Рецензия на роман Эмили Бронте - «Грозовой Перевал», написанная в рамках конкурса «Моя любимая книга». Автор рецензии: Карина Мусаева. .

Роман повествуется от лица Мистера Локвуда, который стал соседом Хитлклифа в его же лице «Грозового перевала», и живет на мызе Скворцов, которую сдает Мистер Хитклиф. Именно этот персонаж и вызывает у нашего автора интерес, после чего он и решает выяснить все о своем загадочном соседе. Жизнь мистера Хитклифа поведывает служанка и героиня, занимающая не последнюю роль в этом романе, миссис Дин.

История жильцов «Грозового перевала» действительно соответствует своему названию. Их жизнь и на самом деле окружена мраком. Главными героями в самом начале повествования становятся дети Хиндли и Кэти, их отец приводит в дом мальчика, похожего на цыгана, и дают ему имя Хилклиф. Его жизнь в этом семействе действительна была адской, сводные брат и сестра его возненавидели. Единственный человек, который на самом деле любил приемыша был Эршно, отец теперь уже троих детей. И так изо дня в день протекала их жизнь, единственным разнообразием были ссоры и скандалы. Все продолжалась до тех пор, пока Кэти не начала дружить с Хитклифом. После смерти отца семейства Эршно жизнь Хитклифа снова становится не выносимой.

На протяжении всего романа мои чувства сменялись то на жалость, то на ненависть. Причем вызывать столь противоречивые эмоции мог один и тот же персонаж. Не буду рассказывать ход всех событий, однако поясню. Дальше я как читатель следила за прекрасной, но и в то же время доходящей до безумства и в этом пугающей историей любви Хитклифа и Кэти. Но проходят годы, и по воли судьбы Кэти выходит замуж за слабенького, но доброго Эдгара. А сильный и мужественный Хитклиф исчезает из жизни Кэти на несколько лет. А брат Кэти Хиндли женится, но его супруга тоже погибает из-за болезни, оставив маленького Гэртона.

С возвращением Хитклифа обыденная жизнь Кэти вновь оказывается в гуще событий. Хитклиф женится на сестре Эдгара, Изабелле. Конечно же, чтобы отомстить ее брату за то, что тот увел у него любимого человека. Сама же Кэти не успевает обрадоваться этому нежданному визиту. Тяжелая болезнь забирает у нее жизнь. Она уходит, оставив после себя маленькую дочурку. Ей дают имя в честь матери-Кэти. У Хитклифа рождается сын – слабенький Эршно, который, не дожив до 18 лет умирает.

Хитклиф ненавидит своего сына, потому что он похож на мать. Но испытывает привязанность к Гэртону, к сыну своего главного «врага» Хиндли. И этот факт его удручает. Дальше уже читатели будут следить за историей любви Кети и Гэртона. И к моему великому счастью она то, и окажется со счастливым концом. Последние строки романа — «как это вообразилось людям, что может быть немирным сон у тех, кто спит в этой мирной земле».

Конечно же, в этой рецензии не передашь все эмоции и события, произошедшие в жизни главных героев, да и вкратце про роман не реально рассказать. Его нужно читать, вникать и попытаться осмыслить.

Эмили Бронте

ГРОЗОВОЙ ПЕРЕВАЛ

1801. – Я только что вернулся после визита к хозяину поместья, у которого арендовал жилье. В близлежащей округе это мой единственный сосед. Безо всякого сомнения, здесь райское местечко! Вряд ли во всей Англии можно отыскать подобный уголок, настолько удаленный от суеты общества. Просто рай для людей, предпочитающих уединенный образ жизни, таких как я и мой сосед. Думаю, что в этом смысле мы идеально подходим друг другу. Кроме того, он еще и замечательный человек! Впервые мы встретились, когда я подъехал к воротам его поместья верхом на коне, а он вышел меня встречать. Он смотрел на меня исподлобья, и во взгляде его черных глаз сквозила подозрительность. А когда я представился, он как-то пренебрежительно и очень решительно еще глубже засунул пальцы за свой жилет. Мое же сердце воспылало к нему симпатией, о которой он даже и не догадывался.

– Мистер Хитклиф? – спросил я.

В ответ он молча кивнул.

– Честь имею представиться, сер. Мистер Локвуд, Ваш новый квартиросъемщик. Я прибыл только что, и спешу выразить надежду, что не причиняю Вам неудобств своей настоятельной просьбой поселиться на время в Трашкросс Грендже. Я слышал давеча, что у Вас были определенные сомнения.

– Трашкросс Грендж принадлежит только мне! – перебил он недовольно. – Я не позволю, чтобы кто-то причинял мне неудобства без моего на то позволения! Проходите!

Слово «проходите» он произнес сквозь зубы, и прозвучало это как «Идите к черту!». И эта фраза, и практически запертые ворота ясно давали понять: он не слишком рад моему визиту. Однако именно это обстоятельство и побудило меня принять его приглашение: я почувствовал интерес к человеку, который показался мне еще более замкнутым, чем я сам.

Когда он заметил, как моя лошадь достаточно активно напирает на ворота, он таки протянул руку и открыл ворота, а затем с угрюмым видом пошел передо мной по мощеной дорожке. Когда мы зашли во двор, он сказал: «Джозеф, прими лошадь мистера Локвуда и принеси нам немного вина».

– Пожалуй, это и есть вся прислуга, – подумал я, когда услышал такое двойное распоряжение. – Не удивительно, что между плит газона растет трава, а скот – единственный, кто подстригает живую изгородь.

Джозеф был пожилым, хотя нет, скорее старым, даже очень старым мужчиной, но, несмотря на это, крепким и мускулистым.

– Помоги нам Всевышний! – пробормотал он себе под нос с оттенком раздражительного недовольства, помогая мне в это время с моим конем. Он смотрел мне в лицо так угрюмо, что я снисходительно предположил, что это он нуждается в божественной помощи для усваивания своего обеда, и его обращение к Богу не имеет никакого отношения к моему неожиданному прибытию.

Обитель мистера Хитклифа именовалась Грозовой Перевал. Такое название в полной мере передает особенности погодных условий, которые царят в этой местности, открытой бушующей непогоде. Яростные пронизывающие ветра дуют там постоянно. О неимоверной силе порывов северного ветра красноречиво свидетельствовали немногочисленные чахлые пихты в конце дома, наклоненные практически до земли, и ряды изможденного терновника, простирающего свои ветви в одну сторону – к солнцу, словно выпрашивая у него милости. К счастью, архитектор предусмотрительно спроектировал дом очень крепким: узкие окна утоплены в стены, а углы защищены большими выступающими камнями.

Прежде чем переступить порог жилища, я замедлил шаг, чтобы восхититься изобилием гротескной резьбы по дереву на фронтальной части дома, а особенно вокруг центральной двери. Над ней, среди огромного количества рассыпающихся от времени грифонов и фигурок бесстыжих маленьких мальчиков, я обнаружил цифру «1500» и имя «Хертон Ирншоу». Я хотел было сделать несколько коротких замечаний и запросить короткую историческую справку по поводу этого места у его угрюмого владельца, фигура которого виднелась в дверях, но он потребовал, чтобы я или поспешил войти, или вовсе ушел. А у меня и в мыслях не было даже ненароком огорчить его прежде, чем я осмотрю дом изнутри.

Мы сразу же очутились в фамильной гостиной: никаких коридоров или других проходов. Здесь это и называют собственно «дом». Как правило, он состоит из кухни и общей комнаты. Однако я предположил, что кухня Грозового Перевала по какой-то причине располагается совершенно в другой части жилища, по крайней мере, я уловил чью-то болтовню и грохот кухонной утвари где-то в глубине дома. Также я не увидел никаких признаков того, чтобы что-то жарили, варили или пекли в огромном очаге, никаких начищенных медных кастрюль и жестяных дуршлагов на стенах. Хотя в одном месте действительно сияли словно жар целые горы жестяной посуды, перемежающейся с оловянными кувшинами и чашками; они возвышались ряд за рядом на огромных дубовых полках кухонного шкафа, доходящего до потолка. Этот шкаф никогда не переделывали, его неприхотливая простота не притягивала к себе любознательных взглядов, за исключением деревянного каркаса, заваленного овсяными лепешками и вялеными говяжьими, бараньими и свиными ногами. Сверху над камином размещались старые уродливые ружья и пара кавалерийских пистолей, а вдоль всей полки, в качестве украшения, стояли три безвкусно расписанных короба. Пол был выложен ровным белым камнем; кресла примитивной конструкции с высокими спинками были окрашены в зеленый цвет, одно или два из них тяжеловесно чернели в полумраке. Под сводом кухонного шкафа для посуды лежала огромная коричнево-рыжая сука легавой, окруженная кучей повизгивающих щенков. В других нишах отдыхали другие собаки.

Комнаты и внутренняя обстановка не представляли бы из себя ничего необычного, если бы служили непритязательным жильем для северного фермера. Обычно это человек с выражением упрямого спокойствия на лице и крепкими лодыжками, виднеющимися между бриджами и гетрами. Таких личностей, которые одиноко сидят, опершись на подлокотники своего кресла и уставившись на пышную пену в кружке пива, стоящей перед ними на столе, можно встретить в любой округе в радиусе пяти-шести миль вокруг этих холмов, соответственно посетив их после обеда. Однако мистер Хитклиф представлял собой своеобразный контраст между местом, в котором он жил, и образом его жизни. С виду это был темнокожий цыган, с манерами и в одежде джентльмена. То есть он был в той же мере джентльмен, как и большинство городских сквайров: в меру ленивый, возможно, несколько невнимательный к своей внешности, но не кажущийся неряшливым и неаккуратным, потому что сохранил свою стать и прямую осанку; а еще немного угрюмый. Полагаю, что некоторые люди не доверяют ему из-за его чрезмерной заносчивости. Однако по моему внутреннему ощущению, то, что о нем говорят, нисколько не соответствует его характеру: я знаю (скорее интуитивно), что его замкнутость обусловлена его отвращением к показной демонстративности и выставлением напоказ взаимной привязанности. Он любит и ненавидит, скрывая свои чувства от посторонних, и воспримет как дерзость проявление на людях любви или ненависти к нему самому. Хотя, возможно, я слишком тороплюсь, приписывая ему свои собственные качества. У мистера Хитклифа могут быть свои, совершенно отличные от моих, аргументы, чтобы не раскрывать своих объятий тому, с кем он заводит знакомство. Позвольте мне надеяться, что моя душевная организация является совершенно уникальной. Моя дорогая мама говорила мне, что у меня никогда не будет уютного дома, а не далее как прошлым летом я доказал сам себе, что и впрямь не заслуживаю его.

Когда я в течение целого месяца наслаждался хорошей погодой на берегу моря, то находился там в компании самого обворожительного из всех созданий. В моих глазах она была настоящей богиней, ровно до тех пор, пока не обратила на меня внимания. Я никогда раньше не произносил слов любви. Тем не менее, если безмолвный язык любви существует, то даже самый невнимательный человек мог бы увидеть, что я влюблен в нее по уши. Она догадалась об этом последней, и решила ответить мне – самыми сладкими из всех воображаемых взглядов. И что же я сделал? Вынужден, к своему стыду, признаться, что я ушел в себя, словно улитка, а от каждого сияющего взгляда закрывался и отдалялся все больше, пока несчастная наивная девушка окончательно не усомнилась в своих чувствах, посчитав их ошибочными. Совершенно потрясенная, запутавшаяся во всем окончательно, она уговорила свою маменьку покинуть лагерь. Из-за этого нелепого случая я приобрел репутацию циничного мучителя сердец, что было абсолютно незаслуженно, но об этом знал лишь только я.

Я присел на краешек каменной плиты под очагом напротив того места, которое облюбовал для себя мой домовладелец, и решил заполнить молчаливую паузу попыткой приласкать суку. Та оставила своих щенков и стала хищнически подкрадываться сзади к моей ляжке. Ее губа приподнялась, а белые зубы покрылись слюной, готовые в любой момент вонзиться в мою ногу. Мои ответные ласки вызывали лишь протяжное рычание.

Грозовой перевал»: герои первого поколения

Хитклифф - цыган, принятый мистером Эрншо в свою семью и воспитанный как его сын. Мстительный, озлобленный, жестокий и упрямый. Был лучшим другом Кэтрин и ее возлюбленным. Не ладил с Хиндли Эрншо. Состоял в браке с Изабеллой Линтон, в котором у него родился сын Линтон.

Кэтрин Эрншо - дочь мистера Эрншо, сестра Хиндли. Избалованная и себялюбивая девушка, первоначально диковатая, а позже – достаточно утонченная. Любила Хитклиффа, но вышла замуж за Эдгара Линтона. Помешалась рассудком и умерла, родив дочь Кэтрин.

Хиндли Эрншо - брат Кэтрин по крови и Хитклиффа по настоянию отца. Второго ненавидел и после смерти родителя «понизил» его до работника в Грозовом Перевале, не дав получить образование. Был счастливо женат на Фрэнсис, умершей после родов его сына Гэртона. После смерти супруги спился, а позже проиграл свое поместье Хитклиффу. Ревнивый, злопамятный, агрессивный человек. К концу жизни – жалкий и опустившийся.

Фрэнсис Эрншо - супруга Хиндли. Мягкая по характеру, хрупкая. Умерла от чахотки после родов.

Эдгар Линтон - друг, а потом муж Кэтрин Эрншо, отец Кэтрин Линтон. Терпеливый молодой человек, добрый, галантный, хорошо воспитанный, иногда упертый.

Изабелла Линтон - сестра Эдгара Линтона и жена Хитклиффа, мать сына последнего Линтона. Образованная, воспитанная, наивная (до брака). Вышла замуж по любви, оказалась несчастной в этих отношениях и сбежала от супруга.

Грозовой перевал»: герои второго поколения

Кэтрин Линтон - дочь Кэтрин и Эдгара Линтона. Воспитана, добра, отзывчива. Была вынуждена выйти замуж за Линтона, которого не любила. Лишилась Мызы Скворцов из-за Хитклиффа, но после его смерти ее вернула. В итоге нашла счастье с Гэртоном.

Гэртон Эрншо - сын Хиндли, после смерти отца воспитанный Хитклиффом. Преданный, благодарный. Как и Хитклифф в юношестве, необразованный и грубоватый. Полюбил овдовевшую Кэтрин Линтон.

Линтон Хитклифф - сын Изабеллы Линтон и Хитклиффа. До смерти матери жил с ней, после отправился к отцу. Под напором Хитклиффа взял в жены Кэтрин Линтон. Слабохарактерный, трусливый. Болезненный – умер вскоре после своей свадьбы.

Прочие персонажи «Грозового перевала»

Нелли (Эллен Дин) - по сюжету «Грозового перевала», бывшая прислужница в Грозовом Перевале, после экономка в Мызе Скворцов. Вынужденная хранительница тайн семьи Эрншо и Линтон, участница многих событий. В разное время была в относительно дружеских отношениях с двумя Кэтрин и Хитклиффом.

Джозеф - слуга в Грозовом перевале. Служил при Эрншо и при Хитклиффе. Сварливый, набожный, глуповатый.

Зила - ключница в поместье Хитклиффа.

Локвуд - лондонец, снимающий у Хитклиффа Мызу Скворцов. Навещал владельца поместья и один раз ночевал в Грозовом перевале.

Мистер Кеннет - доктор. Лечил Кэтрин, Эдгара, Фрэнсис.

Похожая информация:

1. I. Частоты встречаемости генов одной аллельной пары в популяции остаются постоянными из поколения в поколение

Особенности композиции романа Эмили Бронте «Грозовой перевал»

Е. В. Повзун

В историю литературы Эмили Бронте вошла как автор сборника сти­хов, написанного ею вместе с сестрами, Шарлоттой и Энн, под псевдо­нимом «братьев» Белл («Стихотворения Куррер, Эллис и Эктон Белл») и одного единственного романа «Грозовой перевал» (Bronte E . Wuthering Heights , 1847) , который во многом предопределил дальнейшее движение английского романа.

При всей легкости, непринужденности повествования, при всей есте­ственной многосложности родственных связей между героями, «Грозо­вой перевал» – искусно построенная книга, в которой самым тщатель­ным образом продумана композиция. Целью работы является анализ элементов и приемов композиционной организации романа Э. Бронте «Грозовой перевал». Учитывая множество подходов к определению ком­позиции, мы остановились на следующем: «Композиция (от лат. compo-sitio – составление, соединение), расположение и соотнесенность компо­нентов художественной формы, т. е. построение произведения, обуслов­ленное его содержанием и жанром» .

В «Грозовом перевале» довольно сложное сочетание временных пла­стов. Примечательно, что роман начинается с точной даты – 1801 – когда мистер Локвуд впервые переступает порог Грозового Перевала. К этому времени история, начавшаяся много лет назад, уже близится к развязке. Рассказ Нелли Дин возвращает читателя к событиям тридцатилетней давности и постепенно приближает к настоящему времени. Рассказывая о прошлых событиях, Нелли Дин не ведет точный, погодичный рассказ, она сознательно выбрасывает несколько лет жизни, которые не имеют важного значения для понимания сути ее рассказа.

Соединение различных временных пластов достигается с помощью монтажа. Э. Бронте прибегает к этому приему для того, чтобы сделать повествование более динамичным, акцентировать внимание на ключе­вых, концептуально важных моментах, несущих наибольшую смысло­вую нагрузку и через которые раскрываются основные темы и идеи ро­мана.

Кроме сложного сочетания временных пластов, произведению Э. Бронте характерна двунаправленность действия во времени, т. е. дви­жение действия из настоящего не только в прошлое, но и в будущее. Двунаправленность действия служит способом репрезентации решений, затронутых в романе проблем, и выявляет авторское отношение к этим проблемам.

Э. Бронте использует прием сюжетного обрамления, т. е. помещает рассказ в рассказе: старая служанка Нелли Дин, работавшая в домах Эрншо и Линтонов, посвящает в их тайны заезжего джентльмена, мисте­ра Локвуда, от лица которого начинается повествование. Таким образом, мы узнаем историю Хитклифа, Эрншо и Линтонов в пересказе Локвуда.

Выбор двух персонажей, от лица которых ведется повествование – мистер Локвуд и Нелли Дин – не случаен. Функция этих двух героев, са­мых обычных, «нормальных» людей, в книге заключается в том, чтобы придавать повествованию реалистичный, житейски достоверный харак­тер, комментировать происходящее с точки зрения здравого смысла и тем самым демонстрировать известную несостоятельность подхода к описываемым событиям с позиций житейской логики.

В романе Э. Бронте достаточно сложная группировка героев. Героев можно разделить на две группы: жители Грозового Перевала – семья Эрншо и жители Мызы Скворцов – семья Линтонов. В ходе действия романа группировка героев меняется, герои из первой группы переме­щаются во вторую и наоборот. Такая «расстановка» персонажей позво­ляет Э. Бронте показать одних и тех же героев в двух мирах, которые ав­тор противопоставляет в романе – в мире бушующих страстей, где цар­ствуют идеи свободы, верности самому себе и вечным законам человече­ского братства, который символизирует Грозовой Перевал и в рацио­нальном, цивилизованном мире, где живут, повинуясь условностям и сковывающей морали своего времени и круга, символизируемый Мызой Скворцов.

Основными способами «подачи» образов являются сопоставление и противопоставление, которыми автор пользуется для создания образа ге­роя и раскрытия его внутреннего мира. Через сопоставление героев Э. Бронте раскрывает два разных характера: Хиндли – раба чувств, и Эд­гар – служитель разума. Принцип сопоставления используется также при создании образа Кэти младшей. В отличие то матери, от которой она унаследовала способность к сильным чувствам, Кэти умела быть мягкой и кроткой, как голубка. «Никогда ее гнев не был яростен, а любовь неис­това – любовь ее была глубокой и нежной» («…her an­ger was never furious; her love never fierce: it was deep and tender» ).

Через образы героев – Хиндли и Эдгара, Кэтрин и ее дочери – автор выражает мысль о том, что отсутствие гармоничного сочетания в чело­веке чувства и разума приводит к душевному конфликту с самим собой.

Создавая образы Кэти и Гэртона, Э. Бронте использует систему «зер­кальных» образов. Взаимоотношения Кэти и Гэртона строятся по анало­гии с взаимоотношениями Кэтрин и Хитклифа, но в отличие от послед­них, их ждет счастливый финал. Следовательно, тема любви в романе Э. Бронте раскрывается в двух тональностях – история трагической люб­ви Кэтрин и Хитклифа и история счастливой любви Кэти и Гэртона.

Содержательными композиционными элементами в романе Э. Бронте выступают сон, интерьер и пейзаж. Кэтрин видит сон о рае, являющимся ее домом, но в котором она глубоко несчастна. Сон выполняет функцию предсказания: Кэтрин, выйдя замуж за Эдгара, и поселившись в его уют­ном, напоминающем земной рай доме, буден лишена подлинного сча­стья. Таким образом, сон подготавливает читателя к восприятию после­дующих событий романа.

В целях показать различия между героями – жителями Грозового Пе­ревала, людьми грубоватыми, негостеприимными и утонченными, вос­питанными жителями Мызы Скворцов, Э. Бронте использует интерьер. Обстановка в комнате Кэтрин на Грозовом Перевале самая простая: стул, комод и небольшой дубовый ларец. В доме же Линтонов, Кэтрин и Хитк-лиф были поражены роскошным убранством комнаты.

Пейзажные зарисовки у Э. Бронте лаконичны и кратки, поскольку со­стояние природы создает атмосферу для предстоящих событий, и оно либо соответствует, либо контрастно им. Описание природы создает гне­тущую, тревожную атмосферу для появления призрака на Грозовом Пе­ревале во время пребывания там Локвуда: «dark night coming down prematurely, and sky and hills mingled in one bitter whirl of wind and suffocating snow» («темная ночь наступила до времени, смешав небо и холмы в ожесточенном кружении ветра и снега» ). Таким об­разом, Э. Бронте использует пейзаж в целях эмоционального воздействия на читателя.

«Грозовой перевал» начинается с момента, когда действие уже дви­жется к развязке. В результате, нарушается традиционная логическая по­следовательность основных элементов композиции (экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация и развязка). Приемом сюжетно-композиционной инверсии Э. Бронте пользуется с целью захватить внимание читателя уже с первых страниц книги.

В романе действует принцип композиционного кольца, поскольку на­чинается он сценой посещения Локвудом Грозового Перевала и заканчи­вается роман аналогичной сценой. Прием композиционного кольца дает возможность Э. Бронте вернуть читателя к началу романа и подвести черту под изложенной в нем историей, сделав его завершенным и кос­венно выразив свое авторские отношение к затронутой в романе про­блеме.

Особенностью романа является использование автором приема умол­чания без дальнейшего прояснения или прямого обнаружения дотоле скрытого от героев и читателя. Остается неизвестным происхождение Хитклифа, как он разбогател и превратился в настоящего джентльмена после трехлетнего отсутствия на Грозовом Перевале. Тайной покрыта и смерть Хиндли: повинен в ней Хитклиф или нет. На все эти вопросы Э. Бронте не дает ответы, внося в роман, таким образом, романтический дух таинственности и загадочности.

Таким приемом как смена точек зрения Э. Бронте пользуется в «Гро­зовом перевале» в масштабе всего произведения. В романе присутствует разноречие или многоголосье, т. е. нет традиционного для викторианско­го романа автора, который, по выражению У. Теккерея, «знает все». Э. Бронте запечатлевает в книге различные манеры говорения и сказы­вающиеся в них типы сознания, через которые выявляется мировоззре­ние того или иного героя. Со страниц романа читатель слышит голоса Кэтрин, Хитклифа, Нелли Дин, Локвуда, Изабеллы.

Из вышесказанного видно, что основными композиционными прие­мами, которыми пользуется Э. Бронте в «Грозовом перевале» являются сюжетно-композиционная инверсия, композиционное кольцо, сюжетное обрамление, умолчание, монтаж, смена точек зрения.

Таким образом, композицию романа «Грозовой перевал» Э. Бронте можно определить как кольцевую, т.е. начало и конец романа как бы смыкаются, образуя кольцо, а также как сложную или комплексную с элементами ретроспекции.

Литература

2. Бронте Э. Грозовой перевал // Бронте Э. Грозовой перевал. Стихотворения. М., 1990.

3. Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В. М. Кожевникова и П. А. Николаева. М., 1987.

Я открыла механическим движением очередную книгу. Очередная обложка очередная первая страница… Мне тогда не казалось, что я встречусь с чем-то особенным, с тем, о чём я до этого не читала или не знала. Это было задумано как «знакомство для галочки», на которое я не пыталась возлагать особые надежды. Но страница за страницей – и внезапно для себя самой стремительный холодный воздух уносит меня, и я слышу его порывы, и как будто сама стою на вересковых пустошах северной Британии, пытаясь разобраться в неосознанных порывах человеческой души. Когда же повествование подошло к последней странице, я поняла, что в дальнейшем мне трудно будет найти произведение, подобное этому.

«Этот роман не имеет ничего общего с литературой эпохи.
Это очень скверный роман. Это очень хороший роман. Он уродлив. В нём есть красота.
Это ужасная, мучительная, сильная и страстная книга».
(Сомерсет Моэм)

История сестёр Бронте - это история со своими печалями, со своими своеобразными радостями и тайнами. Шарлотта, Эмили и Энн родились в семье сельского священника Патрика Бронте в Йоркшире, на севере Англии. Окружавшая их местность была лишена ярких красок: суровые вересковые пустоши, темно-серые постройки, практически полное отсутствие зелени, да и рядом располагающееся кладбище не добавляло теплоты в унылую картину… Но тем не менее именно среди этой суровой природы сестрам Бронте удалось создать свои замечательные произведения, наполненные сильными чувствами и настоящими страстями.

Семья сестёр Бронтэ никак не могла назвать себя богатой. Не отличалась она и знатностью. Но дочери Патрика Бронтэ были удивительно талантливы: с раннего возраста они увлекались литературой, очень любили фантазировать и создавать воображаемые страны. Нет сомнений, что и суровая природа накладывала свой определённый неизгладимый отпечаток на характер и мировоззрение маленьких девочек. Британский литературовед Виктор Соден Притчетт рассматривал роман Эмили Бронтэ, сравнивая его персонажей с угрюмыми обитателями Йоркшира: «Быть может, герои его поначалу поразят читателя неприкрытой жестокостью и безжалостностью - однако на самом деле в резкости и непримиримости суждений, в гордыне, в обострённом ощущении греха выражалась присущая обитателям этих мест жизненная философия, превыше всего ставившая волю каждой человеческой личности. Для того чтобы выжить в этих краях, необходимо было научиться подчинять себе других, самим при этом никому не подчиняясь».

Безусловно, жизнь будущих писательниц отличалась своеобразием: в ней сочетался какой-то природный аскетизм, стальная суровость и вместе с тем непреодолимое желание творить и писать.

Жизнь маленьких девочек, рано лишившихся матери, никак нельзя было назвать радужной. Большую часть времени они проводили в обществе друг друга, лишённые простого детского общения. Изолированное место, на котором стоял их дом, довольно однообразная, скучная жизнь способствовали ещё большему уединению и неизбежному уходу в собственный духовный мир.

Эмили, может быть, была самой замкнутой из трёх сестёр. По свидетельству очевидцев, она редко выходила из дому, а если и совершала прогулки, то не была особо расположена к приветливым разговорам с соседями. Но её часто можно было видеть расхаживающей в задумчивости и что-то шепчущей самой себе…

Некоторое время маленькая Эмили вместе с сестрой Шарлоттой училась в благотворительной школе в Коуэн-Бридж. Именно это страшное место послужило прообразом Локвудского приюта в романе Шарлотты «Джен Эйр», где были описаны все ужасы подобных заведений: и голод, и скверная еда, и чудовищное обращение с воспитанницами…

После учёбы в Коун-Бридж Шарлотта и Эмили решили продолжить своё образование в Брюсселе. Но, в отличие от старшей сестры, Эмили не могла избавиться от постоянно мучащей её тоски по дому, и, вернувшись в 1844-ом году в Англию, она уже старалась никогда не покидать родных краёв.

1846 год - знаменательнейшая дата для сестёр Бронтэ. В это время выходит сборник их стихотворений - первый плод литературной деятельности. Писательницы намеренно взяли мужские псевдонимы, и сборник был озаглавлен так: «Стихотворения Керрера [Шарлотта], Эллиса [Эмили] и Эктона [Энн] Беллов». Впоследствии из всех стихотворений сборника наиболее высокую оценку критики получают именно стихи Эмили, стихи, пронизанные печалью и тоской по невозможной или ушедшей любви («Стансы»). Особенно замечательна философская лирика Эмили, поднимающая темы личной свободы и независимости («Старый стоик»). Но, несмотря на бесспорную красоту и изящество стихов Эмили, нельзя не отметить прорывающуюся сквозь них печаль и тоску. Наиболее оптимистичными и полными надежд произведениями сборника были, пожалуй, стихи младшей сестры Энн (особенно стихотворение «Строки, сложенные в лесу в ветреный день»). Однако тогда первый опыт молодых поэтесс, к сожалению, не снискал широкой популярности у читающей публики.

Но сёстры Бронтэ не сдавались, и в скором времени каждая из них решила посвятить себя прозе: в 1847-ом году Шарлотта написала свой первый роман «Учитель», Энн роман «Агнес Грэй», а Эмили - «Грозовой перевал». С этого момента начинается их напряжённая литературная деятельность, впрочем на относительно долгое время продолжилась она только для Шарлотты, так как Эмили и Энн вскоре после выхода своих первых произведений скоропостижно сгорели от чахотки. Скорее всего, это была наследственная болезнь семьи Бронтэ: все девушки отличались крайне хрупким телосложением и очень слабым здоровьем, которое, кстати сказать, было значительно подорвано и в годы обучения сестёр в Коун-Бридж. К большому сожалению для всего читающего мира, этот наследственный тяжёлый недуг не позволил сёстрам творить дальше и оборвал жизнь женщин, находившихся в самом расцвете своих сил (Эмили умерла, когда ей было 30, Энн - в 29 лет, Шарлотта не дожила до 40).

Между тем творческое наследие сестёр Бронтэ, хотя и немногочисленно, но вот уже почти два века поражает исследователей своей глубиной и самобытностью.

Их произведения очень эмоциональны, очень честны и немного загадочны. Последнее определение, правда, в наибольшей степени и во всей своей полноте относится именно к единственному роману Эмили Бронтэ - «Грозовому перевалу».

Что же это за роман? И в чём его загадка?

Когда в России говорят о произведениях писательниц, я почти уверена, что большинство вспоминают роман «Джен Эйр» старшей сестры Шарлотты. О творчестве Эмили Бронтэ говорят нечасто. Сам факт, что «Джен Эйр» впервые на русский язык была переведена в 1849-ом году (роман был напечатан в журнале «Отечественные записки»), а «Грозовой перевал» лишь в 1956-ом, служит доказательством недостаточного внимания к творчеству писательницы в России.

Между тем этот единственный роман Эмили Бронтэ ничем не уступает произведениям её сестры. Я бы даже побоялась их сравнивать, так как писательницы рассматривают человеческую натуру, используя абсолютно разные системы координат. Наиболее образно и глубоко творчество двух писательниц сравнила Вирджиния Вульф в своей критической статье «Джейн Эйр» и «Грозовой перевал»: «Она [Шарлотта Бронтэ] не задумывается над человеческой судьбой; она даже не ведает, что тут есть над чем подумать; вся её сила, тем более мощная, что область её приложения ограничена, уходит на утверждения типа «я люблю», «я ненавижу», «я страдаю…«Грозовой перевал» книга более трудная для понимания, чем «Джейн Эйр», потому что Эмили больше поэт, чем Шарлотта. Шарлотта всё своё красноречие, страсть и богатство стиля употребила для того, чтобы выразить простые вещи: «Я люблю», «Я ненавижу», «Я страдаю». Её переживания, хотя и богаче наших, но находятся на нашем уровне. А в «Грозовом перевале» Я вообще отсутствует… От начала до конца в её романе [теперь уже речь об Эмили] ощущается этот титанический замысел, это высокое старание - наполовину бесплодное - сказать устами своих героев не просто «Я люблю» или «Я ненавижу», а - «Мы, род человеческий» и «Вы, предвечные силы…». Этот отрывок из статьи, мне кажется, как нельзя точно передаёт замысел «Грозового перевала»- предельно обобщить изображаемое, довести его до космических масштабов.

Роман «Грозовой перевал» был издан, как уже писалось выше, в 1847-ом году, но при жизни писательницы не был оценён по достоинству. Всемирная слава пришла к Эмили Бронтэ значительно позднее, что, впрочем, часто по необъяснимым причинам случается с великими произведениями, но зато, впоследствии оценённые потомками, они живут уже долгие века и никогда не стареют.

Сюжет этого необычного романа на первый взгляд не представляет собой ничего сложного. Есть два поместья, две противоположности: Грозовой перевал и Мыза скворцов. Первое олицетворяет беспокойство, бурные и неосознанные чувства, второе - гармоничное и размеренное существование, домашний уют. В центре повествования - истинно романтическая фигура, герой без прошлого Хитклиф, которого неизвестно где и когда нашёл хозяин Грозового перевала мистер Эрншо. Хитклиф, - вроде бы, - с рождения не относится ни к одному из домов, но по духу, по своему складу принадлежит, конечно, к поместью Грозовой перевал. И вот на роковом перекрещивании и переплетении этих двух миров и строится весь сюжет романа.

По жанру это роман, безусловно, романтический. «Грозовой перевал - бешено романтическая книга», - утверждал в 1965-ом году классик английской литературы Сомерсет Моэм. Тем не менее Эмили Бронтэ, написав единственное произведение, удивительным образом не смогла вписаться в рамки привычных литературных направлений. Всё дело в том, что «Грозовой перевал» нельзя отнести к чисто романтическому роману: в нём присутствуют и элементы реалистического понимания человека, но реализм у Эмили Бронтэ особенный, совершенно непохожий на реализм, скажем, Диккенса или Теккерея. Можно сказать, он здесь абсолютно неотделим от романтизма, отчасти из-за того, что писательница отказывается рассматривать и разрешать конфликт романа в социальной или общественной сфере - она переносит его в область философско-эстетическую. Как и романтики, Эмили Бронтэ жаждала гармонии бытия. Но в её произведении она выражается, как это ни парадоксально, через смерть: только она примерила потомков и помогла воссоединиться мучащимся возлюбленным. «Я бродил вокруг могил под этим добрым небом; смотрел на мотыльков, носившихся в вереске и колокольчиках, прислушивался к мягкому дыханию ветра в траве - и дивился, как это вообразилось людям, что может быть немирным сон у тех, кто спит в этой мирной земле», - этими словами заканчивается роман. Всё же удивительно, что такая «мощная, страстная, жуткая», по словам Сомерсета Моэма, книга заканчивается таким почти идиллическим концом. Но что же в ней «мощного и жуткого»?

Это книга о любви, но о любви странной, о любви, не вписывающейся ни в одно из наших представлений о ней. Это роман о месте, но о месте, порождаемой страстью. Это роман о судьбе, о воли, о человеке, о космосе…

Сама структура романа, его стилистические и изобразительные средства, достаточно изощрённы. Трудно сказать, специально ли или неосознанно Эмили Бронтэ создала столь гармоничный текст. Тема судьбы и преемственности поколений отчётливо прослеживается благодаря повторениям: повторяются имена, характеры, поступки героев, что создаёт какую-то таинственную, мистическую атмосферу, чувство неизбежности и закономерности происходящего. Не менее важную роль играют описания природы, которая является не только фоном развёртывающихся событий, но и выражает внутренние переживания героев, олицетворяет их непомерные, бурные чувства.

Об этих описаниях природы можно говорить отдельно и очень долго. Эмили Бронтэ действительно заставляет ветер дуть, а гром громыхать, дыхание же вересковой пустоши как будто прорывается сквозь текст романа и обдаёт нас своим холодом, но вместе с тем и неповторимым романтизмом.

…«Грозовой перевал» - это противоречивое и таинственное произведение. Если разобраться в тексте, то невозможно не столкнуться с поражающими читателя нравственными и этическими несоответствиями в поведении героев: Кэтрин и Хитклиф, с одной стороны, олицетворяют собой космическую любовь, любовь, которая сильнее смерти, но в реальной действительности она почему-то приобретает гротескные формы, выражаясь, по сути, через Зло - Добро как таковое вообще практически не показано в романе, разве что в последних сценах. Критик Жорж Батай в своей статье о «Грозовом перевале» говорит, что «…в познании Зла Эмили Бронте дошла до самого конца». И действительно, кто ещё в литературе изображал Зло так? Зло, существующее в противоестественном синтезе с любовью, Зло совершенно неподвластное контролю и какому-то нравственному оправданию. И это ещё одна большая тайна во всей этой истории: как воспитанная на Библии Эмили Бронтэ смогла создать персонажей, абсолютно лишённых христианского смирения и покоя? Даже при последнем свидании с Кэтрин, находящейся на пороге смерти, Хитклифф не в состоянии побороть в себе жажду мести; после того, как Кэтрин предала его, выйдя замуж за Линтона - на обитателе «безмятежной» Мызы Скворцов, месть в сердце Хитклиффа постоянно занимает место любви. «О, ты видишь, Нелли, он ни на минуту не смягчится, чтобы спасти меня от могилы. Так-то он любит меня!», - восклицает сама Кэтрин.

Но и после смерти своей возлюбленной Хитклиф не смиряется: «Дай ей боже проснуться в мучениях! - прокричал он со страшной силой, и топнул ногой, и застонал в неожиданном приступе неукротимой страсти. - Она так и осталась обманщицей! Где она? Не там - не на небе... и не погибла - так где же? О, ты сказала, что мои страдания для тебя ничего не значат! У меня лишь одна молитва - я ее постоянно твержу, пока не окостенеет язык: Кэтрин Эрншо, не находи покоя, доколе я жив!» Вирджиния Вульф писала, что «в литературе нет более живого мужского образа». Но этот образ не просто «живой», он необычный, он загадочный и бесконечно противоречивый. Впрочем, как и весь роман. Сомерсет Моэм, очень высоко оценивший «Грозовой перевал», говорил об образе главного героя так: «Я считаю, что Эмили вложила в Хитклифа всю себя. Она наделила его своей бешеной яростью, своей неистовой подавленной сексуальностью, своей страстной неутолённой любовью, своей ревностью, своей ненавистью и презрением к роду человеческому, своей жестокостью…». Как бы то ни было, этот необыкновенный образ не может оставить читателя равнодушным. Впрочем, таковы все образы романа.

У современного читателя наверняка возникнет вполне логичный вопрос: можно ли что-то почерпнуть для себя из этого немолодого романа? Казалось бы, за это время изменилось практически всё в нашей жизни: стоит ли искать ответы на волнующие нас вопросы в книге, написанной более 150-ти лет назад? Стоит. Ещё как стоит.

В этом и непередаваемое очарование «Грозового перевала». Книга даёт нам понять, что некоторые законы, действующие над людьми, вечны - они не исчезают с течением времени и совершенно не зависят от смены эпох, режимов и систем. Эмили Бронте словно показывает человека естественного, человека, откинувшего покров определённого времени. «Она высвобождает жизнь от владычества фактов», - отмечает всё та же Вирджиния Вульф. Если вдуматься, то в романе даже нет развёрнутого сюжета и открытого, острого конфликта. Тема социального неравенства как следует не развита, да, в общем-то, никто и не препятствовал Кэтрин соединиться с Хитклифом. Таким образом, в романе мы не видим открытого общественного противостояния и, самое главное - все герои вольны сами выбирать свой путь. Даже ужасные, проникнутые жестокостью сцены заточения Кэти в доме у Хитклифа - это, в сущности, результат её же собственного неосторожного поведения. Она, сгорая от любопытства, убежала из дому и отправилась по доброй воле в поместье Грозовой перевал, отправилась без всякого принуждения, без всякого указания с чужой стороны, словно какие-то неведомые силы заставили её сделать это. Вообще, поражает эта удивительная свобода и тотальное неподчинение чужой воле всех персонажей романа. Они сами строят свою судьбу, ошибаясь роковым образом или распутывая самые сложные жизненные ситуации (как сделала Кэтрин-младшая в конце романа). Можно сказать, что это роман и о судьбе, которой человек подчас не может противостоять.

Итак, вот две основные темы романа, два главных слова, вокруг которых разворачивается повествование «Грозового перевала» - необъяснимая любовь и судьба. Но я бы добавила ещё одно - неподвластные человеку силы.

Мы можем отрицать логику Эмили Бронте, которая выражается в романе скорее бессознательно и стихийно («Грозовой перевал» совсем лишён морализаторства, что замечал и английский писатель и литературовед Виктор Соден Притчет), нас даже может напугать этот пронизывающий книгу мистический холодок, но отрицать всей её силы и мощи просто не удастся. Книга действительно берёт энергетикой. С ней можно соглашаться или не соглашаться, но не попасть под её влияние всё же невозможно.

Без сомнения, это роман - загадка, над которой можно раздумывать бесконечно. Роман, опрокидывающий все привычные представления о Добре и Зле, Любви и Ненависти. Эмили Бронте заставляет читателя посмотреть на эти категории совсем другим взглядом, она беспощадно смешивает, казалось бы незыблемые пласты, одновременно шокируя нас своей беспристрастностью. Жизнь шире любых определений, шире наших представлений о ней - эта мысль уверенно прорывается сквозь текст романа. И если читателю удастся, как и мне, уловить этот энергетический посыл, то знакомство с этим романом будет поистине незабываемым.

Писательница, создав своё единственное произведение, вместе с тем окутала его такой тайной, что даже неискушённый читатель не может не остановиться в раздумье - «Грозовой перевал» просто насильно заставит размышлять над его поэтикой, так как сам автор отстранён и беспристрастен, его субъективное «я» молчит, вынося историю на суд читателя. Эмили Бронте, предоставив вести повествование ключнице Нелли Дин и мистеру Локвуду, скрывается за семью замками - мы не можем до конца понять её отношения к созданным персонажам. Что это: ненависть или любовь? Сомерсет Моэм замечал, что «передоверив вначале повествование Локвуду, а затем, заставив его слушать рассказ миссис Дин, она [Эмили Бронте] спряталась, так сказать, за двойной маской». Далее он утверждает, что повествование от лица всеведущего автора «означало бы контакт с читателем, невыносимо близкий для её болезненной чувствительности». «Я думаю, что её жесткая и бескомпромиссная принципиальность взбунтовалась бы, вздумай она рассказать эту неистовую историю от своего собственного лица». Скорее всего, Эмили Бронте не хотела да и, наверное, не могла окончательно определить своего отношения к ею же созданным невероятным персонажам. Она просто ставит вопрос, но ответить на него предоставляет читателю. Хотя, с другой стороны, как, вообще, кто бы то ни было может до конца постичь эти извечные космические темы, затронутые в романе? Задача, поставленная автором, слишком масштабна, слишком велика и трудна, чтобы решать её в наших будничных масштабах. Изобразив совершенно невообразимые страсти, неосознанные проявления человеческой натуры, показав силы, которые сильнее человека и вместе с тем окутав всё это каким-то непроницаемым туманом, сознательно запутывая читателя, Эмили Бронте не оставила сомнений только в одном - что эти силы выше и сильнее нас. И сюжет «Грозового перевала», весь его импульсивный и порывистый текст доказывают это утверждение, и, как мне видится, именно в этом его таинственная сила, обаятельный мистицизм и необъяснимое обаяние.

P.S. Существует более 15-ти экранизаций «Грозового перевала», в том числе знаменитая картина 1939-го года с Лоуренсом Оливье в роли Хитклифа. На 2010-й год в Великобритании намечена премьера очередной экранизации.

1. Батай Ж. Эмили Бронтэ и зло// «Критик». - 1957 (№117).
2. Вульф В. Эссе. - М.: изд. АСТ, 2004. С. 809-813.
3. Шарлотта Бронте and Another Lady. Эмма// Сестры Бронте в Англии. - М.: изд. АСТ, 2001.
4. Митрофанова Е. Роковая тайна сестер Бронте. - М.: изд. Терра-Книжный клуб, 2008.