Сообщение о жизни м е салтыкова щедрина. Детство Салтыкова-Щедрина. Интересные факты и важные сведения о его детстве. Основные достижения Салтыкова-Щедрина

⁰

Салтыков-Щедрин М.Е Биография.

Салтыков-Щедрин, Михаил Евграфович
(наст. фамилия Салтыков, псевдоним - Н. Щедрин) (1826 - 1889)
Салтыков-Щедрин М.Е
Биография
Русский писатель, публицист. Родился Салтыков-Щедрин 27 января (по старому стилю - 15 января) 1826 в селе Спас-Угол Калязинского уезда Тверской губернии. Отец происходил из старинного дворянского рода. Детские годы Михаила Салтыкова прошли в родовом имении отца. Первыми учителями были крепостной живописец Павел и старшая сестра Михаила. В 10 лет Сатлыков был принят пансионером в Московский дворянский институт, где провел два года. В 1838, как один из отличнейших учеников, был переведен казеннокоштным воспитанником в Царскосельский лицей. В лицее начал писать стихи, но позднее понял, что не обладает поэтическим даром и оставил поэзию. В 1844 окончил курс в лицее по второму разряду (с чином X класса) и поступил на службу в канцелярию Военного министерства. Первое штатное место, помощника секретаря, получил только через два года.
Первая повесть ("Противоречия") вышла в 1847. 28 апреля 1848, после выхода в печати второй повести - "Запутанное дело", Салтыков был выслан в Вятку за "...вредный образ мыслей и пагубное стремление к распространению идей, протрясших уже всю Западную Европу...". 3 июля 1848 Салтыков был определен канцелярским чиновником при вятском губернском правлении, в ноябре - старшим чиновником особых поручений при вятском губернаторе, затем два раза назначался на должность правителя губернаторской канцелярии, а с августа 1850 был назначен советником губернского правления. В Вятке прожил 8 лет.
В ноябре 1855, после смерти Николая I, Салтыков получил право "проживать где пожелает" и вернулся в Петербург. В феврале 1856 был причислен к Министерству внутренних дел (служил до 1858), в июне назначен чиновником особых поручений при министре, а в августе командирован в Тверскую и Владимирскую губернии "для обозрения делопроизводства губернских комитетов ополчения" (было созвано в 1855 по случаю восточной войны). В 1856 Салтыков-Щедрин женился на 17-летней Е. Болтиной - дочери вятского вице-губернатора. В 1856, от имени "надворного советника Н.Щедрина", в "Русском Вестнике" были изданы "Губернские очерки". С этого времени Н. Щедрин стал известен всей читающей России, назвавшей его наследником Гоголя. В 1857 "Губернские очерки" издавались дважды (следующие издания выходили в 1864 и 1882). В марте 1858 Салтыков был назначен рязанским вице-губернатором, в апреле 1860 переведен на ту же должность в Тверь. Всегда стремился окружать себя на месте своей службы людьми честными, молодыми и образованными, увольняя взяточников и воров. В феврале 1862 Салтыков-Щедрин выходит в отставку и переезжает в Петербург. Приняв приглашение Некрасов Н.А. , входит в редакцию журнала "Современник", но в 1864, в результате возникновения внутрижурнальных разногласий по вопросам тактики общественной борьбы в новых условиях, расстается с "Современником", вернувшись на государственную службу. В ноябре 1864 Салтыков-Щедрин был назначен управляющим казенной палатой в Пензе, в 1866 переведен на ту же должность в Тулу, а в октябре 1867 - в Рязань. Частая смена мест службы объясняется конфликтами с начальниками губерний, над которыми писатель "смеялся" в памфлетах-гротесках. В 1868, после жалобы рязанского губернатора, Салтыков был отправлен в отставку в чине действительного статского советника. Вернувшись в Петербург, в июне 1868 Салтыков-Щедрин принимает приглашение Н.А. Некрасова стать соредактором журнала "Отечественные записки", где работает до момента запрещения журнала в 1884. Салтыков-Щедрин умер 10 мая (по старому стилю - 28 апреля) 1889 в Петербурге, незадолго до смерти начав работу над новым произведением "Забытые слова". Погребен 2 мая (по старому стилю), согласно его желанию, на Волковом кладбище, рядом с И.С. Тургеневым.
Среди произведений Салтыкова-Щедрина - повести, рассказы, сказки, памфлеты, очерки, рецензии, полемические заметки, публицистические статьи: "Противоречия" (1847: повесть), "Запутанное дело" (1848; повесть), "Губернские очерки" (1856-1857), "Невинные рассказы" (1857-1863; сборник издавался в 1863, 1881, 1885), "Сатиры в прозе" (1859-1862; сборник издавался в 1863, 1881, 1885), статьи по вопросам крестьянской реформы, "Завещание моим детям" (1866; статья), "Письма о провинции" (1869), "Признаки времени" (1870; сборник), "Письма из провинции" (1870; сборник), "История одного города" (1869-1870; издание 1 и 2 - в 1870, 3 - в 1883), "Современные идиллии" (1877-1883), "Помпадуры и Помпадурши" (1873; годы издания - 1873, 1877, 1882, 1886), "Господа ташкентцы" (1873; годы издания - 1873, 1881, 1885), "Дневник провинциала в Петербурге" (1873; годы издания - 1873, 1881, 1885), "Благонамеренные речи" (1876; годы издания - 1876, 1883), "В среде умеренности и аккуратности" (1878; годы издания - 1878, 1881, 1885), "Господа Головлевы" (1880; годы издания - 1880, 1883), "Убежище Монрепо" (1882; годы издания - 1882, 1883), "Круглый год" (1880; годы издания - 1880, 1883), "За рубежом" (1881), "Письма к тетеньке" (1882), "Современная идиллия" (1885), "Недоконченные беседы" (1885), "Пошехонские рассказы" (1883-1884), "Сказки" (1882-1886; год издания - 1887), "Мелочи жизни" (1886-1887), "Пошехонская старина" (1887-1889; отдельное издание - в 1890), переводы произведений Токвиля, Вивьена, Шерюеля. Печатался в журналах "Русский Вестник", "Современник", "Атеней", "Библиотека для Чтения", "Московский Вестник", "Время", "Отечественные Записки", "Сборник литературного фонда", "Вестник Европы".
__________
Источники информации:
"Русский биографический словарь"
Проект "Россия поздравляет!" - www.prazdniki.ru

(Источник: «Афоризмы со всего мира. Энциклопедия мудрости.» www.foxdesign.ru)

. Академик . 2011 .

Смотреть что такое "Салтыков-Щедрин М.Е Биография." в других словарях:

Салтыков Щедрин, Михаил Евграфович (наст. фамилия Салтыков, псевдоним Н. Щедрин) (1826 1889) Русский писатель. Афоризмы, цитаты Салтыков Щедрин М.Е Биография. Литература изъята из законов тления. Она одна не признает смерти. Есть легионы… … Сводная энциклопедия афоризмов

Салтыков Щедрин, Михаил Евграфович В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Салтыков. В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Щедрин. Михаил Евграфович Салтыков Щедрин … Википедия

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Салтыков. В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Щедрин. Михаил Евграфович Салтыков Щедрин … Википедия

Михаил Евграфович Салтыков Щедрин Портрет Салтыкова Щедрина работы Ивана Крамского Имя при рождении: Михаил Евграфович Салтыков Дата рождения: 27 января 1826 Место рождения: село Спас Угол, Калязинский уезд, Тверская губерния … Википедия

- (наст. фамилия Салтыков, псевд. "Н.Щедрин") (1826 1889). Выдающийся рус. писатель сатирик и поэт, классик отечественной лит ры. Род. в с.Спас Угол (Калязинского уезда Тверской губ.), учился в моск. Дворянском ин те, окончил… … Большая биографическая энциклопедия

- (настоящая фамилия Салтыков, псевдоним Н. Щедрин) (1826, село Спас Угол Калязинского уезда Тверской губернии 1889, Петербург), писатель. Начиная с 1831 часто бывал в Москве с родителями, снимавшими квартиры в арбатских переулках и… … Москва (энциклопедия)

- (псевд. – Η. Щ е д р и н), Михаил Евграфович – рус. писатель сатирик, революц. демократ. Род. в с. Спас Угол Калязинского у. Тверской губ. в помещичьей семье. Учился в Моск. дворянском ин те (1836–38),… … Философская энциклопедия

Михаи́л Евгра́фович Салтыко́в-Щедри́н (настоящая фамилия Салтыков , псевдоним Николай Щедрин ; 15 января - 28 апреля [10 мая ] ) - русский писатель , журналист , редактор журнала «Отечественные записки », Рязанский и Тверской вице-губернатор .

Энциклопедичный YouTube

1 / 5

✪ История одного ГОРОДА. Михаил Салтыков-Щедрин

✪ Михаил Салтыков-Щедрин. Передача 1. Основные вехи биографии и творчества

✪ Дикий ПОМЕЩИК. Михаил Салтыков-Щедрин

✪ Михаил Ефграфович Салтыков-Щедрин | Русская литература 7 класс #23 | Инфоурок

✪ Михаил Салтыков-Щедрин. Передача 5. Сказки

Субтитры

Биография

Ранние годы

Михаил Салтыков родился в старинной дворянской семье, в имении родителей, селе Спас-Угол Калязинского уезда Тверской губернии . Был шестым ребёнком потомственного дворянина и коллежского советника Евграфа Васильевича Салтыкова (1776-1851). Мать писателя, Забелина Ольга Михайловна (1801-1874), была дочерью московского дворянина Забелина Михаила Петровича (1765-1849) и Марфы Ивановны (1770-1814). Хотя в примечании к «Пошехонской старине » Салтыков и просил не смешивать его с личностью Никанора Затрапезного, от имени которого ведётся рассказ, но полнейшее сходство многого из сообщаемого о Затрапезном с несомненными фактами жизни Михаила Салтыкова позволяет предполагать, что «Пошехонская старина» имеет отчасти автобиографический характер.

Первым учителем М. Е. Салтыкова был крепостной человек его родителей, живописец Павел Соколов; потом с ним занимались старшая сестра, священник соседнего села, гувернантка и студент Московской духовной академии . Десяти лет от роду он поступил в , а два года спустя был переведён, как один из лучших учеников, казённокоштным воспитанником в Царскосельский лицей . Именно там он и начал свою деятельность писателя.

Начало литературной деятельности

В 1844 году окончил лицей по второму разряду (то есть с чином X класса), 17 из 22 учеников были исключены, потому что поведение их аттестовалось не более как «довольно хорошим»: к обычным школьным проступкам (грубость, курение, небрежность в одежде) у Щедрина присоединялось «писание стихов» «неодобрительного» содержания. В лицее под влиянием свежих ещё тогда Пушкинских преданий каждый курс имел своего поэта; на XIII курсе эту роль играл Салтыков. Несколько его стихотворений было помещено в «Библиотеке для чтения » 1841 и 1842 годов, когда он был ещё лицеистом; другие, напечатанные в «Современнике » (ред. Плетнёва) в 1844 и 1845 годах, написаны им также ещё в лицее; все эти стихотворения перепечатаны в «Материалах для биографии М. Е. Салтыкова», приложенных к полному собранию его сочинений.

Ни одно из стихотворений Михаила Салтыкова (отчасти переводных, отчасти оригинальных) не носит на себе следов таланта; позднейшие по времени даже уступают более ранним. М. Е. Салтыков скоро понял, что у него нет призвания к поэзии, перестал писать стихи и не любил, когда ему о них напоминали. Однако в этих ученических упражнениях чувствуется искреннее настроение, большей частью грустное, меланхоличное (в тот период у знакомых Салтыков слыл под именем «мрачного лицеиста»).

В августе 1845 года Михаил Салтыков был зачислен на службу в канцелярию военного министра и только через два года получил там первое штатное место - помощника секретаря. Литература уже тогда занимала его гораздо больше, чем служба: он не только много читал, увлекаясь в особенности Жорж Санд и французскими социалистами (блестящая картина этого увлечения нарисована им тридцать лет спустя в четвёртой главе сборника «За рубежом»), но и писал - сначала небольшие библиографические заметки (в «Отечественных записках » ), потом повести «Противоречия» (там же, ноябрь 1847) и «Запутанное дело» (март )

Уже в библиографических заметках, несмотря на маловажность книг, по поводу которых они написаны, проглядывает образ мыслей автора - его отвращение к рутине, к прописной морали, к крепостному праву ; местами попадаются и блёстки насмешливого юмора.

В первой повести М. Е. Салтыкова, «Противоречия», которую он никогда впоследствии не перепечатывал, звучит, сдавленно и глухо, та самая тема, на которую были написаны ранние романы Ж. Санд: признание прав жизни и страсти. Герой повести, Нагибин - человек, обессиленный тепличным воспитанием и беззащитный против влияний среды, против «мелочей жизни». Страх перед этими мелочами и тогда, и позже (например, в «Дороге» в «Губернских очерках») был знаком, по-видимому, и самому Салтыкову - но у него это был тот страх, который служит источником борьбы, а не уныния. В Нагибине отразился, таким образом, только один небольшой уголок внутренней жизни автора. Другое действующее лицо романа - «женщина-кулак», Крошина - напоминает Анну Павловну Затрапезную из «Пошехонской старины», то есть навеяно, вероятно, семейными воспоминаниями Михаила Салтыкова.

Гораздо крупнее «Запутанное дело» (перепечатано в «Невинных рассказах»), написанное под сильным влиянием «Шинели », может быть, и «Бедных людей », но заключающее в себе несколько замечательных страниц (например, изображение пирамиды из человеческих тел, которая снится Мичулину). «Россия, - так размышляет герой повести, - государство обширное, обильное и богатое; да человек-то глуп, мрёт себе с голоду в обильном государстве». «Жизнь - лотерея», подсказывает ему привычный взгляд, завещанный ему отцом; «оно так, - отвечает какой-то недоброжелательный голос, - но почему же она лотерея, почему ж бы не быть ей просто жизнью?» Несколькими месяцами раньше такие рассуждения остались бы, может быть, незамеченными - но «Запутанное дело» появилось в свет как раз тогда, когда Февральская революция во Франции отразилась в России учреждением так называемого Бутурлинского комитета (по имени его председателя Д. П. Бутурлина), облечённого особыми полномочиями для обуздания печати .

Вятка

Здоровье Михаила Евграфовича, расшатанное ещё с половины 1870-х годов, было глубоко подорвано запретом «Отечественных записок». Впечатление, произведенное на него этим событием, изображено им самим с большой силой в одной из сказок («Приключение с Крамольниковым», который «однажды утром, проснувшись, совершенно явственно ощутил, что его нет») и в первом «Пёстром письме», начинающемся словами: «несколько месяцев тому назад я совершению неожиданно лишился употребления языка»…

Редакционной работой М. Е. Салтыков занимался неутомимо и страстно, живо принимая к сердцу всё касающееся журнала. Окружённый людьми ему симпатичными и с ним солидарными, Салтыков чувствовал себя благодаря «Отечественным запискам» в постоянном общении с читателями, на постоянной, если можно так выразиться, службе у литературы, которую он так горячо любил и которой посвятил в «Круглом годе» такой чудный хвалебный гимн (письмо к сыну, написанное незадолго до смерти, оканчивается словами: «паче всего люби родную литературу и звание литератора предпочитай всякому другому»).

Незаменимой утратой был для него поэтому разрыв непосредственной связи между ним и публикой. Михаил Салтыков знал, что «читатель-друг» по-прежнему существует - но этот читатель «заробел, затерялся в толпе, и дознаться, где именно он находится, довольно трудно». Мысль об одиночестве, о «брошенности» удручает его всё больше и больше, обостряемая физическими страданиями и в свою очередь обостряющая их. «Болен я, - восклицает он в первой главе „Мелочей жизни“ . Недуг впился в меня всеми когтями и не выпускает из них. Измождённое тело ничего не может ему противопоставить». Последние его годы были медленной агонией, но он не переставал писать, пока мог держать перо, и его творчество оставалось до конца сильным и свободным: «Пошехонская старина» ни в чём не уступает его лучшим произведениям. Незадолго до смерти он начал новый труд, об основной мысли которого можно составить себе понятие уже по его заглавию: «Забытые слова» («Были, знаете, слова, - сказал Салтыков Н. К. Михайловскому незадолго до смерти, - ну, совесть, отечество, человечество, другие там ещё… А теперь потрудитесь-ка их поискать!.. Надо же напомнить!»..). Он умер 28 апреля (10 мая) 1889 года и погребён 2 мая (14 мая), согласно его желанию, на Волковском кладбище , рядом с И. С. Тургеневым .

Основные мотивы творчества

В интерпретации текстов М. Е. Салтыкова имеются две исследовательские линии. Одна, традиционная, восходящая к литературной критике XIX в., видит в его творчестве выражение обличительного пафоса и едва ли не хронологию важнейших событий истории российского общества. Вторая, сформировавшаяся не без влияния герменевтики и структурализма выявляет в текстах объективно данные семантические конструкты разных уровней, позволяющие говорить о сильном мировоззренческом напряжении прозы Щедрина, ставящем её в один ряд с Ф. М. Достоевским и А. П. Чеховым. Представителей традиционного подхода упрекают в социологизаторстве и эпифеноменализме, стремлении увидеть в тексте то, что из-за внешней ангажированности хочется увидеть, а не то, что в нём самом дано.

Традиционный критический подход акцентирует внимание на отношении Салтыкова к реформам (не замечая разницы между личной позицией и художественным текстом). Двадцать лет кряду все крупные явления русской общественной жизни встречали отголосок в произведениях Михаила Салтыкова, иногда предугадывавшего их ещё в зародыше. Это - своего рода исторический документ, доходящий местами до полного сочетания реальной и художественной правды. Занимает свой пост М. Е. Салтыков в то время, когда завершился главный цикл «великих реформ» и, говоря словами Некрасова, «рановременные меры» (рановременные, конечно, только с точки зрения их противников) «теряли должные размеры и с треском пятились назад».

Осуществление реформ, за одним лишь исключением, попало в руки людей, им враждебных. В обществе всё резче заявляли себя обычные результаты реакции и застоя: мельчали учреждения, мельчали люди, усиливался дух хищения и наживы, всплывало наверх всё легковесное и пустое. При таких условиях для писателя с дарованием Салтыкова трудно было воздержаться от сатиры.

Орудием борьбы становится в его руках даже экскурсия в прошедшее: составляя «Историю одного города», он имеет в виду - как видно из письма его к А. Н. Пыпину , опубликованного в 1889 году , - исключительно настоящее. «Историческая форма рассказа, - говорит он, - была для меня удобна потому, что позволяла мне свободнее обращаться к известным явлениям жизни… Критик должен сам угадать и другим внушить, что Парамоша - совсем не Магницкий только, но вместе с тем и NN. И даже не NN., а все вообще люди известной партии, и ныне не утратившие своей силы».

И действительно, Бородавкин («История одного города»), пишущий втихомолку «устав о нестеснении градоначальников законами», и помещик Поскудников («Дневник провинциала в Петербурге»), «признающий небесполезным подвергнуть расстрелянию всех несогласно мыслящих» - это одного поля ягоды; бичующая их сатира преследует одну и ту же цель, всё равно, идёт ли речь о прошедшем или о настоящем. Всё написанное Михаилом Салтыковым в первой половине семидесятых годов XIX века даёт отпор, главным образом, отчаянным усилиям побеждённых - побеждённых реформами предыдущего десятилетия - опять завоевать потерянные позиции или вознаградить себя, так или иначе, за понесённые утраты.

В «Письмах о провинции» историографы - то есть те, что издавна делали русскую историю - ведут борьбу с новыми сочинителями; в «Дневнике провинциала» сыплются, как из рога изобилия, прожекты, выдвигающие на первый план «благонадежных и знающих обстоятельства местных землевладельцев»; в «Помпадурах и Помпадуршах» крепкоголовые «экзаменуют» мировых посредников, признаваемых отщепенцами дворянского лагеря.

В «Господах ташкентцах» мы знакомимся с «просветителями, свободными от наук» и узнаем, что «Ташкент есть страна, лежащая всюду, где бьют по зубам и где имеет право гражданственности предание о Макаре, телят не гоняющем». «Помпадуры» - это руководители, прошедшие курс административных наук у Бореля или у Донона; «Ташкентцы» - это исполнители помпадурских приказаний. Не щадит М. Е. Салтыков и новые учреждения - земство , суд , адвокатуру , - не щадит их именно потому, что требует от них многого и возмущается каждой уступкой, сделанной ими «мелочам жизни».

Отсюда и строгость его к некоторым органам печати, занимавшимся, по его выражению, «пенкоснимательством». В пылу борьбы Салтыков мог быть несправедливым к отдельным лицам, корпорациям и учреждениям, но только потому, что перед ним всегда носилось высокое представление о задачах эпохи.

«Литература, например, может быть названа солью русской жизни: что будет, - думал Михаил Салтыков, - если соль перестанет быть солёною, если к ограничениям, не зависящим от литературы, она прибавит ещё добровольное самоограничение?..» С усложнением русской жизни, с появлением новых общественных сил и видоизменением старых, с умножением опасностей, грозящих мирному развитию народа, расширяются и рамки творчества Салтыкова.

Ко второй половине семидесятых годов относится создание им таких типов, как Дерунов и Стрелов, Разуваев и Колупаев. В их лице хищничество с небывалой до тех пор смелостью предъявляет свои права на роль «столпа», то есть опоры общества - и эти права признаются за ним с разных сторон как нечто должное (припомним станового пристава Грацианова и собирателя «материалов» в «Убежище Монрепо»). Мы видим победоносный поход «чумазого» на «дворянские усыпальницы», слышим допеваемые «дворянские мелодии», присутствуем при гонении против Анпетовых и Парначевых, заподозренных в «пущании революции промежду себя».

Ещё печальнее картины, представляемые разлагающейся семьей, непримиримым разладом между «отцами» и «детьми» - между кузиной Машенькой и «непочтительным Коронатом», между Молчалиным и его Павлом Алексеевичем, между Разумовым и его Стёпой. «Больное место» (напечатано в «Отечественных записках » , перепечатано в «Сборнике»), в котором этот разлад изображён с потрясающим драматизмом - один из кульминационных пунктов дарования М. Е. Салтыкова «Хандрящим людям», уставшим надеяться и изнывающим в своих углах, противопоставляются «люди торжествующей современности», консерваторы в образе либерала (Тебеньков) и консерваторы с национальным оттенком (Плешивцев), узкие государственники, стремящиеся, в сущности, к совершенно аналогичным результатам, хотя и отправляющиеся один - «с Офицерской в столичном городе Петербурге, другой - с Плющихи в столичном городе Москве».

С особенным негодованием обрушивается сатирик на «литературные клоповники», избравшие девизом: «мыслить не полагается», целью - порабощение народа, средством для достижении цели - оклеветание противников. «Торжествующая свинья», выведенная на сцену в одной из последних глав, «За рубежом», не только допрашивает «правду», но и издевается над ней, «сыскивает её своими средствами», гложет её с громким чавканьем, публично, нимало не стесняясь. В литературу, с другой стороны, вторгается улица, «с её бессвязным галденьем, низменной несложностью требований, дикостью идеалов» - улица, служащая главным очагом «шкурных инстинктов».

Несколько позже наступает пора «лганья» и тесно связанных с ним «извещений», «Властителем дум» является «негодяй, порождённый нравственною и умственною мутью, воспитанный и окрылённый шкурным малодушием».

Иногда (например в одном из «Писем к тётеньке») Салтыков надеется на будущее, выражая уверенность, что русское общество «не поддастся наплыву низкопробного озлобления на всё выходящее за пределы хлевной атмосферы»; иногда им овладевает уныние при мысли о тех «изолированных призывах стыда, которые прорывались среди масс бесстыжества - и канули в вечность» (конец «Современной идиллии»). Он вооружается против новой программы: «прочь фразы, пора за дело взяться», справедливо находя, что и она - только фраза и вдобавок «истлевшая под наслоениями пыли и плесени» («Пошехонские рассказы»). Удручаемый «мелочами жизни», он видит в увеличивающемся их господстве опасность тем более грозную, чем больше растут крупные вопросы: «забываемые, пренебрегаемые, заглушаемые шумом и треском будничной суеты, они напрасно стучатся в дверь, которая не может, однако, вечно оставаться для них закрытой». - Наблюдая с своей сторожевой башни изменчивые картины настоящего, Михаил Салтыков никогда не переставал вместе с тем глядеть в неясную даль будущего.

Сказочный элемент, своеобразный, мало похожий на то, что обыкновенно понимается под этим именем, никогда не был совершенно чужд произведениям М. Е. Салтыкова: в изображения реальной жизни у него часто врывалось то, что он сам называл волшебством. Это - одна из тех форм, которые принимала сильно звучавшая в нём поэтическая жилка. В его сказках, наоборот, большую роль играет действительность, не мешая лучшим из них быть настоящими «стихотворениями в прозе». Таковы «Премудрый пискарь », «Бедный волк», «Карась-идеалист», «Баран непомнящий» и в особенности «Коняга». Идея и образ сливаются здесь в одно нераздельное целое: сильнейший эффект достигается самыми простыми средствами.

Немного найдется в нашей литературе таких картин русской природы и русской жизни, какие раскинуты в «Коняге». После Некрасова ни у кого не слышалось таких стонов душевного голоса, вырываемых зрелищем нескончаемого труда над нескончаемой задачей.

Великим художником является Салтыков и в «Господах Головлёвых ». Члены Головлёвской семьи, этого странного продукта крепостной эпохи - не сумасшедшие в полном смысле слова, но повреждённые совокупным действием физиологических и общественных условий. Внутренняя жизнь этих несчастных, исковерканных людей изображена с такой рельефностью, какой редко достигает и наша, и западноевропейская литература.

Это особенно заметно при сравнении картин, аналогичных по сюжету, - например, картин пьянства у Михаила Салтыкова (Степан Головлёв) и у Золя (Купо, в «Западне»). Последняя написана наблюдателем-протоколистом, первая - психологом-художником. У М. Е. Салтыкова нет ни клинических терминов, ни стенографически записанного бреда, ни подробно воспроизведенных галлюцинаций; но с помощью нескольких лучей света, брошенных в глубокую тьму, перед нами восстает последняя, отчаянная вспышка бесплодно погибшей жизни. В пьянице, почти дошедшем до животного отупения, мы узнаем человека.

Ещё ярче обрисована Арина Петровна Головлёва - и в этой чёрствой, скаредной старухе Салтыков также нашёл человеческие черты, внушающие сострадание. Он открывает их даже в самом «Иудушке» (Порфирии Головлёве) - этом «лицемере чисто русского пошиба, лишённом всякого нравственного мерила и не знающем иной истины, кроме той, которая значится в азбучных прописях». Никого не любя, ничего не уважая, заменяя отсутствующее содержание жизни массой мелочей, Иудушка мог быть спокоен и по-своему счастлив, пока вокруг него, не прерываясь ни на минуту, шла придуманная им самим суматоха. Внезапная её остановка должна была разбудить его от сна наяву, подобно тому, как просыпается мельник, когда перестают двигаться мельничные колеса. Однажды очнувшись, Порфирий Головлёв должен был почувствовать страшную пустоту, должен был услышать голоса, заглушавшиеся до тех пор шумом искусственного водоворота.

«Униженные и оскорблённые встали передо мной, осиянные светом, и громко вопияли против прирождённой несправедливости, которая ничего не дала им, кроме оков». В «поруганном образе раба» Салтыков признал образ человека. Протест против «крепостных цепей», воспитанный впечатлениями детства, с течением времени обратился у Михаила Салтыкова, как и у Некрасова, в протест против всяких «иных» цепей, «придуманных взамен крепостных»; заступничество за раба перешло в заступничество за человека и гражданина. Негодуя против «улицы» и «толпы», М. Е. Салтыков никогда не отождествлял их с народной массой и всегда стоял на стороне «человека, питающегося лебедою» и «мальчика без штанов». Основываясь на нескольких вкривь и вкось истолкованных отрывках из разных сочинений Салтыкова, его враги старались приписать ему высокомерное, презрительное отношение к народу; «Пошехонская старина» уничтожила возможность подобных обвинений.

Немного, вообще, найдётся писателей, которых ненавидели бы так сильно и так упорно, как Салтыкова. Эта ненависть пережила его самого; ею проникнуты были даже некрологи, посвящённые ему в некоторых органах печати. Союзником злобы являлось непонимание. Салтыкова называли «сказочником», его произведения - фантазиями, вырождающимися порою в «чудесный фарс» и не имеющими ничего общего с действительностью. Его низводили на степень фельетониста , забавника, карикатуриста , видели в его сатире «некоторого рода ноздрёвщину и хлестаковщину с большою прибавкою Собакевича».

М. Е. Салтыков как-то назвал свою манеру писать «рабьей»; это слово было подхвачено его противниками - и они уверяли, что благодаря «рабьему языку» сатирик мог болтать сколько угодно и о чём угодно, возбуждая не негодование, а смех, потешая даже тех, против кого направлены его удары. Идеалов, положительных стремлений у Михаила Салтыкова, по мнению его противников, не было: он занимался только «оплеванием», «перетасовывая и пережевывая» небольшое количество всем наскучивших тем.

В основании подобных взглядов лежит в лучшем случае ряд явных недоразумений. Элемент фантастичности, часто встречающийся у Салтыкова, нисколько не уничтожает реальности его сатиры. Сквозь преувеличения ясно виднеется правда - да и самые преувеличения оказываются иногда не чем другим, как предугадываньем будущего. Многое из того, о чём мечтают, например, прожектеры в «Дневнике провинциала», несколько лет спустя перешло в действительность.

Между тысячами страниц, написанных М. Е. Салтыковым, есть, конечно, и такие, к которым применимо название фельетона или карикатуры - но по небольшой и сравнительно неважной части нельзя судить о громадном целом. Встречаются у Салтыкова и резкие, грубые, даже бранные выражения, иногда, быть может, бьющие через край; но вежливости и сдержанности нельзя и требовать от сатиры.

Рабий язык, говоря собственными словами Михаила Салтыкова, «нимало не затемняет его намерений»; они совершенно ясны для всякого, кто желает понять их. Его темы бесконечно разнообразны, расширяясь и обновляясь сообразно с требованиями времени.

Есть у него, конечно, и повторения, зависящие отчасти от того, что он писал для журналов; но они оправдываются, в основном, важностью вопросов, к которым он возвращался. Соединительным звеном всех его сочинений служит стремление к идеалу, который он сам (в «Мелочах жизни») резюмирует тремя словами: «свобода, развитие, справедливость».

Под концом жизни эта формула кажется ему недостаточною. «Что такое свобода, - говорит он, - без участия в благах жизни? Что такое развитие без ясно намеченной конечной цели? Что такое справедливость, лишённая огня самоотверженности и любви»?

На самом деле любовь никогда не была чужда М. Е. Салтыкову: он всегда проповедовал её «враждебным словом отрицанья». Беспощадно преследуя зло, он внушает снисходительность к людям, в которых оно находит выражение часто помимо их сознания и воли. Он протестует в «Больном месте» против жестокого девиза: «со всем порвать». Речь о судьбе русской крестьянской женщины, вложенная им в уста сельского учителя («Сон в летнюю ночь» в «Сборнике»), может быть поставлена по глубине лиризма наряду с лучшими страницами Некрасовской поэмы «Кому на Руси жить хорошо». «Кто видит слезы крестьянки? Кто слышит, как они льются капля по капле? Их видит и слышит только русский крестьянский малютка, но в нём они оживляют нравственное чувство и полагают в его серце первые семена добра».

Эта мысль, очевидно, давно овладела Салтыковым. В одной из самых ранних и самых лучших его сказок («Пропала совесть») совесть, которою все тяготятся и от которой все стараются отделаться, говорит своему последнему владельцу: «отыщи ты мне маленькое русское дитя, раствори ты передо мной его сердце чистое и схорони меня в нём: авось он меня, неповинный младенец, приютит и выхолит, авось он меня в меру возраста своего произведёт да и в люди потом со мной выйдет - не погнушается… По этому её слову так и сделалось.

Отыскал мещанинишка маленькое русское дитя, растворил его сердце чистое и схоронил в нём совесть. Растёт маленькое дитя, и вместе с ним растёт в нём и совесть. И будет маленькое дитя большим человеком, и будет в нём большая совесть. И исчезнут тогда все неправды, коварства и насилия, потому что совесть будет не робкая и захочет распоряжаться всем сама». Эти слова, полные не только любви, но и надежды, - завет, оставленный Михаилом Салтыковым русскому народу.

В высокой степени своеобразны слог и язык М. Е. Салтыкова. Каждое выводимое им лицо говорит именно так, как подобает его характеру и положению. Слова Дерунова, например, дышат самоуверенностью и важностью, сознанием силы, не привыкшей встречать ни противодействия, ни даже возражений. Его речь - смесь елейных фраз, почёрпнутых из церковного обихода, отголосков прежней почтительности перед господами и нестерпимо резких нот доморощенной политико-экономической доктрины.

Язык Разуваева относится к языку Дерунова, как первые каллиграфические упражнения школьника к прописям учителя. В словах Фединьки Неугодова можно различить и канцелярский формализм высшего полёта, и что-то салонное, и что-то Оффенбаховское.

Когда Салтыков говорит от собственного своего лица, оригинальность его манеры чувствуется в расстановке и сочетании слов, в неожиданных сближениях, в быстрых переходах из одного тона в другой. Замечательно умение Салтыкова подыскать подходящую кличку для типа, для общественной группы, для образа действий («Столп», «Кандидат в столпы», «внутренние Ташкентцы», «Ташкентцы приготовительного класса», «Убежище Монрепо», «Ожидание поступков» и т. п.).

Второй из упомянутых подходов, восходящий к идеям В. Б. Шкловского и формалистов, М. М. Бахтина указывает на то, что за узнаваемыми «реалистичными» сюжетными линиями и системой персонажей скрывается коллизия предельно абстрактных мировоззренческих концептов, в числе которых «жизнь» и «смерть». Их борьба в мире, исход которой писателю представлялся неочевидным и представлена с помощью разных средств в большей части текстов Щедрина. Следует отметить, что отдельное внимание писатель уделял мимикрии смерти, облекающейя во внешне жизненные формы. Отсюда мотив кукол и кукольности («Игрушечного дела людишки», Органчик и Прыщ в «Истории одного города»), зооморфные образы с разными видами переходов от человека к зверю (очеловеченные звери в «Сказках», звероподобные люди в «Господах Ташкентцах»). Экспансия смерти и формирует тотальную дегуманизацию жизненного пространства, которую отображает Щедрин. Неудивительна частота появления в текстах Щедрина мортальной темы. Эскалация мортальных образов, достигающая почти степени фантасмагории наблюдается в «Господах Головлёвых »: это не только многочисленные повторяющиеся физические смерти, но и угнетенное состояние природы, разрушение и тление вещей, разного рода видения и мечтания, расчёты Порфирия Владимирыча, когда «цифирь» не только теряет связь с реальностью, но переходит в своего рода фантастические видения, завершающиеся сдвигом временных пластов. Смерть и смертоносность в социальной реальности, где Щедрин болезненно остро видит отчуждение, ведущее к утрате человеком самого себя, оказывается только одним из случаев экспансии смертоносного, что заставляет отвлечь внимание только от «социального бытописательства». В таком случае реалистические внешние формы письма Михаила Салтыкова скрывают глубинную экзистенциальную направленность щедринского творчества, делают его сопоставимым с Э. Т. А. Гофманом, Ф. М. Достоевским и Ф. Кафкой.

Мало таких нот, мало таких красок, которых нельзя было бы найти у М. Е. Салтыкова. Сверкающий юмор, которым полна удивительная беседа мальчика в штанах с мальчиком без штанов, так же свеж и оригинален, как и задушевный лиризм, которым проникнуты последние страницы «Господ Головлёвых» и «Больного места». Описаний у Салтыкова немного, но и между ними попадаются такие перлы, как картина деревенской осени в «Господах Головлёвых» или засыпающего уездного городка в «Благонамеренных речах». Собрание сочинений М. Е. Салтыкова с приложением «Материалов для его биографии» вышло в первый раз (в 9 томах) в год его смерти () и выдержало с тех пор много изданий.

Сочинения Михаила Салтыкова существуют и в переводах на иностранные языки, хотя своеобразный стиль Салтыкова представляет для переводчика чрезвычайные трудности. На немецкий язык переведены «Мелочи жизни» и «Господа Головлёвы» (в Универсальной библиотеке Реклама), а на французский - «Господа Головлёвы» и «Пошехонская старина» (в «Bibliothèque des auteurs étrangers», изд. «Nouvelle Parisienne»).

Память

Файл:The Monument Saltykhov-Shchedrin.jpg

Памятник М. Е. Салтыкову-Щедрину на Николодворянской улице г. Рязани

В честь Михаил Салтыкова названы:

улица и переулок в Калуге ;

переулок в г. Шахты ;

и др.

Государственная публичная библиотека им. Салтыкова-Щедрина (Санкт-Петербург).
До переименования улица Салтыкова-Щедрина была в Санкт-Петербурге.
Мемориальные музеи Салтыкова-Щедрина существует в:
- селе Спас-Угол Талдомского района Московской области .
Памятники писателю установлены в:

посёлке Лебяжье Ленинградской области ;
городе Твери на Тверской площади (открыт 26 января 1976 года в связи с празднованием 150-летия со дня его рождения). Изображен восседающим в резном кресле, опираясь руками на трость. Скульптор О. К. Комов, архитектор Н. А. Ковальчук. Михаил Салтыков был вице-губернатором Твери с 1860 по 1862 год. Тверские впечатления писателя отразились в «Сатирах в прозе» (1860-1862), «Истории одного города» (1870), «Господах Головлёвых » (1880) и других произведениях.
городе Талдоме Московской области ((открыт 6 августа 2016 года в связи с празднованием 190-летия со дня его рождения). Изображен сидящим в кресле, в правой руке - лист бумаги с цитатой «Не погрязайте в подробностях настоящего, но воспитывайте в себе идеалы будущего» (из «Пошехонской старины»). Кресло - точная копия настоящего салтыковского кресла, хранящегося в музее писателя в школе деревни Ермолино Талдомского района. Родина писателя - село Спас-Угол - находится на территории Талдомского муниципального района, центром которого является город Талдом. Скульптор Д. А. Стретович, архитектор А. А. Айрапетов.

Бюсты писателя установлены в:
- Рязани . Церемония открытия состоялась 11 апреля 2008 года, в связи со 150 летием с момента назначения Михаила Салтыкова на должность вице-губернатора в Рязань. Бюст установлен в скверике рядом с домом, который в настоящее время является филиалом Рязанской областной библиотеки, а раньше служил резиденцией рязанского вице-губернатора. Автор памятника - заслуженный художник России, профессор Московского государственного академического художественного института имени Сурикова Иван Черапкин;
- Кирове. Каменное изваяние, автором которого выступил кировский художник Максим Наумов, расположено на стене здания бывшего Вятского губернского правления (Динамовский проезд, 4), где во время своего пребывания в Вятке Михаил Евграфович служил чиновником.
- селе Спас-Угол Талдомского района Московской области.
Проект «Салтыкиада», задуманный и рожденный на Вятке, приуроченный к 190-летию со дня рождения М. Е. Салтыкова Щедрина, объединяющий литературу и изобразительное искусство. В него вошли: процедура открытых защит дипломных проектов студентов кафедры Технологии и дизайна ВятГУ , на которых была осуществлена торжественная передача статуэтки символа Общероссийской премии М. Е. Салтыкова-Щедрина правительству Кировской области, а также церемония дарения скульптурного образа писателя и набор коллекционных монет Кировскому областному музею. Премия имени М. Е. Салтыкова-Щедрина вручена Евгению Гришковцу (14 сентября 2015 года). Выставка «М. Е. Салтыков-Щедрин. Образ времени» на которой был представлен проект скульптурного памятника писателю. Выставка произведений Максима Наумова «Салтыкиада» в Кировском областном художественном музее имени братьев Васнецовых (март - апрель 2016 год). В октябре 2016 года в рамках Салтыковских чтений прошла презентация мульти-информационного альбома «Салтыкиада».
В 2017 году написана пьеса «Как Салтыков Щедрина повстречал» Автор Максим Наумов. На выставке «Салтыкиада. История одной книги», прошедшей 16 марта 2017 года, были представлены 22 новые графические работы цикла, а также произведения из фондов Вятского художественного музея. В рамках выставки была презентована книга «Салтыкиада. Как Салтыков в Вятке Щедрина повстречал». Известные люди города приняли участие в читке пьесы.
В СССР были выпущены почтовые марки , посвящённые Михаилу Салтыкову.
В СССР и России были выпущены

Михаил Салтыков-Щедрин – русский писатель, журналист, редактор журнала «Отечественные записки», Рязанский и Тверской вице-губернатор. Салтыков-Щедрин являлся мастером острова слова и был автором многих .

Ему удавалось создавать прекрасные работы в жанре сатиры и реализма, а также помогать читателю, анализировать свои ошибки.

Пожалуй, самым известным его выпускником был .

Во время учебы в лицее, Салтыков-Щедрин перестал следить за своей внешностью, начал ругаться, курить, а также часто попадал в карцер за недостойное поведение.

В результате, студент окончил лицей в чине коллежского секретаря. Интересно, что именно в данный период биографии он попробовал написать свои первые произведения.

После этого Михаил начал работать в канцелярии военного ведомства. Он продолжал заниматься писательской деятельностью и серьезно заинтересовался работами французских социалистов.

Ссылка в Вятку

Первыми повестями в биографии Салтыкова-Щедрина стали «Запутанное дело» и «Противоречия». В них он поднимал важные вопросы, идущее вразрез с политикой действующей власти.

Когда в 1855 г. на троне оказался Александр 2 (см. ), ему разрешили вернуться домой. На следующий год он был назначен чиновником особых поручений при Министерстве внутренних дел.

Творчество Салтыкова-Щедрина

Михаил Салтыков-Щедрин является одним из наиболее ярких представителей сатиры в . Он обладал тонким чувством юмора и умел блестяще передавать его на бумаге.

Интересен факт, что именно им были придуманы такие выражения, как «головотяпство», «мягкотелый» и «благоглупость».

Один из самых популярных портретов писателя М.Е. Салтыкова-Щедрина

После того, как Салтыков-Щедрин возвратился из ссылки в , он опубликовал сборник рассказов «Губернские очерки» под именем Николая Щедрина.

Стоит заметить, что даже после того, как он приобрел всероссийскую популярность, многие его почитатели будут вспоминать именно это произведение.

В своих рассказах Салтыков-Щедрин изобразил множество разных героев, которые, по его мнению, являлись яркими представителями .

В 1870 г. Салтыков-Щедрин написал один из наиболее известных рассказов в своей биографии – «История одного города».

Стоит заметить, что данное произведение изначально не было оценено по достоинству, поскольку в нем присутствовала масса аллегорий и необычных сравнений.

Некоторые критики даже обвинили Михаила Евграфовича в намеренном искажении . В рассказе были представлены простые люди разного ума и , которые беспрекословно подчинялись власти.

В скором времени из-под пера Салтыкова-Щедрина вышла очень интересная и глубокая по содержанию сказка «Премудрый пискарь». В ней рассказывалось о всего боящемся пискаре, который до самой смерти прожил в страхе и одиночестве.

Затем он начал работать редактором в издании «Отечественные записки», владельцем которого был . В этом журнале, помимо своих прямых обязанностей, Михаил Салтыков-Щедрин также публиковал собственные произведения.

В 1880 г. Салтыков-Щедрин написал гениальный роман «Господа Головлевы». В нем рассказывалось о семье, которая всю сознательную жизнь думала только об увеличении своего капитала. В конечном счете это привело все семейство к духовному и моральному разложению.

Личная жизнь

В биографии писателя была только одна жена – Елизавета Болтина. Салтыков-Щедрин познакомился с ней во время ссылки. Девушка была дочерью вице-губернатора и была на 14 лет младше жениха.

Изначально отец не хотел отдавать Елизавету замуж за опального писателя, однако, пообщавшись с ним, изменил свое решение.

Интересен факт, что мать Михаила была категорически против того, чтобы он женился на Болтиной. Причиной тому был юный возраст невесты, а также маленькое приданое. В конце концов, в 1856 г. Салтыков-Щедрин все-таки женился.

Салтыков-Щедрин с женой

Вскоре между молодоженами начали происходить частые ссоры. По своей натуре Салтыков-Щедрин являлся прямым и смелым человеком. Елизавета же, наоборот, была спокойной и терпеливой девушкой. Кроме этого она не обладала острым умом.

По воспоминаниям друзей Михаила Евграфовича, Болтина любила встревать в разговор, говоря много лишних вещей, которые, к тому же, часто не относились к делу.

В такие моменты литератор просто выходил из себя. Кроме этого жена Салтыкова-Щедрина любила роскошь, что еще больше увеличивало расстояние между супругами.

Несмотря на это они прожили вместе всю жизнь. В этом браке у них родилась девочка Елизавета и мальчик Константин.

Биографы Салтыкова-Щедрина утверждают, что он неплохо разбирался в винах, играл на и был экспертом в вопросах, касающихся ненормативной лексики.

Смерть

В последние годы писатель серьезно страдал от ревматизма. Помимо этого, состояние его здоровья ухудшилось после того, как в 1884 г. были закрыты «Отечественные записки». Цензура посчитала издание распространителем вредных идей.

Незадолго до смерти Салтыков-Щедрин был прикован к кровати, нуждаясь в посторонней помощи и заботе. Однако он не терял оптимизма и чувства юмора.

Нередко, когда он не мог в силу слабости принять гостей, он просил передавать им: «Я очень занят – умираю».

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин умер 28 апреля 1889 г. в возрасте 63 лет. Согласно его просьбе, его похоронили рядом с могилой на Волковском кладбище.

Если вам понравилась краткая биография Салтыкова-Щедрина – поделитесь ею в социальных сетях. Если же вам нравятся биографии известных людей вообще, и в частности – подписывайтесь на сайт . С нами всегда интересно!

Понравился пост? Нажми любую кнопку.

Михаил Салтыков-Щедрин – известный русский писатель, журналист, редактор, государственный чиновник. Его произведения входят в обязательную школьную программу. Сказки писателя не зря именуются так – в них не только карикатурное высмеивание и гротеск, тем самым автор подчеркивает, что человек является вершителем собственной судьбы.

Детство и юность

Гений русской литературы родом из дворянской семьи. Отец Евграф Васильевич был на четверть века старше супруги Ольги Михайловны. Дочь московского купца вышла замуж в 15 лет и уехала за мужем в деревню Спас-Угол, которая тогда располагалась в Тверской губернии. Там 15 января 1826 года по новому стилю родился младший из шести детей – Михаил. Всего в семье Салтыковых (Щедрин – часть последовавшего со временем псевдонима) росли три сына и три дочери.

По описаниям исследователей биографии писателя, мать, со временем превратившаяся из веселой девушки во властную хозяйку поместья, делила детей на любимчиков и постылых. Маленький Миша был окружен любовью, но и ему иногда попадало розгами. Дома постоянно стоял крик и плач. Как писал Владимир Оболенский в мемуарах о семье Салтыкова-Щедрина, в беседах писатель описывал детство в мрачных красках, однажды произнес, что ненавидит «эту ужасную женщину», ведя речь о матери.

Салтыков знал французский и немецкий языки, получил блестящее начальное домашнее образование, позволившее поступить в Московский дворянский институт. Оттуда мальчик, проявивший недюжинное прилежание, попал на полное государственное обеспечение в привилегированный Царскосельский лицей, в котором образование приравнивалось к университетскому, а выпускникам присваивались чины согласно Табели о рангах.

Оба учебных заведения славились тем, что выпускали элиту русского общества. Среди выпускников - , князь Михаил Оболенский, Антон Дельвиг, Иван Пущин. Однако, в отличие от них, Салтыков из чудного умного мальчика превратился в неопрятного, сквернословящего, часто сидящего в карцере парнишку, у которого так и не появилось близких друзей. Неспроста Михаила однокашники прозвали "Сумрачным лицеистом".

Атмосфера в стенах лицея способствовала творчеству, и Михаил в подражание предшественникам начал писать стихи вольнодумского содержания. Такое поведение не осталось незамеченным: выпускник лицея Михаил Салтыков получил чин коллежского секретаря, хотя за успехи в учебе ему светил ранг повыше - титулярного советника.

По окончании лицея Михаил устроился служить в канцелярию военного ведомства и продолжил сочинять. Кроме этого, увлекся произведениями французских социалистов. Темы, поднятые революционерами, нашли отражение в первых повестях «Запутанное дело» и «Противоречия».

Вот только с источником публикации начинающий писатель не угадал. Журнал «Отечественные записки» в то время находился под негласной политической цензурой, считался идейно вредным.

По решению надзорной комиссии Салтыкова отправили в ссылку в Вятку, в канцелярию при губернаторе. В ссылке, помимо служебных дел, Михаил изучал историю страны, переводил сочинения европейских классиков, много ездил и общался с народом. Салтыков чуть было не остался насовсем прозябать в провинции, пусть и дослужившись до советника губернского правления: в 1855-м на императорский трон был коронован , и о рядовом ссыльном попросту забыли.

На помощь пришел Петр Ланской, представитель знатного дворянского рода, второй муж . При содействии его брата, министра внутренних дел, Михаила вернули в Петербург и дали место чиновника особых поручений в этом ведомстве.

Литература

Михаил Евграфович считается одним из самых ярких сатириков русской литературы, виртуозно владеющий эзоповым языком, романы и рассказы которого не утратили злободневности. Для историков произведения Салтыкова-Щедрина – это источник познания нравов и обычаев, распространенных в Российской империи 19 века. Перу писателя принадлежат такие термины, как «головотяпство», «мягкотелый» и «благоглупость».

По возвращении из ссылки Салтыков переработал опыт общения с чиновниками русской глубинки и под псевдонимом Николай Щедрин опубликовал цикл рассказов «Губернские очерки», воссоздав характерные типажи жителей России. Сочинения ждал большой успех, имя автора, впоследствии написавшего немало книг, в первую очередь будут связывать с «Очерками», исследователи творчества писателя назовут их знаковым этапом в развитии русской литературы.

В рассказах с особой теплотой описываются простые люди-работяги. Создавая образы дворян и чиновников, Михаил Евграфович вел речь не только об основах крепостного права, но и акцентировал внимание на моральной стороне представителей высшего сословия и нравственных основах государственности.

Вершиной творчества русского прозаика считается «История одного города». Сатирический рассказ, полный аллегории и гротеска, современники оценили не сразу. Более того, автора поначалу обвинили в том, что он насмехается над обществом и пытается очернить исторические факты.

В главных героях-градоначальниках показана богатая палитра человеческих характеров и общественных устоев – взяточники, карьеристы, равнодушные, одержимые абсурдными целями, откровенные глупцы. Простой же народ выступает как слепо подчиняющаяся, готовая все стерпеть серая масса, которая действует решительно, только оказавшись на краю гибели.

Такое малодушие и трусость Салтыков-Щедрин высмеял в «Премудром пискаре». Произведение, несмотря на то, что именуется сказкой, адресовано вовсе не детям. Философский смыл повествования о рыбе, наделенной человеческими качествами, заключен в том, что одинокое существование, замкнутое только на собственном благополучии – ничтожно.

Еще одна сказка для взрослых – «Дикий помещик», живое и веселое произведение с легким налетом цинизма, в котором простой народ-труженик открыто противопоставляется самодуру-помещику.

Литературное творчество Салтыкова-Щедрина получило дополнительную подпитку, когда прозаик начал работать в редакции журнала «Отечественные записки». Общее руководство изданием с 1868 года принадлежало поэту и публицисту .

По личному приглашению последнего Михаил Евграфович возглавил первый отдел, занимающийся публикацией беллетристики и переводных произведений. Основная масса собственных сочинений Салтыкова-Щедрина также вышла на страницах «Записок».

В их числе - «Убежище Монрепо», по словам литературоведов – калька семейной жизни писателя, ставшего вице-губернатором, «Дневник провинциала в Петербурге» - книга о не переводящихся на Руси авантюристах, «Помпадуры и помпадурши», «Письма из провинции».

В 1880-м отдельной книгой опубликован эпохальный остросоциальный роман «Господа Головлевы» - повествование о семье, в которой главная цель – обогащение и праздный образ жизни, дети давно превратились в обузу для матери, в целом семья живет не по закону божьему и, не замечая того, движется к самоуничтожению.

Личная жизнь

С супругой Елизаветой Михаил Салтыков познакомился в вятской ссылке. Девушка оказалась дочерью непосредственного начальника писателя, вице-губернатора Аполлона Петровича Болтина. Чиновник делал карьеру в сфере образования, хозяйственном, военном и полицейском ведомствах. Поначалу опытный служака опасался вольнодумца Салтыкова, но со временем мужчины подружились.

В семье Лизу звали Бетси, девушка называла писателя, который был старше ее на 14 лет, Мишелем. Однако вскоре Болтина перевели по службе во Владимир, и семья уехала за ним. Салтыкову же запретили покидать пределы Вятской губернии. Но, по преданию, он дважды нарушал запрет, чтобы повидать возлюбленную.

Категорически воспротивилась браку с Елизаветой Аполлоновной мать писателя, Ольга Михайловна: мало того, что невеста слишком молода, так еще и приданое за девушкой дают не солидное. Разница в годах вызвала сомнение и у владимирского вице-губернатора. Михаил согласился подождать один год.

Молодые люди поженились в июне 1856-го, мать жениха на венчание не приехала. Отношения в новой семье складывались сложно, супруги часто ссорились, сказывалась разница характеров: Михаил - прямой, вспыльчивый, в доме его боялись. Елизавета же, наоборот, мягкая и терпеливая, не обремененная знаниями наук. Салтыкову не нравились жеманство и кокетство жены, он называл идеалы супруги «не весьма требовательными».

По воспоминаниям князя Владимира Оболенского, Елизавета Аполлоновна в разговор вступала невпопад, делала замечания, не относящиеся к делу. Произносимые женщиной глупости ставили собеседника в тупик и злили Михаила Евграфовича.

Елизавета любила красивую жизнь и требовала соответствующего финансового содержания. В этом муж, дослужившийся до звания вице-губернатора, еще мог поспособствовать, но постоянно влезал в долги и называл приобретение собственности безалаберным поступком. Из произведений Салтыкова-Щедрина и исследований жизни писателя известно, что он играл на фортепиано, разбирался в винах и слыл знатоком ненормативной лексики.

Тем не менее, Елизавета и Михаил прожили вместе всю жизнь. Жена переписывала произведения мужа, оказалась хорошей хозяйкой, после смерти писателя грамотно распорядилась наследством, благодаря чему семья не испытывала нужду. В браке родились дочь Елизавета и сын Константин. Дети никак не проявили себя, чем огорчали знаменитого отца, безгранично их любившего. Салтыков писал:

«Несчастливы будут мои дети, никакой поэзии в сердцах, никаких радужных воспоминаний».

Смерть

Здоровье немолодого писателя, страдавшего от ревматизма, сильно подорвало закрытие «Отечественных записок» в 1884-м. В совместном решении министерства внутренних дел, юстиции и народного просвещения издание было признано распространителем вредных идей, а сотрудники редакции – членами тайного общества.

Последние месяцы жизни Салтыков-Щедрин провел в постели, гостям просил передать: «Я очень занят – умираю». Умер Михаил Евграфович в мае 1889 от осложнений, вызванных простудой. Согласно завещанию писателя похоронили рядом с могилой на Волковском кладбище Санкт-Петербурга.

К аристократическому боярскому роду Салтыковых, по одним данным, Михаил Евграфович не относится. По другим, его семья - потомки нетитулованной ветви рода.
Михаил Салтыков – Щедрин придумал слово «мягкотелость».
Дети в семье писателя появились спустя 17 лет брака.

Существует несколько версий происхождения псевдонима Щедрин. Первая: в поместье Салтыковых жило много крестьян с такой фамилией. Вторая: Щедрин – фамилия купца, участника раскольнического движения, дело которого писатель расследовал в силу служебных обязанностей. «Французская» версия: один из вариантов перевода слова «щедрый» на французский язык – libéral. Именно излишнюю либеральную болтовню изобличал писатель в своих произведениях.

Библиография

1857 – «Губернские очерки»
1869 – «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил»
1870 – «История одного города»
1872 – «Дневник провинциала в Петербурге»
1879 – «Убежище Монрепо»
1880 – «Господа Головлевы»
1883 – «Премудрый пискарь»
1884 – «Карась-идеалист»
1885 – «Коняга»
1886 – «Ворон-челобитник»
1889 – «Пошехонская старина»

Одним из самых известных вятских ссыльных был Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Писатель и чиновник провел в Вятке не по своей воле долгих 8 лет. Это было сложное и неоднозначное, но крайне важное время в судьбе Салтыкова.

Портрет Салтыкова-Щедрина работы Ивана Крамского

Детство

Михаил Салтыков родился в старой дворянской семье в селе Спас-Угол Калязинского уезда Тверской губернии. Был шестым ребёнком потомственного дворянина Евграфа Васильевича Салтыкова (1776–1851). Первым учителем Салтыкова-Щедрина был крепостной человек его родителей живописец Павел Соколов; потом с ним занимались старшая сестра, священник соседнего села, гувернантка и студент Московской духовной академии. В возрасте 10 лет Салтыков поступил в Московский дворянский институт, а два года спустя был переведён как один из лучших учеников в знаменитый Царскосельский лицей. В августе 1844 г. Салтыков был зачислен на службу в канцелярию военного министра и только через два года получил там первое штатное место - помощника секретаря. Литература уже тогда занимала его гораздо больше, чем служба: он не только много читал, увлекаясь в особенности Жорж Санд и французскими социалистами, но и писал - поначалу небольшие библиографические заметки, напечатанные в журнале «Отечественные записки».

Судьбоносным в жизни Салтыкова стало знакомство с революционным деятелем М. В. Буташевичем-Петрашевским, с которым Михаил Евграфович учился в Царскосельском лицее. Петрашевский пригласил Салтыкова побывать на своих знаменитых «пятницах» - еженедельных собраниях, на которых обсуждались актуальные политические вопросы. Постепенно Салтыков проникся либеральными идеями и под их влиянием создал повесть «Запутанное дело». Повесть содержала определенную степень вольнодумства, что в период правления Николая I преследовалось жестоко и решительно со стороны царской администрации, на которую сильнейшее впечатление оказала Февральская французская революция. Более того, обстоятельства совпали для Салтыкова крайне неудачно. Важнейшим в судьбе начинающего писателя был разговор, который случился на одном из светских раутов между начальником Салтыкова в военном министерстве А. И. Чернышевым и Николаем I. Император попенял Чернышеву: «И что это твои служащие таким бумагомарательством занимаются?». Несмотря на то, что фраза эта была сказана императором больше в шутку, Чернышев довольно серьезно воспринял эти слова, видимо, посчитав себя публично опозоренным. Впоследствии Чернышев стал одним из тех, кто активно настаивал на том, чтобы Салтыков понес жестокое наказание за свою повесть. Изначально он даже предложил сослать Салтыкова рядовым на Кавказ, но здесь уже Николай одернул Чернышева в излишнем рвении и сказал: «Но ты уж что-то чересчур тут стараешься». Так в 1848 г. Салтыков оказался в Вятке. Интересно, что саму повесть «Запутанное дело» он очень не любил и уже потом, спустя годы, однажды заметил в частной беседе: «И дернул же меня черт написать такую ерунду».

Начало XX в.

Довольно сносная квартира

Все 8 лет вятской ссылки М. Е. Салтыков-Щедрин провел в одном и том же доме во второй части города на улице Вознесенской. Дом этот был построен в 1848 г. и принадлежал к усадьбе бывшего баварского фабриканта Иоганна Христиана Раша, переписавшегося в Вятке в мещанина. Салтыков арендовал весь дом - четыре комнаты и «людскую» - общей площадью около 120 кв. метров. В период ссылки с ним жили старый слуга («дядька») Платон и молодой камердинер Григорий. В письмах брату Салтыков назвал свое вятское пристанище «довольно сносной квартирой» и отмечал, что живет он достаточно скромно. Любопытно, что посмотреть именно этот дом искавшему жилье Салтыкову-Щедрину посоветовал вятский полицмейстер. Дом находился относительно недалеко от центра и от места службы Михаила Евграфовича, к тому же на тот момент он был абсолютно новым. То, что в доме до этого никто не проживал и он был чистым и опрятным, имело значение для приезжего ссыльного чиновника, родившегося и выросшего в богатой семье. Внутренняя планировка дома до сих пор сохранилась почти без изменений. Одна из комнат - сени; три комнаты занимал Салтыков; далее располагалась кухня и, наконец, людская, где помещались двое крепостных.

Карьерный рост

3 июля 1848 г. Салтыков был зачислен на службу в Вятское губернское правление младшим чиновником, по сути дела, простым писцом. Но уже 12 ноября того же года благодаря ходатайству вятского вице-губернатора Костливцева, товарища Салтыкова по лицею, и петербургских знакомых, молодой 23-летний писатель был утвержден в должности старшего чиновника особых поручений. С 30 мая по 20 августа 1849 г. Салтыков уже правитель канцелярии, а с 5 августа 1850 г. назначен советником вятского губернского правления. Таким образом, Салтыков в достаточно короткие сроки осуществил весьма солидный карьерный рост, по сути дела, он стал третьим человеком во всей губернии по степени влиятельности - после губернатора и вице-губернатора. Салтыков и сам, очевидно, удивлялся своей служебной прыти. В одном из писем брату Д. Е. Салтыкову от 25 марта 1852 г. он сообщал: «…Если бы ты увидал меня теперь, то, конечно, изумился бы моей перемене. Я сделался вполне деловым человеком, и едва ли в целой губернии найдется другой чиновник, которого служебная деятельность была бы для нее полезнее. Это я говорю по совести и без хвастовства, и всем этим я вполне обязан Середе, который поселил во мне ту живую заботливость, то постоянное беспокойство о делах службы, которое ставит их для меня гораздо выше моих собственных…». Действительно, губернатор А. И. Середа хорошо относился к Салтыкову, собственно, как и сменивший начальника губернии на важнейшем посту Н. Н. Семенов.

Здание губернских присутственных мест, в котором работал Салтыков в период Вятской ссылки. Начало XX в.

Работы непочатый край

В Вятке Салтыков много работал и прославился своей энергией и упорством в делах служебных, нетерпимостью к коррупции и мздоимству. На службу он всегда приходил первым, а уходил последним, и даже дома в Вятке обустроил себе кабинет для работы. В письме брату Салтыков сообщал: «Работы такая погибель, что я решительно нередко теряюсь: иногда и желал бы всякое дело обработать совестливо и зрело, но так устаешь, что дело невольно из рук валится. Помощников у меня решительно нет, ибо всякий старается сбыть дело с рук. Весьма замечательно, что я менее всех нахожусь на службе и более всех понимаю дело, несмотря на то, что у меня есть подчиненные, которые по пятнадцати лет обращаются с делами». Салтыков много ездил по губернии, занимался вопросами статистики, ревизии хозяйства и финансов, составлял годовые отчеты Вятской губернии. Их в первой половине XIX в. писали по давнему шаблону. Все местные учреждения в январе присылали донесения о своей деятельности в истекшем году. В губернском правлении накапливались полуметровые «толпы» бумаг. Салтыков критически оценивал достоверность и полноту представленных донесений. Отмечая в них ошибки, он требовал «полной картины деятельности, а не изложения обязанностей», как это делали некоторые исправники и городничие. Кроме хозяйственного отделения, ведал еще и газетным столом (с библиотекой при нем) и типографией. В течение года к Салтыкову поступало более 12 тысяч служебных бумаг и ежедневно отправлялось по 40-50 ответов и распоряжений. В его подчинении работало 19 чиновников, но он часто самостоятельно готовил проекты разных донесений, справок, отношений и лично редактировал все ответственные документы. При расследовании дела о старообрядцах Салтыков познакомился с 74-летним купцом Т. И. Щедриным, чью фамилию позднее взял себе в качестве литературного псевдонима.

Слухи, сплетни и романы

В вятском обществе Салтыков был принят не как опальный бунтарь, а как человек с хорошими средствами (родители его имели более 2000 крестьянских душ), благородного происхождения и блестящего образования, притом как завидный жених для лучших вятских невест. Логично, что на Салтыкова обращали внимание вятские барышни, искавшие его расположения. Впрочем, он и сам, по воспоминаниям мемуаристов, был большим любителем женского пола. Приписывали Салтыкову роман с супругой губернатора А. И. Середы - Натальей Николаевной, женщиной уже весьма солидного возраста. Также в литературе крайне распространенной является точка зрения о бурном романе Салтыкова с супругой врача Н. В. Ионина Софьей Карловной. Ряд авторов даже придерживались мнения о том, что рожденная в 1856 г. С. К. Иониной дочь Лидия на самом деле являлась внебрачным ребенком Салтыкова. Впрочем, многие романы, которые приписывались Салтыкову, в реальности были просто слухами и небылицами. Об этом сам Михаил Евграфович очень ярко сообщал своему брату в одном из писем: «Ты не поверишь (...), какая меня одолевает скука в Вятке. Здесь беспрерывно возникают такие сплетни, такое устроено шпионство и гадости, что подлинно рта нельзя раскрыть, чтобы не рассказали о тебе самые нелепые небылицы… Живут здесь люди одними баснями да сплетнями, от которых порядочному человеку поистине тошно делается...».

Бюст М. Е. Салтыкова-Щедрина, расположенный в южном корпусе бывших губернских присутственных мест. 2015 г.

Любовь всей жизни

Малоизвестно, но именно в Вятке Салтыков встретил любовь всей своей жизни. Находясь в вятской ссылке, он часто бывал дома у своего непосредственного начальника, вице-губернатора А. П. Болтина. Постепенно они стали друзьями, Михаил Евграфович познакомился с семьей Болтина: женой Екатериной Ивановной и двумя 12-летними дочерьми-близнецами - Елизаветой и Анной. Первоначально ему понравились сразу обе сестры: в одной писатель ценил ум, в другой - красоту. Однако вскоре красота победила: тайно встречаясь с Лизой, писатель серьезно влюбляется. Он называет девушку ласково «Бетси». «То была первая свежая любовь моя, то были первые сладкие тревоги моего сердца!» - писал позже Михаил Евграфович. Роман активно развивается, однако союзу мешает молодость невесты. Салтыков терпеливо ждал, когда Елизавета вырастет, и они поженятся. Однако неожиданно Болтины покидают Вятку и переезжают во Владимир, на место новой службы отца семейства. Салтыков страдает и мучается, так как не может последовать за своей любовью - этого не позволяют условия вятской ссылки.

Недоброжелатели поговаривают, что он тайком пару раз ездил во Владимир к Лизе. Вскоре кончина царя, упрямо державшего Салтыкова в вятской ссылке, позволила Михаилу Евграфовичу увидеть свою возлюбленную. Он просит у матери Ольги Михайловны благословения на брак, однако она наотрез отказалась благословить женитьбу сына на «бесприданнице» Болтиной. Одновременно отец невесты А. П. Болтин предложил Салтыкову взять паузу в отношениях с Лизой на целый год. Если год спустя Салтыков не передумает и Лиза не будет против, то тогда свадьба состоится. Салтыков упорно ждал и в итоге, в июне 1856 г., все-таки добился своего и женился на Елизавете Болтиной. 17 лет у супругов не было детей, только 1 февраля 1872 г. у Салтыковых рождается первенец - сын Костя, а 9 января 1873 г. - дочь Лиза. Несмотря на то, что брак был довольно сложным, прожили Салтыков и Болтина вместе всю жизнь.

Елизавета Болтина в юности.

Вздорный характер

Салтыков был очень сложным человеком, с непростым, крайне тяжелым характером. Об этом очень ярко вспоминала в своих мемуарах Л. Н. Спасская. В частности, характерен такой эпизод: «Мои родители относились к М. Е. более холодно, чем он к ним, по причине его тяжелого характера и многих несимпатичных привычек - и действительно, с ним нужно было иметь неистощимое терпение: приходя по нескольку раз в день, он то и дело ссорился и мирился. Умный, интересный и остроумный собеседник, М. Е. не мог выносить противоречий и в споре терял всякое самообладание и выходил из себя. Сейчас же хватался он за шапку и убегал, бормоча про себя: «Ну и черт с вами! Нога моя больше не будет в этом проклятом доме!» и тому подобное... Но не проходит и полчаса, как смущенная физиономия М. Е. показывается из-за двери, и он спрашивает с виноватой и робкой улыбкой: «Ну что, вы очень на меня сердитесь? Ну, ради Бога, не сердитесь! Простите же меня! Чем я виноват, что у меня такой проклятый характер?»... Конечно, на него не сердились, но такие выходки, беспрестанно повторяясь, страшно надоедали».

Также не раз отмечалась чрезмерная грубость, с которой Салтыков общался со своей прислугой. Он любил приглашать к себе на обеды друзей и часто расстраивался, что многие отвечали отказом. Причиной была как раз манера Салтыкова ругать и бранить своих слуг самыми последними словами с совершенно дикой яростью прямо за обеденным столом. Причем буквально в бешенство приводил Салтыкова любой, даже невинный промах или неловкость слуги. Что касается поведения в гостях, то и здесь Салтыков зачастую вел себя несдержанно. Обладая плохим желудком, он любил покушать и не отказывался от приглашений знакомых вятчан. Л. Н. Спасская вспоминала, что после этих обедов Салтыков по своей привычке заходил ежедневно в дом к Иониным, а так как, съев лишнего, он чувствовал себя всегда нехорошо, то начинал жестоко критиковать обеды и бранить угощавших его хозяев. Любил Салтыков и карточные игры, за игральным столом вел себя также вздорно и буйно, как зачастую и в обычной жизни.

Дом в Вятке на Вознесенской улице, в котором М. Е. Салтыков проживал во время ссылки.
2015 г.

Освобождение

В течение 8-летней ссылки Салтыков не раз подавал прошения об освобождении, но каждый раз они отклонялись. 18 февраля 1855 г. скончался император Николай I, появилась реальная надежда на изменения не только в жизни вятского ссыльного, но и в целом - в судьбе России. К тому же помог Салтыкову и счастливый случай. Осенью 1855 г. в Вятку по делам ополчения приезжает генерал-адъютант П. П. Ланской, двоюродный брат нового министра внутренних дел, с женою Натальей Николаевной (в первом браке Пушкиной, урожденной Гончаровой). Познакомившись с Салтыковым и войдя в его положение, Ланской принял «живейшее участие» в его положении и 13 октября отправил в Петербург официальное представление об освобождении Салтыкова, подкрепив свою просьбу частными письмами брату-министру и управляющему III Отделением Дубельту. Ровно через месяц министр внутренних дел С. С. Ланской извещает вятского губернатора о том, что император Александр II «высочайше повелеть соизволил: дозволить Салтыкову проживать и служить, где пожелает». 29 ноября с Салтыкова снят полицейский надзор, а 24 декабря, сдав дела и распродав, а частью бросив свое имущество, он навсегда покидает Вятку.

Фото: ru.wikipedia.org, ГАКО, С. Суворов, А. Касанов