
Час настал, войне отбой.
И как будто устарели
Тотчас оба мы с тобой.
И как будто оглушенный
В наступившей тишине,
Смолкнул я, певец смущенный,
Петь привыкший на войне.
В том беды особой нету:
Песня, стало быть, допета.
Песня новая нужна,
Дайте срок, придет она.

Я сказать хотел иное,
Мой читатель, друг и брат,
Как всегда, перед тобою
Я, должно быть, виноват.
Больше б мог, да было к спеху.
Тем, однако, дорожи,
Что, случалось, врал для смеху,
Никогда не лгал для лжи.
И, по совести, порою
Сам вздохнул не раз, не два,
Повторив слова героя,
То есть Теркина слова:
«Я не то еще сказал бы, -
Про себя поберегу,
Я не так еще сыграл ы, -
Жаль, что лучше не могу».

И хотя иные вещи
В годы мира у певца
Выйдут, может быть, похлеще
Этой Книги про бойца,-
Мне она всех прочих боле
Дорога, родна до слез,
Как тот сын, что рос не в холе,
А в годину бед и гроз...
С первых дней годины горькой,
В тяжкий час земли родной.
Не шутя, Василий Теркин,
Подружились мы с тобой.
Я забыть того не вправе.
Чем твоей обязан славе,
Чем и где помог ты мне.
Повстречавшись на войн.

От Москвы, от Сталинграда
Неизменно ты со мной -
Боль моя, моя отрада,
Отдых мой и подвиг мой!
Эти строки и страницы -
Дней и перст особый счет,
Как от западной границы
До своей родной столицы
И от той родной столицы
Вспять до западной границы,
А от западной границы
Вплоть до вражеской столицы
Мы свой делали поход.

Смыли весны горький пепел
Очагов, что грели нас,
С кем я не был, с кем я не лил
В первый раз, в последний раз...
С кем я только не был дружен
С первой встречи близ огня.
Скольким душам был я нужен.
Без которых нет меня.
Скольких их на свете нету.
Что прочли тебя, поэт,
Словно бедной книге этой
Много, много, много лет.
И сказать, помыслив здраво:
Что ей будущая слава!

Что ей критик, умник тот.
Что читает без улыбки.
Ищет, нет ли где ошибки, -
Горе, если не найдет.
Не о том с надеждой сладкой
Я мечтал, когда украдкой
На войне, под кровлей шаткой.
По дорогам, где пришлось,
Без отлучки от колес,
В дождь, укрывшись плащ-палаткой.
Иль зубами сняв перчатку
На ветру, в лютой мороз.
Заносил в свою тетрадку
Строки, жившие вразброс.

Я мечтал о сущем чуде:
Чтоб от выдумки моей
На войне живущим людям
Было, может быть, теплей,
Чтобы радостью нежданной
У бойца согрелась грудь,
Как от той гармошки драной,
Что случится где-нибудь.
Толку нет, что, может статься,
У гармошки за душой
Весь запас, что на два танца, -
Разворот зато большой.
И теперь, как смолкли пушки,
Предположим наугад.
Пусть нас где-нибудь в пивнушке
Вспомнит после третьей кружки
С рукавом пустым солдат.

Пусть в какой-нибудь каптерке
У кухонного крыльца
Скажут в шутку: «Эй ты, Теркин!» -
Про какого-то бойца;
Пусть о Теркине почтенный
Скажет важно генерал,
Он-то скажет непременно. -
Что медаль ему вручал:
Пусть читатель вероятный
Скажет с книжкою в руке: -
- Вот стихи, и все понятно.
Все на русском языке...

Я доволен был бы, право,
И - не гордый человек -
Ни на чью иную славу
Не сменю того вовек.
Повесть памятной годины.
Эту книгу про бойца,
Я и начал с середины
И закончил без конца
С мыслью, может, дерзновенной
Посвятить любимый труд
Павшим памяти священной,
Всем друзьям поры военной.
Всем сердцам, чей дорог суд.

На войне, в пыли походной,
В летний зной и в холода,
Лучше нет простой, природной -
Из колодца, из пруда,
Из трубы водопроводной,
Из копытного следа,
Из реки, какой угодно,
Из ручья, из-подо льда, -
Лучше нет воды холодной,
Лишь вода была б – вода.
На войне, в быту суровом,
В трудной жизни боевой,
На снегу, под хвойным кровом,
На стоянке полевой, -
Лучше нет простой, здоровой,
Доброй пищи фронтовой.
Важно только, чтобы повар
Был бы повар – парень свой;
Чтобы числился недаром,
Чтоб подчас не спал ночей, -
Лишь была б она с наваром
Да была бы с пылу, с жару -
Подобрей, погорячей;
Чтоб идти в любую драку,
Силу чувствуя в плечах,
Бодрость чувствуя.
Однако
Дело тут не только в щах.
Жить без пищи можно сутки,
Можно больше, но порой
На войне одной минутки
Не прожить без прибаутки,
Шутки самой немудрой.
Не прожить, как без махорки,
От бомбёжки до другой
Без хорошей поговорки
Или присказки какой, -
Без тебя, Василий Тёркин,
Вася Тёркин – мой герой,
А всего иного пуще
Не прожить наверняка -
Без чего? Без правды сущей,
Правды, прямо в душу бьющей,
Да была б она погуще,
Как бы ни была горька.
Что ж ещё?.. И всё, пожалуй.
Словом, книга про бойца
Без начала, без конца.
Почему так – без начала?
Потому, что сроку мало
Начинать её сначала.
Почему же без конца?
Просто жалко молодца.
С первых дней годины горькой,
В тяжкий час земли родной
Не шутя, Василий Тёркин,
Подружились мы с тобой,
Я забыть того не вправе,
Чем твоей обязан славе,
Чем и где помог ты мне.
Делу время, час забаве,
Дорог Тёркин на войне.
Как же вдруг тебя покину?
Старой дружбы верен счёт.
Словом, книгу с середины
И начнём. А там пойдёт.

На привале

– Дельный, что и говорить,
Был старик тот самый,
Что придумал суп варить
На колёсах прямо.
Суп – во-первых. Во-вторых,
Кашу в норме прочной.
Нет, старик он был старик
Чуткий – это точно.
Слышь, подкинь ещё одну
Ложечку такую,
Я вторую, брат, войну
На веку воюю.
Оцени, добавь чуток.
Покосился повар:
«Ничего себе едок -
Парень этот новый».
Ложку лишнюю кладёт,
Молвит несердито:
– Вам бы, знаете, во флот
С вашим аппетитом.
Тот: – Спасибо. Я как раз
Не бывал во флоте.
Мне бы лучше, вроде вас,
Поваром в пехоте. -
И, усевшись под сосной,
Кашу ест, сутулясь.
«Свой?» – бойцы между собой, -
«Свой!» – переглянулись.
И уже, пригревшись, спал
Крепко полк усталый.
В первом взводе сон пропал,
Вопреки уставу.
Привалясь к стволу сосны,
Не щадя махорки,
На войне насчёт войны
Вёл беседу Тёркин.
– Вам, ребята, с серединки
Начинать. А я скажу:
Я не первые ботинки
Без починки здесь ношу.
Вот вы прибыли на место,
Ружья в руки – и воюй.
А кому из вас известно,
Что такое сабантуй?
– Сабантуй – какой-то праздник?
Или что там – сабантуй?
– Сабантуй бывает разный,
А не знаешь – не толкуй,
Вот под первою бомбёжкой
Полежишь с охоты в лёжку,
Жив остался – не горюй:
Это малый сабантуй.
Отдышись, покушай плотно,
Закури и в ус не дуй.
Хуже, брат, как миномётный
Вдруг начнётся сабантуй.
Тот проймёт тебя поглубже, -
Землю-матушку целуй.
Но имей в виду, голубчик,
Это – средний сабантуй.
Сабантуй – тебе наука,
Враг лютует – сам лютуй.
Но совсем иная штука
Это – главный сабантуй.
Парень смолкнул на минуту,
Чтоб прочистить мундштучок,
Словно исподволь кому-то
Подмигнул: держись, дружок…
– Вот ты вышел спозаранку,
Глянул – в пот тебя и в дрожь;
Прут немецких тыща танков…
– Тыща танков? Ну, брат, врёшь.
– А с чего мне врать, дружище?
Рассуди – какой расчёт?
– Но зачем же сразу – тыща?
– Хорошо. Пускай пятьсот,
– Ну, пятьсот. Скажи по чести,
Не пугай, как старых баб.
– Ладно. Что там триста, двести -
Повстречай один хотя б…
– Что ж, в газетке лозунг точен:
Не беги в кусты да в хлеб.
Танк – он с виду грозен очень,
А на деле глух и слеп.
– То-то слеп. Лежишь в канаве,
А на сердце маета:
Вдруг как сослепу задавит, -
Ведь не видит ни черта.
Повторить согласен снова:
Что не знаешь – не толкуй.
Сабантуй – одно лишь слово -
Сабантуй!.. Но сабантуй
Может в голову ударить,
Или попросту, в башку.
Вот у нас один был парень…
Дайте, что ли, табачку.
Балагуру смотрят в рот,
Слово ловят жадно.
Хорошо, когда кто врёт
Весело и складно.
В стороне лесной, глухой,
При лихой погоде,
Хорошо, как есть такой
Парень на походе.
И несмело у него
Просят: – Ну-ка, на ночь
Расскажи ещё чего,
Василий Иваныч…
Ночь глуха, земля сыра.
Чуть костёр дымится.
– Нет, ребята, спать пора,
Начинай стелиться.
К рукаву припав лицом,
На пригретом взгорке
Меж товарищей бойцов
Лёг Василий Тёркин.
Тяжела, мокра шинель,
Дождь работал добрый.
Крыша – небо, хата – ель,
Корни жмут под рёбра.
Но не видно, чтобы он
Удручён был этим,
Чтобы сон ему не в сон
Где-нибудь на свете.
Вот он полы подтянул,
Укрывая спину,
Чью-то тёщу помянул,
Печку и перину.
И приник к земле сырой,
Одолен истомой,
И лежит он, мой герой,
Спит себе, как дома.
Спит – хоть голоден, хоть сыт,
Хоть один, хоть в куче.
Спать за прежний недосып,
Спать в запас научен.
И едва ль герою снится
Всякой ночью тяжкий сон:
Как от западной границы
Отступал к востоку он;
Как прошёл он, Вася Тёркин,
Из запаса рядовой,
В просолённой гимнастёрке
Сотни вёрст земли родной.
До чего земля большая,
Величайшая земля.
И была б она чужая,
Чья-нибудь, а то – своя.
Спит герой, храпит – и точка.
Принимает всё, как есть.
Ну, своя – так это ж точно.
Ну, война – так я же здесь.
Спит, забыв о трудном лете.
Сон, забота, не бунтуй.
Может, завтра на рассвете
Будет новый сабантуй.
Спят бойцы, как сон застал,
Под сосною впо?кат,
Часовые на постах
Мокнут одиноко.
Зги не видно. Ночь вокруг.
И бойцу взгрустнётся.
Только что-то вспомнит вдруг,
Вспомнит, усмехнётся.
И как будто сон пропал,
Смех дрогнал зевоту.
– Хорошо, что он попал,
Тёркин, в нашу роту.

"Книга про бойца" ("Василий Теркин") Александра Твардовского стала народной книгой во время войны, потому что ее автору удалось рассказать о войне устами солдата, на котором всегда держались и будут держаться величие России и ее свобода. Даже такой сверхстрогий ценитель, как И. А. Бунин, откровенно враждебно относившийся к советской литературе, восхищался "Теркиным" и талантом его автора. Особенности военного времени определили художественное своеобразие поэмы: она состоит из отдельных глав, сюжетно не связанных между собой ("На войне сюжета нету", - говорит автор), каждая из которых повествует о каком-то эпизоде из боевой жизни главного героя. Такая композиция произведения вызвана еще и тем, что оно печаталось во фронтовых газетах, на отдельных листовках, и читатель не имел возможности следить за сюжетом - кто его знает, попадет ли к нему "продолжение" истории Тёркина, ведь война есть война, тут загадывать нельзя...

Анализ главы "Переправа"

В главе "Переправа" Твардовский определяет отличие этой войны от всех предыдущих: "Бой идет святой и правый. Смертный бой не ради славы, Ради жизни на земле". В этих словах выражается авторская позиция, авторская оценка происходящего, определяющая и его взгляд на события и героев, и его отношение к ним. Подвиг Тёркина, описанный в этой главе, стал составной частью общего подвига "ребят", выполнивших свое задание ценой потерь: "Этой ночи след кровавый В море вынесла волна". "Вцепившийся" в правый берег "первый взвод" не оставлен на произвол судьбы, о нем помнят и переживают, ощущая свою вину: "Словно в чем-то виноваты, Кто на левом берегу". И в этот драматический момент, когда судьба оставшихся на чужом берегу бойцов неизвестна, появляется Тёркин, переплывший зимнюю реку ("Да, вода.. Помыслить страшно. Даже рыбам холодна") для того, чтобы сообщить "Взвод на правом берегу Жив-здоров назло врагу!". После того, как он сообщает о готовности первого взвода "переправу обеспечить", Теркин возвращается к боевым товарищам, снова подвергая себя смертельной опасности, потому что товарищи его ждут - и он должен вернуться.

Анализ главы "Два солдата"

Глава "Два солдата" в юмористическом духе показывает связь поколений, на которой держится боевой дух армии. Теркин, солдат войны нынешней, и "дед-хозяин", отвоевавший свое, отдавший свой долг отечеству, быстро находят общий язык, и происходит это не только потому, что Тёркин легко и просто решает все "хозяйственные проблемы", а потому, что оба они - защитники Родины, и их разговор - "разговор... солдатский". Этот полушутливый разговор, в котором каждый из собеседников норовит "подколоть" другого, на самом деле касается очень важной темы - исхода нынешней войны, самого главного вопроса, который только может волновать сейчас любого русского человека: "Отвечай: побьём мы немца Или, может, не побьем?". Его, вопрос этот, задаёт Тёркину старый солдат, и ответ Теркина, данный им тогда, когда солдат, готовясь уходить, был уже "у самой двери", короток и точен: "Побьём, отец...". Здесь автор замечательно использует знаки препинания: троеточие в конце предложения лишает этот ответ "казённого патриотизма", оно показывает, что Теркин знает, сколь трудным будет путь к победе, но и уверен также, что победа обязательно наступит, что русский солдат сумеет ее добиться. От такой интонации раздумья и уверенности одновременно слова героя приобретают особое значение, становятся особенно весомыми. Автор заканчивает явно юмористическую главу (одно предложение Тёркина "помочь" старухе жарить сало чего стоит!) серьезными, выстраданными словами героя, которые доходят до сердца читателя и становятся его собственным убеждением в победе.

Анализ главы "Поединок"

Глава "Поединок" имеет в поэме "Василий Теркин" особое значение, потому что в ней автор показывает рукопашный бой, схватку Тёркина один на один с немцем, который "был силен и ловок, Ладно скроен, крепко сшит", но в этой схватке как бы в обобщенных, но индивидуальных образах сошлись Россия и Германия, их армии: "Как на древнем поле боя, Грудь на грудь, что щит на щит, - Вместо тысяч бьются двое, Словно схватка всё решит". Получается, что от исхода этого поединка Василия Тёркина зависит исход всей войны, и герой это понимает, он отдаёт этой схватке все силы, он готов умереть, но только вместе с врагом. Описание поединка местами как бы носит былинный характер, местами - натуралистический, но герой знает, что его моральное превосходство над врагом ("Человек ты? Нет. Подлец!", - говорит Тёркин о немце и доказывает это, описывая "подвиги" этого вояки) должно ему помочь, он ощущает могучую поддержку всей страны, всего народа: "Бьется насмерть парень бравый. Так что дым стоит сырой, Словно вся страна-держава Видит Теркина: - Герой!" Твардовский показывает, что истоки мужества и героизма русского солдата кроются именно в этом - в ощущении и понимании своего единства с народом, в осознании себя как части народа, что делает невозможным отступление в бою, каким бы трудным этот бой ни был.

Анализ главы "Кто стрелял?"

Глава "Кто стрелял?" начинается с описания пейзажа, "вечера дивного", который принадлежит не войне, а мирной жизни, и этот вечер "растревожил" солдат, привыкших к войне и сейчас как бы вернувшихся в ту мирную жизнь, ради которой они воюют. Они как бы переносятся в эту мирную жизнь, но "со страшным ревом" появляется немецкий самолет, который несет с собой смерть, и картины мирной жизни отступают перед страхом смерти: "Вот сейчас тебе и крышка, Вот тебя уже и нет". Однако автор, понимая причины этого страха, все же не может согласиться с тем, что русскому солдату пристало бояться смерти: "Нет, товарищ, зло и гордо, Как закон велит бойцу, Смерть встречай лицом к лицу...". И на его слова откликается один из солдат, который "бьет с колена Из винтовки в самолет", и этот "бой неравный, бой короткий" заканчивается тем, что немецкий самолет "штопором" врезается в землю! Великолепна деталь: "Сам стрелок глядит с испугом: Что наделал невзначай"! Глава заканчивается словами Теркина, обращенными к сержанту, сказавшему, что "парню счастье, Глядь - и орден, как с куста": "- Не горюй, у немца этот - Не последний самолет...", и юмор автора помогает избежать ненужных рассуждений о героизме, о подвиге, который и в самом деле совершил Тёркин, причем автор показывает, что подвиг героя не в том, что он сбил самолёт (это как раз и могло быть случайностью), а в том, что он сумел преодолеть свой страх, бросить вызов смерти и победить ее.

Анализ главы "Смерть и воин"

Одна из самых психологически глубоких глав поэмы "Василий Теркин" Твардовского - глава "Смерть и воин", в которой автор показывает героя в едва ли не самый трудный момент его жизни: Тёркин тяжело ранен, он бредит, и в этом бреду к нему приходит Смерть, с которой он разговаривает и которая убеждает его, чтобы он сам отказался от жизни: "Нужен знак один согласья, Что устал беречь ты жизнь, Что о смертном молишь часе…". Полная капитуляция героя - если он сам станет просить Смерть "забрать" его, поэтому она уговаривает его отказаться от борьбы за жизнь, объясняя, что может так статься, что его подберут, и "пожалеешь, что не умер Здесь, на месте, без хлопот..." Ослабевший герой вроде бы и сдаётся на уговоры Смерти ("‘И со Смертью Человеку Спорить стало выше сил"), однако он хочет выторговать у нее хотя бы один день "погулять среди живых", но она отказывает ему в этом. Этот отказ воспринимается героем как знак того, что он должен продолжать бороться за жизнь: " - Так пошла ты прочь, Косая, Я солдат ещё живой". Эти слова героя не были восприняты Смертью всерьез, она была уверена, что никуда он от неё не денется, она даже готова пойти следом за бойцами из похоронной команды, которые стали санитарами и доставляют раненого в санбат. Разговоры солдат - полуживого и тех, кто спасает его ("Берегут, несут с опаской"), отдавая ему свои рукавицы и тепло своих душ, заставили Смерть "впервые" подумать о том, что она не всемогуща, что ее сила должна отступить и отступает перед силой людских душ, перед силой солдатского братства, поэтому ей приходится "нехотя" давать "отсрочку" раненому, которого из ее рук вырывают такие же простые солдаты, как и он сам. В этой главе произведения Твардовского "Василий Теркин", анализ которого мы провели, автор сумел показать непоколебимую силу солдата, который никогда не будет одинок и всегда может рассчитывать на помощь и поддержку товарищей по оружию, по общей борьбе за свободу Родины.

Александр Твардовский

Василий Тёркин

На войне, в пыли походной, В летний зной и в холода, Лучше нет простой, природной - Из колодца, из пруда, Из трубы водопроводной, Из копытного следа, Из реки, какой угодно, Из ручья, из-подо льда, - Лучше нет воды холодной, Лишь вода была б – вода. На войне, в быту суровом, В трудной жизни боевой, На снегу, под хвойным кровом, На стоянке полевой, - Лучше нет простой, здоровой, Доброй пищи фронтовой. Важно только, чтобы повар Был бы повар – парень свой; Чтобы числился недаром, Чтоб подчас не спал ночей, - Лишь была б она с наваром Да была бы с пылу, с жару - Подобрей, погорячей; Чтоб идти в любую драку, Силу чувствуя в плечах, Бодрость чувствуя. Однако Дело тут не только в щах. Жить без пищи можно сутки, Можно больше, но порой На войне одной минутки Не прожить без прибаутки, Шутки самой немудрой. Не прожить, как без махорки, От бомбёжки до другой Без хорошей поговорки Или присказки какой, - Без тебя, Василий Тёркин, Вася Тёркин – мой герой, А всего иного пуще Не прожить наверняка - Без чего? Без правды сущей, Правды, прямо в душу бьющей, Да была б она погуще, Как бы ни была горька. Что ж ещё?.. И всё, пожалуй. Словом, книга про бойца Без начала, без конца. Почему так – без начала? Потому, что сроку мало Начинать её сначала. Почему же без конца? Просто жалко молодца. С первых дней годины горькой, В тяжкий час земли родной Не шутя, Василий Тёркин, Подружились мы с тобой, Я забыть того не вправе, Чем твоей обязан славе, Чем и где помог ты мне. Делу время, час забаве, Дорог Тёркин на войне. Как же вдруг тебя покину? Старой дружбы верен счёт. Словом, книгу с середины И начнём. А там пойдёт.

На привале

– Дельный, что и говорить, Был старик тот самый, Что придумал суп варить На колёсах прямо. Суп – во-первых. Во- вторых, Кашу в норме прочной. Нет, старик он был старик Чуткий – это точно. Слышь, подкинь ещё одну Ложечку такую, Я вторую, брат, войну На веку воюю. Оцени, добавь чуток. Покосился повар: «Ничего себе едок - Парень этот новый». Ложку лишнюю кладёт, Молвит несердито: – Вам бы, знаете, во флот С вашим аппетитом. Тот: – Спасибо. Я как раз Не бывал во флоте. Мне бы лучше, вроде вас, Поваром в пехоте. - И, усевшись под сосной, Кашу ест, сутулясь. «Свой?» – бойцы между собой, - «Свой!» – переглянулись. И уже, пригревшись, спал Крепко полк усталый. В первом взводе сон пропал, Вопреки уставу. Привалясь к стволу сосны, Не щадя махорки, На войне насчёт войны Вёл беседу Тёркин. – Вам, ребята, с серединки Начинать. А я скажу: Я не первые ботинки Без починки здесь ношу. Вот вы прибыли на место, Ружья в руки – и воюй. А кому из вас известно, Что такое сабантуй? – Сабантуй – какой-то праздник? Или что там – сабантуй? – Сабантуй бывает разный, А не знаешь – не толкуй, Вот под первою бомбёжкой Полежишь с охоты в лёжку, Жив остался – не горюй: Это малый сабантуй. Отдышись, покушай плотно, Закури и в ус не дуй. Хуже, брат, как миномётный Вдруг начнётся сабантуй. Тот проймёт тебя поглубже, - Землю-матушку целуй. Но имей в виду, голубчик, Это – средний сабантуй. Сабантуй – тебе наука, Враг лютует – сам лютуй. Но совсем иная штука Это – главный сабантуй. Парень смолкнул на минуту, Чтоб прочистить мундштучок, Словно исподволь кому-то Подмигнул: держись, дружок… – Вот ты вышел спозаранку, Глянул – в пот тебя и в дрожь; Прут немецких тыща танков… – Тыща танков? Ну, брат, врёшь. – А с чего мне врать, дружище? Рассуди – какой расчёт? – Но зачем же сразу – тыща? – Хорошо. Пускай пятьсот, – Ну, пятьсот. Скажи по чести, Не пугай, как старых баб. – Ладно. Что там триста, двести - Повстречай один хотя б… – Что ж, в газетке лозунг точен: Не беги в кусты да в хлеб. Танк – он с виду грозен очень, А на деле глух и слеп. – То-то слеп. Лежишь в канаве, А на сердце маета: Вдруг как сослепу задавит, - Ведь не видит ни черта. Повторить согласен снова: Что не знаешь – не толкуй. Сабантуй – одно лишь слово - Сабантуй!.. Но сабантуй Может в голову ударить, Или попросту, в башку. Вот у нас один был парень… Дайте, что ли, табачку. Балагуру смотрят в рот, Слово ловят жадно. Хорошо, когда кто врёт Весело и складно. В стороне лесной, глухой, При лихой погоде, Хорошо, как есть такой Парень на походе. И несмело у него Просят: – Ну-ка, на ночь Расскажи ещё чего, Василий Иваныч… Ночь глуха, земля сыра. Чуть костёр дымится. – Нет, ребята, спать пора, Начинай стелиться. К рукаву припав лицом, На пригретом взгорке Меж товарищей бойцов Лёг Василий Тёркин. Тяжела, мокра шинель, Дождь работал добрый. Крыша – небо, хата – ель, Корни жмут под рёбра. Но не видно, чтобы он Удручён был этим, Чтобы сон ему не в сон Где-нибудь на свете. Вот он полы подтянул, Укрывая спину, Чью-то тёщу помянул, Печку и перину. И приник к земле сырой, Одолен истомой, И лежит он, мой герой, Спит себе, как дома. Спит – хоть голоден, хоть сыт, Хоть один, хоть в куче. Спать за прежний недосып, Спать в запас научен. И едва ль герою снится Всякой ночью тяжкий сон: Как от западной границы Отступал к востоку он; Как прошёл он, Вася Тёркин, Из запаса рядовой, В просолённой гимнастёрке Сотни вёрст земли родной. До чего земля большая, Величайшая земля. И была б она чужая, Чья-нибудь, а то – своя. Спит герой, храпит – и точка. Принимает всё, как есть. Ну, своя – так это ж точно. Ну, война – так я же здесь. Спит, забыв о трудном лете. Сон, забота, не бунтуй. Может, завтра на рассвете Будет новый сабантуй. Спят бойцы, как сон застал, Под сосною впо? кат, Часовые на постах Мокнут одиноко. Зги не видно. Ночь вокруг. И бойцу взгрустнётся. Только что-то вспомнит вдруг, Вспомнит, усмехнётся. И как будто сон пропал, Смех дрогнал зевоту. – Хорошо, что он попал, Тёркин, в нашу роту. * * * Тёркин – кто же он такой? Скажем откровенно: Просто парень сам собой Он