Поцелуй иуды картина джотто год создания. Джотто и Поцелуй Иуды

> Евангельские сюжеты в зеркале искусства. Страсти Христовы: Поцелуй Иуды

Галина Толова

ЕВАНГЕЛЬСКИЕ СЮЖЕТЫ В ЗЕРКАЛЕ ИСКУССТВА

Ты вечно новой, век за веком,
За годом год, за мигом миг,
Встаешь - алтарь пред человеком,
О Библия! о книга книг!

В.Я.Брюсов

СТРАСТИ ХРИСТОВЫ

Поцелуй Иуды

Страсти Христовы — это физические и духовные страдания, которые претерпел Иисус Христос в последние дни и часы своей земной жизни. В Евангелиях они составляют цепь событий, отсчет которых начинается с Тайной Вечери, возвестившей о грядущих страданиях, об искупительной жертве Спасителя «за многих».

В изобразительном искусстве Страсти Христовы нашли яркое воплощение в серии канонических сюжетов:

• поцелуй Иуды и арест Иисуса;
• отречение апостола Петра;
• суд Пилата;
• бичевание Христа;
• крестный путь на Голгофу;
• распятие Христа и его слова на кресте.

В данном обзоре становимся на первом сюжете.

В Евангелие сказано, что во время Тайной Вечери Иисус «возлег с двенадцатью учениками; и когда они ели, сказал: истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня» (Мф.26:20-21).

После молений Иисуса в Гефсиманском саду сбывается предсказанное им предательство учителя учеником - Иудой Искариотом. Иуда был одним из 12 апостолов, верил Господу, совершал знамения, воскрешал мёртвых, изгонял бесов и стал предателем. Противоречивые свидетельства евангелистов способствовали возникновению различных толкований и интерпретаций мотивов предательства Иуды: самопожертвование, бунт против гнета римских властей, разочарование в вере и т.п. Каноническими все же считаются сребролюбие и вмешательство сатаны.

Приведенное ниже изображение является наглядной иллюстрацией развития сюжета Страстей Христовых от молений в Гефсиманском саду до предательства Иуды и ареста Иисуса.

Дуччо ди Буонисена. 14 век

«…приходит Иуда, один из двенадцати, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и книжников и старейшин. <…>Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его и ведите осторожно. И, придя, тотчас подошел к Нему и говорит: Равви! Равви! и поцеловал Его. А они возложили на Него руки свои и взяли Его. (Мк.14:43-53)

Иуда предает Господа целованием. Он говорит стражникам: «Кого я поцелую, Тот и есть» (Лк. 22, 47). Истинный смысл его намерения не может скрыться от Господа. «Иисус же сказал ему: Иуда! Целованием ли предаешь Сына Человеческого?» (Лк. 22, 48).

Джованни Чимабуэ. 14 в.		Иеронимус Босх (фрагмент). 16 в.

Поцелуй, выбранный Иудой как условный знак для воинов, был традиционным иудейским приветствием. Знаменательно, что еще в Ветхом Завете встречаются случаи целования перед предательством. Иисус не отвергает целования, зная все наперед, он кротостью своей и любовью вразумляет неверного ученика. Иудин поцелуй становится символом коварства и предательства, а имя Иуды - нарицательным.

Исполняется пророческое речение: «окружили меня, как пчелы сот, разгорелись, как огонь в терниях» (Пс.117:12); и еще: «множество псов окружили меня, тельцы тучные обступили меня» (Пс.21:17,13).

Иисус, не скрывается от стражи и, «зная все, что с Ним будет» , выходит навстречу толпе.

Немецкий мастер. 15 век

Агрессивное волнение толпы подчеркивает незлобие и смирение Господа. Евангелисты утверждали, что ученики вступились за Иисуса, а Петр даже отсек ухо одному из нападавших. Однако Христос тут же его исцелил, произнеся: «возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут» .

За спокойно-торжественными предыдущими сценами Тайная вечеря и Омовение ног следует следует столпотворение Поцелуя Иуды, в которой Джотто достигает полной художественной проникновенности. Фреска необычайно глубока по содержанию и психологической наполненности образов.

Фреска Поцелуй Иуды - одна из самых известных и впечатляющих росписей капеллы дель Арена в Падуе - рассказывает о поединке добра и зла, благородства и низости. На фоне синего неба среди плотно сомкнутой толпы, взметнувшихся копий и факелов, Христос и обнимающий его Иуда изображены в профиль. Они отделены от массы второстепенных героев белым широким плащом, накинутым на плечи Иуды.

Они смотрят друг другу в глаза, прекрасному лицу Спасителя противопоставлен низколобый, уродливый предатель-Иуда. Джотто достигает в этой драматической сцене неведомой до тех пор психологической глубины. Головы Христа и Иуды приближены друг к другу, и каждая выявляет человеческий характер. Лицо Иисуса остается удивительно спокойным, исполненным высокого благородства и нравственного величия, это единственная область покоя в самом центре эмоциональной бури. Лицо Иуды выглядит демоническим, исполненным низменного коварства. Это не индивидуальные портреты, но и не символы, это как бы образы самого человеческого рода, в контрасте добра и зла утверждающие его величие. Необычайная выразительность образов в композиции создается именно за счет контраста.

Иуда предает своим поцелуем Христа, но Христос читает в душе Иуды и одним своим взглядом торжествует над ним. Это едва ли не первое и едва ли не лучшее в истории искусства изображение безмолвного поединка взглядов - труднейшее для живописца. Джотто любил и умел передавать молчаливые, многозначительные паузы, мгновения, когда поток внутренней жизни как бы останавливается, достигнув высшей кульминации. Джотто показывает не сам лицемерный поцелуй Иуды, а минуту, предшествующую ему. У него еще есть возможность превратить свой поступок в проступок, до самого последнего шага он может сделать иной выбор.

На фреске доминирует массивная фигура ученика-предателя, расширенная раздвинутым плащом, повторяющем жест объятия, складки на одежде и мантии священника драпируют тело, погружая его в тень - это один из наиболее впечатляющих примеров объективации пластической массы, достигнутых Джотто.

Образы джоттовских героев занимают особое место в искусстве позднего дученто, они естественны, лишены патетики и наделены нравственным величием и цельностью чувств. Чувства персонажей, сдержанно выражены в пластике жестов и взглядов, в немом диалоге Христа и Иуды на фоне одной лишь небесной синевы.

Все действующие лица в картинах Джотто делаются участниками одного драматического события, все они способствуют раскрытию единого замысла. Даже перекрещивающиеся копья стражников, в качестве фоновых деталей, обладают необыкновенной емкостью. Оружие стражников Джотто написал технике сухой фрески, к которой прибегали для прорисовки мелких деталей, потому многие детали вооружения стражников плохо различимы. Помещая на первом плане своего рода «живые кулисы» – второстепенных персонажей, Джотто создает впечатление глубины пространства, в котором основное действие отодвинуто от переднего края живописного поля.

Благодаря подсчету т.н. «швов дневной работы» исследователям удалось выяснить, что мастер работал над фресками 852 дня.

«И, когда еще говорил Он, вот Иуда, один из двенадцати, пришел, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных.

Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его.

И, тотчас подойдя к Иисусу, сказал: радуйся, Равви! И поцеловал Его.

Иисус же сказал ему: друг, для чего ты пришел? Тогда подошли и возложили руки на Иисуса, и взяли Его.

И вот, один из бывших с Иисусом, простерши руку, извлек меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсек ему ухо.

Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут;

или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?

как же сбудутся Писания, что так должно быть?

В тот час сказал Иисус народу: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями взять Меня; каждый день с вами сидел Я, уча в храме, и вы не брали Меня.

Сие же все было, да сбудутся писания пророков. Тогда все ученики, оставив Его, бежали»

Евангелие от Матфея 26:47-56. .

Джотто - Поцелуй Иуды
АЛПАТОВ М. В.

В Падуе, где на фундаменте римского театра в 1305 году богатым купцом была построена капелла дель Арена, которую по имени заказчика называют еще и капеллой Скровеньи, великий флорентинец Джотто ди Бондоне создал фрески, определившие пути дальнейшего развития живописи в Европе. Здесь был создан тип стенного панно, которое с этого времени становится главной декоративно-композиционной темой монументальной живописи эпохи, названной позднее историками эпохой Возрождения. Джотто, родившийся около 1266 года, происходил, как утверждает легенда, из крестьянской или ремесленной среды. Вероятно, поэтому зрители впервые увидели в росписях, созданных на сюжеты из жизни Христа и Марии, лица и приземистые фигуры простолюдинов. Его герои решительно отличались от условных и рафинированных персонажей византийского и готического искусства.

Сегодня эти росписи с их плотными, коренастыми фигурами и скупыми пейзажными фонами Могут показаться архаичными в своей наивной повествовательности, но тогда, на рубеже средневековья и нового времени, это было смелым новаторством. Джотто разрушил иконописную застылость фигур, он заставил их двигаться, жестикулировать, выражать свою страсть, горечь, гнев и восторг. В его композициях впервые появилась пространственная глубина, а объемы фигур были энергично моделированы при помощи светотени. Словом, Джотто был художником, который пробудил интерес мастеров искусства Италии к построению реального объема и пространства - некой сценической площадки, на которую он выводил своих очеловеченных героев.

В «Поцелуе Иуды » Джотто выступает подлинным режиссером трагического сюжета евангельской истории: измены ученика своему учителю. Так же, как на театральных подмостках, где существует вторая самостоятельная жизнь, на фреске Джотто, в замкнутом пространстве композиции, вершится магия искусства, которая заставляет зрителя поверить в этот второй мир, столь же убедительный, как и сама жизнь. Иуда, лицемерно обнимающий своего учителя, привел стражников, чтобы схватить Христа. В синем небе полыхает огонь факелов, мелькающий ритм вознесенных пик и дубинок придает сцене тревожную эмоциональную окраску. Волнение толпы только подчеркивает затаенную силу драматического напряжения центральной группы. Иуда уже предал, Христос знает, что предан! Иуда приближает свои губы к губам учителя, и контраст их лиц поражает. Спокойно и просто смотрит Христос в глаза того, чье имя станет символом вероломства и человеческой низости. Напряжение возрастает. Кажется, что пространство между ясным, почти античным профилем Христа и обезьяноподобным лицом Иуды заряжено электричеством. Столкнулись противоположности - высокое и низкое, нравственное и безнравственное, черное и белое. Джотто средствами живописи сумел в безмолвном диалоге Христа и Иуды передать целое море человеческих чувств - самый путь зарождения и развития мысли: неверие, сменившееся прозрением, а затем спокойным осознанием своей правоты. Джотто сумел показать, как собеседники открываются друг другу в одних только взглядах, жестах, помыслах, еще не облеченных в слово. В этом остром диалоге, просто и безыскусно запечатленном на фреске, передан человеческий смысл легенды, так как для Джотто история: Христа является нравственным подвигом, победой личности над собой и своей судьбой. Джотто заставляет зрителя волноваться, негодовать, верить. Он всеми средствами стремится оживить сцену; художник поворачивает фигуры в профиль и спиной, приближает и уводит их в глубину, как бы приглашая зрителя войти в мир фрески, занять место справа или слева от Христа и определить свою нравственную позицию.
В образах Джотто земной человек, исполненный сознания собственного достоинства, вновь стал славной темой изобразительного искусства. Таким образом, создавая типические, подлинно народные образы, Джотто, подобно его великому современнику Данте Алигьери, перестраивал взаимоотношения между художником, церковью, обществом и отдельной личностью. В его светлых, легких фресках, поражающих гармонией синих, розовых и охристых цветов, старинное предание обретало новое бытие и по­двиги божественные становились человеческими.
Автор - М. В. АЛПАТОВ
smirnova.net

История одной картины: Джотто ди Бондоне, «Поцелуй Иуды» Именно в этой работе он проявил себя, максимально раскрыл себя и свое творчество. История этой фрески такова: примерно в середине жизни, в 1300 году, Джотто получил от мецената Энрико Скровеньи, жившего в городе Падуя, замечательное предложение - заказ расписать маленькую церковь, которая была построена в Падуе на Римской арене. Почему на арене? Потому что до Рождества Христова на Римской арене губили христиан. Их туда привозили и всячески над ними издевались за их веру, и поэтому Римская арена всегда была символом невинно пролитой христианской крови. Страдания за веру… И для того, чтобы очистить эти места, для того, чтобы показать торжество и свет истины, церкви ставили на аренах. И там находится фреска «Поцелуй Иуды». Она примечательна тем, что там Джотто создал то, что на современном европейском языке называется композицией. А что такое композиция? Это то, как художник видит сюжет. Как он себе представляет, как все происходило. То есть художник, в данном случае Джотто, сам стал сценаристом, режиссером и актером в своих картинах. Его картины - это некий театр, в котором действуют актеры, а режиссирует этими актерами - он, и он словно говорит - я там был, я это все видел… Мыслимо ли такое для средневекового сознания? То, что сказано в писании, должно быть, а не то, как ты видел. И Джотто написал фреску «Поцелуй Иуды» именно так. Он первым изобразил действие, поставив своих героев на авансцену с обозначением кулис и задников: Христа, Иуду Искариота, воинов, апостола Петра… И он сказал - это было так. И все у него происходит на ваших глазах в определенную единицу времени, а не в том абстрактном вневременном пространстве, которое было обязательной принадлежностью иконы. Раньше было представление о времени, как о времени бесконечном, как о вечности, а здесь - действие, живое, историческое, конкретное действие. С главными героями, героями второстепенными роли и массовкой. И когда мы смотрим на фреску «Поцелуй Иуды», мы сразу выделяем глазами центр композиции. В этом центре происходит главное драматическое событие. Мы видим, как Иуда, обняв Христа, сомкнув за его спиной руки, целует его. И эти две фигуры центральные - это центр композиции. И композиция, если вы в нее всмотритесь, становится центростремительной. Она все нарастает и нарастает по энергии действия, приближаясь к центру. А потом от центра она становится центробежной, и мы видим справа и слева двух героев второго плана. Мы видим справа, как вошел первосвященник Иерусалимского храма, который показывает пальцем на Христа. А слева мы видим апостола Петра, который хоть и отрекся трижды, пока трижды пропел петух, но все-таки вытащил хлебный нож и этим ножом отрезал ухо Иуды. И мы видим, как он с этим ножом кидается на Иуду, но путь ему преграждает толпа. И у Джотто получилось драматическое действие, взятое в точке наивысшего напряжения. Это потрясающе, но в европейском искусстве такого вообще никто не делал, когда центром композиции являются даже не два лица, а психологическое состояние. Внутреннее состояние… Потому что между этими двумя людьми происходит безмолвное объяснение, объяснение глазами. Видно, что нескладный, уродливый, отвратительный тип Иуда Искариот всматривается в лицо Христа, он ищет для себя какой-то ответ, не оправдание даже своего поступка, а что-то, чего он не знает, что он хочет узнать, что является причиной его такого страшного падения. А Христос не отвечает ему взглядом, у него в глазах Иуда не может прочитать абсолютно ничего. У Иисуса спокойное лицо, он спокойно на него смотрит, он не презирает его, но спокойно смотрит, отражая его взгляд. Это называется пауза. Вот эта пауза лучше всего удается в кино, и эту «дуэль глаз» и паузу сейчас можно видеть в театре. Это - зависшая пауза. И нам кажется, что происходят очень бурные действия, а на самом деле действие останавливается в кульминационной точке… Ведь в этой трактовке Джотто он его не целует. Он только приблизился для того, чтобы его поцеловать. Здесь что-то такое есть, что понятно только этим двум людям и больше никому. Здесь есть такое объяснение, которое только между двумя людьми, и оно главное, потому что поцелуй это уже следствие, это уже точка, это финал. Из книги Паолы Волковой "12 лучших художников Возрождения".

В Падуе, где на фундаменте римского театра в 1305 году богатым купцом была построена ка-пелла дель Арена, которую по имени заказчика называют еще и капеллой Скровеньи, великий флорентиец Джотто ди Бондоне создал фрески, определившие пути дальнейшего развития живо-писи в Европе. Здесь был создан тип стенного панно, которое с этого времени становится глав-ной декоративно-композиционной темой монумен-тальной живописи эпохи, названной позднее ис-ториками эпохой Возрождения. Джотто, родившийся около 1266 года, происхо-дил, как утверждает легенда, из крестьянской или ремесленной среды. Вероятно, поэтому зри-тели впервые увидели в росписях, созданных на сюжеты из жизни Христа и Марии, лица и при-земистые фигуры простолюдинов. Его герои ре-шительно отличались от условных и рафиниро-ванных персонажей византийского и готического искусства.
Сегодня эти росписи с их плотными, коренасты-ми фигурами и скупыми пейзажными фонами Могут показаться архаичными в своей наивной повествовательности, но тогда, на рубеже средне-вековья и нового времени, это было смелым но-ваторством. Джотто разрушил иконописную застылость фигур, он заставил их двигаться, жести-кулировать, выражать свою страсть, горечь, гнев и восторг. В его композициях впервые появилась пространственная глубина, а объемы фигур были энергично моделированы при помощи светотени. Словом, Джотто был художником, который про-будил интерес мастеров искусства Италии к по-строению реального объема и пространства — некой сценической площадки, на которую он выводил своих очеловеченных героев. В «Поцелуе Иуды» Джотто выступает подлинным режиссером трагического сюжета евангельской истории: измены ученика своему учителю. Так же, как на театральных подмостках, где сущест-вует вторая самостоятельная жизнь, на фреске Джотто, в замкнутом пространстве композиции, вершится магия искусства, которая заставляет зрителя поверить в этот второй мир, столь же убедительный, как и сама жизнь. Иуда, лице-мерно обнимающий своего учителя, привел стражников, чтобы схватить Христа. В синем не-бе полыхает огонь факелов, мелькающий ритм вознесенных пик и дубинок придает сцене тре-вожную эмоциональную окраску. Волнение тол-пы только подчеркивает затаенную силу дра-матического напряжения центральной группы. Иуда уже предал, Христос знает, что предан! Иуда приближает свои губы к губам учителя, и контраст их лиц поражает. Спокойно и просто смотрит Христос в глаза того, чье имя станет символом вероломства и человеческой низости. Напряжение возрастает. Кажется, что простран-ство между ясным, почти античным профилем Христа и обезьяноподобным лицом Иуды заря-жено электричеством. Столкнулись противопо-ложности — высокое и низкое, нравственное и безнравственное, черное и белое. Джотто сред-ствами живописи сумел в безмолвном диалоге Христа и Иуды передать целое море человече-ских чувств — самый путь зарождения и разви-тия мысли: неверие, сменившееся прозрением, а затем спокойным осознанием своей правоты. Джотто сумел показать, как собеседники откры-ваются друг другу в одних только взглядах, жес-тах, помыслах, еще не облеченных в слово. В этом остром диалоге, просто и безыскусно за-печатленном на фреске, передан человеческий смысл легенды, так как для Джотто история: Христа является нравственным подвигом, побе-дой личности над собой и своей судьбой. Джотто заставляет зрителя волноваться, негодо-вать, верить. Он всеми средствами стремится ожи-вить сцену; художник поворачивает фигуры в профиль и спиной, приближает и уводит их в глубину, как бы приглашая зрителя войти в мир фрески, занять место справа или слева от Христа и определить свою нравственную по-зицию.
В образах Джотто земной человек, исполненный сознания собственного достоинства, вновь стал славной темой изобразительного искусства. Таким образом, создавая типические, подлинно народные образы, Джотто, подобно его великому современнику Данте Алигьери, перестраивал взаимоотношения между художником, церковью, обществом и отдельной личностью. В его светлых, легких фресках, поражающих гармонией синих, розовых и охристых цветов, старинное предание обретало новое бытие и по-двиги божественные становились человечес-кими.