Подтекст произведения: понятие и примеры подтекста. Подтекст художественного произведения

Неполнота отображения является непременным свойством искусства и требует от читателя самостоятельного восполнения недоговоренного. Информация в тексте соответственно подразделяется на эксплицитную и имплицитную. По элементам образов, контрастов, аналогий, выраженным вербально, читатель восстанавливает подразумеваемое. Предложенная автором модель мира при этом неизбежно несколько видоизменяется в соответствии с тезаурусом и личностью читателя, который синтезирует то, что находит в тексте, со своим личным опытам.

Согласно И. В. Арнольд, существует несколько типов организации контекста с имплицитной информацией. Их объединяют общим термином «импликация» . Это термин изначально не лингвистический. Он идет из логики, где импликация определяется как логическая связка, отражаемая в языке союзом «если... то» и формализуемая как А > Б, т. е. А влечет за собой Б. В импликативном высказывании различают антецедент А - высказывание, которому предпослано слово «если», и консеквент Б - высказывание, следующее за словом «то» . Импликация в широком смысле есть наличие в тексте вербально не выраженных, но угадываемых адресатом смыслов. Сюда относятся подтекст, эллипс, аллюзия, семантическое осложнение и собственно текстовая импликация. Таким образом, в соответствии с точкой зрения И. В. Арнольд, более широким понятием, чем подтекст является понятие импликация, значит подтекст - есть не что иное, как разновидность импликации. Далее мы установим, в чем заключаются различия между указанными понятиями, обращая особое внимание на разграничения понятий импликация и подтекст.

«Текстовая импликация - дополнительный подразумеваемый смысл, основанный на синтагматических связях соположенных элементов антецедента» . Текстовая импликация передает не только предметно-логическую информацию, но и информацию второго рода, прагматическую, т. е. субъективно-оценочную, эмоциональную и эстетическую. Текстовая импликация отграничена рамками микроконтекста, что на композиционном уровне обычно соответствует эпизоду. Восстанавливается она вариативно, принадлежит конкретному тексту, а не языку вообще. Строго разграничить импликацию, подтекст, аллюзию и другие виды подразумевания довольно трудно, поскольку они постоянно сопутствуют друг другу .

От эллипса подтекст и импликация отличается тем, что они имеют более широкие границы контекста, несут дополнительную информацию (в то время как эллипс дает только компрессию) и восстанавливаются вариативно. «Эллипс - пропуск в предложении какого-нибудь легко подразумеваемого слова, члена предложения» . Так, эллиптическая реплика: Have you mailed the letter? -Yes, I have может быть восстановлена только следующими словами: I have mailed the letter. Значит, эллипсис не имеет вариативного характера в отличие от импликации и подтекста.

В эллипсе также отсутствует образность, а текстовая импликация и подтекст, напротив, постоянно связаны с разными тропами. И.В. Арнольд приводит очень хороший пример, который сочетает метонимию и гиперболу: Half Harley Street had examined her, and found nothing: she had never a serious illness in her life. (J. Fowles)

Харли Стрит -- улица в Лондоне, на которой находятся приемные самых фешенебельных врачей. Импликация состоит в том, что, хотя Эрнестина совершенно здорова, мнительные родители не жалели никаких денег на самых дорогих докторов, и все равно им не верили и обращались ко все новым и новым специалистам. Суггестивность импликации требует в данном случае знания топонима. Она может опираться и на другие реалии: имена известных людей, разного рода аллюзии .

Как импликация, так и подтекст создают дополнительную глубину содержания, но в разных масштабах. Текстовая импликация имеет ситуативный характер и ограничивается рамками эпизода, отдельного коммуникативного акта или черты персонажа. В подтексте углубляется сюжет, более полно раскрываются основные темы и идеи произведения. Антецеденты располагаются дистантно. Подтекст может складываться из отдельных дистантно расположенных импликаций. От эллипса и подтекст и импликация отличаются неоднозначностью восстановления, масштабом, созданием дополнительной прагматической информации.

Особым видом текстовой импликации являются аллюзия и цитация. «Аллюзия - риторическая фигура, заключающаяся в ссылке на историческое событие или литературное произведение, которые предполагаются общеизвестными» . Иногда аллюзия представляет целую выдержку из произведения. «Цитация - дословной выдержки из какого-либо текста с указанием на источник» .

Таким образом, аллюзия представляет собой фрагментарное, неточное воспроизведение части какого-либо текста, и от цитации отличается отсутствием ссылочной части и неточности воспроизведения.

Самыми сложными для разграничения понятиями, на наш взгляд, являются подтекст и импликация. И.В. Арнольд выделяет импликацию, трактуя ее как дополнительно подразумеваемый смысл, вытекающий из соотношения соположенных единиц текста, но ими вербально не выраженный . Текстовая импликация, по ее мнению, реализуется в микроконтексте, границы которого определяются его референтом - изображенной в тексте ситуацией. Импликация учитывает историческую эпоху, культуру, творческую и личную биографию писателя и т.д. Она требует подключения экстралингвистического контекста, фоновых знаний адресата. И.В. Арнольд подчеркивает ситуативный характер импликации, что отличает ее, по мнению исследователя, от подтекста, который реализуется в макроконтексте всего произведения, на референтном уровне не одного из его эпизодов, а всего сюжета, темы, идеи и т.д., когда элементы расположены дистантно и входят в разные ситуации. По словам И.В. Арнольд, подтекст и импликацию в некоторых случаях трудно различить, разграничить, и все-таки это необходимо делать.

В отличие от И.В. Арнольд, В.А. Кухаренко использует понятия и импликации, и подтекста как синонимичные, трактуя их как дополнительное смысловое или эмоциональное содержание, реализуемое за счет нелинейных связей между единицами текста . Очевидно, более целесообразно рассматривать импликацию и подтекст как синонимы, как явление, которое реализуется в рамках микроконтекстов художественного текста, формируя его концепт, концептуальную информацию, находящуюся с подтекстом в отношении общее-частное и составляющую с ним подтекстовый пласт произведения.

Над проблемой разграничения понятий импликация и подтекст работал также А.Д. Швейцер. Он определяет импликацию как тенденцию к подразумеванию семантических компонентов . Импликация обычно противопоставляется экспликации, которая определяется как тенденция естественных языков к открытому явному словесному выражению семантических компонентов . Это определение, вполне применимое в теории перевода, дает лишь ограниченную возможность его использования в теории текста. Ведь семантический компонент - это составная часть значения слова, выявляемая путем компонентного анализа. Значит импликация - категория значения слова. Но на практике этот термин употребляется в более широком значении. По существу импликация и подтекст являются синонимами.

И. Р. Гальперин усматривает следующие различия между подтекстом и импликацией: импликация, с одной стороны, предполагает, что подразумеваемое известно и поэтому может быть опущено. Подтекст - это такая организация сверхфразового единства (и в отдельных случаях - предложения), которая возбуждает мысль, органически не связанную с импликацией. Подтекстовая информация - это второй план сообщения .

Иногда сам автор раскрывает подтекст в своих произведениях. Например, в одном из эпизодов романа «Фиеста», Майкл сравнивает Роберта Кона с волом, но сначала он не говорит об этом прямо, читатель может лишь догадываться: «They lead such a quiet life. They never say anything and they are always hanging about so.” Но далее в этом же эпизоде Майкл откровенно нападает на Роберта и говорит: “Is Robert Cohn going to follow Brett around like a steer all the time?...I would have thought you"d love being a steer, Robert» .

И. Р. Гальперин относит также такие понятия, как «символ» и «пресуппозиция» к близким понятиям к подтексту.

Символ представляет собой отношение знака к знаку. Отношение знака к знаку может быть основано на самых разнообразных логических предпосылках. Поскольку символ предполагает отношение знака к знаку - он эксплицитен, а подтекст всегда имплицитен, в то время как стилистические приемы - метафора, гипербола, перифраз, сравнение и многие другие не имплицитны по своей семантике: они прямолинейны в выражении двойного смысла высказывания.

«Подтекст - это неясное, размытое, а порой и неуловимое соотношение двух смыслов в отрезке высказывания» .

Пресуппозиция - это те условия, при которых достигается адекватное понимание смысла предложения. В.А. Звегинцевым предполагает, что «главная ценность проблемы пресуппозиции заключается как раз в том, что она делает возможным экспликацию... подтекста» .

Подтекст же - явление чисто лингвистическое, но выводимое из способности предложений порождать дополнительные смыслы благодаря разным структурным особенностям, своеобразию сочетания предложений, символике языковых фактов. Буквальное и подтекстовое становятся в отношение тема - рема. Буквальное - тема (данность); подтекстовое - рема (новое). Особенность подтекста заключается еще и в том, что он, будучи недоступен непосредственному наблюдению, ускользает от внимания при первом чтении и начинает проступать через содержательно-фактуальную информацию при повторном и даже неоднократном чтении. И тем не менее, подтекстовая информация - реальность некоторых видов текста. Искушенный читатель воспринимает его как нечто сопутствующее буквальному смыслу. Подтекст имплицитен по своей природе.

В работе В.А. Звегинцева понятия «подтекст» и «пресуппозиция» фактически отождествляются: «…один из слоев смысла принадлежит предложению и составляет его смысловое содержание, а другой выносится за пределы предложения (или высказывания) и образует условия его правильного понимания, или его подтекст» .

Подтекст - вовсе не «условия правильного понимания», а некая дополнительная информация, которая возникает благодаря способности читателя видеть текст как сочетание линеарной и супралинеарной информации.

К.А. Долинин по-своему трактует разницу между пресуппозицией и импликацией. Он говорит о том, что многие исследователи утверждают, что пресуппозиции направлены назад, в прошлое, а импликации - вперед, в будущее или в настоящее. В принципе К.А Долинин с этим соглашается, но если смотреть на вещи с позиции адресанта. Но следует руководствоваться в первую очередь позицией адресата речи, поэтому важно направление его мысли, его коммуникативно-познавательная перспектива, а не ход мысли адресанта или реальный порядок событий. То, что для адресанта является пресуппозицией, т. е. чем-то само собой разумеющимся и неактуальным, для адресата может быть как раз новым и актуальным; например, адресант между делом сообщает, что X отправился в альплагерь; адресат же считал, что X серьезно болен, и из этого сообщения он делает закономерный вывод, что X совершенно здоров. Но адресант может и специально рассчитывать на такое восприятие пресуппозиционного подтекста, и тогда возникает то, что автор сообщает не актуальный факт, а какой-то другой, менее важный, по отношению к которому актуальный факт является пресуппозицией .

Из всего вышеизложенного следует, что исследователи по-разному подходят к разграничению смежных подтексту понятий, но особое внимание они уделяют понятию «импликация». И. В. Арнольд считает подтекст лишь разновидностью импликации, главное различие между ними определяется масштабом их реализации - импликация реализуется в микроконтексте, а подтекст - в макроконтексте. В. А. Кухаренко и В. И. Гальперин рассматривают эти два понятия, как синонимы. Однако между любыми синонимами есть хоть и небольшое, но различие. Сами исследователи указывают на эти различия. В. А. Кухаренко отвечает на данный вопрос также, как и И. В. Арнольд, она не признает только то, что подтекст - разновидность импликации. В. И. Гальперин выделяет другое различие, указывая на то, что импликация известна, поэтому она может быть опущена, а подтекст представляет собой скрытый смысл предложения или сверхфразового единства, который не всегда уловим. В одном их точки зрения сходятся - разграничить импликацию и подтекст довольно трудно. Другое дело обстоит с такими понятиями, как аллюзия, цитация, эллипс, символ и пресуппозиция. Аллюзия и цитация подразумевает ссылку на какое-либо общеизвестное произведение или исторический факт, поэтому их декодирование в тексте зависит всецело от тезауруса читателя. Подтекст же, в свою очередь, подразумевает ссылку на сам текст, хотя знания читателя - немаловажное условие его понимания. Эллипс - явление, которое легко восстановить в тексте, оно не имеет вариантности и не обладает образностью, что явно не свойственно для подтекста. Символ по своей природе всегда эксплицитен, а подтекст - имплицитен. И, наконец, пресуппозиция, которая является смысловым компонентом высказывания, истинность которого необходима, чтобы данное высказывание не было семантически аномальным и было уместным в данном контексте, основывается на общих знаниях читателя и, по мнению В. А. Звегинцева, помогает декодировать подтекст.

Подметил, что литературное произведение похоже на айсберг: на поверхности только одна седьмая часть истории, а все остальное скрыто между строк. И для того чтобы читатель смог увидеть то, чего нет, автору приходится «намекать» на событие или ситуацию. Подобные намеки называются «подтекстами» - это еще одна хитроумная уловка в обширном арсенале писательских «штучек». В этой статье постараемся кратко разобрать тему под названием «Подтекст - это...».

Когда появился и где прижился?

Впервые понятие подтекста вошло в литературу в начале XIX века. Этот прием изначально был характерным для психологической прозы или поэзии символизма и постсимволизма. Несколько позже его стали применять даже в публицистике.

В литературе понятие «подтекст» первым осмыслил Хемингуэй. Его философское определение термина звучало следующим образом: подтекст - это скрытая часть произведения, где находятся основные моменты рассказа, которые читатель должен самостоятельно отыскать.

Лучше всего подтекст прижился в Японии, где недосказанность или намек - это особая художественная мера, которую часто можно встретить не только в произведениях литературы, но и других областях искусства. Ведь религия и менталитет Страны восходящего солнца ориентированы на то, чтобы увидеть за зримым незримое.

Что такое подтекст?

Как уже понятно из выше сказанного: подтекст в литературе - это художественный намек. Особый вид информации, который открывает читателю другую сторону рассказа. Понять его - значит отыскать то, о чем автор умолчал. Раскрывая подтекст, читатель словно становится соавтором, представляя, додумывая и воображая.

Подтекст - это загадка, будто потребителю предложили угадать картину, показав лишь несколько штрихов. Направляя воображение читателя, автор заставляет его переживать, радоваться или грустить.

Подтекст - это, то что скрыто «под текстом». Сам по себе текст всего лишь набор из букв и пригоршни знаков препинания. Они ничего не значат - такие простые, но за ними скрывается что-то другое. В белых междустрочных проемах проблескивают переживания главного героя или красота другого мира.

Примеры с объяснениями

Подтекст - это фразы, которые заставляют читателя воображать происходящее, представлять переживания главного героя. Его можно отыскать в каждом произведении художественной литературы. Чтобы лучше понять суть подтекста, стоит привести несколько фраз и «подтекстовую» расшифровку.

Подтекст в литературе - это (примеры):

• А. Ахматова: «Я на правую руку надела, Перчатку с левой руки». После этих строк читатель понимает, что главная героиня находится в напряжении. Ее действия рассеяны из-за переживаний.
• Л. Толстой: «Впереди плачевно и мрачно заревел свисток паровоза (…) ужас метели стал прекрасным теперь». Читатель словно сам переживает душевное состояние Анны Карениной перед гибелью: ужасная метель становится прекрасной из-за страха приближающейся, «плачевно и мрачно», смерти.
• А. Чехов: «Молчаливое, покорное, непонятное существо, обезличенное своей покорностью, бесхарактерное, слабое от лишней доброты, тихо страдало на диване и не жаловалось». Этими словами автор пытался показать слабость героя (Дымова), который находился при смерти.

Подтекст можно найти везде: он присутствует и в литературе, и в разговорах, и в драматургии. Недосказанность и скрытый смысл - это еще один способ

Подтекст в художественном произведении

Введение

Текст как целое стал объектом лингвистического исследования лишь во второй половине ХХ века благодаря работам В. Дресслера, Х. Изенберга, П. Хартмана, Г.А. Золотовой, И.Р. Гальперина, Г.Я. Солганика и проч. Однако в различных сферах гуманитарного знания, научного (философия, литературоведение и т.д.) и практического (литература, театр, юридическая практика), постепенно накапливался опыт работы с текстом, делались наблюдения над его структурой и закономерностями функционирования. После того, как текст был осмыслен как лингвистическая единица (единица языка или речи), а не только как совокупность таких единиц, возникла необходимость осмыслить все множество уже накопленных данных в лингвистических терминах, включить их в систему лингвистических знаний. Одним из таких понятий "долингвистического текстоведения", порожденных литературной и театральной практикой, было понятие подтекста. Впервые оно потребовалось для объяснения новаторской поэтики пьес А.П. Чехова и адекватного представления их на сцене. Поэтому неудивительно, что одними из первых данный термин стали употреблять такие великие новаторы театра ХХ века, как К.С. Станиславский и Е.В. Вахтангов. Последний, например, так объяснял актерам значение этого слова: "Если кто-нибудь спрашивает у вас, который час, он этот вопрос может задавать при различных обстоятельствах с различными интонациями. Тот, который спрашивает, может быть, не хочет … знать, который час, но он хочет, например, дать вам понять, что вы слишком засиделись и что уже поздно. Или, напротив, вы ждете доктора, и каждая минута… дорога… необходимо искать подтекст каждой фразы" (Беседы… 1940, 140). Из приведенного объяснения видно, что Е.В. Вахтангов называет подтекстом как имплицитную информацию, не вытекающую непосредственно из текста высказывания, так и ситуацию, в которой возникает феномен "многомерного" смысла фразы. Такое синкретичное, недифференцированное представление о сущности явления естественно и типично для практического знания, однако не соответствует критериям знания научного. Именно поэтому перед исследователями, сделавшими текст объектом своего исследования, встала проблема научного определения сущности подтекста. Первым шагом в определении статуса подтекста как лингвистического понятия стало выяснение того, какую сторону текста как знака следует описывать при помощи этого термина. В литературе по тексту можно встретить точки зрения, согласно которым подтекст можно рассматривать и как факт формальной структуры текста, и как семантическое явление, и как прагматическое явление, и даже как "семиологическое явление, включающее как соседние части данной части текста, так и ситуацию, благодаря которым возникает новое значение" (Мыркин 1976, 87). Последнее определение, соединяющее семантику и форму текста, как представляется, несет на себе следы донаучного синкретизма, а потому неудивительно, что оно не стало общепринятым; более того, В.Я. Мыркин буквально тут же дает следующее определение: "Это второе значение текста, которое важнее, чем первое, называется подтекстом" (Мыркин 1976, 87), тем самым относя подтекст все же к семантической структуре текста. Рассмотрение подтекста как части семантической структуры текста является наиболее распространенным в работах лингвистов, изучающих текст. Данная точка зрения будет проанализирована в первой части реферата. Однако представляется целесообразным проанализировать и альтернативные концепции, чтобы учесть возможности описания подтекста, предоставляемые этими точками зрения и проигнорированные доминирующей концепцией. Этому будет посвящена вторая часть данной работы. В третьей части будет рассмотрен вопрос о том, следует ли считать подтекст особой категорией текста. Наконец, в четвертой части будут кратко охарактеризованы известные на сегодняшний день способы выражения подтекста.

1. Семантические концепции подтекста.

Для концепций, которые относятся к семантическому подходу в истолковании подтекста, характерно использование в определении этого явления терминов "смысл", "содержание", "информация", а также характеристик "глубинный", "скрытый", "неопределенный", "смутный" и проч. : "Подтекст - скрытый смысл высказывания, вытекающий из соотношения словесных значений с контекстом и особенно - речевой ситуацией" (Хализев 1968, 830); "Подтекст - это… тот истинный (авторский, глубинный) смысл высказывания (текста), который полностью не выражен в "ткани" текста, но который имеется в нем, может быть вскрыт и понят при обращении к конкретному анализу и ко всей ситуации общения, структуре общения"" (Кожина 1975, 63); "Подтекст, или имплицитное содержание высказывания - содержание, которое прямо не воплощено в узуальных лексических и грамматических значениях языковых единиц, составляющих высказывание, но извлекается или может быть извлечено при его восприятии" (Долинин 1983, 40). Во всех приведенных определениях подтекст определяется как имплицитная информация (термины "смысл", "содержание" в данном случае выступают как синонимы, хотя существует точка зрения, что эти термины должны быть разведены: "Смысл текста - обобщение, это обобщенное содержание текста, сущность текста, его основная идея, то, ради чего он создан. Содержание текста - проявление этой сущности в ее конкретном референциальном виде, в виде его языкового выражения" (Реферовская 1989, 157). Тем или иным образом данные определения трактуют подтекст как тот аспект семантической структуры текста, который предназначен для интеллектуального восприятия, которое, по В. А Звегинцеву, "приобретает специфическую двуслойность, когда к непосредственно воспринимаемой информации, заключенной в непосредственно воспринимаемой структуре объекта, приплюсовывается и иная, скрытая, исходящая из модели данного объекта информация" (Звегинцев 1976, 298). Следует отметить, что из приведенных выше определений не следует, что смысл, образующий подтекст, в чем-либо существенно отличается от эксплицитного смысла текста: различие это относится только к способу выражения (и, следовательно, способу восприятия). Несколько иначе трактуется подтекст в концепции И.Р. Гальперина, ставшей одной из самых популярных концепций текста в отечественной лингвистике. Исследователь начинает с достаточно традиционного определения подтекста как дополнительной информации, "которая возникает благодаря способности читателя видеть текст как сочетание линеарной и супралинеарной информации", и рассматривает подтекст как такую организацию СФЕ, "которая возбуждает мысль, органически не связанную с пресуппозицией или импликацией" (Гальперин 1981, 47). Хотя в данном случае И.Р. Гальперин говорит об организации текста, что может вызвать допущение, что он рассматривает подтекст как аспект формальной организации текста, однако исследователь имеет в виду семантическую структуру, взаимодействие именно смыслов частей высказывания. Однако далее И.Р. Гальперин вводит понятие "содержательно-подтекстовой информации" (СПИ), противопоставленное понятиям "содержательно-фактуальной" и "содержательно-концептуальной информации" (соответственно СФИ и СКИ): "СФИ - описание фактов, событий, места действия, времени протекания этого действия, рассуждения автора, движение сюжета… СКИ… - это выражение мировоззрения автора, основной идеи произведения". СПИ же - второй план сообщения, скрытая, факультативная информация, возникающая из взаимодействия СФИ и СКИ: "подтекст - это своего рода "диалог" между содержательно-фактуальной и содержательно-концептуальной сторонами информации; идущие параллельно два потока сообщения - один, выраженный языковыми знаками, другой, создаваемый полифонией этих знаков - в некоторых точках сближаются, дополняют друг друга, иногда вступают в противоречия" (Гальперин 1981, 48). Это теоретическое решение вызывает несколько вопросов. Прежде всего, исследователь, вводя термин "содержательно-подтекстовая информация", фактически разводит подтекст как часть семантической структуры текста, способ организации плана содержания текста, и информацию, передаваемую таким способом - собственно СПИ. Возможно, такое разграничение целесообразно, однако в таком случае вызывает сомнение возможность включить в один понятийный ряд фактуальную, концептуальную и подтекстовую информацию, поскольку первые два понятия противопоставлены прежде всего по качественному основанию (эту оппозицию можно рассматривать как реализацию общелингвистической (и даже общесемиотической) оппозиции "денотативное \ сигнификативное значение), тогда как подтекстовая информация противопоставляется им прежде всего по способу ее представления в тексте как имплицитная информация - эксплицитной. Более разумным представляется рассматривать оппозиции "фактуальное \ концептуальное" и "эксплицитное \ имплицитное" как независимые характеристики содержания текста, что в результате дает классификационную сетку из четырех клеток. Такое решение тем более удобно, поскольку позволяет описывать подтекстовую информацию в терминах "фактуальная" \ "концептуальная", что представляется вполне естественным, однако было невозможно при противопоставлении СПИ остальным типам информации. Не совсем понятен и сам механизм возникновения подтекста. Если в одном месте подтекст определяется как "диалог" СФИ и СПИ, в другом допускается возможность возникновения СПИ в связи только с "фактами, событиями, сообщенными ранее"; вообще роль СКИ в порождении подтекста описана невнятно. Еще одна неясность в концепции И.Р. Гальперина заключается в том, что исследователь непоследователен в определении того, чьими усилиями создается подтекст. С одной стороны, при описании подтекста И.Р. Гальперин указывает на особую организацию текста (точнее, части текста - СФЕ или предложения, поскольку "подтекст существует лишь в относительно небольших отрезках высказывания"), а значит, возникает благодаря действиям говорящего. Эта точка зрения на подтекст как "закодированное" содержание, создаваемое адресантом и лишь угадываемое адресатом, достаточно традиционна - достаточно указать на приведенное выше определение подтекста, данное М.И. Кожиной. В то же время исследователь определяет подтекст как информацию, "которая возникает благодаря способности читателя видеть текст как сочетание линеарной и супралинеарной информации", и тем самым передает функцию порождения подтекста адресату. Эта точка зрения тоже имеет своих сторонников - достаточно указать на еще одно определение подтекста, приведенное в начале данной главы,- определение, принадлежащее К.А. Долинину. Однако эти точки зрения, очевидно, противоречат друг другу, и объединить их можно только в том случае, если будет найдено такое понимание процесса порождения и восприятия текста, которое позволит до некоторой степени отождествить позиции говорящего и слушающего. К сожалению, в работе И.Р. Гальперина такого нового понимания нет, а потому непоследовательность в трактовке источников подтекста вызывает вопросы, остающиеся без ответа. Тем не менее работа И.Р. Гальперина на сегодняшний день по-прежнему остается одним из самых полных и глубоких исследований проблемы текста вообще и подтекста в частности. Особенно ценными моментами его концепции представляются разграничение фактуальной и концептуальной информации, разграничение (правда, не всегда соблюдаемое самим исследователем) подтекста как части семантической структуры текста и "подтекстовой" (имплицитной) информации и описание некоторых способов порождения (или все же декодирования?) подтекста.

ПОДТЕКСТ ПОДТЕКСТ, в литературе (преимущественно художественной) скрытый, отличный от прямого значения высказывания смысл , который восстанавливается на основе контекста с учетом ситуации. В театре подтекст раскрывается актером посредством интонации, паузы, мимики, жеста.

Современная энциклопедия . 2000 .

Смотреть что такое "ПОДТЕКСТ" в других словарях:

В литературе (преимущественно художественной) скрытый, отличный от прямого значения высказывания смысл, который восстанавливается на основе контекста с учетом ситуации. В театре подтекст раскрывается актером с помощью интонации, паузы, мимики,… … Большой Энциклопедический словарь

Смысл, значение Словарь русских синонимов. подтекст сущ., кол во синонимов: 2 значение (27) смысл … Словарь синонимов

Подтекст - ПОДТЕКСТ, в литературе (преимущественно художественной) скрытый, отличный от прямого значения высказывания смысл, который восстанавливается на основе контекста с учетом ситуации. В театре подтекст раскрывается актером посредством интонации, паузы … Иллюстрированный энциклопедический словарь

ПОДТЕКСТ, а, муж. (книжн.). Внутренний, скрытый смысл текста, высказывания; содержание, к рое вкладывается в текст чтецом или актёром. | прил. подтекстовый, ая, ое. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова

Смысл, содержащийся в тексте неявно, не совпадающий с его прямым смыслом. Подтекст зависит от контекста высказывания, от ситуации, в которой эти слова произносятся. В художественной литературе подтекст часто возникает в диалоге. Напр., обмен… … Литературная энциклопедия

А; м. Внутренний, скрытый смысл какого л. текста, высказывания. Говорить с глубоким подтекстом. Повесть имеет явный п. Говорить прямо, без подтекста. * * * подтекст в литературе (преимущественно художественной) скрытый, отличный от прямого… … Энциклопедический словарь

подтекст - скрытый, отличный от прямого значения высказывания смысл, который восстанавливается на основе контекста с учетом внеречевой ситуации. В театре подтекст раскрывается актером посредством интонации, паузы, мимики, жеста. Рубрика: язык.… … Терминологический словарь-тезаурус по литературоведению

подтекст - а, м. Внутренний, скрытый смысл какого л. текста, высказывания. Говорить с подтекстом. С Чеховым в литературе и на театре народилось понятие подтекста, как новая, спрятанная координата, как орудие дополнительного углубления и самого емкого… … Популярный словарь русского языка

подтекст - ПОДТЕКСТ, а, м Часть содержательной структуры текста, представляющая его внутренний скрытый смысл. Иногда подтекст сильнее текста … Толковый словарь русских существительных

ПОДТЕКСТ - ПОДТЕКСТ, подспудный, неявный смысл, не совпадающий с прямым смыслом текста. П. зависит от общего контекста высказывания, от цели и экспрессии высказывания, от особенностей речевой ситуации. П. возникает в разговорной речи как средство умолчания … Литературный энциклопедический словарь

Книги

• Текст и подтекст. Поэтика эксплицитного и имплицитного , . В сборнике представлены материалы международной научной конференции "Текст и подтекст. Поэтика эксплицитного и имплицитного", которая была организована Научным центром междисциплинарных…
• Освобожденный подтекст , Гусейнов Чингиз Гасанович. Книга составлена из романов известного русско-азербайджанского писателя Чингиза Гусейнова, переведенных на многие языки мира. Но это не обычное переиздание: авторсоздает новый оригинальный…

Словарь лингвистических терминов

Подтекст

Словесно не выраженный, подразумеваемый смысл высказывания.

Терминологический словарь-тезаурус по литературоведению

Подтекст

скрытый, отличный от прямого значения высказывания смысл, который восстанавливается на основе контекста с учетом внеречевой ситуации. В театре подтекст раскрывается актером посредством интонации, паузы, мимики, жеста.

Рб: язык. Изобразительно-выразительные средства +

структура драматического произведения.

Жанр: психологическая драма, психологический роман

Асс: контекст

* "Подтекст подготавливает читателя к дальнейшему развитию действия, к острым, поворотным моментам сюжета. Именно благодаря подтексту развязка, какой бы неожиданной она ни казалась, всегда художественно обусловлена, правдива. Особенно характерен подтекст для психологической новеллы, психологического романа, психологической драмы (Л. Толстого, А. Чехова, Г. Ибсена, Т. Манна, Э. Хемингуэя)" (Д.Л. Чавчанидзе). *

Гаспаров. Записи и выписки

Подтекст

♦ Что достаточно для выявления подтекста? Чтобы совпадали две точки: слово и слово, слово и ритм и пр. Через две точки уже можно провести одну прямую - и, впрочем, очень много кривых (Ю. Левин согласился.) НН. вместо этого берет много точек и проводит через них много параллельных прямых, напр., к Розанову: узор, но не тот.

♦ (С Ю. Щегловым.) Акмеистическая игра подтекстами - не что иное, как бывшая юмористика, освобожденная от комизма (как каламбурная рифма Маяковского). В начале эволюции были монтажи банальностей в устах чеховских героев, в конце - постмодернистские абсурды и Л. Рубинштейн. "Советский юмор был на цитатах, обнаруживавших мертвенность официальных клише, особенно взаимоисключающих, тоже как у Маяковского: "учитесь у классиков проклятого прошлого"".

♦ Подтекст - а когда, собственно, это слово пришло в язык? У Ушакова его еще нет.

♦ Когда Олег коня "и гладит и треплет по шее крутой", то нет ли здесь подтекста из Державина "песчинка может быть жемчугом: погладь меня и потрепли", и если да, то что это добавляет к смыслу Пушкина?

♦ У Батенькова есть строчка "И чувство чувства не поймет", которую копирует Мандельштам в "И сердце сердца устыдись", хотя при Мандельштаме этот текст Батенькова еще не был опубликован. (Замечено М. Шапиром). У античников это называется: был общий эллинистический источник. - У Языкова есть строчки "Блажен божественный поэт: ему в науку мир сует разнообразный колос родит..", но Некрасов их не читал: послание "А. М. Языкову" (1828) опубл. только в 1913. - Р. Торпусман, переводя Катулла, нашла в "Поэме воздуха" рядом две реминисценции из Cat. 46: praetrepidans предзноб блаженства и aequinoctianus в бурю равноденства. Латыни Цветаева не знала. - У самой Цветаевой в "Федре" предфинальная служанкина строчка "На хорошем деревце повеситься не жаль" копирует последнюю строчку парабазы в "Лягушках" 736 в пер. Пиотровского, опубликованном лишь позже: "А на дереве хорошем и повеситься не жаль!" (Вряд ли Пиотровский, готовя книгу, вышедшую в 1930, успел познакомить ся с "Совр. Зап." 1928). Общего их эллинистического источника где-нибудь в пословицах Даля я не нашел.

♦ Ахматовой: "Не оглядывайся назад, ибо за тобой пожар Содома" - фраза из М. Швоба. "С новым годом, с новым горем" - фраза была в письмах Шенгели к Шкапской (1920-е гг.). А общий их подтекст - Северянин 1908: "С новолетьем мира горя, С новым горем впереди! Ах, ни счастья, ни отрады, ни сочувствия не жди!.." - От "прозрачной слезой на стенах проступила смола" у Мандельштама - сурковское "на поленьях смола как слеза".

♦ Даже серийная обложка Цеха поэтов (и первой Ахматовой) - копия с брюсовского Urbi et orbi. То-то Ахматова ненавидела Брюсова.

♦ …А неосознанный протест

Во всем искал иной подтекст .

(А. Парпара, "Поступок", 1984, 17)

♦ Я сказал Р. Тименчику, что "черное солнце" задолго до Нерваля и пр. было в 9-й сатире Горация, где от докучного собеседника у героя потемнело в глазах; он ответил: "Эти подтексты мы уже бросили собирать". Тем не менее вот еще один: "Черное солнце (Рассказы бродяги)" Александра Вознесенского, М., 1913 Это тот Вознесенский (наст. фамилия Бродский), который после революции работал в кино; случайно встретив, его подозвал Маяковский: "Ну, Вознесенский, почитайте ваши стихи!" - "Зачем, Вл. Вл., вы ведь поэзию не любите?" - "Поэзию не люблю, а стихи люблю" (РГАЛИ).

♦ Самый совершенный образец использования подтекста - анекдот о еврее, который сокращал текст телеграммы (или вывески) до нуля.

♦ Вот и достигнут логический предел: Л. Ф. Кацис объявляет подтекстом "Неизвестного солдата" словарь Даля (De visu, 1994, 5).

♦ 5-ст. анапест "905 года" - не от застывшего стиха "Разрыва", как я думал раньше, а от романса С. Сафонова: "Это было давно… я не помню, когда это было… Пронеслись, как виденья, и канули в вечность года. Утомленное сердце о прошлом теперь позабыло" итд.

♦ "При Низами, чтобы стать поэтом, нужно было знать на память 40 000 строк классиков и 20 000 строк современников". Оказывается, еще говорилось: знать наизусть 10 000 строк и забыть их. Чтобы они порождали подтекст.

♦ Л. Охитович перевела в "Атта Тролле" парафраз из Шиллера парафразом из Брюсова "Может быть, все в жизни средство Для певуче-ярких строф", Д. С. Усов сомневался, стоит ли (ар хив ГАХН).

♦ Народная русская песня (М. Ожегова) "Потеряла я колечко" происходит от арии Барберины "Потеряла я булавку".

♦ "Каждое честное клише мечтает кончить жизнь в знаменитых стихах" - цитируется у К. Келли, 220.

♦ "Раскрывать подтексты собственной эрудиции".