Сочинение на тему «Поиск смысла жизни Андрея Болконского. Путь поиска смысла жизни андрея болконского

Сочинение. Л.Н. Толстой. Смысл исканий Андрея Болконского в романе «Война и мир»

Роман «Война и мир» – это книга на все времена, и одна из самых читаемых в мире. Она несёт незабываемые уроки нравственности, и даёт пищу уму для размышлений. По громадному охвату событий, по числу действующих лиц, по художественной мощи это произведение не имеет равных в мировой литературе.
Толстой изображает неповторимо своеобразные черты каждого человека. Наблюдая за героями романа, мы проникаем в их внутренний мир, узнаём их тайные мысли, любим или презираем их. И такая старательность изображения отнюдь не случайна, ведь философскую основу романа составляет жизнь человека во всём многообразии её проявлений. Все коренные жизненные ситуации нашли в романе своё яркое воплощение: рождение и смерть, различные эпохи духовного развития личности – детство, отрочество, молодость, зрелость, семья и любовь. И всякое историческое событие в романе увидено глазами главных героев, оно прошло через их душу и сердце.
Любимые герои Толстого ищут ответ на извечные вопросы: что делать? Чему посвятить жизнь? Эти же вопросы задаёт себе и один из главных героев романа – Андрей Болконский. Он мечтает о славе, подобной славе Наполеона, и желает вырваться из сферы надоевшей ему светской и семейной жизни. Мечта о подвиге особенно волнует Болконского под Аустерлицем. В этом невыгодном для России сражении Андрей Болконский, решая добыть победу даже ценой собственной жизни, проявляет самоотверженность и героизм. Подхватив знамя в момент всеобщего замешательства, он увлекает за собой растерявшихся солдат. И вдруг стремительное движение резко обрывается. Князь Андрей падает, раненный в голову. И в этот момент в сознании тяжело раненного князя Андрея становятся на свои места «смещённые» представления о славе, развенчивается вера в могущество Наполеона, уясняется тщета собственных честолюбивых стремлений. Но на этом потрясения для князя Андрея не закончились. Дальнейшие события – появление ребёнка, смерть жены – до глубины души потрясли Андрея Болконского. Разочаровавшись в прежних своих стремлениях и идеалах, пережив горе и раскаяние, он приходит к выводу, что жить для себя и для своих близких – это то единственное что ему остаётся делать в жизни. Встреча со своим другом Пьером, разговор с ним, и его слова: «Надо жить, надо любить, надо верить» – глубоко запали в душу князя Андрея и подтвердили его собственные выводы. Встреча с Наташей Ростовой, лунная весенняя ночь в Отрадном, - всё это подготовило окончательное возвращение Андрея к жизни. Ему кажется, что именно в любви он нашёл подлинное счастье. Но испытания вновь норовят выбить жизнь Болконского из колеи, и именно в тот момент, когда они, казалось бы, закончились. Счастье оказалось кратковременным, и чем светлее оно было, тем трагичнее ощущает он разрыв с Наташей. Но его личное горе по воле обстоятельств отступило на задний план. Теперь уже защита родины становится высочайшей целью его жизни, и князь Андрей возвращается в армию. Ужас войны, её бесчеловечная сущность и противоестественность вновь предстают перед ним, и это становится для Андрея всё более угнетающим в связи с участием и гибелью на поле боя подростков, почти детей. Чувство ненависти к войне невольно усиливается также и у читателя, и доходит до крайней точки, когда в войне гибнет один из любимых героев Толстого – Андрей Болконский. Это печально ещё и потому, что только перед смертью главный герой находит ответы на все свои вопросы и понимает смысл жизни. Не смотря ни на что, жить, помогая и сочувствуя людям, не смотря ни на что понимать их, не смотря ни на что слить свою жизнь с их жизнью – вот тот новый идеал, который пробудился в душе Андрея Болконского.
Мир идей «Войны и мира» сложен и разнообразен. На примере Андрея Болконского читатель проходит школу нравственности и патриотизма, гуманизма и духовности, учится бесстрастно ставить острые вопросы и не успокаиваться в поисках ответа на них. При любых обстоятельствах хочется вспомнить героев «Войны и мира» и сразу же перестать бояться быть решительным, патриотичным и быть бесконечно добрым человеком. А уже собственный пример будет замечательным примером для людей младших по возрасту.

Рецензии

Сочинение понравилось: краткое по объему, но достаточно глубокое по содержанию. В проблемах войны и мира, как и в проблеме бесконечности Вселенной не бывает границ. На меня, в прошлом военного, произвел просто потрясающее впечатление монолог князя Андрея о войне: "...Война не любезность, и надо понимать это и не играть в войну...(и далее каждое слово ПРАВДА О ВОЙНЕ). Ни до, ни после о войне ничего более точного не читал...
С искренним уважением и благодарностью,

Спасибо, Эрих!
Эх, знала бы учительница что сочинение очень даже хорошее - было бы вообще замечательно! Но радует то что сильно не придиралась.

Меню статьи:

Л.Н.Толстой не проявлял никогда себя в качестве беспринципного писателя. Среди всего многообразия его образов можно с легкостью найти те, к которым он относился положительно, с воодушевлением и те, к которым он испытывал антипатию. Одним из персонажей, к которым Толстой был явно неравнодушен, стал образ Андрея Болконского.

Брак с Лизой Мейнен

Впервые с Болконским мы встречается у Анны Павловны Шерер. Он появляется здесь в качестве скучающего и уставшего от всего светского общества гостя. По своему внутреннему состоянию он напоминает классического байронического героя, который не видит смысла в светской жизни, но продолжает по привычке жить этой жизнью, при этом испытывая внутренние терзания от моральной неудовлетворенности.

В начале романа Болконский предстает перед читателями 27-летним молодым человеком, женатым на племяннице Кутузова – Лизе Мейнен. Его жена беременна первенцем и в скором времени должна родить. Судя по всему, семейная жизнь не принесла счастья князю Андрею – он довольно прохладно относится к своей жене, а Пьеру Безухову и вовсе говорит, что жениться губительно для человека.
В этот период читатель видит развитие двух различных ипостасей жизни Болконского – светской, связанной с обустройством семейной жизни и военной – князь Андрей находится на военной службе и состоит адъютантом при генерале Кутузове.

Битва под Аустерлицем

Князь Андрей полон стремления стать значимым человеком на военном поприще, он воздает большие надежды на военные события 1805-1809 гг. – по мнению Болконского, это поможет лишиться ему ощущения бессмысленности жизни. Однако первое же ранение его значительно отрезвляет – Болконский пересматривает свои приоритеты в жизни и приходит к итогу, что он сможет себя полноценно реализовать в семейной жизни. Упав на поле битвы, князь Андрей замечает красоту неба и сам удивляется, почему раньше он никогда не смотрел на небо и не замечал его уникальности.

Болконскому не посчастливилось – после ранения он стал военнопленным французской армии, но затем у него появляется возможность вернуться на Родину.

Оправившись после ранения, Болконский отправляется в имение отца, где находится его беременная жена. Так как никаких сведений о князе Андрее не было, и его все считали погибшим, то его появление было полной неожиданностью. Болконский приезжает домой как раз вовремя – он застает роды жены и ее смерть. Ребенку удалось выжить – это был мальчик. Князь Андрей был подавлен и огорчен этим событием – он сожалеет, что был в прохладных отношениях с женой. До конца своих дней он помнил застывшее выражение на ее мертвом лице, которое как бы вопрошало: «Почему это случилось со мной?»

Жизнь после смерти жены

Печальные последствия Аустерлицкой битвы и смерть жены стали причинами, по которым Болконский решил отказаться от военной службы. В то время как большинство его соотечественников были призваны на фронт, Болконский специально старался сделать так, чтобы не попасть вновь на поле сражения. С этой целью он под руководством отца начинает деятельность в качестве сборщика ополчения.

Предлагаем ознакомиться с историей нравственного преображения.

На этот момент приходится знаменитый фрагмент лицезрения Болконским дуба, который в противовес всему зеленеющему лесу утверждал обратное – почерневший ствол дуба наводил на мысль о конечности жизни. Фактически в символическом образе этого дуба воплотилось внутренне состояние князя Андрея, который также выглядел опустошенным. Спустя некоторое время Болконскому вновь пришлось проезжать по этой же дороге, и он увидел, что его, казалось бы, умерший дуб, нашел в себе силы для жизни. С этого момента начинается моральное восстановление Болконского.

Дорогие читатели! Если вы хотите узнать предлагаем вашему вниманию эту публикацию.

На должности сборщика ополчения он не задерживается и вскоре получает новое назначение – работу в комиссии по составлению законов. Благодаря своему знакомству со Сперанским и Аракчеевым его назначают на должность начальника отделения.

Вначале эта работа захватывает Болконского, но постепенно его интерес утрачивается и вскоре он начинает скучать по жизни в поместье. Его работа в комиссии кажется Болконскому праздной ерундой. Князь Андрей все чаще ловит себя на мысли, что эта работа бесцельна и бесполезна.

Вполне вероятно, что в этот же период внутренние терзания Болконского приводят князя Андрея в масонскую ложу, но, судя по тому, что Толстой не развивает эту часть взаимоотношений Болконского с обществом, распространения и влияния на жизненный путь масонская ложа не имела.

Встреча с Наташей Ростовой

На новогоднем балу 1811 года он видит Наташу Ростову. После встречи с девушкой князь Андрей понимает, что жизнь его не закончена и ему не следует зацикливаться на смерти Лизы. Сердце Болконского заполняет любовь в Наталье. Князь Андрей чувствует себя естественно в компании Натальи – он легко может найти с ней тему для разговора. В общении с девушкой Болконский ведет себя непринужденно, ему нравится то, что Наталья принимает его таким, какой он есть, Андрею не нужно притворяться или подыгрывать. Наталья также была пленена Болконским, он показался ей привлекательным как внешне, так и внутренне.

Недолго думая Болконский делает девушке предложение. Так как положение в обществе Болконского было безукоризненным, да и к тому же финансовое положение было стабильным, Ростовы соглашаются на брак.

Единственным человеком, который был крайне недовольный состоявшейся помолвкой, был отец князя Андрея – он уговаривает сына отправиться на лечение за границу и лишь после заниматься делами женитьбы.

Князь Андрей поддается и уезжает. Это событие стало роковым в жизни Болконского – за время его отсутствия Наталья влюбилась в повесу Анатоля Курагина и даже предприняла попытку бегства с дебоширом.

Об этом он узнает из письма самой Натальи. Подобное поведение неприятно поразило князя Андрея, и его помолвка с Ростовой была расторгнута. Однако чувства его по отношению к девушке не угасли – он все также продолжал пламенно ее любить до конца своих дней.

Возвращение к военной службе

Чтобы заглушить боль и отомстить Курагину, Болконский возвращается на военное поприще. Генерал Кутузов, который всегда относился благосклонно к Болконскому, предлагает князю Андрею отправиться с ним в Турцию. Болконский принимает предложение, но надолго русские войска на Молдавском направлении не задерживаются – с началом военных событий 1812 года начинается переброс войск на Западный фронт, и Болконский просит Кутузова отправить его на передовую.
Князь Андрей становится командиром егерского полка. В качестве командующего Болконский демонстрирует себя наилучшим образом: он заботливо относится к своим подчиненным и пользуется существенным авторитетом у них. Сослуживцы называют его «наш князь» и очень гордятся им. Такие перемены в нем осуществились благодаря отказу Болконского от индивидуализма и его слиянию с народом.

Полк Болконского стал одним из военных единиц, принимавших участие в военных событиях против Наполеона, в частности во время Бородинской битвы.

Ранение в битве под Бородино и его последствия

Во время сражения Болконский получает серьезное ранение в живот. Полученное ранение становится причиной переоценки и осознания Болконским многих жизненных догматов. Сослуживцы приносят своего командира на перевязочный пункт, на соседнем операционном столе он видит своего врага – Анатоля Курагина и находит силы простить его. Курагин выглядит очень жалким и подавленным – врачи ампутировали ему ногу. Глядя на эмоции Анатоля и его боль, злость и желание отомстить, пожиравшее Болконского все это время, отступает и на смену нему приходит сострадание – князю Андрею становится жалко Курагина.

Дальше Болконский впадает в беспамятство и находится в таком состоянии 7 дней. Приходит в сознание Болконский уже в доме Ростовых. Вместе с другими ранеными он был эвакуирован с Москвы.
Наталья в этот момент становится его ангелом. В этот же период отношения Болконского с Наташей Ростовой также обретают новый смысл, но для Андрея все слишком поздно – его рана не оставляет ему надежды на выздоровление. Однако это не помешало обрести им кратковременную гармонию и счастье. Ростова все время неотступно ухаживает за раненым Болконским, девушка осознает, что она все еще любит князя Андрея, из-за этого ее чувство вины перед Болконским только усиливается. Князь Андрей, несмотря на всю тяжесть своего ранения, старается выглядеть как обычно – он много шутит, читает. Как ни странно, из всех возможных книг Болконский попросил Евангелие, вероятно потому, что после «встречи» с Курагиным на перевязочном пункте, Болконский начал осознавать христианские ценности и смог полюбить близких ему людей истиной любовью. Несмотря на все усилия, князь Андрей все же умирает. Это событие трагически отразилось на жизни Ростовой – девушка часто вспоминала о Болконском и перебирала в памяти все моменты, проведенными вместе с этим человеком.

Таким образом, жизненный путь князя Андрея Болконского в очередной раз подтверждает позицию Толстого – жизнь хороших людей всегда полна трагизма и исканий.

Жизненный путь Андрея Болконского в романе “Война и мир”: история жизни, путь исканий, основные этапы биографии

4.1 (82.5%) 8 votes

Андрей Болконский унаследовал от отца любовь к порядку, к деятельности и «гордость мысли». Но, как представитель нового поколения, князь Андрей смягчил многие отцовские замашки. Например, генеалогическое дерево вызывает у него улыбку: вместе с другими он освободился и от этого суеверия аристократизма. Он любил встречать людей, не имеющих на себе «общего светского отпечатка».

Женитьба Болконского. Светская жизнь.

Роман застает Андрея Болконского как раз на том моменте его духовной жизни, когда суеверие светских отношений ему стало особенно тягостно. Он молодой супруг, но в своей богато отделанной столовой, где все серебро, фаянс и столовое белье блестят новизной, он с нервным раздражением дает совет Пьеру никогда не жениться. Женившись, потому что все женятся, на доброй, очень хорошенькой девушке, Андрей должен был попасть, как все, в «заколдованный крут гостиных, сплетен, балов, тщеславия, ничтожества».

Болконский на войне.

Он постигает, что эта жизнь «не по нем» — и, чтобы только порвать с ней, решает идти на войну. Война, думает он, как все, есть что-то яркое, особенное, не пошлое, тем более война с таким полководцем, как Бонапарте.

Но Болконскому не суждено идти проторенным путем. Первая же победа, о которой он по должности адъютанта Кутузова, докладывал военному министру, навела его на мысли, мучившие его в великосветских гостиных. Глупая, притворная улыбка министра, оскорбительное поведение дежурного флигель-адъютанта, грубость рядового офицерства, тупость «милого православного воинства» — все это быстро заглушило интерес к войне и счастье новых, радостных впечатлений.

На войну уезжал князь Андрей противником всяких отвлеченных рассуждений. Фамильная черта, практическая деловитость, соединялась с насмешливо-презрительным отношением ко всему, что носило отпечаток метафизики. Когда сестра надевала ему на шею образок, страдая от его шуток над святыней, Андрей взял этот подарок, чтобы только не огорчить сестру, и «лицо его в одно и то же время было нежно и насмешливо». Под Аустерлицем Андрея тяжело ранили. Тогда-то, обессилевший от потери крови, выбитый из рядов своих товарищей, очутившийся перед лицом смерти, Андрей как-то ближе стал к религиозному миропониманию сестры. Когда над ним остановился Наполеон со своей свитой, ему все вдруг представилось в ином свете, нежели до тех пор.

Смерть жены и первое перерождение Болконского

Накануне сражения, после военного совета, оставившего очень путаное впечатление, князю Андрею на минуту пришла в голову мысль о бесцельности жертв из-за каких-то придворных соображений; но эта мысль была заглушена другими, привычными мыслями о славе; ему казалось, что самых дорогих ему людей он отдал бы за минуту славы, торжества над людьми. Но, видя около себя покрытого славой победителя, Наполеона, которого считал своим героем, раненый князь Андрей не мог отозваться на обращенный к нему вопрос. «Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его». Ему только хотелось постичь то божество, умиляющее и успокаивающее, о котором говорила ему сестра. Еще не вполне оправившись от раны, князь Андрей приезжает домой как раз к моменту рождения сына и смерти жены, не выдержавшей родов.

Умирающая детски-укоризненно взглянула на мужа, и «в душе его оторвал ось что-то». Еще так недавно ему казалось бесспорным, что эта женщина, «маленькая княгиня», привязывает его к пошлой жизни, стоит на пути его к славе и торжеству; а теперь он герой, увенчанный славой, удостоившийся внимания Наполеона и самых лестных отзывов Кутузова, так же бессилен, мелок и виноват перед умирающей женщиной, как там, на Аустерлицком поле, перед ним, лежащим в крови, был бессилен, мелок и виноват его герой Наполеон. И после смерти жены ему все чудится невысказанный упрек ее: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?»

Со своей непривычкой к отвлеченнастям князь Андрей не в состоянии примирить вызванных в его душе противоречий. Ему представляется, что нужно вовсе уйти от всякой общественной деятельности, и он года два ведет замкнутую жизнь в своей деревне, медленно оправляясь от последствий раны. Ему кажется, что ошибка прежней его жизни была в стремлении к славе. Но слава, думает он, это любовь к другим, желание сделать для них что-нибудь, желание их похвалы. Значит, он жил для других и потому погубил свою жизнь. Нужно жить только для себя, для своей семьи, а не для так называемых ближних. Поэтому в разговоре с Пьером он горячо и убежденно возражает против всех его планов облагодетельствовать крестьян. Мужики — это тоже «ближние», «это главный источник заблуждения и зла».

Он не хочет служить в армии, отказывается и от выборной дворянской должности, он пытается целиком уйти в заботы только о себе, об отце, о своем доме. Не болеть и не чувствовать угрызений совести — вот основа счастья. Но без насмешливой улыбки, как было бы раньше, князь Андрей выслушивает Пьера, когда тот излагает ему учение масонства: жить для других, но не презирая их, как презирал князь Андрей тех людей, которые должны его прославить, нужно увидеть себя звеном, частью огромного, гармонического целого, нужно жить для истины, для добродетели, для любви к людям.

Медленно и трудно, как в сильной натуре, развивалось это зерно новой жизни в душе Андрея. Ему иногда хотелось даже уверить себя, что жизнь его кончена. Ему кажется, что он, оберегая отца, только для своего спокойствия берет на себя хлопоты по ополченским делам, что только из материальных интересов разъезжает по опекунским делам своего дальнего имения, что только от безделья следит за развивающимися политическими событиями и изучает причины неудач минувших военных кампаний. На самом деле в нем зарождается новое отношение к жизни: «Нет, жизнь не кончена в тридцать один год … Мало того, что я знаю все то. что есть во мне, … надо, чтоб все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь!». Решение с осени переехать в Петербург, чтобы принять активное участие в общественной деятельности, было естественным выходом из этого настроения.

Болконский на службе у Сперанского.

В 1809 году князь Андрей появляется в столице с репутацией либерала, созданной отпущением на волю крестьян. В кругу молодого поколения, примыкающего к реформационной деятельности Сперанского, князь Андрей сразу занимает видное место. Прежние знакомые находят, что за пять лет он изменился к лучшему, смягчился, возмужал, избавился от прежнего притворства, гордости и насмешливости. Самого князя Андрея неприятно поражает презрение одних людей к другим, что он видит, например, у Сперанского. А между тем Сперанский для него почти то же, что Наполеон до Аустерлица, и князю Андрею кажется, что он опять как будто перед сражением, но только уже гражданским. Он с увлечением принялся за работу над частью гражданского уложения, помолодел, повеселел, похорошел, но потерял всякое уменье обращаться со светскими дамами, очень недовольными, что он «связался со Сперанским».

Любовь к Наташе, которая в своей простоте была так не похожа на строгих противниц Сперанского, вырастает в сердце Болконского, но
вместе с тем ему хочется опять чего-то бесконечно великого, как Аустерлицкое небо, и ореол Сперанского для него блекнет. « … Он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона — старосту, и, приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такою праздною работой».

Болконский на войне 1812 года.

Разрыв со Сперанским совершился просто и легко; но тем тяжелее было Болконскому, не увлеченному каким-нибудь делом, перенести
неожиданную измену Наташи, уже условившейся с ним относительно срока свадьбы. Только из желания встретить в армии своего соперника и довести его до дуэли он поступает в действующую армию как раз перед началом Отечественной войны 1812 года. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество — все представляется теперь князю Андрею «грубо намалеванными фигурами». Война — «самое гадкое дело в жизни» и в то же время «любимая забава праздных и легкомысленных людей». «Цель войны — убийство … Сойдутся на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей Как Бог оттуда смотрит и слушает их!» Так рассуждает князь Андрей в разговоре с Пьером накануне Бородинского сражения и заключает: «Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить … А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла … Ну, да не надолго!»

Наутро, нахмуренный и бледный, он сначала долго ходил перед рядами солдат, считая это нужным для возбуждения их мужества, «потом
он убедился, что ему нечему и нечем учить их».

Томительно тянутся часы и минуты, когда все силы души направлены на то, чтобы не думать об опасности … Среди дня разорвавшееся ядро сразило Андрея.

Примирение с жизнью и смерть Болконского.

И первой мыслью раненого было нежелание умирать и вопрос, почему так жалко расставаться с жизнью. На перевязочном пункте, когда его раздевали, перед ним на мгновение мелькнуло детство — няня, укладывающая в кроватку и убаюкивающая его. Он как-то умилился — и тут в страшно стонавшем человеке он вдруг узнал Курагина. того, что разбил его счастье с Наташей. Вспомнилась и Наташа. И он.глядя на когда-то ненавистное, теперь жалкое лицо с опухшими от слез глазами, сам «заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями». Он понял то, чего раньше не понимал, — любовь ко всем, даже к врагам. « … Восторженная жалость к любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце».

Толстой любил повторять пушкинскую шутку: «Знаете, какую штуку выкинула Татьяна, она неожиданно для меня вышла замуж». У настоящего героя психологического романа складывается свой характер, который автор не может не учитывать.

Андрей Болконский оказался в центре толстовской эпопеи довольно неожиданно. На вопрос дальней родственницы, откуда взялся его герой, Толстой ответил:

«В Аустерлицком сражении, которое будет описано, но с которого я начал роман, мне нужно было, чтобы был убит блестящий молодой человек; в дальнейшем ходе моего романа мне нужно было только старика Болконского с дочерью; но так как неловко описывать ничем не связанное с романом лицо, я решил сделать блестящего молодого человека сыном старого Болконского. Потом он меня заинтересовал, для него представлялась роль в дальнейшем ходе романа, и я его помиловал, только сильно ранив его вместо смерти» (Письмо Л. И. Волконской, 3 мая 1865 года).

После «помилования» князь Андрей выдвинулся в эпопее на одно из первых мест. В его духовном пути отразились интеллектуальные искания образованных русских людей начала XIX века.

В начале романа Андрей действительно разочарованный блестящий молодой человек, равнодушный к свету и собственной семье, находящийся в сложных отношениях с отцом, обломком прежней екатерининской эпохи, мечтающий о быстрой карьере и всемирной славе.

Его мечта парадоксальна: идя на войну с Наполеоном, он мечтает повторить именно его путь, ожидает свой Тулон.

Д. Шмаринов. Князь Андрей

Аустерлицкое сражение, где князь Андрей проявляет подлинный героизм, заканчивается для него ранением и личным поражением при встрече со своим недавним кумиром. «Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон - его герой, но в эту мину ту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками» (т. 1, ч. 3, гл. 19). Маленький, ничтожный человек на фоне высокого, справедливого, доброго неба - этот символический контраст несколько раз повторяется в эпизоде. И здесь же Толстой готовит следующий этап эволюции героя: в бреду князь Андрей с нежностью вспоминает мирный семейный круг, отца, жену, сестру и будущего сына.

Дальнейшие события - выздоровление, неожиданное возвращение, рождение ребенка и смерть жены - лишь подтверждают глубокое разочарование героя в прежнем идеале. В разговоре с Пьером в Лысых Горах князь Андрей говорит о намерении жить для себя и своих близких, не жить, а фактически доживать в тоске о жене, скуке и ожидании смерти.

«Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что-нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокоен, как живу для одного себя» (т. 2, ч. 2, гл. 11).

Но, как и ранее, в сцене дружеского разговора на берегу реки, Толстой готовит новый перелом в сознании героя. Слушая восторженного Пьера, князь Андрей в первый раз после Аустерлица «увидал то высокое, вечное небо, которое он видел, лежа на Аустерлицком поле, и что-то давно заснувшее, что-то лучшее, что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе» (т. 2, ч. 2, гл. 12).

Это чувство забывается в жизненной суете, но снова возрождается после ночи в Отрадном, восторгов Наташи лунной ночью и вида усталого, искореженного дуба, который, вопреки всему, возрождается к жизни вместе с весной (вслед за высоким небом психология героя характеризуется с помощью нового символа).

«Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого горя и не доверия - ничего не было видно. Сквозь столетнюю жесткую кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. "Да это тот самый дуб", - подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло бее причинное весеннее чувство радости и обновления... <...>.

"Нет, жизнь не кончена в тридцать один год, - вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. - Мало того, что л знаю все то, что есть во мне, надо, чтоб и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтобы не жили они так, как эта девочка, независимо от моей жизни, чтобы мл всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!"» (т. 2, ч. 3, гл. 3).

При новом возвращении в большой мир князь Андрей пытается соединить ранее разделенные общественный и личный интересы. Он участвует в преобразованиях Сперанского и влюбляется в Наташу.

«И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собой, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. "Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, - говорил он сам себе. - Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым", - думал он» (т. 2, ч. 3, гл. 19).

Возрождение героя через любовь оказывается третьим этапом его духовной биографии и снова оканчивается катастрофой: ошибкой Наташи, вызванной увлечением Лип толем Курагиным. Как и смерть жены, предательств) не весты снова происходит накануне: накануне возвращения князя и назначенной свадьбы.

В разговоре с Пьером князь Андрей снова - но и иной форме - проявляет свой аристократизм, гордость, неумение прощать, напоминающее о героическом мышлении и прошлых увлечениях Наполеоном.

«- Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, - сказал Пьер, - помните о...

- Помню, - поспешно отвечал князь Андрей, - я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.

- Разве можно это сравнивать?.. - сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:

- Да, опять просить ее руки, быть великодушным и тому подобное?.. Да, это очень благородно, но я не способен идти по следам этого господина. Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мной никогда про эту... про все это» (т. 2, ч. 5, гл. 21).

Положение резко меняется, когда война приходит к порогу родного дома. Толстой реализует эту метафору: Андрей оказывается в опустевших Лысых Горах. В трагическое для всей России время толстовский герой тоже вступает в сферу эпоса, проникается пафосом защиты родной земли. Этот новый перелом подготовлен внешне незаметной, но очень важной для эволюции героя сценой.

Уже покидая имение, Андрей видит двух маленьких деревенских девочек, несущих из оранжереи зеленые сливы и пытающихся спрятаться при появлении «молодого барина».

«Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного - унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что-то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками» (т. 3, ч. 2, гл. 5).

Гордый и эгоистичный, занятый напряженной внутренней работой герой впервые открывает очень простую вещь: многообразие мира, существование других людей с их особой жизнью и особыми интересами.

Это мелькнувшее в сознании князя Андрея чувство быстро исчезает. В той же главе, возвращаясь в полк, Болконский слышит от солдат прозвище «наш князь», однако пока не может признать этих барахтающихся в грязном пруду людей своими. И позднее (т. 3, ч. 2, гл. 24), накануне Бородинского сражения, пересматривая в свете «волшебного фонаря» «главные картины своей жизни», герой видит в ней три главных горя: в любви к женщине, смерти отца и французском нашествии, захватившем половину России.

Но сразу же после этого, в очередном разговоре с Пьером, оскорбленная личная гордость окончательно уступает место другому чувству.

«- Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? - сказал Пьер.

- Да, да, - рассеянно сказал князь Андрей. - Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, - начал он опять, - я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить» (т. 3, ч. 2, гл. 25).

Накануне Бородинского сражения из прежнего рыцаря чести, подражавшего своему кумиру Наполеону, рождается оскорбленный вражеским нашествием человек, воюющий не ради личной славы и своего Тулона, а для защиты своей земли, своей родины, чувствующий себя, наконец, частью общей жизни, совпадающий в мысли народной с капитаном Тимохиным и последним солдатом.

Так подготовлен переход князя Андрея в новое состояние: «Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость». Пьер во время этого разговора тоже окончательно осознает скрытую теплоту патриотизма, «которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти».

Есть скрытая символика в том, что герой, который, по первоначальной мысли Толстого, должен был погибнуть в чужом сражении при Аустерлице, получает смертельное ранение на Бородинском поле. Причем он не героически бежит в атаку, увлекая солдат, а находится в резерве. Его объединяет с другими людьми даже не дело, а судьба, участь.

Встреча с Анатолем Курагиным - кульминация перерождения Андрея Болконского. При виде страшных страданий своего безнравственного соперника герой окончательно отказывается от гордости и самоуверенности, обретая новый смысл жизни.

«Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.

"Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам - да, та любовь, которую проповедовал Бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!"» (т. 3, ч. 2, гл. 37).

Семейный ген Болконских - рациональное, рефлектирующее отношение к миру. «Знаю» в их жизни и поведении преобладает над «чувствую» или «живу». «Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла...» - признается князь Андрей Пьеру в беседе перед Бородинским сражением. Поэтому и умирает герой после того, как познает, понимает то самое оно, которое находится за запертой дверью.

Смерть понимается Болконским как освобождение от сна и пробуждение к новой жизни.

«"Да, это была смерть. Я умер - я проснулся. Да, смерть - пробуждение!" - вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его».

Но кончается этот эпизод все-таки не окончательной разгадкой, а загадкой, всю жизнь волновавшей Толстого. «Куда он ушел? Где он теперь?..» - задает Наташа безответный вопрос (т. 4, ч. 1, гл. 16).

Романтические мечты о славе - разочарование и переход к частному существованию - возвращение к жизни через любовь - новый кризис и приобщение к скрытой теплоте патриотизма во время всенародных испытаний - разгадка смерти как вечной, божественной любви: таков путь жизни Андрея Болконского. Толстой окольцовывает его двумя символами: высокое бесконечное небо при первом прозрении героя; запертая дверь, за которой находится ужасное оно, в конце его земного пути.

Похожая информация.

Лучшие цитаты о князе Андрее Болконском будут полезны при написании сочинений, посвященных одному из главных героев романа-эпопеи Л.Н. Толстого «Война и мир». В цитатах представлен внешний облик Болконского, дано описание главных эпизодов его жизни, взаимоотношений Болконского и Наташи Ростовой, изложены мысли Болконского о смысле жизни, о любви и счастье, его мнение о войне.

Том 1 часть 1

(Описание внешности Андрея Болконского в начале романе)

В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Все в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них, и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел все общество.

(Качества характера Андрея Болконского)

Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием - силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он все читал, все знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.

(Диалог Андрея Болконского и Пьера Безухова о войне)

— Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, — сказал он.
— Это-то и было бы прекрасно, — сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
— Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет...
— Ну, для чего вы идете на войну? — спросил Пьер.
— Для чего? Я не знаю. Так надо. Кроме того, я иду... — Он остановился. — Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь — не по мне!

(Андрей Болконский в разговоре с Пьером Безуховым выражает свое разочарование женитьбой, женщинами и светским обществом)

Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет, не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал все, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно, а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда не годным... А то пропадет все, что в тебе есть хорошего и высокого. Все истратится по мелочам.

Моя жена, - продолжал князь Андрей, - прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.

Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество — вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. <…> Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем — вот женщины, когда они показываются так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что-то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись.

(Разговор Андрея Болконского с княжной Марьей)

Я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену, и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней, и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду... хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю...

(Болконский собирается уезжать в армию)

В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было идти на войну, грустно ли бросить жену, — может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее спокойное и непроницаемое выражение.

Том 1 часть 2

(Описание внешности Андрея Болконского после того, как он попал в армию)

Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.

(Болконский — адъютант Кутузова. Отношение в армии к князю Андрею)

Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея.
«Ваш сын, — писал он, — надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим знаниям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».

В штабе Кутузова между товарищами-сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации. Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем-то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.

(Болконский стремится к славе)

Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею. Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему-то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.

— Перестаньте шутить, Билибин, — сказал Болконский.
— Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
— Этого я не могу рассудить, — холодно сказал князь Андрей, а подумал: «Еду для того, чтобы спасти армию».

(Сражение при Шенграбене. Болконский надеется проявить себя в битве и найти «свой Тулон»)

Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно адъютанты, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.

«Началось! Вот оно!» — думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» — думал он.

Том 1 часть 3

(Мечта Андрея Болконского о личной славе)

«Ну, а потом... — отвечает сам себе князь Андрей, — я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать; но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди — отец, сестра, жена, — самые дорогие мне люди, — но, как ни страшно и ни неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», — подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова.

(Небо Аустерлица как важный эпизод на пути духовного становления князя Андрея)

«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», - подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба, - высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, - подумал князь Андрей, - не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, - совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!..»

Он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон — его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно все равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил о нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь.

Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал... Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, — что он не мог отвечать ему. Да и все казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.

Том 2 часть 2

(Встреча князя Андрея и Пьера Безухова в Богучарово)

Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, неотштукатуренную маленькую залу и хотел идти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.

— Ну, что там? — послышался резкий, неприятный голос.

— Гость,— отвечал Антон.

— Проси подождать,— и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему нахмуренным и постаревшим князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.

— Вот не ждал, очень рад,— сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем-то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.

При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог установиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро неприличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорее показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.

— Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.

— Да, много, много мы изменились с тех пор,— сказал князь Андрей.

— Ну, а вы? — спрашивал Пьер. — Какие ваши планы?

— Планы? — иронически повторил князь Андрей. — Мои планы? — повторил он, как бы удивляясь значению такого слова.— Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем...

Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо Андрея.

— Нет, я спрашиваю,— сказал Пьер, но князь Андрей перебил его:

— Да что про меня говорить... расскажи же, расскажи про свое путешествие, про все, что ты там наделал в своих именьях?

Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто все то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.

Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.

— Ну вот что, моя душа,— сказал князь Андрей, которому, очевидно, было тоже тяжело и стеснительно с гостем,— я здесь на биваках, я приехал только посмотреть. И нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком,— сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего.— Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? — Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился.— Впрочем, тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем.

Том 2 часть 3

(Описание старого дуба)

На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично-растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» — как будто говорил этот дуб, — «и как не надоест вам все один и тот же глупый и бессмысленный обман. Все одно и то же, и все обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они — из спины, из боков; как выросли — так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего-то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он все так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, — наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно-приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.

(Репутация Болконского в обществе)

Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во-первых, потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во-вторых, потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романтической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались, и все желали его видеть.

(Новые чувства и новые планы на будущее)

Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких-то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.

После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что-то новое и счастливое. Он был счастлив, и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не о чем было плакать, но он готов был плакать? О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?.. О своих надеждах на будущее? Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противоположность между чем-то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем-то узким и телесным, чем был он сам и даже была она. Эта противоположность томила и радовала его во время ее пения.

Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажегши свечу, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтоб он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» — говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собой, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, — говорил он сам себе. — Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», — думал он.

(Описание дуба, обновление)

«Да, здесь, в этом лесу, был этот дуб, с которым мы были согласны, — подумал князь Андрей. — Да где он? » — подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и, сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого горя и недоверия — ничего не было видно. Сквозь столетнюю жесткую кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что это старик произвел их. «Да это тот самый дуб», — подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна — и все это вдруг вспомнилось ему.

«Нет, жизнь не кончена и тридцать один год, — вдруг окончательно беспеременно решил князь Андрей. — Мало того, что я знаю все то, что есть во мне, надо, чтоб и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтобы не жили они так, как эта девочка, независимо от моей жизни, чтобы на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда-нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти-то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго-решителен и в особенности неприятно-логичен.

(Болконский говорит Пьеру о своей любви к Наташе Ростовой)

Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
— Ну, душа моя, — сказал он, — я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван подле князя Андрея.
— В Наташу Ростову, да? — сказал он.
— Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?.. Я стар для нее... Что ты не говоришь?..
— Я? Я? Что я говорил вам, — вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. — Я всегда это думал... Эта девушка такое сокровище, такое... Это редкая девушка... Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь... И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
— Но она?
— Она любит вас.
— Не говори вздору... — сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
— Любит, я знаю, — сердито закричал Пьер.
— Нет, слушай, — сказал князь Андрей, останавливая его за руку.
— Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому-нибудь.
— Ну, ну, говорите, я очень рад, — говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но за то ему он уже высказывал все, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что-то странное, чуждое, от него не зависящее, на то чувство, которое владело им.
— Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, — говорил князь Андрей. — Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна — она, и там все счастье, надежда, свет; другая половина — все, где ее нет, там все уныние и темнота...
— Темнота и мрак, — повторил Пьер, — да, да, я понимаю это.
— Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
— Да, да, — подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.

(Отношения Андрея Болконского и Наташи Ростовой после предложения руки и сердца)

Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем, теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними.

Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: "Что он ищет во мне? Чего-то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?" Иногда она входила в свойственное ей безумно-веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.

(Из письма княжны Марьи к Жюли Карагиной)

«Семейная жизнь наша идет по-старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этою нравственной переменой он физически очень ослабел. Он стал худее, чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства — я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная от своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало».

Том 3 часть 2

(Разговор Болконского и Безухова о Наташе Ростовой после случая с князем Курагиным. Андрей не может простить Наташу)

— Прости меня, ежели я тебя утруждаю... — Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: — Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином или тому подобное. Правда ли это?
— И правда и неправда, — начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
— Вот ее письма, — сказал он, — и портрет. — Он взял связку со стола и передал Пьеру.
— Отдай графине... ежели ты увидишь ее.
— Она очень больна, — сказал Пьер.
— Так она здесь еще? — сказал князь Андрей. — А князь Курагин? — спросил он быстро.
— Он давно уехал. Она была при смерти...
— Очень сожалею об ее болезни, — сказал князь Андрей. Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
— Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? — сказал Андрей. — Он фыркнул носом несколько раз.
— Он не мог жениться, потому что он был женат, — сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
— А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? — сказал он.
— Он уехал в Петер... впрочем, я не знаю, — сказал Пьер.
— Ну, да это все равно, — сказал князь Андрей. — Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что-нибудь, или ожидая, не скажет ли чего-нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
— Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, — сказал Пьер, — помните о...
— Помню, — поспешно отвечал князь Андрей, — я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
— Разве можно это сравнивать?.. — сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
— Да, опять просить ее руки, быть великодушным и тому подобное?.. Да, это очень благородно, но я не способен идти sur les brisées de monsieur (по следам этого господина). Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мной никогда про эту... про все это. Ну, прощай.

(Разговор Болконского и Безухова о войне, победе и проигрыше в сражении)

Пьер с удивлением посмотрел на него.
— Однако, — сказал он, — ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
— Да, — сказал князь Андрей, — только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, а на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, — сказал он, — что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку, вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них... Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
— А от чего же?
— От того чувства, которое есть во мне, в нем, — он указал на Тимохина, — в каждом солдате.

— Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, — и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли — ну так бежать!» — мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, Бог знает что бы было.

(Мнение Андрея Болконского о войне в разговоре с Пьером Безуховым накануне Бородинского сражения)

Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война — это любимая забава праздных и легкомысленных людей... Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны — убийство, орудия войны — шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия — отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то — это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду... Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много людей (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга.

(О любви и сострадании)

В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем-то близко и тяжело связан со мною, — думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. — В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью?» — спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими руками, с готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда-либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь эту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам — да, та любовь, которую проповедовал Бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»

Том 3 часть 3

(О счастье)

«Да, мне открылось новое счастье, неотъемлемое от человека. <…> Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мог только один Бог».

(О любви и ненависти)

«Да, любовь (думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что-нибудь, для чего-нибудь или почему-нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все-таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить — любить Бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью Божеской. И от этого-то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он... Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но Божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз понял всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидеть ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать...»

Том 4 часть 1

(Мысли Болконского о любви, жизни и смерти)

Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и — по той странной легкости бытия, которую он испытывал, — почти понятное и ощущаемое.

Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней. Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все это время, — о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? — думал он. — Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть Бог, и умереть — значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику».

Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер — я проснулся. Да, смерть — пробуждение!» — вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.