Описание отца в рассказе детство толстого. Характеристика Николеньки из повести "Детство" Л. Н. Толстого

⁰

/ / / Образ Петра Александровича в повести Толстого «Детство»

Главным героем автобиографичной повести Льва Николаевича Толстого является Николенька Иртеньев, мальчик десяти лет, воспитывающийся в дворянской семье.

Его отца, о котором пойдет речь, зовут Петром Александровичем. Человек этот серьезный и суровый, его отличает крутой нрав. Служил он поручиком гвардии, сейчас же в отставке.

Мальчик вот так описывает внешность своего отца: большие жилистые руки, высокий рост, стать, интересная походка мелкими шажками, маленькие глаза, лицо с постоянной улыбкой, большой орлиный нос, неправильные, но приятно сложенные губы, лысина во всю голову. У Петра Александровича есть и еще одна специфичная черта, только уже в произношении, – пришептывание.

Петр Александрович, как и любой другой бывший военный, одевался, не следуя моде, но с изящностью и оригинальностью. Основными составными частями его костюма были: дорогое белье, широкое платье из легкой ткани, манжеты и воротнички. Такая одежда очень шла его высокой и хорошо сложенной фигуре. Все движения Петра Александровича отличались спокойствием и самоуверенностью.

В жизни отца Николеньки были две страсти – карты и женщины. Он выигрывал и проигрывал, но не переступал ту черту, за которой шла потеря всего состояния и нищета. А вот что касается женщин, то Петр Александрович имел такое число связей, которое не поддается подсчетам, причем с представительницами прекрасного пола разных сословий.

Свою жену, Наталью Николаевну, он постоянно обманывал, с ее мнением нисколько не считался, она же слепо ему верила, ждала и скучала.

Петр Александрович, как и его жена, любил музыку, исполнял романсы под собственный аккомпанемент на фортепиано. Причем, его привлекали цыганские песни или некоторые мотивы из опер, а вот Бетховен, по его словам, нагоняет сон, тоскливо становится от его сонат.

Детей Петр Александрович очень любил, он старался дать им воспитание, достойное дворянского происхождения. не может до конца понять отца, он представляется мальчику загадочным. Но ребенок отдает должное красивой внешности родителя.

Семья Иртеньевых во время тех событий, которые разворачиваются на страницах повести «Детство», живет в деревне. Но однажды Петр Александрович ставит мальчишек в известность, что они поедут жить к бабушке в Москву. Расставание с маменькой сильно огорчало Николеньку, ведь он был очень к ней привязан.

Хотя время – лучший лекарь, и братья быстро привыкли к новой жизни. Мальчишки нашли новых друзей, к ним стали приходить новые учителя. Однако, безоблачному детству не суждено было долго длиться: серьезно заболела Наталья Николаевна. Отец повез детей увидеться с больной маменькой.

Поездка выдалась печальной: Наталья Николаевна не вставала и уже ничего не видела. Но попросить благословения для своих любимых сыновей она все же успела. Молодая женщина умерла в муках. Иртеньев после ее похорон окончательно перевез семью в Москву. Иногда они наведывались в деревню. Николенька во время таких приездов всегда навещал могилу горячо любимой маменьки.

) была первой в русской литературе попыткой изобразить историю внутреннего развития ребенка, историю его души. Предметом воспроизведения в данном случае служил для себя сам автор в его прошлом, материалом для него были многочисленные воспоминания собственной детской жизни, очень ярко сохранившаяся в памяти, благодаря художественной наблюдательности Толстого . И впоследствии он проникновенно и правдиво изображал внутренние состояния других людей, натур ему совершенно чуждых, совершая так называемое чудо художественного перевоплощения, силой творческого воображения представляя себе события душевной жизни людей так, как они происходят на самом деле, со всеми характерными их деталями.

Детство. Отрочество. Юность. Экранизация трилогии Л. Н. Толстого (1973)

Героем повести «Детство» является Николенька Иртеньев – мальчик с натурой своеобразной, даровитой, недюжинной. Какие-то неясные еще для него самого силы зреют в нем, какое-то призвание ждет его, готовя ему особую судьбу. Детство такого исключительного ребенка не может проходить так, как оно проходит у детей остальных, особые свойства еще не определившейся натуры большей частью создают столкновения между ним и окружающей средой, и редко бывают счастливыми детские годы таких людей. То же мы видим и в детстве Николеньки.

Болезненно-впечатлительный, всегда погруженный в свои думы, размышления и наблюдения над окружающей жизнью, мальчик растет одиноким, самоуглубленным и тихим. Он совершенно не знает той беззаботной радости существования, тех беззаветных игр и мимолетных легких впечатлений, которыми обыкновенно полно существование жизнерадостных детей. Работа мысли началась для него с первых лет сознательной жизни, печать духовного призвания отметила его. Мальчик занят не внешним, окружающим миром, как дети, а своим внутренним мирком.

Впечатления окружающего он схватывает очень глубоко и уносит их в свой внутренний мирок и там вновь переживает, смутно вдумываясь в их смысл. Он подмечает невысказанное и невыраженное, что скрывается за словами и внешними проявлениями в отношениях отца и матери, слуг и пр. Кроме того, он отличается особенной склонностью к анализу собственных поступков, чувств и мыслей (сцена у гроба матери и др.) Все это уменьшает в нем непосредственность, детскую жизнерадостность, а также простоту и свободу в обращении с другими людьми. Николенька Иртеньев застенчив, самолюбив, скрытен, он ревниво следит за каждым своим шагом и словом, боясь сказать или сделать что-то такое, что уронит его в глазах других, приходит в отчаяние от сделанного промаха и мучительно завидует простоте, свободе и красивой ловкости других жизнерадостных и любимых всеми детей.

Склонность к анализу своих поступков усугубляется в нем еще остро развитым эстетическим чувством; у мальчика есть тонкое чувство красоты, и он тем сильней пугается тем, что кажется ему в себе некрасивым, отдаваясь в то же время беззаветному восторгу перед другими, в которых он видит черты красоты. Николенька с детства говорил, что он некрасив, а неловкость и конфузливость еще подчеркивали смешные стороны этого маленького философа, с торчащими волосами и ушами и умным взглядом глаз. Но наряду со всем этим в нем живет страстная жажда любви, потребность нежности, ласки, стремление отдаться чему-либо всей душой. В семье же царит атмосфера довольно холодная: болезненная, тихая мать мало уделяет внимания детям, отец погружен частью в дела сельского хозяйства, частью в светскую жизнь, дети предоставлены заботам учителей и слуг. Свою потребность любить Николенька переносить на приятеля, Сережу Ивина, который своей красотой, ловкостью и независимостью ласкал его эстетическое чувство и казался ему идеалом человека.

Эта история детских переживаний Николеньки показывает в нем также еще одну характерную его черту: большую силу воображения. Живущий в своем внутреннем мирке, мальчик создает себе картины воображаемой жизни, в которых все обиды и вся неудовлетворенность реальной жизни возмещались подвигами и геройством, созданными фантазией. Под влиянием перенесенных нравственных потрясений и разочарований эта способность вспыхивала в ребенке с особенной силой, и он весь отдавался картинам своего воображения, под влиянием которых радовался или плакал (например, сидя в карцере).

Толстой Николай Ильич (1794-1837) — отец Толстого, родился 26 июня 1794 г. «Отец был среднего роста, хорошо сложённый живой сангвиник, с приятным лицом и с всегда грустными глазами», — писал о нем Толстой в «Воспоминаниях». Он упоминал и другие характеристики отца, у которого были «сангвиническая красная шея», «бодрый быстрый шаг», «бодрый, ласковый голос», «добрые красивые глаза», «грациозные, мужественные движения».

Он был единственным сыном в любящей патриархальной семье, где дети и родители обожали друг друга, где кроме него росли ещё две дочери, Полина и Алина (горбатенький брат Илья умер в раннем детстве). Граф Николай Ильич Толстой родился 26 июня 1795 года. Пятилетним мальчиком был зачислен отцом в службу с чином губернского регистратора в Экспедицию Кремлевского строения, ведавшую строительством и уходом за зданиями в Кремле и всеми императорскими дворцами в Москве и Подмосковье. В 15 лет Николай Ильич был уже коллежский регистратор, а в 16 лет стал губернским секретарем. Столь стремительная карьера в гражданской службе была прервана Отечественной войной 1812 года.

В июне 1812 года семнадцати лет от роду он добровольно вступил в 3-й Украинский казачий регулярный полк корнетом, 28 июля 1812 г. был переведен в Московский гусарский полк. 17 декабря 1812 г. Салтыковский полк был влит в Иркутский драгунский переименованный в гусарский. 28 декабря 1812 г., писал родителям из Гродно: «Не бывши ещё ни разу в сражении и не имевши надежды в нём скоро быть, я видел всё то, что война имеет ужасное; я видел места, вёрст на десять засеянные телами; вы не можете представить, какое их множество по дороге от Смоленска до местечка Красное».

Из формулярного его списка узнаем, что «Граф Николай Ильин сын Толстой» после изгнания армии Наполеона из России «в походах был 1813 года апреля со 2-ого в Княжестве Варшавском, Силезии и Саксонии, оттуда при отступлении армии до города Люцена; с 21 апреля в арьергардных делах, 26 и 27 числ при удержании неприятеля под городом Дрезденом и при переправе через реку Эльбу; за оказанное в сих делах отличие награжден чином Поручика, мая 8 и 9 числ в Генеральном сражении при городе Бауцене и при приступлении к крепости Швейднец в сражениях и перестрелках находился; по окончании перемирия был при преследовании до города Теплиц, августа 14 при сильной рекогносцировке и города Дрездена, оттоль до крепости Кенигсштейна и при блокаде оной; за оказанное в сих делах отличие награжден Орденом Св. Владимира 4-ой степени с бантом; октября 2, 4, 6 и 7 числ в Генеральном сражении под городом Лейпцигом, за отличие во оном награжден чином Штабс-Ротмистра; оттоль в преследовании неприятеля до города Ерфурта и при блокаде оного до 17 числа октября; от оного в походе до города Гетингена, оттуда отправлен был Генералом от Кавалерии графом Витгенштейном курьером с нужными депешами к Военному Министру в город Санкт-Петербург и, возвращаясь обратно к армии, захвачен был неприятелем при местечке Сент-Оби в плен, из коего при взятии города Парижа освобожден. По-российски, по-французски, по-немецки читать, писать умеет, математику, географию знает, в штрафах не бывал».

Адъютантом генерала Витгенштейна в 1813 году был поручик Павел Иванович Пестель - будущий декабрист, автор знаменитой «Русской Правды», руководитель Южного общества. Николай Ильич Толстой состоял при князе Андрее Ивановиче Горчакове, командире 1-го Пехотного корпуса в группе войск Витгенштейна. И Толстой и Пестель были награждены за бои под Лейпцигом, Пестель в этом сражении был тяжело ранен, поэтому, очевидно, с донесениями в Петербург был направлен не П.И. Пестель, а адъютант Горчакова Н.И. Толстой.

Отец Льва Николаевича Толстого не был членом тайного общества, но был близко знаком со многими декабристами: С.П. Трубецким, С.Г. Волконским, А.И. Одоевским, З.Г. Чернышевым, Ф.П. Толстым.

Корнет Николай Ильич Толстой записан в часть 17 декабря 1812 года - следом за корнетом, будущим дипломатом, поэтом, автором комедии «Горе от ума» Александром Сергеевичем Грибоедовым.

Возвратившись в Россию, Толстой 8 августа 1814 года был переведен в кавалергардский полк и назначен адъютантом к командиру корпуса, генерал-лейтенанту князю Андрею Ивановичу Горчакову, троюродному брату его матери.

11 декабря 1817 года Толстой был переведен с чином майора в гусарский принца Оранского полк. Любопытны причины, вызвавшие этот перевод. Сохранился рапорт на имя Александра I от главнокомандующего второй армией генерала Бенигсена о том, что командир корпуса, генерал-лейтенант князь Горчаков просит перевести его адъютанта штабс-ротмистра графа Толстого в гусарский полк по той причине, что Толстой, «имея ревностное желание продолжать службу вашему императорскому величеству во фронте, не по недостаточному своему состоянию не имеет возможности продолжать служение в кавалергардском полку». Рапорт этот, датированный 15 ноября 1817 года, указывает на стесненное материальное положение Н.И. Толстого.

14 марта 1819 года Толстой «по болезни» был уволен в отставку с чином подполковника и уехал к родителям в Казань, где совсем уже разорившийся его отец Илья Андреевич Толстой был губернатором. В 1821 году, после смерти отца, приехав с матерью Пелагеей Николаевной из Казани в Москву, Николай Ильич поступил на службу в Военно-сиротское отделение при Московском комендантском управлении.

На руках у Николая осталась семья, требующая забот и попечения: старая мать, привыкшая к роскоши, сестра Алина со своей приёмной дочерью, и кузина, воспитанница матери, Татьяна Ёргольская. Последняя была ровесницей Николая, с детства они росли и воспитывались вместе, испытывая друг к другу романтическое чувство влюблённости. После смерти отца остались огромные долги, Николай вынужден был 15 декабря 1821 г. поступить на службу на очень незначительную должность смотрительского помощника (воспитателя) в Московское военно-сиротское отделение при Московском комендантском управлении.

В 1822 году граф Н.И. Толстой посватался к богатой наследнице, княжне Марии Николаевне Волконской, которая приняла его предложение. 9 июля 1822 г. в церкви села Ясенева близ подмосковного имения князей Трубецких Знаменского граф Н.И. Толстой обвенчался с княжной М.Н. Волконской, дочерью Николая Сергеевича Волконского и Екатерины Дмитриевны Трубецкой. «Весёлый, блестящий молодой человек с именем и связями» (ему было 28 лет) стал мужем не очень красивой, старше его на четыре года, княжны Марьи, обладавшей очень значительным состоянием. Это был классический брак по расчёту, оказавшийся браком по любви. Толстые сразу уехали в Ясную Поляну, чтобы начать ту семейную, замкнутую кругом домашних забот и радостей жизнь. В 1823 году у молодых Толстых родился первый сын - Николай. После нескольких неблагополучных родов в 1826 году родился Сергей, в 1827 году - Дмитрий, а 1828 году - Лев. Единственная дочь - Мария - родилась в 1830 году.

Толстой вспоминал о яснополянских делах отца: «Занятие его составляло хозяйство и, главное, процессы, которых тогда было очень много у всех и, кажется, особенно много у отца, которому надо было распутывать дела деда. Процессы эти заставляли отца часто уезжать из дома. Кроме того, уезжал он часто и для охоты — и для ружейной и для псовой». Кроме занятий хозяйством (отец достроил большой дом, начатый дедом Волконским, посадил сад), он занимался детьми и много читал, собрав в Ясной Поляне библиотеку, состоявшую из французских классиков, исторических и естественнонаучных сочинений (даже из Парижа привёз несколько десятков книг).

Толстые лето и зиму жили в имении, не переезжая в город, ведя очень уединённый образ жизни. Позже, создавая образы героев «Войны и мира» княжны Марьи и Николая Ростова, писатель использовал некоторые факты из жизни отца и матери, Многие черты внешности и характера отца Толстого запечатлены не только в «Войне и мире», но и в трилогии «Детство. Отрочество. Юность» и в ранней рукописи трилогии, которую печатают под заглавием «Четыре эпохи развития».

В 1829 г. Н.И. Толстой выкупил Никольское-Вяземское, в 1836 г. построил здесь каменную церковь.

Н.И. Толстой скоропостижно скончался 21 июля 1837 года в Туле и был похоронен рядом с женой в фамильном склепе на Кочаковском кладбище.

Младшему сыну Льву было почти 9 лет, когда отец умер, и он помнил весёлые шутки и рассказы отца за обедом и ужином, когда и бабушка, и тётушки, и дети смеялись, слушая его. Дети с интересом рассматривали рисунки, которые он для них делал и которые им казались «верхом совершенства». Лёвочка запомнил приготовления отца к охоте, общие прогулки по Ясной Поляне. Запомнилось, как вечерами дети приходили к отцу в кабинет играть или прощаться перед сном, как он ласкал их и иногда, к великой их радости, пускал к себе за спину на кожаный диван, продолжая в то же время читать или разговаривать с приказчиком.

Лёвочка с особенной нежностью, прощаясь вечером с отцом, целовал «его белую жилистую руку» и был «умилённо счастлив», когда отец ласкал его. «Я очень любил отца, но не знал ещё, как сильна была эта моя любовь к нему, до тех пор пока он не умер».

План
Введение
В повести автор раскрывает проблему воспитания.
Основная часть
Проблема воспитания рассматривается автором в совокупности с основными темами произведения.
Главный герой повести - Николенька Иртеньев:
- воспитание и образование героя;
- воспитатели Николеньки;
- воспоминания о матери;
- отец Николеньки;
- Наталья Савишна.
Заключение
Проблема воспитания в повести решается через характеристику героев, анализ взаимоотношений.
Написав первую часть трилогии «Детство» о становлении человеческой жизни, об особенностях взросления маленького мальчика из дворянской семьи, Л.H. Толстой наряду с различными темами раскрыл в повести и проблему воспитания.
Данная проблема поставлена писателем в связи с повествованием о формировании характера, отношения к жизни, к людям у маленького человека. Проблема воспитания рассматривается Львом Николаевичем Толстым в совокупности с основными темами произведения: темой детства, формирования личности. Главный герой повести - автобиографический об-
раз. Маленький мальчик Николенька Иртеньев, сын дворянина, получает типичное для того времени домашнее воспитание и образование. Воспитательные функции в доме даны не только родителям, но и учителям, специально нанятым для получения детьми начального образования: Мими (Марье Ивановне), Карлу Ивановичу. Весь облик матушки, говорящий о ее подлинной доброте и любви к людям, свидетельствует о теплой атмосфере взаимопонимания, царящей в доме. Данная атмосфера создана заботливой хозяйкой, которая одинаково со всеми ласкова и приветлива: Карлу Ивановичу, который подошел к матушке поздороваться в гостиную перед утренним чаем, она «подала руку... и поцеловала его в морщинистый висок», Николеньку «поцеловала в глаза». Особую прелесть женскому лицу матушки придает улыбка, которая согревает всех в доме своей теплотой: «Когда матушка улыбалась, как ни хорошо было ее лицо, оно делалось несравненно лучше, и кругом все как будто веселело. Если бы в тяжелые минуты жизни я хоть мельком мог видеть эту улыбку, я бы не знал, что такое горе». Отец, типичный представитель дворянства девятнадцатого века, в воспитании детей был по необходимости строг, уравновешен, заботился об их образовании. Обладая определенными чертами характера: гордостью, оригинальностью, светскостью - он стремился то же воспитывать и в своих сыновьях. Другие люди, с которыми жили и общались дети, также способствовали формированию личностей ребят. Требовательность, умение выделить самое главное в человеческих отношениях отличало Карла Ивановича, домашнего учителя мальчиков. Именно поэтому в памяти Николеньки Иртеньева сохранился эпизод, связанный с одним из уроков чистописания, когда после разговора с отцом мальчиков Карл Иванович продиктовал фразу о том, что самый тяжкий из пороков - неблагодарность. Своим отношением к людям, бескорыстной любовью и самопожертвованием воспитывала детей ключница Наталья Савишна. Она излучала добро, теплоту.
Таким образом, поставленная в повести Л.H. Толстого «Детство» проблема воспитания решалась писателем по- разному: через характеристику героев, их поступков, анализ взаимоотношений между людьми в доме, где росли дети, через описание каких-либо бытовых ситуаций.

Он стоял подле письменного стола и, указывая на какие-то конверты, бумаги и кучки денег, горячился и с жаром толковал что-то приказчику Якову Михайлову, который, стоя на своем обычном месте, между дверью и барометром, заложив руки за спину, очень быстро и в разных направлениях шевелил пальцами. Чем больше горячился папа, тем быстрее двигались пальцы, и наоборот, когда папа замолкал, и пальцы останавливались; но когда Яков сам начинал говорить, пальцы приходили в сильнейшее беспокойство и отчаянно прыгали в разные стороны. По их движениям, мне кажется, можно бы было угадывать тайные мысли Якова; лицо же его всегда было спокойно — выражало сознание своего достоинства и вместе с тем подвластности, то есть: я прав, а впрочем, воля ваша! Увидев нас, папа только сказал: — Погодите, сейчас. И показал движением головы дверь, чтобы кто-нибудь из нас затворил ее. — Ах, Боже мой милостивый! что́ с тобой нынче, Яков? — продолжал он к приказчику, подергивая плечом (у него была эта привычка). — Этот конверт со вложением восьмисот рублей... Яков подвинул счеты, кинул восемьсот и устремил взоры на неопределенную точку, ожидая, что будет дальше. — ...для расходов по экономии в моем отсутствии. Понимаешь? За мельницу ты должен получить тысячу рублей... так или нет? Залогов из казны ты должен получить обратно восемь тысяч; за сено, которого, по твоему же расчету, можно продать семь тысяч пудов, — кладу по сорок пять копеек, — ты получишь три тысячи; следовательно, всех денег у тебя будет сколько? Двенадцать тысяч... так или нет? — Так точно-с, — сказал Яков. Но по быстроте движений пальцами я заметил, что он хотел возразить; папа перебил его: — Ну, из этих-то денег ты и пошлешь десять тысяч в Совет за Петровское. Теперь деньги, которые находятся в конторе, — продолжал папа (Яков смешал прежние двенадцать тысяч и кинул двадцать одну тысячу), — ты принесешь мне и нынешним же числом покажешь в расходе. (Яков смешал счеты и перевернул их, показывая, должно быть, этим, что и деньги двадцать одна тысяча пропадут так же). Этот же конверт с деньгами ты передашь от меня по адресу. Я близко стоял от стола и взглянул на надпись. Было написано; «Карлу Ивановичу Мауеру». Должно быть, заметив, что я прочел то, чего мне знать не нужно, папа положил мне руку на плечо и легким движением показал направление прочь от стола. Я не понял, ласка ли это или замечание, на всякий же случай поцеловал большую жилистую руку, которая лежала на моем плече. — Слушаю-с, — сказал Яков. — А какое приказание будет насчет хабаровских денег? Хабаровка была деревня maman. — Оставить в конторе и отнюдь никуда не употреблять без моего приказания. Яков помолчал несколько секунд; потом вдруг пальцы его завертелись с усиленной быстротой, и он, переменив выражение послушного тупоумия, с которым слушал господские приказания, на свойственное ему выражение плутоватой сметливости, подвинул к себе счеты и начал говорить: — Позвольте вам доложить, Петр Александрыч, что как вам будет угодно, а в Совет к сроку заплатить нельзя. Вы изволите говорить, — продолжал он с расстановкой, — что должны получиться деньги с залогов, с мельницы и с сена... (Высчитывая эти статьи, он кинул их на кости.) Так я боюсь, как бы нам не ошибиться в расчетах, — прибавил он, помолчав немного и глубокомысленно взглянув на папа. — Отчего? — А вот изволите видеть: насчет мельницы, так мельник уже два раза приходил ко мне отсрочки просить и Христом Богом божился, что денег у него нет... да он и теперь здесь: так не угодно ли вам будет самим с ним поговорить? — Что же он говорит? — спросил папа, делая головою знак, что не хочет говорить с мельником. — Да известно что, говорит, что помолу совсем не было, что какие деньжонки были, так все в плотину посадил. Что ж, коли нам его снять, судырь, так опять-таки найдем ли тут расчет? Насчет залогов изволили говорить, так я уже, кажется, вам докладывал, что наши денежки там сели и скоро их получить не придется. Я намедни посылал в город к Ивану Афанасьичу воз муки и записку об этом деле: так они опять-таки отвечают, что и рад бы стараться для Петра Александрыча, но дело не в моих руках, а что, как по всему видно, так вряд ли и через два месяца получится ваша квитанция. Насчет сена изволили говорить, положим, что и продастся на три тысячи... Он кинул на счеты три тысячи и с минуту молчал, посматривая то на счеты, то в глаза папа, с таким выражением: «Вы сами видите, как это мало! Да и на сене опять-таки проторгуем, коли его теперь продавать, вы сами изволите знать...» Видно было, что у него еще большой запас доводов; должно быть, поэтому папа перебил его. — Я распоряжений своих не переменю, — сказал он, — но если в получении этих денег действительно будет задержка, то, нечего делать, возьмешь из хабаровских, сколько нужно будет. — Слушаю-с. По выражению лица и пальцев Якова заметно было, что последнее приказание доставило ему большое удовольствие. Яков был крепостной, весьма усердный и преданный человек; он, как и все хорошие приказчики, был до крайности скуп за своего господина и имел о выгодах господских самые странные понятия. Он вечно заботился о приращении собственности своего господина на счет собственности госпожи, стараясь доказывать, что необходимо употреблять все доходы с ее имений на Петровское (село, в котором мы жили). В настоящую минуту он торжествовал, потому что совершенно успел в этом. Поздоровавшись, папа сказал, что будет нам в деревне баклуши бить, что мы перестали быть маленькими и что пора нам серьезно учиться. — Вы уже знаете, я думаю, что я нынче в ночь еду в Москву и беру вас с собою, — сказал он. — Вы будете жить у бабушки, а maman с девочками остается здесь. И вы это знайте, что одно для нее будет утешение — слышать, что вы учитесь хорошо и что вами довольны. Хотя по приготовлениям, которые за несколько дней заметны были, мы уже ожидали чего-то необыкновенного, однако новость эта поразила нас ужасно. Володя покраснел и дрожащим голосом передал поручение матушки. «Так вот что предвещал мне мой сон! — подумал я, — дай Бог только, чтобы не было чего-нибудь еще хуже». Мне очень, очень жалко стало матушку, и вместе с тем мысль, что мы точно стали большие, радовала меня. «Ежели мы нынче едем, то, верно, классов не будет; это славно! — думал я, — Однако жалко Карла Иваныча. Его, верно, отпустят, потому что иначе не приготовили бы для него конверта... Уж лучше бы век учиться да не уезжать, не расставаться с матушкой и не обижать бедного Карла Иваныча. Он и так очень несчастлив!» Мысли эти мелькали в моей голове; я не трогался с места и пристально смотрел на черные бантики своих башмаков. Сказав с Карлом Иванычем еще несколько слов о понижении барометра и приказав Якову не кормить собак, с тем чтобы на прощанье выехать после обеда послушать молодых гончих, папа, против моего ожидания, послал нас учиться, утешив, однако, обещанием взять на охоту. По дороге на верх я забежал на террасу. У дверей на солнышке, зажмурившись, лежала любимая борзая собака отца — Милка. — Милочка, — говорил я, лаская ее и целуя в морду, — мы нынче едем; прощай! никогда больше не увидимся. Я расчувствовался и заплакал.