Снегурочка — русская народная сказка. Снегурочка. Русская народная сказка
Жил-был крестьянин Иван, и была у него жена Марья. Жили Иван да Марья в любви и согласии, вот только детей у них не было. Так они и состарились в одиночестве. Сильно они о своей беде сокрушались и, только глядя на чужих детей, утешались. А делать нечего! Так уж, видно, им суждено было. Вот однажды, когда пришла зима да нападало молодого снегу по колено, ребятишки высыпали на улицу поиграть, а старички наши подсели к окну поглядеть на них. Ребятишки бегали, резвились и стали лепить бабу из снега. Иван с Марьей глядели молча, призадумавшись. Вдруг Иван усмехнулся и говорит:
— Пойти бы и нам, жена, да слепить себе бабу!
На Марью, видно, тоже нашёл весёлый час.
— Что ж, — говорит она, — пойдём, разгуляемся на старости! Только на что тебе бабу лепить: будет с тебя и меня одной. Слепим лучше себе дитя из снегу, коли Бог не дал живого!
— Что правда, то правда... — сказал Иван, взял шапку и пошёл в огород со старухою.
Они и вправду принялись лепить куклу из снегу: скатали туловище с ручками и ножками, наложили сверху круглый ком снегу и обгладили из него головку.
— Бог в помощь! — сказал кто-то, проходя мимо.
— Спасибо, благодарствуем! — отвечал Иван.
— Что ж это вы поделываете?
— Да вот, что видишь! — молвит Иван.
— Снегурочку... — промолвила Марья, засмеявшись.
Вот они вылепили носик, сделали две ямочки во лбу, и только что Иван прочертил ротик, как из него вдруг дохнуло тёплым духом. Иван второпях отнял руку, только смотрит — ямочки во лбу стали уж навыкате, и вот из них поглядывают голубенькие глазки, вот уж и губки малиновые улыбаются.
— Что это? Не наваждение ли какое? — сказал Иван, кладя на себя крестное знамение.
А кукла наклоняет к нему головку, точно живая, и зашевелила ручками и ножками в снегу, словно грудное дитя в пелёнках.
— Ах, Иван, Иван! — вскричала Марья, задрожав от радости. — Это нам Господь дитя даёт! — и бросилась обнимать Снегурочку, а со Снегурочки весь снег отвалился, как скорлупа с яичка, и на руках у Марьи была уже в самом деле живая девочка.
— Ахты, моя Снегурушка дорогая! — проговорила старуха, обнимая своё желанное и нежданное дитя, и побежала с ним в избу.
Иван насилу опомнился от такого чуда, а Марья была без памяти от радости. И вот Снегурочка растёт не по дням, а по часам, и что день, то всё лучше. Иван и Марья не нарадуются на неё. И весело пошло у них в дому. Девки с села у них безвыходно: забавляют и убирают бабушкину дочку, словно куколку, разговаривают с нею, поют пёсни, играют с нею во всякие игры и научают её всему, как что у них ведётся. А Снегурочка такая смышлёная: всё примечает и перенимает.
И стала она за зиму точно девочка лет тринадцати: всё разумеет, обо всём говорит, и таким сладким голосом, что заслушаешься. И такая она добрая, послушная и ко всем приветливая. А собою она — беленькая как снег; глазки что незабудочки, светло-русая коса до пояса, одного румянцу нет вовсе, словно живой кровинки не было в теле... Да и без того она была такая пригожая и хорошая, что загляденье. А как, бывало, разыграется она, так такая утешная и приятная, что душа радуется! И все не налюбуются Снегурочкой.
Старушка же Марья души в ней не чает.
— Вот, Иван! — говаривала она мужу. — Даровал-таки нам Бог радость на старость! Миновалась-таки печаль моя задушевная!
А Иван говорил ей:
— Благодарение Господу! Здесь радость не вечна и печаль не бесконечна...
Прошла зима. Радостно заиграло на небе весеннее солнце и пригрело землю. На прогалинах зазеленела мурава, и запел жаворонок. Уже и красные девицы собрались в хоровод под селом и пропели:
— Весна-красна! На чём пришла, на чём приехала?..
— На сошечке, на бороночке!
А Снегурочка что-то заскучала.
— Что с тобою, дитя моё? — говорила не раз ей Марья, приголубливая её. — Не больна ли ты? Ты всё такая невесёлая, совсем с личика спала. Уж не сглазил ли тебя недобрый человек?
А Снегурочка отвечала ей всякий раз:
— Ничего, бабушка! Я здорова...
Вот и последний снег согнала весна своими красными днями. Зацвели сады и луга, запел соловей и всякая птица, и всё стало живей и веселее. А Снегурочка, сердечная, ещё сильней скучать стала, дичится подружек и прячется от солнца в тень, словно ландыш под деревцем. Ей только и любо было, что плескаться у студёного ключа под зелёною ивушкой.
Снегурочке всё бы тень да холодок, а то и лучше — частый дождичек. В дождик и сумрак она веселей становилась. А как один раз надвинулась серая туча да посыпала крупным градом, Снегурочка ему так обрадовалась, как иная не была бы рада и жемчугу перекатному. Когда ж опять припекло солнце и град взялся водою, Снегурочка поплакалась по нём так сильно, как будто сама хотела разлиться слезами, — как родная сестра плачется по брату.
Вотуж пришёл и весне конец; приспел Иванов день. Девки с села собрались на гулянье в рощу, зашли за Снегурочкой и пристали к бабушке Марье:
— Пусти да пусти с нами Снегурочку!
Марье не хотелось пускать её, не хотелось и Снегурочке идти с ними; да не могли отговориться. К тому же Марья подумала: авось разгуляется её Снегурушка! И она принарядила её, поцеловала и сказала:
— Поди же, дитя моё, повеселись с подружками! А вы, девки, смотрите берегите мою Снегурушку... Ведь она у меня, сами знаете, как порох в глазу!
— Хорошо, хорошо! — закричали они весело, подхватили Снегурочку и пошли гурьбою в рощу. Там они вили себе венки, вязали пучки из цветов и распевали свои весёлые песни. Снегурочка была с ними безотлучно.
Когда закатилось солнце, девки наложили костёр из травы и мелкого хворосту, зажгли его и все в венках стали в ряд одна за другою; а Снегурочку поставили позади всех.
— Смотри же, — сказали они, — как мы побежим, и ты также беги следом за нами, не отставай!
И вот все, затянувши песню, поскакали через огонь. Вдруг что-то позади их зашумело и простонало жалобно:
Оглянулись они в испуге: нет никого. Смотрят друг на дружку и не видят между собою Снегурочки.
— А, верно, спряталась, шалунья, — сказали они и разбежались искать её, но никак не могли найти. Кликали, аукали — она не отзывалась.
— Куда бы это девалась она? — говорили девки.
— Видно, домой убежала, — сказали они потом и пошли в село, но Снегурочки и в селе не было.
Искали её на другой день, искали на третий. Исходили всю рощу — кустик за кустик, дерево за дерево. Снегурочки всё не было, и след пропал.
Долго Иван и Марья горевали и плакали из-за своей Снегурочки. Долго ещё бедная старушка каждый день ходила в рощу искать её, и всё кликала она, словно кукушка горемычная:
— Ау, ау, Снегурушка! Ау, ау, голубушка!..
Снегурочки отзывалось: «Ау!» Снегурочки же всё нет как нет! Куда же девалась Снегурочка? Лютый ли зверь умчал её в дремучий лес, и не хищная птица ли унесла к синему морю?
Нет, не лютый зверь умчал её в дремучий лес, и не хищная птица унесла её к синему морю; а когда Снегурочка побежала за подружками и вскочила в огонь, вдруг потянулась она вверх лёгким паром, свилась в тонкое облачко, растаяла... и полетела в высоту поднебесную.
Жил-был крестьянин Иван, и была у него жена Марья. Жили Иван да Марья в любви и согласии, вот только детей у них не было. Так они и состарились в одиночестве. Сильно они о своей беде сокрушались и только глядя на чужих детей утешались. А делать нечего! Так уж, видно, им суждено было. Вот однажды, когда пришла зима да нападало молодого снегу по колено, ребятишки высыпали на улицу поиграть, а старички наши подсели к окну поглядеть на них. Ребятишки бегали, резвились и стали лепить бабу из снега. Иван с Марьей глядели молча, призадумавшись. Вдруг Иван усмехнулся и говорит:
— Пойти бы и нам, жена, да слепить себе бабу!
На Марью, видно, тоже нашел веселый час.
— Что ж, — говорит она, — пойдем, разгуляемся на старости! Только на что тебе бабу лепить: будет с тебя и меня одной. Слепим лучше себе дитя из снегу, коли Бог не дал живого!
— Что правда, то правда… — сказал Иван, взял шапку и пошел в огород со старухою.
Они и вправду принялись лепить куклу из снегу: скатали туловище с ручками и ножками, наложили сверху круглый ком снегу и обгладили из него головку.
— Бог в помощь? — сказал кто-то, проходя мимо.
— Спасибо, благодарствуем! — отвечал Иван.
— Что ж это вы поделываете?
— Да вот, что видишь! — молвит Иван.
— Снегурочку… — промолвила Марья, засмеявшись.
Вот они вылепили носик, сделали две ямочки во лбу, и только что Иван прочертил ротик, как из него вдруг дохнуло теплым духом. Иван второпях отнял руку, только смотрит — ямочки во лбу стали уж навыкате, и вот из них поглядывают голубенькие глазки, вот уж и губки как малиновые улыбаются.
— Что это? Не наваждение ли какое? — сказал Иван, кладя на себя крестное знамение.
А кукла наклоняет к нему головку, точно живая, и зашевелила ручками и ножками в снегу, словно грудное дитя в пеленках.
— Ах, Иван, Иван! — вскричала Марья, задрожав от радости. — Это нам Господь дитя дает! — и бросилась обнимать Снегурочку, а со Снегурочки весь снег отвалился, как скорлупа с яичка, и на руках у Марьи была уже в самом деле живая девочка.
— Ах ты, моя Снегурушка дорогая! — проговорила старуха, обнимая свое желанное и нежданное дитя, и побежала с ним в избу.
Иван насилу опомнился от такого чуда, а Марья была без памяти от радости.
И вот Снегурочка растет не по дням, а по часам, и что день, то все лучше. Иван и Марья не нарадуются на нее. И весело пошло у них в дому. Девки с села у них безвыходно: забавляют и убирают бабушкину дочку, словно куколку, разговаривают с нею, поют песни, играют с нею во всякие игры и научают ее всему, как что у них ведется. А Снегурочка такая смышленая: все примечает и перенимает.
И стала она за зиму точно девочка лет тринадцати: все разумеет, обо всем говорит, и таким сладким голосом, что заслушаешься. И такая она добрая, послушная и ко всем приветливая. А собою она — беленькая, как снег; глазки что незабудочки, светло-русая коса до пояса, одного румянцу нет вовсе, словно живой кровинки не было в теле… Да и без того она была такая пригожая и хорошая, что загляденье. А как, бывало, разыграется она, так такая утешная и приятная, что душа радуется! И все не налюбуются Снегурочкой. Старушка же Марья души в ней не чает.
— Вот, Иван! — говаривала она мужу. — Даровал-таки нам Бог радость на старость! Миновалась-таки печаль моя задушевная!
А Иван говорил ей:
— Благодарение Господу! Здесь радость не вечна, и печаль не бесконечна…
Прошла зима. Радостно заиграло на небе весеннее солнце и пригрело землю. На прогалинах зазеленела мурава, и запел жаворонок. Уже и красные девицы собрались в хоровод под селом и пропели:
— Весна-красна! На чем пришла, на чем приехала?..
— На сошечке, на бороночке!
А Снегурочка что-то заскучала.
— Что с тобою, дитя мое? — говорила не раз ей Марья, приголубливая ее. — Не больна ли ты? Ты все такая невеселая, совсем с личика спала. Уж не сглазил ли тебя недобрый человек?
А Снегурочка отвечала ей всякий раз:
— Ничего, бабушка! Я здорова…
Вот и последний снег согнала весна своими красными днями. Зацвели сады и луга, запел соловей и всякая птица, и все стало живей и веселее. А Снегурочка, сердечная, еще сильней скучать стала, дичится подружек и прячется от солнца в тень, словно ландыш под деревцем. Ей только и любо было, что плескаться у студеного ключа под зеленою ивушкой.
Снегурочке все бы тень да холодок, а то и лучше — частый дождичек. В дождик и сумрак она веселей становилась. А как один раз надвинулась серая туча да посыпала крупным градом. Снегурочка ему так обрадовалась, как иная не была бы рада и жемчугу перекатному. Когда ж опять припекло солнце и град взялся водою, Снегурочка поплакалась по нем так сильно, как будто сама хотела разлиться слезами, — как родная сестра плачется по брату.
Вот уж пришел и весне конец; приспел Иванов день. Девки с села собрались на гулянье в рощу, зашли за Снегурочкой и пристали к бабушке Марье:
— Пусти да пусти с нами Снегурочку!
Марье не хотелось пускать ее, не хотелось и Снегурочке идти с ними; да не могли отговориться. К тому же Марья подумала: авось разгуляется ее Снегурушка! И она принарядила ее, поцеловала и сказала:
— Поди же, дитя мое, повеселись с подружками! А вы, девки, смотрите берегите мою Снегурушку… Ведь она у меня, сами знаете, как порох в глазу!
— Хорошо, хорошо! — закричали они весело, подхватили Снегурочку и пошли гурьбою в рощу. Там они вили себе венки, вязали пучки из цветов и распевали свои веселые песни. Снегурочка была с ними безотлучно.
Когда закатилось солнце, девки наложили костер из травы и мелкого хворосту, зажгли его и все в венках стали в ряд одна за другою; а Снегурочку поставили позади всех.
— Смотри же, — сказали они, — как мы побежим, и ты также беги следом за нами, не отставай!
И вот все, затянувши песню, поскакали через огонь.
Вдруг что-то позади их зашумело и простонало жалобно:
Оглянулись они в испуге: нет никого. Смотрят друг на дружку и не видят между собою Снегурочки.
— А, верно, спряталась, шалунья, — сказали они и разбежались искать ее, но никак не могли найти. Кликали, аукали — она не отзывалась.
— Куда бы это девалась она? — говорили девки.
— Видно, домой убежала, — сказали они потом и пошли в село, но Снегурочки и в селе не было.
Искали ее на другой день, искали на третий. Исходили всю рощу — кустик за кустик, дерево за дерево. Снегурочки все не было, и след пропал. Долго Иван и Марья горевали и плакали из-за своей Снегурочки. Долго еще бедная старушка каждый день ходила в рощу искать ее, и все кликала она, словно кукушка горемычная:
— Ау, ау, Снегурушка! Ау, ау, голубушка!..
Нет, не лютый зверь умчал ее в дремучий лес, и не хищная птица унесла ее к синему морю; а когда Снегурочка побежала за подружками и вскочила в огонь, вдруг потянулась она вверх легким паром, свилась в тонкое облачко, растаяла… и полетела в высоту поднебесную.
Жили-были старик со старухой, у них не было ни детей, ни внучат. Вот вышли они за ворота в праздник посмотреть на чужих ребят, как они из снегу комочки катают, в снежки играют. Старик поднял комочек да и говорит:
— А что, старуха, кабы у нас с тобой была дочка, да такая беленькая, да такая кругленькая!
Старуха на комочек посмотрела, головой покачала да и говорит:
— Что же будешь делать — нет, так и взять негде. Однако старик принес комочек снега в избу, положил в горшочек, накрыл ветошкой и поставил на окошко. Взошло солнышко, пригрело горшочек, и снег стал таять. Вот и слышат старики — пищит что-то в горшочке под ветошкой; они к окну — глядь, а в горшочке лежит девочка, беленькая, как снежок, и кругленькая, как комок, и говорит им:
— Я девочка Снегурочка, из вешнего снегу скатана, вешним солнышком пригрета и нарумянена.
Вот старики обрадовались, вынули ее, да ну старуха скорее шить да кроить, а старик, завернув Снегурочку в полотенечко, стал ее нянчить и пестовать:
Спи, наша Снегурочка,
Сдобная кокурочка,
Из вешнего снегу скатана,
Вешним солнышком пригретая!
Мы тебя станем поить,
Мы тебя станем кормить,
В цветно платье рядить,
Уму-разуму учить!
Вот и растет Снегурочка на радость старикам, да такая-то умная, такая-то разумная, что такие только в сказках живут, а взаправду не бывают.
Все шло у стариков как по маслу: и в избе хорошо, и на дворе неплохо, скотинка зиму перезимовала, птицу выпустили на двор. Вот как перевели птицу из избы в хлев, тут и случилась беда: пришла к стариковой Жучке лиса, прикинулась больной и ну Жучку умаливать, тоненьким голосом упрашивать:
— Жученька, Жучок, беленькие ножки, шелковый хвостик, пусти в хлевушок погреться!
Жучка, весь день за стариком по лесу пробегавши, не знала, что старуха птицу в хлев загнала, сжалилась над больной лисой и пустила ее туда. А лиска двух кур задушила да домой утащила. Как узнал про это старик, так Жучку прибил и со двора согнал.
— Иди, — говорит, — куда хочешь, а мне ты в сторожа не годишься!
Вот и пошла Жучка, плача, со старикова двора, а пожалели о Жучке только старушка да дочка Снегурочка.
Пришло лето, стали ягоды поспевать, вот и зовут подружки Снегурочку в лес по ягодки. Старики и слышать не хотят, не пускают. Стали девочки обещать, что Снегурочки они из рук не выпустят, да и Снегурочка сама просится ягодок побрать да на лес посмотреть. Отпустили ее старики, дали кузовок да пирожка кусок.
Вот и побежали девчонки со Снегурочкой под ручки, а как в лес пришли да увидали ягоды, так все про все позабыли, разбежались по сторонам, ягодки берут да аукаются, в лесу друг дружке голоса подают.
Ягод понабрали, а Снегурочку в лесу потеряли. Стала Снегурочка голос подавать — никто ей не откликается. Заплакала бедняжка, пошла дорогу искать, хуже того заплуталась; вот и влезла на дерево и кричит: «Ау! Ау!» Идет медведь, хворост трещит, кусты гнутся:
— О чем, девица, о чем, красная?
— Ау-ау! Я девочка Снегурочка, из вешнего снегу скатана, вешним солнцем подрумянена, выпросили меня подружки у дедушки, у бабушки, в лес завели и покинули!
— Слезай, — сказал медведь, — я тебя домой доведу!
— Нет, медведь, — отвечала девочка Снегурочка, — я не пойду с тобой, я боюсь тебя — ты съешь меня! Медведь ушел. Бежит серый волк:
— Слезай, — сказал волк, — я доведу тебя до дому!
— Нет, волк, я не пойду с тобой, я боюсь тебя — ты съешь меня!
Волк ушел. Идет Лиса Патрикеевна:
— Что, девица, плачешь, что, красная, рыдаешь?
— Ау-ау! Я девочка Снегурочка, из вешнего снегу скатана, вешним солнышком подрумянена, выпросили меня подружки у дедушки, у бабушки в лес по ягоды, а в лес завели да и покинули!
— Ах, красавица! Ах, умница! Ах, горемычная моя! Слезай скорехонько, я тебя до дому доведу!
— Нет, лиса, льстивы твои слова, я боюся тебя — ты меня к волку заведешь, ты медведю отдашь... Не пойду я с тобой!
Стала лиса вокруг дерева обхаживать, на девочку Снегурочку поглядывать, с дерева ее сманивать, а девочка не идет.
— Гам, гам, гам! — залаяла собака в лесу. А девочка Снегурочка закричала:
— Ау-ау, Жученька! Ау-ау, милая! Я здесь — девочка Снегурочка, из вешнего снегу скатана, вешним солнышком подрумянена, выпросили меня подруженьки у дедушки, у бабушки в лес по ягодки, в лес завели да и покинули. Хотел меня медведь унести, я не пошла с ним; хотел волк увести, я отказала ему; хотела лиса сманить, я в обман не далась; а с тобой. Жучка, пойду!
Вот как услыхала лиса собачий лай, так махнула пушняком своим и была такова!
Снегурочка с дерева слезла. Жучка подбежала, ее лобызала, все личико облизала и повела домой.
Стоит медведь за пнем, волк на прогалине, лиса по кустам шныряет.
Жучка лает, заливается, все ее боятся, никто не приступается.
Пришли они домой; старики с радости заплакали. Снегурочку напоили, накормили, спать уложили, одеяльцем накрыли:
Спи, наша Снегурочка,
Сдобная кокурочка,
Из вешнего снегу скатана,
Вешним солнышком пригретая!
Мы тебя станем поить,
Мы тебя станем кормить,
В цветно платье рядить,
Уму-разуму учить!
Жучку простили, молоком напоили, приняли в милость, на старое место приставили, стеречь двор заставили.
Жили-были старик со старухой. Жили ладно, дружно. Всё бы хорошо, да одно горе - детей у них не было. Вот пришла зима снежная, намело сугробов до пояса, высыпали ребятишки на улицу поиграть, а старик со старухой на них из окна глядят да про своё горе думают.
А что, старуха, - говорит старик, - давай мы себе из снега дочку сделаем.
Давай, - говорит старуха.
Надел старик шапку, вышли они на огород и принялись дочку из снега лепить. Скатали они снежный ком, ручки, ножки приладили, сверху снежную голову приставили. Вылепил старик носик, рот, подбородок.
Глядь - a y Снегурочки губы порозовели, глазки открылись; смотрит она на стариков и улыбается. Потом закивала головкой, зашевелила ручками, ножками, стряхнула с себя снег - и вышла из сугроба живая девочка.
Обрадовались старики, привели её в избу. Глядят на неё, не налюбуются.
И стала расти у стариков дочка не по дням, а по часам; что ни день, то всё краше становится. Сама беленькая, точно снег, коса русая до пояса, только румянца нет вовсе.
Не нарадуются старики на дочку, души в ней не чают. Растёт дочка и умная, и смышлёная, и весёлая. Со всеми ласковая, приветливая. И работа у Снегурочки в руках спорится, а песню запоёт - заслушаешься.
Прошла зима. Начало пригревать весеннее солнышко. Зазеленела трава на проталинках, запели жаворонки. А Снегурочка вдруг запечалилась.
А что с тобой, дочка? - спрашивают старики. Что ты такая невесёлая стала? Иль тебе неможется?
Ничего, батюшка, ничего, матушка, я здорова.
Вот и последний снег растаял, зацвели цветы на лугах, птицы прилетели.
А Снегурочка день ото дня всё печальнее, всё молчаливее становится. От солнца прячется. Всё бы ей тень да холодок, а ещё лучше - дождичек.
Раз надвинулась чёрная туча, посыпался крупный град. Обрадовалась Снегурочка граду, точно жемчугу перекатному. А как снова выглянуло солнышко и град растаял, Снегурочка заплакала, да так горько, словно сестра по родному брату.
За весной лето пришло. Собрались девушки на гулянье в рощу, зовут Снегурочку:
Идём с нами, Снегурочка, в лес гулять, песни петь, плясать.
Не хотелось Снегурочке в лес идти, да старуха её уговорила:
Пойди, дочка, повеселись с подружками!
Пришли девушки со Снегурочкой в лес. Стали цветы собирать, венки плести, песни петь, хороводы водить. Только одной Снегурочке по-прежнему невесело.
А как свечерело, набрали они хворосту, разложили костёр и давай друг за дружкой через огонь прыгать. Позади всех и Снегурочка встала.
Побежала она в свой черёд за подружками.
Прыгнула над огнём и вдруг растаяла, обратилась в белое облачко. Поднялось облачко высоко и пропало в небе. Только и услышали подружки, как позади простонало что-то жалобно: "Ау!" Обернулись они - а Снегурочки нет.
Стали они кликать её:
Ау, ау, Снегурушка!
Только эхо им в лесу откликнулось...
По мотивам русской народной сказки. Художник М.Maлкyc
Всего доброго! До новых встреч!
Снегурочка
Русская волшебная новогодняя сказка.
Жили-были старик со старухой. Жили ладно, дружно. Всё бы хорошо, да одно горе - детей у них не было.
Вот пришла зима снежная, намело сугробов до пояса, высыпали ребятишки на улицу поиграть, а старик со старухой на них из окна глядят да про своё горе думают.
- А что, старуха, - говорит старик, - давай мы себе из снега дочку сделаем.
- Давай, - говорит старуха.
Надел старик шапку, вышли они на огород и принялись дочку из снега лепить. Скатали они снежный ком, ручки, ножки приладили, сверху снежную голову приставили. Вылепил старик носик, рот, подбородок.
Глядь - a y Снегурочки губы порозовели, глазки открылись; смотрит она на стариков и улыбается.
Потом закивала головкой, зашевелила ручками, ножками, стряхнула с себя снег - и вышла из сугроба живая девочка.
Обрадовались старики, привели её в избу. Глядят на неё, не налюбуются.
И стала расти у стариков дочка не по дням, а по часам; что ни день, то всё краше становится.
Сама беленькая, точно снег, коса русая до пояса, только румянца нет вовсе.
Не нарадуются старики на дочку, души в ней не чают. Растёт дочка и умная, и смышлёная, и весёлая. Со всеми ласковая, приветливая.
И работа у Снегурочки в руках спорится, а песню запоёт - заслушаешься.
Прошла зима. Начало пригревать весеннее солнышко. Зазеленела трава на проталинках, запели жаворонки.
А Снегурочка вдруг запечалилась.
- А что с тобой, дочка? - спрашивают старики. - Что ты такая невесёлая стала? Иль тебе неможется?
- Ничего, батюшка, ничего, матушка, я здорова.
Вот и последний снег растаял, зацвели цветы на лугах, птицы прилетели.
А Снегурочка день ото дня всё печальнее, всё молчаливее становится. От солнца прячется. Всё бы ей тень да холодок, а ещё лучше - дождичек.
Раз надвинулась чёрная туча, посыпался крупный град. Обрадовалась Снегурочка граду, точно жемчугу перекатному.
А как снова выглянуло солнышко и град растаял, Снегурочка заплакала, да так горько, словно сестра по родному брату.
За весной лето пришло. Собрались девушки на гулянье в рощу, зовут Снегурочку:
- Идём с нами, Снегурочка, в лес гулять, песни петь, плясать.
Не хотелось Снегурочке в лес идти, да старуха её уговорила:
- Пойди, дочка, повеселись с подружками!
Пришли девушки со Снегурочкой в лес. Стали цветы собирать, венки плести, песни петь, хороводы водить.
Только одной Снегурочке по-прежнему невесело.
А как свечерело, набрали они хворосту, разложили костёр и давай друг за дружкой через огонь прыгать. Позади всех и Снегурочка встала.
Побежала она в свой черёд за подружками.
Прыгнула над огнём и вдруг растаяла, обратилась в белое облачко. Поднялось облачко высоко и пропало в небе.
Только и услышали подружки, как позади простонало что-то жалобно: "Ау!"
Обернулись они - а Снегурочки нет.
Стали они кликать её:
- Ау! Ау, Снегурушка!
Только эхо им в лесу откликнулось...
Как узнали о том старик со старухой, заплакали, запричитали:
- На кого ты нас покинула, Снегурочка наша любимая?
И вдруг, будто откуда-то издалека, услышали голос Снегурочки:
- Не плачьте, дедушка и бабушка, не горюйте, не могу я жить с вами летом, жарко мне от летнего солнышка. Только не забывайте меня - я вернусь к вам, как только выпадет первый снег.
Не поверили старик и старуха своим ушам, подумали, что почудилось. Да только прихода зимы стали ждать с нетерпением.
Прошло лето жаркое, прошла и осень…
Однажды утром проснулись старик со старухой и увидели в окошко, что вся земля белым-бела, пушистым искрящимся снегом покрыта.
Выбежали они на улицу, а навстречу им идет Снегурочка, красивая да пригожая, улыбается, руками приветливо машет.
То-то радость была на всю деревню!
А на Новый год к ним сам Дед Мороз пожаловал. Лихо пролетел на своей тройке с бубенцами по деревне, у дома старика со старухой и Снегурочки коней остановил.
Всей деревне подарки раздал, всех поздравил, а старику и старухе новую избу подарил. Да какую! О двух этажах, с окнами светлыми, с крыльцом резным. Возле дома ёлка большая, вся игрушками изукрашенная, разноцветными огоньками сияющая.
Всей деревней Новый год весело праздновали, друг к другу в гости ходили, на санках катались, вокруг ёлки хороводы водили.
С тех пор так и повелось - с первым снегом Снегурочка возвращается, а в начале лета жаркого опять белым облачком на холодный Север улетает.
Старик со старухой все лето её поджидают, грибы и ягоды собирают, варенье варят, яблоки на зиму запасают... И как первый снег выпадет - сразу пироги и угощенья к встрече своей Снегурочки готовят.
Если ты будешь на Новый год в той деревне, тоже сможешь со Снегурочкой и деревенскими ребятишками в снежки поиграть, снеговика сделать, с Дедом Морозом на санной тройке покататься.
А старик со старухой угостят тебя чаем с разными вкусными пирогами - и с яблоками, и с вареньем черничным да земляничным...
