Разумеется, между цивилизацией и культурой существу­ет не только область гармоничного сотрудничества, но и зона противоборства и конфликта. При этом отдельные составля­ющие самой цивилизации также вступают между собой в противоречие. Создание индустрии быстрого приготовления пищи и искусственное выращивание овощей испортили не только желудки многих людей, но и повлияли на культур­ные традиции. Американская кухня, повсеместный атрибут бытовой культуры, считается одной из самых худших в ми­ре. «Макдонализация», охватившая ныне весь земной шар, воспринимается в негативном свете. Ожирением и гиподи­намией (нарушение опорно-двигательного аппарата) страдает более половины американского населения, а культ вещей вытеснил из сознания людей мир духовных ценностей. Американцы, а вслед за ними и европейцы чаще смотрят боевики, чем читают художественную литературу.

Как видим, цивилизация отражает уровень технического и бытового развития общества. Она выше в развитых стра­нах и ниже в отстающих. Но того же самого нельзя сказать о культуре. Многие специалисты полагают, что к ней вооб­ще неприложим уровневый подход. Не бывает культурно более и менее развитых обществ. У каждой страны своя само­бытная культура, и сравнивать их между собой практически невозможно. Они неповторимы. Африканские страны счи­таются экономически наименее развитыми, но в культур­ном плане они ничуть не отстают от индустриально продви­нутых США и Западной Европы.

Цивилизация способна прогрессировать, поскольку на смену устаревшим поколениям техники приходят более со­вершенные. Дисковый телефон сменяется клавишным, а на смену ему пришёл мобильный. Прогрессирует строитель­ная техника и средства транспорта, информационные тех­нологии и вооружение. Но обычаи и традиции прогрессиро­вать не могут. На смену одним нормам приходят другие, на смену одним ритуалам и привычкам - другие. Культура изменяется, а цивилизация прогрессирует, поднимаясь с одной ступеньки на другую, более высокую. Картины Джот­то и Рафаэля остаются непревзойдёнными шедеврами миро­вой культуры, хотя им уже не одно столетие. Золотые укра­шения древних майя или скифов не могут превзойти совре­менные ювелиры, хотя они используют более совершенные технологии.

В понятии «цивилизация» содержится очень сильный привкус социальности, которого в культуре почти нет. Вов­се не случайно цивилизацию столь же активно, как и куль­турологи, изучают социологи. Дело в том, что цивилизован­ное общество - это ещё и гражданское общество, а оно вы­ступает объектом изучения социологии.

Цивилизованное общество - открытое общество. В идей­но-политическом плане цивилизованное общество определя­ется как плюралистическое (от лат. plural - множествен­ный), которое допускает множество различных идей в противовес тоталитарному обществу (от лат. total - целый, целостный), которое не допускает идейных разногласий.

Цивилизованное общество - открытое общество , тогда как варварские общества часто стремятся к культурной само­изоляции. В цивилизованном обществе индивид может сво­бодно действовать в рамках юридического законодатель­ства, заботясь только о собственном благе и не смущаясь нравственными требованиями, если они не прописаны в за­конодательстве. Само законодательство должно ориентиро­ваться на «естественные права человека» как биологическо­го индивида, защищая его от чрезмерных притязаний обще­ства и государства. Нравственный прогресс человечества, с этой точки зрения, сомнителен и необязателен.

Итак, цивилизация - определённая часть или уровень развития культуры. Большинство исследователей соглас­ны в том, что цивилизация предполагает развитие интел­лекта и нравственности, повышает степень и уровень «оче­ловечивания» народов. Прогресс культуры идёт от варвар­ства к цивилизации.

Основные термины и понятия: цивилизация, культура

Вопросы и задания

1. Что такое цивилизация? Дайте определение (определения) это­му понятию. Чем вы объясните затруднения, которые испытыва­ют люди, дающие определение понятию «цивилизация»? Назови­те не менее трёх причин.

2. Чем отличаются цивилизация и культура? Что общего в содер­жании этих понятий?

3. Прокомментируйте слова учебника о том, что «между цивили­зацией и культурой существует не только область гармоничного сотрудничества, но и зона противоборства и конфликта».

4. Что означает следующее утверждение: «Цивилизованное обще­ство - открытое общество»? Может ли оно быть другим?

Практикум

1. В различных классификациях цивилизаций есть их деление на восточные и западные. В курсе истории вы знакомились с их раз­витием. Сформулируйте черты этих цивилизаций, заполнив таб­лицу в своих тетрадях.

Сравнительная характеристика восточной (аграрной) и западной (индустриальной) цивилизаций

Свободные строчки таблицы позволяют вам добавить от себя во­просы для сравнения.

2. Опираясь на ваши знания истории, приведите примеры ло­кальных, региональных и глобальных цивилизаций. Объясни­те, почему вы отнесли названные вами цивилизации к данным группам.

3. К факторам, определяющим сущность цивилизации, были от­несены следующие: географическая (или природная) среда, систе­ма ведения хозяйства (экономика), социальная организация (тип общества, социальная структура), религия (или идеология, возве­дённая в ранг религии), духовные ценности, политико-правовая система. Проанализируйте их, выясните, какие из них оказывают наибольшее влияние на развитие цивилизации, какие выступают следствием, а какие - причиной?

4. Сейчас многие исследователи говорят о формировании единой человеческой цивилизации. Опираясь на ваши знания истории и обществознания (вспомните изучение вопроса о глобализации), выскажите своё мнение о том, существует ли такой процесс или нет. Если вы считаете, что формирование единой цивилизации - реальное явление, то назовите его наиболее существенные при­знаки.

5. Признано, что одной из ведущих мировых цивилизаций являет­ся российская. Какие черты характерны для неё?

Похожая информация.

Археология доказала, цивилизация Европы зародилась в России в Воронежской области, примерно 40.000 лет назад. Отсюда же вышла и арийская цивилизация

До настоящего времени науке ничего не было известно о том, где, когда и как происходило формирование современного человека - кроманьонца (Homo sapiens sapiens), с появлением которого начинается отсчет нового периода истории человечества - верхнего палеолита. Считалось, что он начался 35.000 лет назад. Однако недавние находки костных останков под Воронежем (Костенки) и орудий труда на севере Русской платформы (Мамонтовая Курья), принадлежащих, как установлено, самым древним на настоящее время европеоидам, отодвинули его начало на 45.000 лет назад.

Группа ученых из России и Германии после многолетних исследований пришла к выводу , что именно Российская территория была колыбелью европейской цивилизации. Результаты новейших изысканий доказали, что человек современного европеоидного типа возник к 50–40 тыс. лет до н.э. и изначально обитал исключительно в пределах Русской равнины, и лишь потом расселился по территории всей Европы.

До недавнего времени нам не доступны были многие материалы. Только в 2002 году была опубликована переписка академика Жан Сельмен Баи с Вольтером , где он писал о том, что вся цивилизация, история и знания идут из Арктиды и Гипербореи. И что не греки, римляне, индусы и египтяне были учителями человечества, а те самые патриархи Северного полюса (д’Альвэйдр ).

В конце XIX века ректор Бостонского университета У.Уоррен написал книгу «Найденный рай или жизнь человечества у Северного полюса», где сделал такие же выводы, как академик XVIII века.

В 1903 году выдающийся исследователь культуры Бал Г.Тилак издал книгу «Арктическая Родина в ведах », которая на русский язык была переведена Натальей Романовной Гусевой в 2000-2001 гг. Интересны и современные исследования о чистоте русской крови ариев («индославов») и ее возрасте.

В 1910 году русский ученый сербского происхождения Евгений Елачич написал книгу «Крайний Север - прародина человечества». В библиотеке им. Ленина хранился единственный экземпляр этой книги, который с 1913 по 1982 года не был затребован ни разу.

Сейчас мы подходим к периоду, когда перед нами начинает раскрываться Книга жизни и бытия нашего народа. Сам термин «индославы» ввел в научный оборот выдающийся санскритолог Рахула Санскритьяна , который в 50-е годы работал в Ленинградском университете и в книге «От Волги до Ганги» описал путь ариев. Население Русского Севера не было финно-угорским, они пришли не раньше VIII-IX века н.э., о чем свидетельствует финская историография. Основное население европейского севера состояло из потомков древних индоевропейцев, которые сохранили древнейшие обрядовые коды, язык, традиции, топо- и гидронимию, многочисленные культурные моменты, которые не возможно придумать: орнаментику, специфику ментальности и т.д.

О том, что Русский язык и санскрит похожи, говорили еще исследователи XIX века. Санскритолог Дурга Прасад Шастри в 1960 году на конференции сказал: «Если бы меня спросили, какие два языка наиболее близки в мире, я не задумываясь бы ответил: русский и санскрит »… Когда Шастри приехал в Москву, то через две недели он отказался от переводчика, потому что стал понимать, о чем говорили. Но самым потрясающим было то, когда он приехал в одну из подмосковных деревень, и спросил на английском языке: «Чей это дом? » Н.Гусева переводила ему с русского на английский. Хозяйка ответила: «Это наш дом ». Шастри спросил, на каком языке она ответила. Гусева сказала, что на русском. Он удивился: «Как на русском, это же санскрит, на котором звучит: «Это наш дан» ». Он спрашивает дальше: «А это чей дом? » Хозяйка отвечает: «Это дом сына ». Шастри опять спросил, на каком языке ему ответили. Гусева ответила: «На русском». «Как на русском, это же санскрит: «Это дан суну» ». Тогда он спросил про третий дом. Хозяйка отвечает: «Это дом снохи». Тут у Шастри подкосились ноги, и он сел на траву. Потому что на санскрите это будет звучать: «Это дан снухи (снуши) ». Поэтому, вернувшись в Индию, он сделал выводы о потрясающем сходстве русского и санскрита…

В гидронимике и топонимике сохранились свидетельства - река Арийка, деревни Верхний Арий и Нижний Арий в Пермской обл., в самом сердце уральской цивилизации городов, и т.д.

Сегодня, говоря о древности нашей земли, мы должны отметить, что материалы, которые не входят в предмет культурологии, как то: геоморфология и гляциология, содержат информацию о ледниках, которая не соответствует действительности… Там говорится, что индоевропейцы переходят на территорию передней и мл. Азии, Индостана, Ирана и зап. Европы не раньше III- IV тыс. до н.э. Но это не возможно, потому что тогда существовало огромное море, которое соединяло Азовское, Каспийское, Черное, Аральское моря, которые отделяли Западную Европу от Восточной. Во время Валдайского оледенения именно на территории Вост. Европы находилось единственное в Европе место (за исключением Пиренейского и Апеннинского полуострова) с лесами, которые доходили вплоть до средней Печоры. Всю остальную территорию занимали луговые и злаковые степи. Так что говорить о том, что людей здесь не было, и они пришли после ледниковья, не верно. Кроме того, говорилось, что на этих территориях проживали: мамонты, шерстистые носороги, лошади, сайгаки, которые должны были питаться степной растительностью.

И действительно, климатологи за последние сто лет исследований пришли к выводам, что от 130 до 70 тыс. лет тому назад на от 55 до 70 гр. с.ш. средние летние температуры были на 8-10 гр. выше, чем сейчас, а средние зимние - на 12. Т.е., здесь были те же самые условия, что и в приатлантических зонах зап.Европы: юге Франции и севере Испании. В то время, когда Западная Европа в большинстве своем была покрыта арктической тундрой, а вся Англия покрыта ледником, на территории Восточной Европы ледника фактически не было. Скандинавский и Печорский ледник занимали достаточную территорию. Но территория, на которой люди могли существовать, и очень даже хорошо, была предостаточной. И уходить отсюда им не было никакой необходимости.

О том, кто жил на этих территориях в эпоху мезолита, (когда с VIII тысячелетия до н.э. резко повысилась температура, и стало теплее, чем у нас сегодня, до середины I тыс. до н.э.), свидетельствуют находки археологов - это классические европеоиды.

Более того, гимны Ригведы и древнейших текстах Махабхараты уводит именно на территорию России. Именно здесь (особенно в Приполярье) можно увидеть семь звезд Большой Медведицы, которую они называли не Медведицей, а Лосем («саки» (шакья) происходит от «Саха» - лось, священный конь древности).

Люди, которые ушли отсюда и донесли до Индостана свои священные тексты, определяли предпочтительные антропологические характеристики, говоря о божестве так: «Лотосоокий, голубоокий, русобородый, камышеволосый - всех существ предок». Баларама описывается лотосо-голубоглазым; белым, как молоко коровы, как корень лотоса. Кришна описывается, как человек с глазами, как цветок льна (т.е. голубыми). Так и антропологические, и культурные характеристики, которые были унесены очень далеко, были мощным свидетельством того, что начало этой культурной истории было именно здесь.

До сих пор на территории Индостана на свадьбах в высших кастах невесту и жениха окуривают горящей березовой веточкой, при том, что береза не является здесь породообразующим деревом. Что бы эти веточки нарвать, брахманам приходится подниматься на высоту 3-3,5 тыс. метров, где растет гималайская береза. И еще в XVIII веке брак в высших кастах считался не законным, если запись о нем не будет сделана на бересте. Перед первой брачной ночью, муж выводит свою жену во двор, и спрашивает у нее, видишь ли ты Дхруву (Полярную звезду) и Семь Риши (созвездие Большой Медведицы), и она отвечает: «вижу». Хотя видеть их там не может, потому что они находятся низко над горизонтом, но она обязана так сказать.

Семь Риши трансформируется в Семь «Раша» - этноним, который сохранился в английском языке. Мы себя называем немного иначе: «Русы», что значит, светлые, ясные. Раша - это значит мудрецы и богачи. Где богатство представляет собой не богатство из золота, а богатство мудрости.

Интересно, что недалеко от упомянутого археологического памятника у реки Девица расположены и меловые горы Дивногорья с системой пещер, в которых в средние века расположились церкви , а более древние предания связывают их с жилищами волхвов. Писатель Геннадий Климов , считает , что в этих же местах находилась и древняя религиозная столица арийского мира Варанаси, которая потом была воссоздана переселенцами в Индии. Здесь же археологи обнаружили остатки стада тарпанов, прирученный в этих местах диких лошадей. Здесь одомашнили почти всех животных: собаку, кошку и пр. Отсюда люди современного типа и расселились по планете Земля. «Фантастика»?

С.Жарикова доказала, что упомянутая река Девица, есть священная река Дева, упомянутая в древних книгах Индии. Для избавления от греха предков, довлеющего над нами, и прояснения сознания, как утверждали риши , нужно омыться в священных водоемах земли Куру. Одной из священных рек была названа река Девица. Вот некоторые пояснения.

Астрофизики из Пулковской обсерватории установили, что количество высокочастотной энергии, достигающей Земли из центра нашей Галактики, не постоянная величина. Данное открытие дает основание полагать, что древняя концепция 4-х временных периодов - Юг , известная по древневедическим источникам, основывалась не только на мифах, но и на точном знании. Астрофизический эффект объясняет периодическое «оглупление» человечества, характерное для Кали-юги - эпохи предельной деградации разума человечества из-за непонимания истинных Законов Природы.

Жарникова дает разъяснение о географическом месте, в котором в феврале 3012 до н.э. началась последняя Кали-юга . Еще более интересно узнать, где эта «плохая эпоха» закончится. После окончания «Черной эпохи» Кали, как учат веды, для человечества наступит преддверие нового Золотого века. В Шримад-Бхагаватам написано, что Кали-юги продлится ещё 400 тысяч лет. Кто-то считает, что в расчет закралась ошибка . Сегодня веды любят смешивать с календарем индейцев майя, где общий двойной цикл времени порядка 5000 лет - современная эпоха - заканчивается 23 декабря 2012 года.

Как бы то не было

древнеарийский эпос Махабхарата гласит, что в 3102 г. до н.э. на Куру-поле (санскр. «Курукшетре») произошла великая битва между двоюродными братьями - Пандавами и Кауравами (потомками Куру или «Каравья»). К названию местности «Куру» просто прибавлялось слово «кшетра» - «поле» на санксрите. Таким образом, Курукшетра – это «поле, земля, родина, страна Куру или Кауравов».

Битва на Курукшетре произошла на территории древней прародины ариев. Если судить по текстам Ригведы, Махабхараты и Авесты, древняя провинция ариев Куру - это земли на правом берегу реки Дон. Примерно там, где сегодня г. Острогожск, Семилуки, Курск. Через тысячелетия арии пронесли память о своей прародине и великой реке Ра (мифической реке, опоясывающей землю). Скорее всего, это был Дон, в более поздние периоды так стали называть Волгу. В деревнях Воронежской области, которые говорят на суржике, некой реликтовой форме санскрита, буквы «Р» и «Г» произносят почти неразличимо. Так Ра стало Га - отсюда реки Вол-га, Моло-га, Веду-га. «Га» - на санскрите «дорога».

Местность Курукшетра почиталась ариями, как «святой алтарь», где нельзя совершать преступления. В эпосе Махабхарата сказано, что «придя на Курукшетру все живые существа избавляются от грехов». Но именно эта земля и стала местом бойни, положившей начало Кали-Юги - времени войн. Эта же битва упоминается и в скандинавских сагах. Именно в ней погибло большинство скандинавских богов. Этот грех много лет лежал на людях. Но сегодня, похоже, «сознание проясняется у людей, живущих в провинции Курукшера ». Шутка шуткой, но способность делать планетарные открытия и обобщения в большей степени свойственна именно Русским.

Так что для встречи с Богом надо переезжать в Россию или хотя бы посетить город Семилуки Воронежской обл. (название переводится как «семь жизней») и искупаться в реке Девице.

Перечень священных водных источников был дан в книге «Лесная» Махабхараты. При сравнении названий священных водоемов Курукшетры, по Махабхарате, на 3150-й год до н.э. с названиями нынешних рек в Центральной части России встречаются такие вот удивительные «совпадения»:

СВЯЩЕННЫЕ ВОДОЕМЫ КУРУКШЕТРЫ (на 3150 год до н.э.)

ВОДОЕМЫ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РОССИИ (наше время)

р. Агастья р. Акша р. Апага р. Арчика р. Асита р. Ахалья р. Вада р. Вака р. Валука р. Вамана р. Ванша р. Варада р. Варадана р. Вараха р. Венна р. Вишалья р. Дева р. Кавери р. Кедара р. Кумара р. Кубджа р. Кушика р. Мануша р. Матура р. Пандья (приток) р. Варуны р. Париплава р. Плакша р. Пинда-рака (т.е. Пинда-река) р. Правени (оз. Годавари) оз. Рама р. Сараю р. Сита р. Сома р. Сутиртха р. Тушни р. Уплава р. Урваши р. Ушанас р. Шанкхини р. Шона р. Шива р. Якшини

р. Агашка (

Источник:

В интервью «Газете.Ru» помощник президента России по научно-образовательной политике Андрей Фурсенко рассказал о том, что ждет российскую науку в ближайшие годы, откуда ей ждать финансирования и новых задач.

— По прежнему многие ученые говорят — и справедливо — о недостатке финансирования науки в России…
— В этом году был сформулирован очень важный принцип: доля ВВП, которая тратится на фундаментальные исследования, не должна уменьшаться. Такое поручение было дано по итогам заседания президентского Совета по науке . Пожалуй, в первый раз на моей памяти расходы именно на фундаментальные исследования были отнесены к защищенным статьям. Президент специально подчеркнул, что, конечно, важна вся наука, но все-таки фундаментальная наука — это прямая ответственность государства. И по сравнению с прошлым годом расходы на нее по крайней мере не упадут. А может быть, немножко подрастут.

— А как быть с тем, что рубль упал?
— Эта проблема касается не только науки, но и всей экономики, включая покупки на бытовом уровне. Понятно, что когда экономическая ситуация обостряется, то однозначно возникают проблемы везде, в том числе и в такой зависимой от бюджета сфере, как наука, например с закупками импортного оборудования и импортных расходных материалов. Это означает, что надо лучше планировать, надо четче концентрировать имеющиеся ресурсы на выделенных приоритетах.

Но хотя разговоров про слабый рубль много, я пока не слышал, чтобы какие-то принципиально важные исследования из-за этого были остановлены.

— А согласитесь ли вы с тем, что существует слишком серьезный дисбаланс между финансированием фундаментальной науки и финансированием прикладной? Нужно ли с этим что-то делать?
— Соглашусь. В нашей науке очень мало внебюджетных средств. Когда мы оцениваем бюджетное финансирование нашей науки, видим, что находимся в группе лидеров. Но когда начинается оценка привлечения внебюджетных средств, то тут ситуация ухудшается, причем и в относительных показателях, и в абсолютных. В разных странах, конечно, это распределение выглядит по-разному, но в Японии, США и странах Европы доля бюджетных средств на науку составляет 20-40%.

У нас же из бюджета идет 75-80% от общего объема финансирования науки. Это ненормально.

Это означает, что у нас нет полноценного партнерства с экономикой, с промышленностью. Может быть, отчасти это связано с тем, что наша наука, которая конкурентоспособна в ряде секторов, в качестве приоритетов выбирает не те сферы, где есть спрос на результат. Известно, что сегодня существенная часть финансирования в науке во всем мире идет в сферу биотехнологий, в исследования, связанные с медициной, с продуктами питания. У нас же до последнего времени традиционно считалось, что главная наука — это физика и что основные средства должны идти именно туда. Причем речь касалась не только ОПК, но и гражданской науки.

Действительно, в этой сфере мы неплохо смотримся, на хорошем уровне.

Но надо понимать, что сегодня главный спрос и главный центр тяжести в новых исследованиях сместился в другую сторону. И мы за этим смещением в полной мере не уследили.

Я думаю, что если наш академический сектор в науке (а я включаю туда и исследования в ведущих университетах, и исследования в национальных исследовательских центрах) в большей степени обратит внимание на то, что сейчас наиболее востребовано — и в мире, и в стране, то, думаю, и система финансирования тоже может поменяться. А если не обратим на это должного внимания, то так и будет получаться, что у нас деньги будут тратиться на результаты «чужой науки». Будут закупаться под ключ новые технологии, новые приборы. У нас сейчас идет перевооружение, например, медицинской сферы, перевооружение сельского хозяйства, пищевой промышленности, строительства, ЖКХ. Подавляющая часть разработок, технологий, продукции, которые сегодня в этих сферах носят высокотехнологичный характер, куплены за рубежом, причем, что называется, под ключ.

— И что же с этим делать?
— Надо более тесно работать с бизнесом. В первую очередь привлекать бизнес к формированию заявок, заказа, добиваться того, чтобы бизнес включился в полной мере в целеполагание для науки. И еще одно: чтобы решить, что делать, надо понять, почему мы должны делать то или иное. Мы очень мало внимания уделяем анализу наших приоритетов. Первое, чем мы должны заниматься (президент на последнем заседании Совета по науке это подчеркнул), — это разработкой стратегии научно-технологического развития страны, включая определение приоритетов.

Нужно сформулировать принципы определения новых направлений, которые должны иметь максимальную поддержку. Чтобы был реальный спрос со стороны промышленности, экономики, со стороны общества.

И чтобы это стало серьезным побудительным мотивом для ученых — заняться именно этими работами, этими направлениями. Одновременно должны быть определены меры, которые обеспечат создание соответствующей инфраструктуры, кадровое обеспечение именно этих направлений.

— Что должно быть написано в этой стратегии? Вот, допустим, увеличение продолжительности жизни в стране. Такая цель может быть задачей, на основе которой какие-то мероприятия пойдут в стратегию?
— Даже это требует расшифровки. Мы какую жизнь хотим сделать более продолжительной? Если мы говорим, что должны обеспечить долгую качественную жизнь, то надо объяснить, что мы понимаем под качеством жизни для здорового человека.

— Экология, продукты…
— Правильно.

— И медицина…
— И медицина! Причем медицина нужна не только для того, чтобы лечить болезни, спасать в кризисной ситуации. Она нужна еще и для того, чтобы поддерживать и восстанавливать здоровье. Самое лучшее лечение — профилактика. Не менее важна и реабилитация. Чтобы, уж если ты заболел, лекарства тебя лечили и давали минимальные побочные эффекты. Вот я часто привожу пример (вы, наверное, об этом писали), что эра антибиотиков кончается. И это вызов для всего мира. Что придет им на смену?

Сумеем мы создать новое поколение антибиотиков, которые являются вредоносными для микроорганизмов и при этом к которым привыкание еще не наступило?

Поэтому если говорить о стратегии, то нужно понять, какие главные проблемы — не научные, а экономические и социальные — стоят перед человечеством в целом и перед нашей страной в частности. И когда мы эти проблемы сформулируем, то посмотреть, на какие из этих вопросов мы могли бы ответить наиболее эффективно с привлечением науки, с привлечением каких-то новых технологий. Стратегия не должна восприниматься как перечисление каких-то проектов. Это более широкая и более значимая вещь.

— Стратегия будет подготовлена в ближайшее время?
— Я не думаю, что это получится быстро. Думаю, полгода-год. Мы должны проанализировать не только научную составляющую,но и социально-экономическую ситуацию, национальную специфику, геополитическую обстановку.

— А кто над этой стратегией будет работать и уже работает?
— Это поручено правительству и нам, вместе с Академией наук.

— То есть по большому счету при желании все люди науки смогут поучаствовать в создании стратегии?
— Не только науки, я повторяю, не только науки. Это очень важно!

— На этой неделе вы выступаете на крупном конгрессе, посвященном взаимодействию науки и бизнеса . О чем вы там собираетесь говорить?
— Примерно о том, о чем мы с вами сейчас и говорили. Буду говорить о том, насколько значим именно комплексный подход. Как раз про то, что главное, что сегодня, на мой взгляд, науке нужно от бизнеса, — это не деньги. Деньги придут сами, если будут интересные предложения и достойные результаты.

Главное — это реальное участие в целеполагании, в формировании заказов. Причем не заказ конкретного изделия, а совместное с учеными формирование перспектив.

— А можете ли привести какой-нибудь пример такого взаимодействия?
— На мой взгляд, примером такого взаимодействия должна стать Научно-технологическая долина МГУ. Она будет состоять из нескольких кластеров, и в их рамках (а я знаю, что уже соответствующие аналитические работы проделаны) нужно будет понять, как отвечать на многие острые ключевые проблемы. Я видел один из обзоров, который делался «Иннопрактикой» — той командой, которая сейчас готовит проект технологической долины. Там встречается тот же самый вопрос, связанный с резистентностью к антибиотикам. Для другого кластера есть целый блок вопросов, связанных с принципиально новыми материалами. Например, для «Росатома», перед которым проблема материаловедения стоит очень остро. Я не хотел бы это обсуждать, правильнее, если об этом будут говорить люди, которые отвечают за разработку. Но многие бизнес-партнеры высказали готовность пойти в долину, и они ориентированы на то, что у них под боком будет очень серьезный интеллектуальный потенциал из МГУ, причем молодой потенциал. Молодые преподаватели и, что очень важно, студенты, аспиранты — это люди незашоренные.

И с этими людьми бизнес-партнеры смогут и обсуждать, и решать какие-то проблемы.

Чем хорош МГУ? Своей универсальностью, энциклопедичностью, фундаментальностью. Там очень серьезная медицина, хороший биофак, неплохое материаловедение и очень сильная математическая школа. Коли так, то бизнес — если он займется анализом того, что там есть, совместно с учеными, — действительно имеет шанс что-то найти вместе с ними для будущего. И самое главное, чтобы эта совместная работа была налажена.

Вы же слышали, наверное, кто в долине будет потенциальными партнерами.

Среди них есть люди, которые видят узкие горлышки в масштабных задачах. И они могут сказать ученым: вот это надо расширить.

Конечно, может, это идеалистическая картина, но надо ставить себе задачи такого масштаба.

— Хочется сравнить со «Сколково», но уже много говорили, что это разные проекты. Спрошу так: почему подобный проект никто не пытался создать раньше?
— А у нас многое изменилось за 10 лет, с момента начала национальных проектов в образовании, в здравоохранении и в сельском хозяйстве. Это были очень масштабные проекты. Параллельно с этим, вспомните, когда в 2008 году возник кризис, и стало ясно, что, к сожалению, кризис становится перманентным, было принято еще одно принципиальное решение: достаточно крупные суммы — 100 млрд руб. на три года — были брошены на развитие ряда новых инструментов в области науки, в том числе на программу «мегагрантов» и реализацию 218-го постановления, когда мы деньги начали давать не исследователям, а бизнесу, для того чтобы бизнес, добавив свои средства, сделал заказ университетам на интересующие его исследования.

В результате сегодня в России мы имеем несколько десятков университетов, которые абсолютно конкурентоспособны в мире, по всем направлениям. Это неплохо, согласитесь.

У нас как минимум такое же количество научных институтов, которые по своему оборудованию и по кадровому составу конкурентоспособны на мировом уровне. У нас начало расти количество научных работников в стране, причем за счет молодежи. Начали появляться более серьезные и масштабные задачи. Технологическая долина сегодня позволяет сделать следующий шаг в науке. Видимо, нужны новые формы. И нужен новый уровень задач.

— Ну все-таки далеко не все ученые в стране довольны своим положением…
— Ну, у нас по-прежнему «плач Ярославны» присутствует, что все плохо, все не так. На самом деле страна, в которой полторы сотни абсолютно конкурентоспособных исследовательских центров и университетов нормально работают, способна реализовать серьезные проекты. Мы можем сколько угодно сетовать на то, что у нас процент финансирования от ВВП не такой, как, например, в Финляндии или в Израиле. Но мы должны помнить, что масштаб нашей страны и масштаб нашей науки — не в удельном выражении, а в абсолютном — все-таки позволяют нам рассчитывать на большее. Поэтому те вопросы, которые мы перед собой ставим сегодня, они появились не только потому, что мы «взбодрились», а потому, что появились объективные возможности для решения вот этих задач.

20 февраля 2018 года в Государственной Думе под председательством Вячеслава Володина состоялись большие парламентские слушания на тему: «Формирование правовых условий финансирования и развития цифровой экономики».

В них приняли участие представители депутатского корпуса, ведущие сотрудники крупных банков, чиновники профильных министерств, известные специалисты в области цифровых технологий. Дискуссия транслировалась по парламентскому ТВ и продолжалась несколько часов. За это время было заслушано 22 доклада. С Божией помощью удалось законспектировать главные тезисы из выступлений основных докладчиков.

Ниже приведены из них наиболее характерные выдержки.

Прежде всего, с сожалением необходимо отметить, что на слушаниях выступали только сторонники «всеобщей цифровизации и биометризации всей страны». Оппонентов на этот форум не пригласили. Не было представителей Русской Православной Церкви, ученых-экономистов (о какой экономике тогда можно говорить!) и представителей общественности. То есть достаточно узкая группа заинтересованных лиц за закрытыми дверями решала судьбы страны и народа.

Здесь можно вспомнить, как сразу после Всемирного Банка в Москве «Концепция, международные тренды и видение цифровой экономики - на пути к долгосрочной стратегии» 20 декабря 2016 года было решено включить Россию «в процесс глобальной цифровой трансформации», а 7 июля 2017 года на Саммите G-20 развитию цифровой экономики в глобальном масштабе было уделено .

После этого цифровизация стала особо навязчивой идеей в умах российских чиновников, банкиров и IT-специалистов, а уже 28 июля 2017 года Распоряжением Правительства РФ №1632-р была утверждена Программа «Цифровая экономика Российской Федерации».

На слушаниях 20 февраля 2018 года здравые голоса 2-3 человек утонули в громогласных гимнах «новому технологическому укладу». Чего только ни обещали докладчики очарованным слушателям?!

100% защиту персональных данных граждан в интернете (!), исключительно национальные технологические и программные решения, легализацию майнинга и криптовалют, недопущение «цифровой» безработицы при всеобщей роботизации.

Открыл заседание первый заместитель председателя Правительства РФ Игорь Шувалов . Посетовав на то, что «рост экономики в стране еще зыбкий» , он сказал: «Темпа роста экономики пока недостаточно, чтобы рядовая семья жила хорошо, но новое качество жизни граждан России невозможно без развития цифровой экономики».

По мнению вице-премьера, основная проблема - это законодательное обеспечение цифровой экономики. «Здесь вопрос прав человека: насколько будет защищена личность. Противостоять организованной преступности достаточно сложно, - отметил Шувалов. - В обществе пока нет консенсуса по проблемам идентификации ...»

Кажется, все правильно, но тут же новый поворот в рассуждениях представителя правительства:

«За внедрением цифровой экономики, конечно, стоит много этических вопросов, но альтернативы этому нет... Все для улучшения жизни населения. Без цифровой экономики невозможно обеспечить рост... Все для удобства граждан. Если физическое лицо пожелает удобно взаимодействовать с государством и коммерческими структурами, это делается на добровольной основе... Насколько базы данных будут защищены, и как эти данные не использовать против человека - это вопросы кибербезопасности. Жизнь человека становится прозрачной, но другого выхода нет» , - заключил Шувалов.

В целом его выступление прошло по известной формуле: «Казнить нельзя помиловать».

Вслед за ним на трибуну вышел председатель Комитета Госдумы по финансовому рынку Анатолий Аксаков , который выразил надежду «за 5-7 лет выйти на уровень передовых стран в развитии цифровой экономики». Ключ к этому - нормативное регулирование. Нужно принять 50 законов в этой области.

«Прежде всего, это защита прав человека. Наши граждане по-разному относятся к этой теме . Необходимо обеспечить добровольность. Описать права и обязанности. Конечно, есть проблемы с базами данных. Мы должны защищать наших граждан», - бодро начал депутат.

Как «добровольное» очень быстро превращается в обязательное, знают по опыту многие граждане.

Говоря о биометрический идентификации в банковской сфере, Аксаков отметил: «Дело сугубо добровольное, только при согласии лица, а далее эти нормы (связанные с античеловеческой идентификацией и аутентификацией - авт.) мы распространим на другие государственные институты».

Вот такая иезуитская логика законодателя: «Мы предлагаем вам, граждане, “добровольно” отказаться от своих прав и свобод, гарантированных Конституцией Российской Федерации». Как говорил предыдущий оратор, «это необходимо для улучшения качества жизни граждан».

Примерно то же говорил нашим праотцам в раю древний змий. Хотя очень трудно предположить, что цифровая экономика поможет резко улучшить положение наших соотечественников, из которых более 20 миллионов живут за чертой бедности, еще 15 миллионов «в опасной близости» от нее, более 40 миллионов еле сводят концы с концами. Это только официальные цифры.

Тем не менее, выступавший вслед за Аксаковым министр связи и массовых коммуникаций Николай Никифоров сразу признался, что нововведение по цифровизации требует очень и очень серьезных финансовых вложений. Привлечение частных инвестиций, в принципе, возможно, но финансирование базовых информационных платформ должно быть исключительно бюджетным. Отсюда ясно, что государству будет не до помощи бедствующим.

Не забыл Никифоров упомянуть и о том, что «прерогативой государства должен быть цифровой профиль гражданина, а в системе идентификации с июля 2018 года будет применяться биометрия, которая будет вытеснять обычные способы».

В заключение министр пообещал, что «к 2024 году доля тех, кто владеет цифровыми навыками, должна составить 40% от численности населения России».

Председатель правления фонда «Сколково», государственный советник юстиции, кандидат юридических наук Игорь Дроздов обозначил свой подход к проблеме идентификации. «Отсутствуют единые правила электронной идентификации граждан при заключении сделок в интернет пространстве. Необходимо обеспечить безбумажное дистанционное взаимодействие между компаниями и потребителями, и компаний между собой... Нужно двигаться в сторону более простых способов идентификации, как например, по кредитной карте, по смартфону… На мой взгляд, здесь есть большие перспективы, потому что это может серьезно улучшить качество услуг, которые предоставляются гражданам», - отметил Дроздов.

По его словам, серьезным вызовом является нерешенный до сих пор вопрос: кому принадлежат персональные данные - человеку или тому, кто их хранит и обрабатывает?

«Повышение качества жизни граждан происходит за счет вмешательство в их личную жизнь, - подчеркнул специалист в области права. - При этом все должно быть на добровольных началах. Необходимо сохранить все возможности для тех, кто хочет пользоваться традиционными способами».

Кроме Игоря Дроздова, никто конкретно не поднимал вопрос о необходимости сохранения традиционной системы для множества граждан, которые даже под угрозой смерти никогда не вступят в электронное болото, из которого только один выход - в преисподнюю.

Руководитель фракции «Единая Россия» Сергей Неверов также указал на один из глобальных вызовов цифровой экономики. Обретет ли какая-то группа людей какое-то превосходство перед другими? По мнению политика, возможно разделение людей на новую элиту и рабов. На тех, кто владеет роботами и остальных.

«Цифровая экономика несет в себе не только новые возможности, но и новые серьезные риски: рост социально-экономического неравенства и возможность социальной напряженности . Соблюдение принципов равноправия потребует существенного государственного регулирования, потому что нам нужно будет учесть интересы всех граждан», - предупредил главный думский единоросс.

Нечто подобное предложил представитель «Справедливой России» Алексей Чепа : «Хотелось бы предостеречь от слишком оптимистичного взгляда на проблему. Цифровизация не решит проблему неэффективности в реальном секторе, - уверен он. - Несмотря на активное внедрение цифровых технологий в системе государственного управления и в банковской сфере...»

Депутат призвал обратить особое внимание на социальные последствия и риски внедрения новых технологий: «Цифровая экономика неизбежно приведет к переформатированию рынка труда и трудовых отношений. Исследователи уже говорят о формировании особого класса “нестандартных” людей (это, видимо, тех, кто не желает отдавать себя в цифровое рабство - авт.) Права работников должны быть надежно защищены. С цифровой экономикой связана возможность гибкого использования трудовых ресурсов, но обратной стороной этого процесса является углубление социального неравенства. Без тщательно выверенного и продуманного плана по предотвращению "цифровой безработицы" цифровизация создаст больше проблем, чем решений. Кроме того, возрастают угрозы информационной безопасности частной жизни граждан », - предупредил законодатель.

Об информационной безопасности говорила в своем выступлении президент группы компаний InfoWatch Наталья Касперская . «Мы говорим о цифровой экономике, и все говорим о ее плюсах. Я хочу поговорить о рисках. Вокруг технологий создается информационный “пузырь”, когда все начинают об этом говорить. Нам навязывают некую повестку: “Мы опоздаем... Мы всегда в положении догоняющего...” Новые цифровые технологии связаны с удаленным управлением. Данные о наших гражданах, на основании которых можно сделать геополитические выводы, представляют очень серьезные риски. Внедряя те технологии, которые к нам приходят с Запада, мы опускаемся в состояние цифровой колонизации » , - заявила Касперская.

«В реальности у нас начинают распространять “пузырь” новых технологий. Некоторые мы знаем, о некоторых еще не слышали. Если они станут иностранными, то наша технологическая зависимость будет углубляться... Какой же правильный сценарий развития технологического общества? Если технологии лишь частично будут иностранными, а частично - нашими. Мы должны понимать, когда мы говорим о цифровых технологиях, развивать их надо на собственной основе, чтобы не впасть в цифровую зависимость», - подвела итог выступающая.

При всем уважении к суждению Натальи Ивановны по поводу угроз национальной безопасности и имеющей место цифровой колонизации России, необходимо отметить, что она ничего не сказала об угрозах богоданной свободе и личной безопасности граждан в цифровом обществе.

Нужно понимать, что построение электронного концлагеря в отдельно взятой стране «по собственным технологиям» ничем не отличается от того же процесса в глобальном масштабе.

За такое мироустройство давно ратует кандидат в президенты, депутат Владимир Жириновский . В обычной непринужденной манере он объяснил собравшимся свои постулаты: «Сперва нужно внедрить “цифру” в демократию. Прямое голосование. Все дома голосуют. Создать специальные программы, которые бы анализировали выступления кандидатов за все годы их публичной деятельности, а на основании этого анализа выводили бы их IQ и способность к политическому лидерству. А люди будут видеть, чего стоит каждый из кандидатов... определять и оценивать...

Все должно быть в электронном исполнении, все - старшему поколению помогут волонтеры, органы опеки. А молодежь уже готова - карточка, смартфон, мобильник... Со всех поголовно надо взять отпечатки пальцев, сетчатку глаза, голос - будет полная идентификация! » - воскликнул лидер ЛДПР.

«И остановим преступность. Как взятку давать, если наличных денег не будет? Как наркотики продавать? Сложно, если движение денег по безналу, то там все видно. И лимиты установить. Везде должен быть безнал и электроника», - заявил Жириновский.

Надо сказать, что прямое электронное голосование - это мечта предтеч антихриста. В этом случае полностью утрачивается анонимность голосующих. Во главу угла ставятся «вопросы однозначной идентификации и аутентификации граждан при взаимодействии с органами власти для успешного внедрения механизмов электронной демократии». Вот тут-то и «посчитают всех, как надо» и всегда примут самое «судьбоносное решение».

Жириновский знает, о чем говорит. Проверить результаты «прямого электронного голосования» будет практически невозможно, что позволит хозяевам системы осуществлять 100% фальсификацию результатов голосования и принятие любых «непопулярных» законов «подавляющим числом голосов».

Весьма интересное заявление на слушаниях сделал советник Президента РФ по вопросам развития интернета Герман Клименко : «Есть экономика, есть цифровая экономика. Если мы не убедим реальную экономику перейти на нашу сторону, то не сможем действовать , не сможем серьезно изменить свою экономику... Что требуется? Опыт, который был приобретён в пору существования Института развития интернета, показывает, что нам необходима какая-то рабочая группа…

Крайне важно иметь некую позицию самой Государственной Думы по этим вопросам. Идеально было бы иметь какую-то рабочую группу, где были бы депутаты от каждого комитета… Цифровая экономика - это сквозная вещь. И по большому счёту, развитие цифровой экономики зависит исключительно от тех законопроектов, которые мы принимаем», - пояснил советник Президента РФ.

Своим выступлением Клименко показал, что прекрасно понимает разницу между реальной и «цифровой» экономикой, которая служит прикрытием для неблаговидных дел строителей общества тотального контроля.

Председатель Комитета по экономической политике, промышленности, инновационному развитию и предпринимательству Сергей Жигарев и руководитель Удмурдии Александр Бречалов акцентировали внимание на криптовалютах.

«Впервые в истории человечества монополия государства на производство денег будет нарушена , - объявил Жигарев. - Майнинг - это один из видов бизнеса, который должен быть легализован. Есть издержки - большое потребление электроэнергии. Однако майнинг как способ заработка денег находится в "серой" зоне. Легализация может быть полезна для новой отрасли...»

Теперь же председатель думского Комитета считает: «Цифровые валюты открывают новые горизонты. В России это может помочь привлечь инвесторов из западных стран, в которых мы нуждаемся». Вот такая «трансформация» суждений произошла у Жигарева за очень короткий срок.

Александр Бречалов буквально в агрессивной форме начал лоббировать интересы криптовалютных аферистов: «Начиная с прошлого года в России звучат разные идеи о том, как регулировать оборот криптовалют и как формировать условия работы майнинговых организаций в проведении ICO. Но до настоящего момента не сформулировано единой концепции развития данного направления цифровой экономики , отсутствует консолидированная позиция органов власти и предпринимательского сообщества... Предлагаемые законодательные инициативы не устанавливают рамок для развития криптоэкономики, порядок организации работы криптобирж, налогообложение сделок с криптовалютами и доход от их получения, порядок зачисления денег на банковский счёт от продажи криптовалюты. В то же время в законопроектах чрезмерно регламентируют процесс проведения ICO. Все эти факторы в условиях бурного развития рынка приведут к уходу компаний в юрисдикции, где процесс ICO детально не регулируется, но созданы системные условия для работы », - подчеркнул глава Удмуртии.

Не забыл он бросить реплику в сторону Натальи Касперской: «Настолько быстро происходят в мире изменения, что формат излишней осторожности в очередной раз поставит нас в позицию догоняющих, а это очень тяжело...»

Вот этот тезис был основополагающим на слушаниях. «Мы должны оседлать “цифру” и мчаться по широкой дороге в новое светлое цифровое будущее». Вспоминаются здесь слова Святого Евангелия: «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф. 7, 13-14).

Лидер КПРФ Геннадий Зюганов , от которого мы ожидали услышать слова в защиту граждан от биометрического беспредела, начал говорить совсем о другом: «База цифровой экономики - это электроника, станкостроение, робототехника, искусственный интеллект, биотехнологии...

Давайте посмотрим реальное состояние - в противном случае будем весьма уязвимы. Если взять, допустим, робототехнику, Европа на 10 тысяч населения имеет 600 единиц, США - 55, Китай - 30. У нас - всего два робота! И если мы не будем сюда вкладывать, можем что угодно говорить, но мы будем абсолютно зависимы и первая диверсия на этом направлении остановит у нас целые производства», - подчеркнул Геннадий Андреевич.

Вот оказывается, в чем наша беда: малое количество роботов на душу населения, а в целом - цифровая экономика - вещь хорошая.

О том же твердили две заместительницы председателей главных ростовщических контор страны - Центробанка - Ольга Скоробогатова и Сбербанка - Белла Златкис . Набиуллина и Греф на сей раз не почтили высокое собрание своим присутствием.

В частности, Скоробогатова заявила: «Финансовая отрасль во всем мире стала драйвером цифровизации. Сами за себя говорят мировые тренды: порядка половины клиентов не ходят непосредственно в офисы, а получают свои услуги дистанционно... В 2018 году мы должны запустить удаленную идентификацию... Мы планируем распространить это и на госуслуги, и на другие услуги, которые будут востребованы клиентами... »

Об опасностях, которые подстерегают «клиентов», вошедших в ЕСИА и ЕБС, уже не раз говорилось в наших публикациях. Например, в статье « »

Тем не менее, «евангелисты цифровизации» делают свое дело с удивительной настойчивостью. Несомненно, что враг спасения рода человеческого этому немало содействует.

19 февраля 2018 года в в пресс-центре МИА «Россия сегодня» состоялась презентация античеловеческой Единой биометрической системы, разработанной в ПАО «Ростелеком» для удаленной идентификации «биообъектов».

Система была создана по инициативе Минкомсвязи, Центробанка и Сбербанка.

В «Ростелекоме» отметили, что тестирование системы проводят уже более двадцати российских банков. Полный перечень кредитных организаций, которые будут использовать Единую биометрическую систему, сформирует Центробанк.

Согласно подписанному 31 декабря 2017 года закону №482-ФЗ, в дальнейшем биометрическая система может применяться в различных отраслях - финансовом секторе, здравоохранении, образовании, ретейле, e-commerce, для получения государственных и муниципальных услуг.

Пресс-конференцию в МИА «Россия сегодня» открыл замминистра связи и массовых коммуникаций РФ Алексей Козырев, от которого мы услышали сенсационное откровение: «Очевидно, что для цифровой экономики нужны цифровые люди. Это значит, что, в отличие от обычной экономики, люди должны иметь возможность проводить операции в электронном виде. Для того чтобы совершить любую транзакцию в электронном виде, нужно, чтобы мы могли определить личность того человека, который ее совершает. Эта электронная идентификация и есть самый важный «ключ» для того, чтобы цифровые личности начали жить и работать в цифровой экономике. И «ключ» этот, на самом деле, никак иначе, кроме как с биометрией создать нельзя...»

В этих словах суть трансформации человеческой личности в некий товар, который бездушная компьютерная система опознает машинным способом по заданным параметрам. Это не просто унижение человеческого достоинства, а именно превращение высшего творения Божия в пронумерованный управляемый «биообъект».

Такого в истории человечества еще не было, но для «евангелистов нового цифрового мира» такие «мелочи» ничего не значат.

Поэтому особый интерес представляет заключительное слово Игоря Шувалова на парламентских слушаниях 20 февраля 2018 года:

«В обществе высок запрос на серьезные изменения. Без цифровой повестки такие изменения невозможны. Мы можем сколько угодно обсуждать, насколько мы ставим себя в уязвимое положение, что будет, какие негативные последствия, нас сопровождать, но самое важное, что если мы не будем по этой повестке продвигаться, то тогда качественного изменения не будет. Люди хотят, чтобы мы жили, как в Германии или в Швейцарии, а у нас с вами, товарищи, все для этого есть. Но чтобы это все конвертировать в конкретную услугу и потребление, для этого нужно пройти через цифровую трансформацию. Для нас сейчас - это самый реальный выход из сложившейся ситуации.

Я не призываю слепо копировать зарубежные технологии. Наши люди талантливы. Можно все делать там, где это уместно, на отечественных технологиях... Но невозможно прийти в каждое домохозяйство с отечественными технологиями, и поэтому, вопреки осторожности, которая здесь звучала,.. нам обязательно нужно спешить, иначе мы просто упустим шанс...

Конечно, безопасность личности - это крайне важный во всей этой работе (момент), самое важное, что мы должны обеспечивать. Но разве мы находимся информационно в такой безопасной среде? Нет. Сколько было примеров, как люди теряют свои денежные средства со своих банковских счетов, а распечатки телефонных разговоров и переписки становятся доступны абсолютно всем? Не говоря уже про электронную почту и все остальное. Этой безопасности нет, она мнима! Если персона чуть-чуть обладает какими-то деньгами и общественным продвижением, эти люди становятся наиболее уязвимы для преступников, и это уже сегодня является серьезной заботой для всех нас. Поэтому нужно ли, чтобы это регулирование было очень жестким...

Для меня самый главный вывод сегодня, чтобы мы должны, обеспечивая законодательный процесс, не настаивать на том, что законодательство должно быть детальным. Оно должно быть таким, чтобы мы могли в рамках этого законодательства действовать и действовать быстро, а не каждый раз сначала разрабатывать год законопроект, потом с этим законопроектом будем разрабатывать подзаконные акты, и это до бесконечности.

Нужно уже сегодня без достаточной законодательной базы опираться на разъяснения ведомств. В этой дискуссии нужно определиться, чего нам делать нельзя. Если мы готовы договориться о каких-то запретах, то эти запреты надо провести, чтобы они были минимальны, но обязательны, через закон, а в остальном действовать ведомствам или участникам рынка, не опираясь на какую-то волю государства...

Понимаете, это сейчас ключевой для нас момент... Можем ли мы за ближайшие годы конвертировать весь свой экономический уклад?.. Ответ только в том, насколько быстро мы пройдем по цифровой повестке... Это как с минеральными ресурсами, со всем богатством, что есть в России... Земля, пресная вода - все есть, но почему-то мы до сих пор так себя не организовали, чтобы это была самая богатая экономика в мире. Цифровая повестка может это сделать. Нам надо действовать здесь смелее. Конечно, проявляя осторожность, но действовать смелее. Если мы этого делать не будем, мы тогда упустим свой шанс. Спасибо», - закончил Шувалов.

Итак, нам предлагается включиться в цифровую гонку, чтобы жить, «как в Германии или Швейцарии» , не взирая на явные опасности в информационной сфере. О кибербезопасности предлагается забыть: «Этой безопасности нет, она мнима!»

Но главное, нужно «без достаточной законодательной базы» дать возможность «действовать ведомствам или участникам рынка, не опираясь на какую-то волю государства».

Сильно сказано. Это смертный приговор государству, которое, согласно планам глобализаторов, «должно уйти с рынка». Что же получается в сухом остатке?

Органами тотального контроля и управления во всех сферах человеческой жизнедеятельности становятся банки, у которых будут сосредоточены все персональные данные граждан, включая биометрические. Банки с иностранным участием становятся действующим институтом власти, который будет «дистанционно» оказывать гражданам платные «услуги».

Это означает только одно: в России осуществляется пилотный проект по превращению нашей страны в электронно-цифровой концлагерь, а ее граждан - в цифровых рабов банды международных финансовых воротил - королей спекуляций и ростовщиков мирового масштаба, готовящих приход антихриста.

Валерий Павлович Филимонов , русский писатель

https://www.сайт/2018-02-19/pedagogi_innovatory_kak_uberech_nashu_shkolu_ot_katastrofy_a_iz_rebenka_vyrastit_geniya

«Мыслителя можно формировать уже в начальной школе»

Педагоги-инноваторы: как уберечь нашу школу от катастрофы, а из ребенка вырастить гения

Можете представить, чтобы школьник не высиживал уроки, а занимался исследованиями, проектировал, изобретал, да так, чтобы его замыслы воплощались на реальном промышленном производстве, причем не где-то в «закутке», а с учетом общей стратегии развития предприятия и даже региона? Лично я себе такого не представлял. Пока не познакомился с разработчиками метапредметного подхода в образовании. «Мета» (μετά) обозначает переход к другому, перемену состояния, превращение: это основной принцип методики, нацеленной на развитие у ребенка способностей самостоятельного творческого мышления на стыке учебных дисциплин. Мои собеседники — Нина Громыко, Ольга Глазунова и Игорь Семин, ведущие сотрудники московского Института опережающих исследований им. Е. Л. Шифферса (директор — широкоизвестный педагог, основоположник метапредметного подхода Юрий Громыко).

Место нашей встречи — Технический университет Уральской горно-металлургической компании: для УГМК инновационное сопровождение будущих инженеров со школьной скамьи и, следовательно, переподготовка педагогов — приоритет. Московские специалисты приехали сюда, чтобы в формате игр и мозговых штурмов научить преподавателей школ и центров дополнительного образования выявлять у маленьких воспитанников выдающиеся инженерные способности и «выращивать» их до уровня готовых актуальных изобретений — порой удивительных, неожиданных, недоступных для взрослых с их стереотипным восприятием проблем.

«Дело не в гениальности, а в педагогических технологиях»

— Прежде всего поговорим о вашей технологии. У меня создалось впечатление, что она рассчитана на гениальных детей. У нас в стране так много детей-гениев?

— Если вы работаете не на отбор «юных дарований» (на что работают, к примеру, разнообразные олимпиады), а на повышение общего уровня человеческого капитала в детской возрастной когорте, то для вас каждый ребенок — одаренный. На программу «Лифт в будущее» (большая серия мероприятий, прежде всего выездных проектных школ, осуществлявшихся благотворительным фондом АФК «Система» совместно с Институтом опережающих исследований с 2014 по 2017 год — авт.) приезжали дети, которые не знают ни физики, ни химии, были совершенно не мотивированы. Через три недели работы в команде с другими детьми они делали все, чтобы попасть на следующую проектную школу. Это совсем другие ребята — с точки зрения знаний, мотивации, деятельности в проекте. То есть дело не в гениальности, а в педагогических технологиях, которые вы применяете и которыми раскрываете одаренность ребенка. Мы своими метапредметными технологиями «достаем» из ребенка на 30-40% больше, чем без их применения.

— В связи с наступающей четвертой промышленной революцией, автоматизацией, роботизацией, с исчезновением многих традиционных профессий и появлением новых исследователи будущего говорят про конец эпохи, когда мы пользовались раз и на всю жизнь полученным образованием. Придется учиться всю жизнь. Что важнее в такой ситуации — профориентация ребенка или обучение универсальным знаниям, качествам, навыкам?

— Мы, разработчики метапредметного подхода, отвечаем на этот вопрос так: надо формировать способности, которые обеспечивают пять базовых процессов: мышление, понимание, рефлексию (то есть самоосмысление), действие, коммуникацию. Очень важна способность воображения. Если такие способности развиты, в любую предметную область или профессиональную задачу можно войти очень быстро. Одним словом, нужно готовить ребенка универсально, ориентировать его не на какую-либо конкретную профессию, а на перспективную область деятельности, которая может открыть ему широкие горизонты. Горизонты связаны с проблемами: если ребенка посвятить в проблему, лет через двадцать, попутно усвоив и сделав много чего, он ее решит. Мой любимый пример — Генрих Шлиман: в шесть лет он прочитал историю Древнего мира, и ему не понравилось, что все вокруг говорили, будто Троя — это сказка. Он сказал: нет, не сказка, и я ее откопаю. В 50 лет он ее откопал, а еще придумал особый способ изучения иностранных языков и стал полиглотом.

— Учиться на протяжении всей жизни не значит постоянно менять профессии. Постоянная смена обессмысливает профессионализм. Когда человек, имеющий за спиной, к примеру, 30 лет педагогического стажа, каждодневных профессиональных размышлений и трудов, мастерства, приравнивается к тому, у кого опыт исчисляется всего несколькими месяцами, получается, что наставником может стать кто угодно. По-моему, это самообман. Обессмысление профессионализма приведет к падению качества профессиональных продуктов, учителя разучатся учить, а повара — готовить и так далее. Думаю, в конце концов мы встрепенемся и восстановим профессиональные подходы. Так что, скорее, нужно говорить все же о совершенствовании в рамках профессии и смежных занятий.

— А с какого возраста следует начинать заниматься ребенком, чтобы воспитать качества, о которых сказал Игорь Иванович?

— С рождения. И такие технологии есть. Нами разработана и воплощена технология сопровождения ребенка с детского сада и начальной школы до вуза. Меня в свое время потрясло выступление Евгения Евгеньевича Шулешко, воспитанника и последователя нашего учителя Василия Васильевича Давыдова (выдающийся советский и российский психолог и педагог, академик — авт.). Он рассказывал, зачем в наших крестьянских семьях «опевали» ребенка в первые полгода после его рождения. Этот, первый, период его жизни связан с развитием речи, и если с первых дней петь песни, колыбельные, у ребенка лучше развиваются речевые, языковые способности, а если не «опевать», с дальнейшим развитием речи возникают трудности. Если говорить о воображении, то эта важнейшая способность максимально развивается к концу начальной школы, потом, при переходе от начальной школы к среднему звену, она начинает ослабевать.

— Мыслителя можно формировать уже в начальной школе — вот главный принцип нашей концепции образования, основанной на подходах Василия Васильевича Давыдова. Это понимание было завоевано в результате Великой Отечественной войны. Фронтовики типа Александра Зиновьева вернулись с войны и сказали: мы еще не выиграли в войне до конца и, чтобы выиграть навсегда, теперь нужно заниматься развитием мышления. Так в начале 50-х годов был создан сначала Московский логический кружок (основатели и участники — знаменитые советские философы и педагоги Георгий Щедровицкий, Александр Зиновьев, Мераб Мамардашвили, Никита Алексеев и другие — авт.), а из него стараниями Щедровицкого, — Московский методологический кружок. Ради развития мышления эти ученые шли на бескомпромиссную борьбу (их труды не публиковались, а Зиновьев был выслан из Советского Союза — авт.) и вытягивали советскую школу на высший мировой уровень, внесли большой вклад в то, что к 1990 году у нас выросли передовые педагогические технологии.

Лёля Мингалева/сайт

А в 2000-м на этих технологиях возник московский проект «Строим Школу Будущего». Масштаб был большой. Основная идея формирования российской школы будущего в Москве состояла в том, чтобы, выделив лучшие образцы существующей практики столичного и мирового образования, реализующиеся «прорывные» проекты, создать на их основе единую инфраструктуру общенародной школы будущего вначале в Москве, а затем и по всей России. Проект «Строим Школу Будущего» послужил толчком для федерального проекта — национальной образовательной инициативы «Наша новая школа». Нашим опытом заинтересовался Пекин. В результате китайцы позаимствовали эту модель, хотя до этого, в так называемые «нулевые» годы, интересовались преимущественно американскими подходами. А вот в Москве наш проект свернули.

«На результаты сдачи ЕГЭ невозможно смотреть без содрогания»

— Что произошло?

— В то же самое время, с начала 2000-х годов, верх в нашей образовательной политике взяли приверженцы так называемой «модернизации образования». Был взят курс не на суверенизацию образования, но на подчинение его западным образовательным моделям и технологиям. В конечном счете — на «макдональдизацию». Было провозглашено, что все отечественные достижения — отстой и нет ничего лучше, чем тестовая система и Болонский процесс.

Хотя еще в 1983 году Национальная комиссия по образовательной успешности США подготовила доклад «Нация в опасности. Императив для реформы образования». Его авторы — большой коллектив, куда вошли ректоры разных американских вузов, директора школ, главы ряда штатов и другие специалисты. В докладе говорилось о катастрофическом положении в американском образовании. Провал связывался именно с введением тестовой системы. Приведу всего одну цитату: «Если бы недружественная иностранная держава попыталась навязать Америке тот посредственный уровень образования, который существует сегодня, мы вполне могли бы рассматривать это как акт войны. Произошло так, что мы сами позволили такому случиться. Мы даже растратили те достижения в успеваемости студентов, которые возникли в ответ на вызов, брошенный спутником (имеется в виду первый искусственный спутник Земли, запущенный на орбиту Советским Союзом в 1957 году; американцев это событие повергло в шок и подтолкнуло к бурному развитию образования, науки и технологий — авт.). Более того, мы уничтожили основные системы поддержки, делавшие эти успехи возможными. По сути, мы совершили акт бездумного одностороннего образовательного разоружения».

Тридцать лет спустя, в марте 2011 года, на встрече со школьниками и их родителями в Вашингтоне о том, что от тестов нужно отказываться, заявлял уже президент Соединенных Штатов Обама.

— Уровень школьного образования в США действительно гораздо менее однородный, чем в России. У значительных групп населения, которые учатся в простых местных школах, уровень очень низкий. Я сталкивалась с тем, что студент медицинского вуза, будучи хорошо специализированным в своей узкой области, совсем не знает географии за пределами США, просто на уровне Митрофанушки. Где Россия, где Китай, ему неведомо. Историю тоже знает только в пределах американской. Например, считает, что Гитлер — это российский политик.

— Потому что они работают как «пылесосы», собирают талантливых студентов со всего мира, умеют вырастить инновации и коммерциализировать их. А у нас связи между средним и высшим образованием, исследованием, изобретательством, производством и внедрением — не выстроены. Наши, отечественные, суверенные прорывные технологии в области образования были остановлены, и сегодня школы и вузы готовят «специалистов», которые реальной экономикой зачастую не востребованы. (По данным социологических опросов, до 40% выпускников вузов в дальнейшем не используют знания, полученные в процессе получения высшего образования, — авт.).

Однако в то же время, что и Обама, в августе 2011 года, Медведев говорит: «Практически нет ни одной страны, где отсутствовал бы экзамен, подобный нашему… И раз человечество от этого не отказывается, значит, это правильный путь». Это было сказано в ответ на резкую критику в адрес ЕГЭ директора республиканской естественно-математической школы при Адыгейском государственном университете Мамия Дауда. Реплика директора школы вызвала тогда овацию у педагогов. Но ЕГЭ устоял.

В октябре 2014 года педагогическая и научная общественность России собралась на Форум Общероссийского народного Фронта «Качественное образование во имя страны», он проходил в Пензе. Одна из главных задач форума состояла в том, чтобы убедить президента Путина отказаться от ЕГЭ. Однако не удалось: ЕГЭ устоял и на этот раз. Хотя уже совершенно очевидно, что ЕГЭ бульдозером прошелся по нашей средней школе, а Болонский процесс — по высшей.

Основное завоевание перестройки в области образования — небольшие авторские школы с индивидуальным подходом, понимание того, что мышление не формируется на «ледовой арене». В 2000-е все было направлено на то, чтобы разрушить собственную педагогическую науку и практику, заменить индивидуальный подход «усредниловкой», причем куда худшей, чем советская, и построить большие образовательные комбинаты. А инструментом стало финансово-экономическое обоснование: деньги идут за учеником. Экономизмом наехали на социальную сферу и прибрали ее к рукам.

Глобальный экономический кризис 2008 года радикально проблематизировал ценности праволиберальной экономики, но процесс «раскурочивания» социальной сферы, который проводился в соответствии с неверными, уже обанкротившимися экономическими представлениями, шел у нас полным ходом вплоть до августа 2016 года, когда новым министром науки и образования была назначена Ольга Юрьевна Васильева. Сразу после назначения она сказала, что ЕГЭ разрушает старшую школу, потому что фактически школьники в старших классах не учатся, а вынуждены «натаскиваться» на ЕГЭ; педагог тоже поставлен в жесткие условия: либо он готовит к ЕГЭ, либо не готовит. Поэтому учебные программы не выполняются, уровень образованности стремительно падает. В 2014 году почти 20% выпускников российских школ не справились с ЕГЭ по русскому языку. В том же году пришлось снизить пороговую оценку на ЕГЭ по математике — с 24 до 20 баллов. Но многие учащиеся не смогли преодолеть и этот порог. В одной только Москве государственную итоговую аттестацию не прошли 3 тысячи человек.

— Мы дошли до такого позора, как сокрытие результатов сдачи ЕГЭ, потому что на них невозможно смотреть без содрогания. Вузы принимают безграмотных выпускников и вынуждены жертвовать первыми семестрами, чтобы подтянуть студентов до более-менее приемлемого уровня. Но ЕГЭ продолжает действовать.

— Апологеты ЕГЭ убеждают, что он дает возможность ребятам из глубинки поступать в столичные вузы.

— Ребята из глубинки поступают в столичные вузы, а в провинции вымывается интеллектуальный потенциал. В крупных городах и столицах путь наших наиболее одаренных выпускников не оканчивается — дальше он лежит за рубеж. Никто не говорит, что нужно запретить выезжать из регионов в Москву, но при этом нужно развивать образование и профессиональную востребованность по всей стране, а для этого ЕГЭ не только не нужен, а вреден. Еще один «аргумент» в защиту ЕГЭ: он снижает коррупцию в образовании. Но данные различных ведомств, в том числе МВД, показывают, что это не так, совсем наоборот.

Но самое опасное, что ЕГЭ, изуродовав старшую школу, захватывает уже и младшую, скоро подберутся к дошкольникам. Родителям внушают, что школа — для того, чтобы по ее окончании успешно сдать ЕГЭ, больше ни для чего. Уже в начальной школе им настойчиво рекомендуют нанять репетитора, дескать, иначе ЕГЭ не сдать. И учитель, недоучивший в школьном классе, вечером работает в качестве репетитора. Родители не профессионалы — они слушают, что им говорят, и, соответственно, требуют от школы именно успешной сдачи ЕГЭ и именно в этом ключе «накачивают» детей, все остальное их интересует гораздо меньше. Педагоги как профессионалы понимают, что ЕГЭ разрушает их предмет, образование в целом, их возможности эффективно работать с ребенком. Но результаты ЕГЭ — основной параметр, которым измеряется результативность их труда, от него зависят рейтинги школ, надбавки к зарплате и так далее.

Наиль Фаттахов/сайт

— К слову, низкие зарплаты тоже вынуждают к репетиторству и скрытой коррупции…

— Низкие зарплаты — в регионах, небольших городах. А в Москве средняя зарплата школьного учителя — в районе 65 тысяч рублей, этого достаточно для нормальной жизни. Так что сама по себе высокая зарплата не является противоядием. К злоупотреблениям подталкивает искаженная система показателей качества образования и профессиональных ценностей, выстроенная в нашей образовательной системе.

«Все ведет к фальсификации, профанации, начетничеству»

— Вы говорите об «убийстве» отечественной педагогической мысли. Но, насколько я понимаю, ваши метапредметные технологии, методы проектного обучения заложены в федеральные государственные образовательные стандарты, ФГОСы.

— Так, но фактически учителя этими технологиями и методами не владеют, в лучшем случае применяют их интуитивно, а в большинстве случаев по старинке «сидят» на отдельных предметах — математике, физике, химии и так далее, — которые оторваны друг от друга, никак друг с другом не связаны. А дело в том, что технологии обучения разработали мы, а ФГОСы составляли другие, и к контролю за исполнением стандартов мы не допущены. Метапредметный компонент в них прописан нечетко, адекватных программ переподготовки педагогов нет. Методических центров хоть отбавляй, методисты разбираются в метапредеметах «лучше» нас, разработчиков, курсы работают как конвейер. Но что на выходе? Учительские кадры не подготовлены, эксперты тоже. При этом учителя обязаны отчитываться о выполнении ФГОСов: идут постоянные проверки, рейтингование. К чему все ведет? К фальсификации, профанации, начетничеству.

— А в конечном счете к дискредитации образовательной технологии. Учителя в нервном, расшатанном состоянии, и тут начинаются разговоры, что метапредметы — это ерунда, одни слова. «Кто-нибудь видел реальное исполнение и результаты? Никто, значит, это чистой воды формализм, только время зря тратим».

— Но нынешний министр образования Ольга Васильева не похожа на проводника западных разработок, даже наоборот.

— Новый министр, по-видимому, действительно была назначена в связи с необходимостью изменения предыдущего курса в области нашей образовательной политики. Посмотрим, что из этого выйдет. Но что будет вместо? Возврат к советской школе? В области естественно-научного образования советская школа — лучшая в мире, и говорить нечего. Но наряду с явными преимуществами были и явные недостатки: идеологизация, монопредметность, то есть отсутствие связи между предметами, отрыв от фундаментальной науки и инновационной промышленности.

— Хорошо, а есть в стране достаточные кадровые ресурсы, чтобы возродить нашу, самобытную педагогическую науку и практику?

— Что такое образовательная технология, практика? Это учебные и методические пособия, объясняющие особенности данной технологии. Это подготовленные педагоги, способные работать с опорой на нее. Это дидакты, разрабатывающие новые единицы содержания для разных курсов по разным предметам; методисты, создающие формы, адекватные для передачи нового — метапредметного — содержания образования; антропологи-диагносты, способные выявлять и отслеживать у детей разных возрастных ступеней рост способностей; нового типа управленцы. Одним словом, научно-образовательные коллективы в разных регионах России, работающие в школах и со школами, имеющими разные уклады и традиции. Несмотря ни на что, мы за 25 лет работы на суверенное российское образование все это создали. И хорошо, что технологии не уничтожаются быстро, «модернизация» их еще не «переварила».

Мы покрыли рынок образовательных услуг проектными школами, где обучаем методам проектирования с опорой на метапредметный подход в образовании, работаем с «точками прорыва», на наши технологии опираются целые коллективы. Особенно мощно наши инициативы прозвучали в рамках программы «Лифт в будущее»: начиная с 2014 года мы регулярно проводили проектные школы как на региональном, так и на федеральном уровне — в «Артеке», «Орленке». По заказу «Иннопрактики» в марте 2016 года была проведена выездная школа с опорой на метапредметные технологии во Всероссийском детском лагере «Океан». Мы проводили и проводим проектные сессии в образовательном центре «Сириус» в Сочи. Важнейшие принципы метапредметной технологии были использованы нами на пяти ярославских форумах «Будущие интеллектуальные лидеры России». Во всех этих событиях наши бывшие ученики участвовали уже в качестве преподавателей. Потенциал молодежи выращен и сохранен.

Но пока мы всем этим занимались, была запущена операция большего, геополитического масштаба, нацеленная на слом суверенности, в отношении не только нашей, но и других стран. Мы проиграли — по финансовым, пропагандистским ресурсам. Нас законсервировали, не дали сделать следующего шага. Машина была остановлена на полном ходу. Теперь мы и наши последователи ждем самоопределения министра образования. Потому что образ поведения урки, который приходит в школы, резня, самоубийства детей, наркотики, педофилия — это уже катастрофа. Тут «работа над ошибками» на местах не поможет, нужна целостная государственная политика. У нас в стране много замечательных образовательных технологий, не только наши. Но кто и за какие деньги будет их внедрять? Это вопрос не к разработчику инновации, а к управленцу, политику.

Яромир Романов/сайт

Директор нашего института Юрий Вячеславович Громыко, будучи главой экспертного совета Москвы по экспериментальному и инновационному образованию, еще 5 лет назад собрал директоров школ, тех, кто осмелился прийти, и предупредил: начинается дефолт образования. Сейчас это видят все: дефолт произошел. Дальше наступит то, что сейчас кажется невозможным: образование превратится в свободный рынок услуг — покупай какую хочешь, учитель-предметник окажется ненужным, от школы останутся только стены, здание, коробка, а потом и здание кому-нибудь передадут. Поэтому сегодня в учительской среде происходит бифуркация, самоопределение. Мне, пока я нахожусь здесь, у вас, каждый день звонят даже из самых отдаленных территорий страны: люди хотят развиваться сами и развивать образование.

— И что им делать, чтобы не задохнуться до разворота государственной политики, если это вообще произойдет?

— В такой ситуации последнее слово, решение работать по метапредметным технологиям или не работать и просто «отписываться» о том, что все эти технологии уже давно реализовали в соответствии со ФГОС, принадлежит каждому конкретному учителю, завучу, директору школы, региональному руководителю образования. Им нужно выбирать самостоятельно, под собственную ответственность. Если человек принимает положительное решение, то лучше действовать спокойно, без затраты огромного количества сил на «агитацию» окружающих, потому что иначе не останется времени на дело, он должен сам найти необходимые ресурсы. Все покажет реальный образовательный результат — насколько будут развиты способности и мировоззрение наших детей.

— Это подвижничество, далеко не каждый способен на такие поступки.

— Почему подвижничество? Нормальный профессионализм, создание условий для нормальной эффективной работы с детьми.

— На ваших образовательных технологиях растут рационализаторы, изобретатели, будущие инженеры с глубоким междисциплинарным взглядом на проблемы и задачи. В них наверняка заинтересованы наш бизнес, промышленность, крупные корпорации. Подтверждение — ваше сотрудничество с УГМК. Это уникальный пример или типичный?

— Одна из главных проблем, для решения которой требуются передовые образовательные технологии, — это проблема содержательной (не финансово-экономической, но именно содержательной) интеграции образования, фундаментальной науки и инновационной промышленности. В СССР эта проблема решалась плохо. Массовая советская школа была изолирована от других сфер практики. Последствия этого мы испытываем до сих пор: чем лучше работают некоторые образовательные учреждения, тем стремительнее их выпускники уезжают за рубеж. Соответственно, то направление, в котором движется УГМК, готовя и проводя «инженериады», и та модель интеграции, на которую они опираются, реализуя проектный подход, представляются нам наиболее правильными и с точки зрения макрозадач — задач восстановления суверенности российского образования, — и с точки зрения решения прагматических вопросов кадровой подготовки для самой компании.

Программу обучения в Верхней Пышме (где располагается Технический университет УГМК — авт.) мы разработали, опираясь на собственный опыт внедрения авторской образовательной модели «Школа генеральных конструкторов». Суть ее в том, что учащиеся осваивают переход от новых научных знаний и фундаментальных принципов к новым техническим и технологическим решениям проблем и задач, еще неразрешимых в настоящее время, и далее — к новым формам организации деятельности: к новым производствам и бизнесам, к новым отраслям и кластерам, причем следующего технопромышленного уклада.

В УГМК мы показали, как можно шаг за шагом вовлекать ребенка в решение реальной технологической задачи, причем делать это без назиданий и подсказок, а усиливая живой интерес подростка к науке и технике. Инженеров мы учили, как формулировать темы, чтобы включать ребят не в рутинные, давно решенные вопросы, а в реально прорывные направления индустриального развития. А вместе с педагогами разбирали, как эти кейсы переводить в систему доступных школьникам задач: предметных, метапредметных, учебных — чтобы интерес ребенка только усиливался. Я убеждена: проекты, создаваемые учащимися в школьных кружках, инженерных классах, в Техническом университете УГМК, могут по-настоящему способствовать и промышленному, и социально-инфраструктурному развитию тех регионов, где присутствуют предприятия компании. А таких регионов немало.