Вы не слышали сказку про лесного портного? Ну так послушайте.

Выпал однажды ранний снег. Обрадовались ребята, что он мягкий да липкий, - давай из него шары катать, снежных баб лепить. Обрадовались и зайчишки. Скачут, резвятся, ушами встряхивают - щекочут их снежинки. И так забавно: прыгнешь - а за тобой четыре следа остаются. Два поменьше, два побольше. Можно на снегу красивые узоры вышивать.

Резвится детвора, а зайчиха-мать чуть не плачет. Села под ёлкой, подпёрла щёку лапой и головой капает:

Детушки вы мои, лапушки, чему же вы радуетесь, глупые! Ведь по этим следам вас теперь не только лобастый волк - любой охотник найдёт!

Ничего, - пищат зайчата, - мы так следы запутаем, что и лисичка-хитричка нас не разыщет!

А зайчиха не унимается, горюет:

Ай, зимушка-зима, зачем, ранняя, пришла - у меня нет зипуна! Зачем выпал первый снег - ведь у зайчат моих белых шубок нет!

Ничего, - пищат задорные малыши, - нам и в летних пальтишках тепло!

Да не в тепле дело. Беда, что кругом бело, а ваши одёжки серы. Теперь вас не только глазастая сова увидит - любая горластая ворона обидит!

Слышит эти причитания ёжик в своей избушке. Лежит, нежась, на перине из сухих листьев, босые подошвы под себя поджимает, в ледяное окошко щурится на белый снег и думает:

«Хорошо, что я вовремя спать залёг! Меня теперь никто не потревожит. Только жалко мне зайцев, плохо будет им...»

Только он это подумал, откуда ни возьмись-ворона. Увидела зайчат, распустила когти, разинула клюв - хвать! - да промахнулась. Бросились зайчишки в разные стороны, а самый маленький прямо к ёжику в нору угодил и испугался:

Ой, кто здесь?

А ты потише! - рассердился ёж. - Повежливей...

Кто вы такой? Почему вы босой, когда зима? - удивился зайчонок.

Я лесной портной. А тебе что?

Портной? Вот как чудесно! Нам же нужно белые шубки шить.

Чтобы шубы шить, надо иголки иметь.

Иголки? Да мы их сколько угодно наберём под ёлками.

Мягковаты будут.

Нет, они замёрзли, твёрдые. Я даже укололся.

Ладно, тащите.

Быстро набрали зайчата самых длинных и крепких иголок:

Шейте поскорей нам шубки, пожалуйста, дядя портной!

Чтобы шубы шить, надо нитки иметь.

Нитки? Это такие тоненькие? Мы их сколько угодно на дороге наберём. Они вместе с сеном попадаются. Если их едим, потом животы болят.

Не подбирайте с земли всякую гадость! Это конские волосы... Ну ладно, сойдут, только собирайте белые и не таскайте мне чёрные!

Ладно, хорошо, постараемся! - обрадовались малыши.

При свете месяца выбежали зайчата на луговую дорогу, полакомились былинками сена, что натрусились из полных возов, насбирали белых волос, что выпали из конских хвостов, и притащили их ежу-портному вместо ниток. Хороши были эти белые нитки, да только коротковаты.

Поворчал лесной портной, однако обошёлся. Снял с зайчат мерки, сел в своём домике на корточки и давай из снежного покрова шубы шить.

Все короткие нитки вдел в иголки и так ловко получается - как настоящий портной шьёт. Одна нитка у него кончится, он другую иголку с ниткой берёт; а пустую, чтобы не потерять, себе в спину втыкает. Ловко шил! И так увлёкся, что весь иголками утыкался.

Постучал ноготком в окошко из льдинки, позвал детвору:

А ну, получайте белые шубки!

Набежали зайчата, вырядились, как на праздник. В таких шубках и к деду-морозу на ёлку не стыдно показаться. Стали зайчата беленькие, вот только хвосты остались серые.

Извините, материалу немного не хватило,- любуясь своей работой, сказал ёжик.

Зевнул и лёг спать, забыв вынуть из спины иголки: устал очень.

Поблагодарили его зайчата - кто морковкой, кто капустной кочерыжкой - и разбежались по зимнему лесу.

В белых шубках на белом снегу - попробуй-ка их найди! Родная мать не слышит, только по серым пушистым хвостикам и угадывает.

Обозлилась лиса, что зайчат никак переловить не может, и решила отомстить ежу.

Весело провели зайчата зиму, а пришла весна - словно растаяли их белые шубки, когда стали не нужны.

Вылез из своей избушки ёжик, щурится на солнышко, а лиса тут как тут:

Ага, попался, лесной портной! Вот я тебя вместо зайчат самого съем!

Ежик от страха в клубок свернулся.

Так, так, - оскалилась лиса, - свернись, колобок, поудобней! - Разинула пасть - да как ёжика хвать!

Схватила и укололась. Не знала, плутовка, что у лесного портного за зиму все иголки к спине приросли. С тех пор побаивается лиса трогать ёжика.

Лишь только наступит зима, зайчата новые иголки несут, а ёжик им белые шубки шьёт.

Вот и всё. А вы этого ещё не знали?

Сказка "О том, как зайчик хвостик потерял"

Какую хорошую сказку знаю я, - сказала черноглазая Ниночка своей подружке Оле.

А мне расскажешь? - встрепенулась белокурая Олечка.

Конечно, расскажу... Только пойдем, сядем на травку.

Олечка и Ниночка рядышком сели на зелёную травку, и Ниночка спросила подружку:

Ты знаешь, почему у зайчика нет хвоста?

Оля встряхнула беленькими косичками и чуть слышно ответила:

Нет.

А я знаю. И сказка про это. Вот слушай...

Жил-был зайчик. У него был длинный хвост. Ну, как у лисы. Такой же длинный, пушистый. И сам зайчик был хитрый, как лиса. Однажды зайчик проголодался и стал искать себе еду. Долго бегал по лесу. И вдруг почуял вкусный запах. Запах привёл его на опушку леса. Там стоял маленький домик. Около домика горел костёр. У костра сидел белый-белый дедушка и плёл из лыка лапти для своей внучки.

Сел зайчик под кустик и стал глядеть: не уйдёт ли куда-нибудь дедушка. Ведь рядом с ним котелок с чем-то вкусным стоит. Долго сидел зайчик, поводя усами. Вдруг почти рядом с собой он услыхал чей-то голосок: «Дз-з-з, дз-з-з». Старик посмотрел на ульи, и видит: пчёлки его вернулись домой. Бросил он работу, надел на голову сетку и пошёл к пчёлкам. Зайчик ползком на животе - к котелку. В котелке - суп вкусный-превкусный. Наелся зайчик досыта, облизал усики. «Теперь бы ещё медку», - подумал он и сел прямо на раскалённую головёшку, что валялась у огня. Сгорел его пушистый хвост. Испугался, вскочил зайчик, думал, что это старик его ударил, и бросился наутёк.

Долго грустил зайчик по своему хвосту. Ведь раньше некоторые звери и птицы его за лису принимали, а теперь сразу узнают.

До сих пор зайка не может простить себе: такой красивый хвост у него был, а потерял по глупости - на чужое позарился.

Рассказ "Кем быть и кем не быть?"

Шли по улице два товарища – Петя и Коля. Остановились у витрины книжного магазина. Потом они зашли в магазин. Коля быстро купил одну книгу, вторую – обе с картинками. Заплатил деньги и положил в карман сдачу – тридцать копеек.

А у Пети денег было мало. Очень понравилась ему книжка «Кем быть?». Купишь такую и сразу узнаешь много хорошего. Посчитал Петя деньги – не хватает. И немного – всего десяти копеек.

Коля, - попросил он, - дай мне до завтра десять копеек. Такая хорошая книжка – рассказывает, кем быть и кем не быть.

А Коля ему отвечает:

Не хватает денег – не покупай, и все!

Пожалел деньги.

Посмотрела на друзей продавщица, которая только что дала Коле сдачу, и сказала Пете:

Не огорчайся, мальчик! Кем быть, ты узнаешь, когда подрастешь. А кем не быть – твой товарищ знает.

При этих словах Коля покраснел и вышел из магазина. А Петя выбежал за ним и все спрашивал:

Скажи, Коля, кем не надо быть? Скажи!

Коля молчал. Знал, да не сказал.

Рассказ "Грибы на дубу"

В детском саду было много хороших мальчиков и девочек, но всех правдивей считался Миша - никогда неправды не скажет.

И вот какая история случилась с ним недавно.

Пошли ребята в лес - посмотреть, как и что там растёт.

Шли, взявшись за руки, а тётя Катя объясняла:

Вот смотрите, ребятки, это растёт ёлочка, а на ней еловые шишки. Это вот под деревом хороший грибок - сыроежка. А это вот плохой гриб - поганка.

Вот видите, хороший грибок скромно в тени стоит, а вредный мухомор на солнышко выбежал, красотой по-хвалиться...

Тётя Катя много знала.

Миша загляделся по сторонам и немножко отстал. Ему понравился в лесу огромный дуб, под которым даже темно. Посмотрел Миша вверх и вдруг видит- высоко на посохших ветках дуба торчат грибы!

Вот так чудо! Побежал он догнать ребят, чтобы всем показать свою находку, да немного заблудился.

Его искали, аукали... Он искал, аукал... Да зхо помогало. И столько в лесу было ауканья, что не разберёшься, кто где потерялся.

Когда нашли друг друга, тётя Катя рассердилась на Мишу:

Ты почему отстал?

Тётя Катя, я не напрасно отстал: я нашёл грибы на дубу.

Ах ты, врунишка! Да разве грибы на дубу растут?! - всплеснула руками тётя Катя.

Все рассмеялись.

А Миша не сдаётся:

Я сам видел. Дуб, а на ветках грибы! Пойдёмте - покажу!

На обратном пути Миша нашёл тот самый старый, тёмный дуб с густой листвой и сухими ветками у вершины. Посмотрел вверх, а грибов нет. Нет - как и не было. И с одной стороны зашёл - не видно. И с другой-ничего. Глаза протёр: сухие ветки есть, а грибов на них нет.

Огорчился Миша и заплакал.

Пошли они домой, а тётя Катя его утешает:

Ничего, Миша, не плачь! Это тебе, наверное, приснилось.

Конечно, приснилось, приснилось! - подхватили ребята. - Миша сказал пр"авду, которую он увидел во сне... Во сне всё можно увидеть: как рыба попадается на пустой крючок, как можно летать, размахивая руками, как булки на дереве растут - не то, что грибы на дубу!

Так и ушла детвора из леса, не поверив Мише. А белочка, следившая за детьми из своего дупла, скрытого среди густых ветвей дуба, поглядела им вслед и покачала головой; если бы умела говорить, наверное бы сказала:

Рассказ "Хитрый огурчик"

А у нас на огороде хитрый огурчик вырос! Его Наташа посадила.

Ребята помогали взрослым на огороде. Каждый принес на грядку бутылку с водой и поливает: кто свеклу, кто морковь, кто капусту.

Наташа и ее подружки поливали огурчики. А потом все ребята уехали в лагерь.

Наташа торопилась и забыла на грядке свою бутылочку с водой. Так и осталась лежать бутылка – горлышком к цветущим огурцам.

В конце лета вернулись ребята, пошли на огород. Ой, сколько всего здесь выросло! И красная свекла, и зеленая капуста, и желтые тыквы. А сколько огурцов! Теперь уж не узнаешь ни своих, ни чужих.

Вдруг бабушка зовет Наташу:

Наташа! Иди, посмотри на свой огурчик!

Где он?

А вот посмотри.

Поглядела Наташа.… Лежит на грядке забытая ею бутылочка, а в ней вырос огурец. Да такой большой, что всю бутылку занял.

Вот как ловко устроился! – смеется бабушка.

А ребята не могут понять, как же такой большой огурец мог влезть в узкое горлышко бутылки.

Наташа, как же это ты вырастила огурец в бутылке?

А Наташа и сама не знает.

Я ничего.… Это он сам туда влез!

Вот и догадайтесь: как он попал в бутылку?

Некоторые произведения на мокшанском языке:

Тяла

Тачи, тага тяла

Марнек вельхтявсь модась

Пороркясь вальмять ала

Акша катфкя кодась

Кельгса тялоть кельгса

Кожфкась шамы архты

Катк туцятне вельхкссонк

Введение

Традиционная этнология достаточно давно занимается проблемой описания материальной культуры по литературному источнику. Существует также стойкий интерес филологов к изучению роли национальных элементов быта в художественном произведении . Литературный источник дает возможность изучать функционирование элементов культуры в быту изучаемого этноса. В этой связи проблема должна решаться комплексно: этнологический анализ необходимо совмещать с литературоведческим.

Мордовия характеризуется наличием богатого песенного материала, сказками, пословицами, загадками и т. д. Однако мордовский фольклор не только не изучен, но до сих пор еще далеко не собран. До революции имелся единственный сборник М. Е. Евсевьева «Мокшанские песни» (вып. I, Казань, 1897). В 1928 вышли в издании Мокшанской секции Центриздата под ред. Б. Корсаевского «Мокшеть моронза» (Песня мордвина) и сборник «Эрзянь евкст» (Сказки эрзи, ЦИЗ, 1928), «Эрзянь морат» (Песни эрзи, ЦИЗ, 1928) -- в изд. Эрзянской секции. Темы мордовских песен таковы: суровая жизнь крестьянства, обусловленная колонизаторской политикой царизма; восстания С. Разина и Е. Пугачева, эксплоатация кулаком бедняка, семейный быт, неравный брак, тяжелое положение женщины (непосильный труд, бесправие), слезы рекрутов и солдат; царь -- кровожадный деспот, хвастающийся тем, что он выпустил целые реки солдатской крови, из «народных костей» построил мосты. В мордовском фольклоре доминируют социальные мотивы.

Литературная продукция на мордовском языке, дореволюционного периода исчерпывается «Евангелием» (Казань, 1910) и «Деяниями апостольскими» в переводе на мордовский язык. Из учебной литературы, изданной для мордвы до революции, имелись: «Первоначальный учебник русского языка для мордвы эрзи». Эти книжки издавались в целях насаждения православия. Позднее у мордвы растет и ширится подлинная, рожденная революцией художественная, учебная, периодическая и непериодическая литература.

Эрзянская литература

Начало развития литературы относится к периоду гражданской войны. В 1920 на родине Ленина, в гор. Ульяновске, начинает издаваться эрзянская газета «Чинь стямо» (Восход солнца). В Москве выходила центральная мордовская газета «Якстере теште», значительно способствовавшая развитию мордовской литературы. Был издан первый эрзянский букварь «Тундонь чи» (Весенний день). Этот букварь, несмотря на целый ряд недостатков (методических и идеологических), был целым событием в эрзянской школе и жизни людей.

Следует отметить первый коллективный сборник «Эрзянь пьесат» (Эрзянские пьесы) Чеснокова (М., ЦИЗ, 1924), целый ряд сборников и отдельных произведений Чеснокова, который становится видным представителем эрзянской литературы. Его главные произведения: «Лия-киява» (сборник рассказов, ЦИЗ, 1926), «Явовсь велесь», «Васень толт» (сборник рассказов, ГИХЛ, 1932). Перу Чеснокова принадлежит также хорошо сделанный перевод пьесы Неверова «Смерть Захара» и много других произведений. Красочный и сочный язык, яркое художественное изображение мордовской действительности, классовой борьбы в мордовской деревне -- вот что характеризует творчество Ф. М. Чеснокова, оказывающего большое влияние на молодое поколение писателей.В 1929 вышел сборник художественной литературы «Васень сятк» (Первые искры, М., ЦИЗ), содержащий образцы произведений почти всех прозаиков и поэтов эрзи (Чесноков, Лукьянов, Артур Моро, Дуняшин, Григошин, Кривошеев и др.). Изданы произведения поэтов и прозаиков: Лукьянова, Артура Моро, Куторкина, Н. Иркаева, Зинькова, П. Кирилова. Ранние эрзянские писатели (Григошин, Кривошеев) в своем творчестве идеализировали старую мордовскую деревню и проводили идеи националистического и правоуклонистского характера. За последнее время под влиянием марксистско-ленинской критики они стали перестраиваться, включившись в соц-стройку.В настоящее время из самой гущи колхозного крестьянства выдвигаются новые писатели и поэты: Раптанов, Радин и др. Новая революционная тематика и попытки изображать достижения соцстроительства характеризуют устремления молодняка. На эрзя язык переведены «Мои университеты», «Мордовка», «Песнь о соколе», «Песнь о буревестнике», и др. отдельные рассказы М. Горького, «Чапаев» Фурманова, отдельные рассказы Серафимовича, «Сон Макара» Короленко, «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова и др.

Вишка лейне чуди, -

Это музыка,

Ставшая словом.

Вишка лейне чуди, -

Повторяю я снова

И снова…

Вишка лейне чуди, -

Это музыка ставшая словом.

Я мордовскую речь,

Как цветущего детства

В своем сердце беречь

До последнего дня

Не устану.

(Вишка лейне чуди - «маленькая речка течет»)

Образы мордвы в литературно-публицистических произведениях мордовских и русских писателей

мордовия горький литература есенин

Можно рассмотреть стороны материальной культуры народов России, на материале произведений М. Горького «Ледоход» и Мельникова - романы «В лесах», «На горах», повести В. Г. Короленко «В голодный год» и стихaх С. А. Есенина.

Каждое произведение несет на себе отчетливые приметы времени создания. Так, в самые главные качества мордвы - гордость, сила воли и некая стремительность. Этим пропитана огромная книга «МОРДВА. Эрзя. Мокша» (991 страница), выпущенная в Саранске в 2004 году. Рассказывая о своей истории, авторы подчеркивают самодостаточность эрзян и мокшан. В частности, в главе о присоединении к России отмечается, что покорения не было. Саранские ученые также пишут, что неверно считать, будто мордва была частью Волжской Булгарии (современного Татарстана). Четко просматривается стремление мордвы соответствовать определенному уровню. Она хочет быть не объектом, а субъектом исторического процесса.

Или другой пример. В повести В. Г. Короленко «В голодный год» писатель «...вывел колоритные образы представителей мордовского народа». Он несколько раз бывал на территории нынешней Мордовии, что нашло отражение в его очерках и рассказах. Так, в июне 1890 г. В. Г. Короленко съездил в Арзамас (ныне Нижегородская область), конечно же, зная, что «...первопоселенцами «Эрземаза» были мордва-эрзя. «Маз» означал красный, красивый, то есть хороший, знатный город, где жили эрзяне». Также В. Г. Короленко посетил с. Дивеево Ардатовского уезда и мордовские деревни Нижегородской губернии.

Посетив с. Старые Пичингуши Ельниковского района, литератор писал:

«Мордва - народ вообще менее сдержанный, и притом дело здесь усложняется несомненными злоупотреблениями сельских властей. В избе стоит гул жалоб, которых я никак не могу прекратить...И жалобы, упреки, едкие замечания стоят в воздухе во все время моей работы. Мордва, очевидно, надеется, что приезжий «его благородие» все-таки кое-что запишет».

Кроме того, Короленко посещал Починки, Большое Болдино, где встречался с мордовскими женщинами, а также был в с. Пермеево Ичалковского района, д. Раксажены Большеигнатовского района, в г. Сарове.

Небезынтересным для культуры Мордовии можно считать и тот факт, что выдающийся литературный критик В. Г. Белинский проявлял огромный интерес к мордовскому языку. В его замыслы входило составление «Мордовского словаря». Знание Белинским жизни и быта мордовского народа, несомненно, отразилось в высказываниях по национальному вопросу, позволило теоретически осмыслить эту сложнейшую проблему и образно выразить ее суть в своих статьях.

Глубокий интерес к жизни и культуре мордовского народа проявлял великий русский поэт А. С. Пушкин. Причина тому - близость родового имения Пушкиных с. Болдино, расположенного в трех километрах от эрзянского с. Пикшень Большеболдинского района Нижегородской области. В 1830 г. поэт впервые приехал в Болдино. Архивные данные Симбирской губернии дают возможность сделать вывод о том, что А. С. Пушкин проезжал через Мордовский край. О пребывании Пушкина на территории нынешней Мордовии, в Большеигнатовском и Ардатовском районах, сохранилось множество воспоминаний. Рукою Пушкина сделана запись на мокшанском языке: «Оцюм кайбас, бог». Пушкин интересовался мифологией и эпическими сказаниями мордовского народа. В 8-ой главе «Истории Пугачева» он дает подробное описание пребывания Е. И. Пугачева в г. Саранске, показывает его встречу с местным населением.

Это очень важно знать читающей аудитории, учитывая то, что в Мордовии есть пушкинские места, где проживали и пребывали потомки и родственники великого поэта. Предания, бытующие в селах Большеигнатовского района, повествуют, что в период трехмесячного пребывания в Болдине Пушкин посещал соседние с его имением села Пикмень, Ракмазон, Чукалы, Селищи. Кроме того, сыновья А. С. Пушкина в 1854 г. приобрели у помещицы Суковкиной в Мордовской даче Ардатовского уезда Симбирской губернии 669 десятин земли и основали там новую деревню под названием Александровка. Предполагается, что название новой деревни братья дали в честь своего отца.

С мордовской землей было связано творчество С. А. Есенина. Поэт начал писать о мордве еще в годы своей юности. В стихотворении «В том краю, где желтая крапива» (1915) поэт явно намекает на то обстоятельство, что русские и мордва еще в условиях самодержавной России исторически слились в единую семью: «Затерялась Русь в мордве и чуди». Известно уважительно-любовное отношение поэта к мордве, которое особенно ярко проявилось в обобщении: «Край мой! Любимая Русь и Мордва»!

В том краю, где желтая крапива

И сухой плетень,

Приютились к вербам сиротливо

Избы деревень.

Там в полях, за синей гущей лога,

В зелени озер,

Пролегла песчаная дорога

До сибирских гор.

Затерялась Русь в Мордве и Чуди,

Нипочем ей страх.

И идут по той дороге люди,

Люди в кандалах.

Все они убийцы или воры,

Как судил им рок.

Полюбил я грустные их взоры

С впадинами щек.

Синее небо, цветная дуга,

Тихо степные бегут берега,

Тянется дым, у малиновых сел

Свадьба ворон облегла частокол.

Снова я вижу знакомый обрыв

С красною глиной и сучьями ив,

Грезит над озером рыжий овес,

Пахнет ромашкой и медом от ос.

Край мой! Любимая Русь и Мордва!

Притчею мглы ты, как прежде, жива.

Нежно под трепетом ангельских крыл

Звонят кресты безымянных могил.

Многих ты, родина, ликом своим

Жгла и томила по шахтам сырым.

Много мечтает их, сильных и злых,

Выкусить ягоды персей твоих.

С мордовским краем также связано творчество Л. Н. Толстого. 4 сентября 1869 года Саранск посетил писатель Л. Н. Толстой, находясь в поездке из" Москвы в село Ильино, расположенное на берегу реки Суры. По преданию, записанному И. Д. Ворониным, в Саранске Толстой останавливался в доме купца Коровина "в номерах" (позднее гостиница "Россия") по Московской улице, а так же А. Мельникова-Печерского, М.Е.Салтыков-Щедринa и других писателей, произведения которых посвящены мордовскому краю.

Согласно русской литературной традиции образ уездного города формировался как целостная структура, организованная не иначе как социальная модель, сконструированная по законам бытия. Яркие образы уездного города создал выдающийся русский писатель-сатирик М.Е.Салтыков-Щедрин. В 1866 г. он ревизовал казначейства в Саранске, Инсаре и Краснослободске. Характер проблем многих городов, в которых бывал писатель и которые послужили ему прототипами, совпадал, делал их типичными для всей русской провинции. Приметы городов и сел мордовского края мы находим в «Пошехонских рассказах», повести «Испорченные дети» и других.

Изучение литературной истории региона способствует более глубокому осмыслению культуры своего народа. Этому призвано помочь исследование особенностей края, исходя из представленности его в художественной литературе. Здесь материалом для изучения служат произведения писателей, в которых запечатлена жизнь региона в ее пространственной и культурной характеристиках, имеются наблюдения над повседневной жизнью людей. Такие тексты я использую на практических уроках дисциплины “Русский язык и культура речи ”(рассказы Горького “Знахарка”, “Ледоход”). Также использую тексты о Саранске, Республике.

9 марта свой 75-летний юбилей отметил мордовский писатель, член Союза писателей СССР и России, автор многих книг Владимир Николаевич Корчеганов. Товарищи по перу про Владимира Николаевича пишут, что есть поэты, чьё творчество вроде бы не очень заметно, не претендует на то, чтобы говорить о нём как об исключительном художественно-эстетическом явлении, однако без них трудно представить поэтический небосклон литературы. В современной мордовской литературе такой личностью, давно и надолго утвердившей в ней своё имя, является мордовский писатель Владимир Корчеганов.

Владимир Николаевич родился в 1941 году в деревне Садовка Ковылкинского района Мордовской АССР. После окончания в 1969 году Ежовской средней школы работал литейщиком, газовщиком, оператором на Саранском заводе «Электровыпрямитель». Заочно учился на юридическом факультете Казанского государственного университета, окончил Всесоюзный заочный Высший лекторий журналистики в г. Москва. С 1968 года — сотрудник Всероссийского научно-исследовательского института источников света им. А. И. Лодыгина. Литературной деятельностью начал заниматься в 50-е годы, первое стихотворение напечатано в Ковылкинской районной газете «Ленинский путь» в 1959 году. После много публиковался в республиканских газетах и журналах. Первыми литературными наставниками молодого поэта были известные мордовские писатели и поэты — Яков Пинясов, Максим Бебан, Фёдор Атянин, Александр Малькин. Они заметили незаурядный художественный дар молодого автора и благословили его. Поэт издал на мокшанском языке книги «Судьбань тяште» («Звезда счастья»), «Луганязе-лаймонязе» («Луг-лужок», 1977), «Ожука, монць» («Погоди, я сам»,1980), в переводе А.Громыхина и А.Терентьева на русский язык изданы книги «Друг мой солнышко» (1984), «Штрафной удар» (1988), «Весна» (М.: Детская литература, 1986), «Волшебный мешок» (1995), «Свет негасимый» (1998), «Теплота души» (2000), «Солнечный котёнок» (2001). В 2006 году издана книга избранных произведений «Судьбы людские», куда вошли стихи и проза на мокшанском языке, стихи в переводах на русский язык А.Громыхина, С. Макарова, И. Деордиева, С.Скаченкова, на эрзянский язык – И.Ишуткина, А.Арапова, И.Калинкина, М.Втулкина.

Поэт активно участвует в смотрах-конкурсах художественного творчества своего народа. Ему присвоено звание «Заслуженный работник культуры Республики Мордовия», он лауреат Всероссийского фестиваля народного творчества. За большой вклад в дело развития литературы Владимир Корчеганов награжден Почетной грамотой правления Союза писателей России.

В 2005 году он избран действительным членом Академии русской словесности и изящных искусств им. Г. Р. Державина.

На его стихи написаны многие песни. Песни для детей на слова поэта написала известный композитор Мордовии Нина Кошелева.

Владимир Николаевич Корчеганов – ветеран труда, профессор, член Союза писателей России.

В свою очередь от редакции «Финно-угорская газета» поздравляем юбиляра со знаменательной датой. Желаем Владимиру Николаеву крепкого здоровья и творческих успехов.

Инна Астайкина, «Финно-угорская газета».

Почти каждый образованный человек может написать книгу, выразить в ней свой способ мышления и свое отношение к миру. Многие, даже интересные писатели, всю жизнь под разными названиями пишут части одной и той же книги. И только большой писатель может написать много книг, в которых отражается мир героев, разнообразных по исторической эпохе, социальному положению, интеллектуальному и нравственному уровню.

Таков Кузьма Григорьевич Абрамов – гордость мордовской литературы. Вместе с героями его книг читатель встречает Батыево нашествие и сбрасывает ордынское иго, спешит на помощь Разину и строит автомобильный завод, ясно видит цель в величайшей из воин и растерянно мечется в поисках ответов на вопросы нашего времени. Вместе с художником он смотрит на дворцы Рима и Парижа, вместе с крестьянином вдыхает запах теплой присурской поймы, вместе с солдатом слушает грохот рвущихся снарядов в замерзших полях под Москвой и с бывшим узником концлагеря пьют родниковую воду под сенью мордовского леса. Главный герой абрамовских книг всегда уроженец мордовской земли, впитавшей в себя ее соки, возросший на ее плодах, получивший от ее природы, истории и культуры те особые качества, которые составляют неповторимый национальный характер.

Народный писатель Мордовии, прозаик, драматург Кузьма Григорьевич Абрамов родился 30 октября 1914 года в селе Старые Найманы Ардатывского уезда Симбирской губернии (ныне Большеберезниковский район, Мордовия). Эрзянин.

В1940 году вышел его первый сборник стихотворений «Стихть» на эрзянском языке.
Особенно ярко литературное дарование К.Г. Абрамова проявилось в послевоенное время. Чем бы после войны ни занимался К. Абрамов, именно в это время с особой силой проявляется у него тяга к любимой литературе. Ни в армии, ни на войне, а тем более в плену, возможности серьезно заняться творчеством у него не было. Многочисленные записные книжки,

В которые он заносил различные мысли и планы будущих рассказов и повестей, безвозвратно исчезли в сутолоке житейских невзгод. Все пришлось начинать сначала.

Первыми произведениями, которые были опубликованы после войны, стали повесть «Раштыня вий» (1950 г), пьеса «Ол вий» (1951 г) и повесть «Выпускница» (1952 г). Это были еще слабые произведения, в которых преодолевалось десятилетнее молчание таланта.

Более удачным оказался сборник рассказов, выпущенный Мордовским книжным издательством в 1959 году. Некоторые рассказы у него составили сборник, опубликованный в 1961 г Московским издательством «Советская Россия».

Первой своей творческой удачей Кузьма Григорьевич считал роман «Найман». Первая редакция романа была готова уже в 1948 году, однако, мордовская критика тех лет не смогла оценить глубину и масштаб этого произведения. Оно не умещалось в рамках предъявляемых ему критериев. Лишь в 1955 году подстрочный перевод романа прочитал известный тогда московский писатель В.Ф. Авдеев. Он дал хорошую рецензию на рукопись, в которой сделал ряд полезных профессиональных замечаний. Эта рецензия и начавшаяся «оттепель» способствовали изданию «Наймана» в 1957 г на эрзянском языке, через три года на русском в Саранске и еще через год в Москве под названием «Лес шуметь не перестал». Успех книги превзошел самые смелые прогнозы, заказы на нее десятикратно превысили тираж. В газете «Литература и жизнь» литературовед Н. Далода писал, что мордовский писатель Кузьма Абрамов – ярко выраженный социальный писатель, что о его героях можно рассказывать долго и подробно, каждый из них своеобразен, массовые сцены в романе великолепны. А мордовская критика оценила его как первый многоплановый роман в мордовской литературе. Такой успех первого романа окрылил и подвигнул автора на развитие его сюжетных линий. Следствием явились «Люди стали близкими» и «Дым над землей», вышедшие соответственно в 1961 и 1964 гг. на эрзянском языке в Саранске и в 1962 – 1966 гг. на русском в Москве.
Переводил все три книги Г.М. Максимов. По мнению К.Г. Абрамова – это был его лучший переводчик, наиболее точно передавший мысль и манеру автора.

Историческим фоном второго и третьего романов явились 30-50 годы, включившие грандиозные и трагические общественные процессы: коллективизацию, репрессии, Отечественную войну. Правдивое отражение этих процессов во многом вошло в противоречия с устоявшимися тогда представлениями о них. В Мордовии отклики на книги были противоречивыми. «Мы, пожалуй, впервые встречаемся со столь объемным многоплановым и зрелым по писательскому мастерству произведением литературы национальных республик Поволжья», - подчеркивал в журнале «В мире книг» критик Р. Недосекин. «Язык Абрамова поэтичен, образен… Народные и обрядовые песни, эрзянские пословицы и поговорки, детали быта, сказания и легенды воссоздают тот неповторимый колорит, который отличает всякое произведение настоящего искусства, - отмечал в «Литературной газете» Н. Далада.

Писатель предпринимает смелую попытку преодолеть устоявшееся в литературе деление на «деревенские и городские», а также «бытовые и производственные» романы. Эта попытка оформилась в роман «Своя ноша не в тягость» в 1967 г. на эрзянском языке. И в 1970-1971 гг. на русском.

В 1971-73 гг. на эрзянском языке вышли в Саранске две книги К. Абрамова и на русском под названием «Сын Эрзянский» в Московском издательстве «Современник» (1974-76 гг.).
Третья книга «Степан Эрзя» была написана автором сразу на русском языке и увидела свет в Саранске в 1977 г. Романы ожидала прекрасная судьба. «Несомненным достижением нашей национальной исторической прозы является роман – трилогия мордовского писателя Кузьмы Абрамова о знаменитом скульпторе», - писал известный литературовед А.Н. Власенко,- невозможно переоценить ту пользу, которую приносят подобные книги, воспитывающие в читателе чувство гордости за национальное искусство и одновременно чувство отвращения ко всему ложному, наносному, бездарному».

Критики называли романы об Эрзе историческими, однако, сам К.Г.Абрамов считал их историко-биографическими, а своим первым историческим романом он называет « Пургаз», выпущенный Мордовским книжным издательством в 1988 г. и переизданный на русском языке в издательстве «Современник» в 1989 г. В нем автор обратился к образу инязора Пургаза – самой выдающейся фигуры средневековой Мордовии. Всего три упоминания о нем в русских летописях составили историческую базу данных. К.Г.Абрамову удалось решить эту сложнейшую задачу методами искусства, благодаря превосходному знанию истории, языка, быта, нравов, духовного мира своего народа и той писательской интуиции от Бога. Борьбу с экспансией русских князей и половецких ханов, объединение мордовских племен, образование мордовского государства и его гибель под натиском батыевых орд вместила эта книга.

В следующем историческом романе « За волю», опубликованном в Саранске в 1989 г., К.Г.Абрамов обратился к семнадцатому веку, временам крестьянской войны – еще одному переломному моменту в жизни мордовского народа. В отечественной литературе эту войну традиционно называют Разинской, однако, писатель убедительно показал, что настоящая крестьянская война в Поволжье началась после отступления Степана Разина на Дон. Главными героями книги явились руководители повстанцев Акай Беляев и Алена Арзамасская. Роман – сказание «Пургаз» и роман- хроника «За волю» по мнению историка и общественного деятеля И.А.Ефимова стали важными этапами в становлении мордовской исторической литературы.

На русском языке в восьмидесятые годы в издательстве «Современник» увидели свет сборник рассказов «Там за леском», а в издательстве «Советский писатель» роман «Девушка из села».
Литературная деятельность К.Г.Абрамова не исчерпывается только прозой. Начав ее с поэзии, он вернулся к ней в шестидесятые годы и написал поэму для детей об одном из
эпизодов истории города Сарова. Но поэтом К.Г.Абрамов себя не считал.

Также великий мордовский писатель стал одним из ведущих мордовских драматургов. Им написано более десяти пьес, четыре из которых оказались удачными. Пьеса «У каждого своя болезнь» выдержала на эрзянском языке около двухсот представлений и до сих пор пользуется вниманием зрителей.

Хорошую оценку в рецензии В.С. Брыжинского получила новая пьеса «Кавалонь пизэ».
Творчество К.Г.Абрамова стало классикой мордовской литературы. Оно вывело мордовскую литературу на всероссийский уровень, доставляя ей многомиллионного серьезного читателя. Современники дали творчеству К.Г.Абрамову высокую оценку. Он удостоен статей во многих энциклопедиях. Кавалер многих орденов, лауреат премий, почетный гражданин Республики Мордовия, народный писатель Республики Мордовия, участник Великой Отечественной войны Кузьма Григорьевич Абрамов ушел из жизни 4 августа 2008 г.