Николаев А. И. Основы литературоведения

8 выбрали

Классические литературные сюжеты часто вдохновляют молодых писателей, и на этой почве они создают свои романы. 203 года назад, 28 января 1813 года был опубликован роман Джейн Остин "Гордость и предубеждение" , который вот уже два века запоем читают девушки по всему миру. А вот писательница Хелен Филдинг не только зачитывалась этой книгой, но и написала на ее основе свою – "Дневник Бриджит Джонс". Давайте посмотрим, какие еще писатели с удовольствием играют с классическими сюжетами.

"Улисс" VS "Одиссея"

Роман Джеймса Джойса "Улисс" – признанная классика и одно из лучших произведений на английском языке, написанное в XX веке. Главный герой – дублинский еврей Леопольд Блум, который в течение одного дня ходит по родному городу, знакомится с разными людьми, переживает из-за измены жены, но не делает ничего, чтобы ее предотвратить. При этом вкратце пересказать сюжет книги невероятно сложно, поскольку она часто напоминает поток сознания.

Роман Джойса содержит множество отсылок к "Одисее" Гомера, разбору которых посвящено огромное количество научных работ и диссертаций. Уже название книги "Улисс" – латинская форма имени Одиссей. Изначально эпизоды романа носили названия, соответствующие древнегреческому эпосу (например, сцена на кладбище – Аид , редакция газеты – Эол ). Но в своем обращении к эпосу Джойс иронично подчеркивал несоответствия между древнегреческими героями и собственными персонажами. Одиссей путешествовал много лет и побывал в разных странах, а Леопольд Блум на протяжении одного дня гулял по городу. Одиссей изо всех сил старался не допустить измены жены, а Блум ничего для этого не делает. Пенелопа у Гомера – символ женской верности, а жена Блума Молли – символ неверности. Такая вот странная "Одиссея" XX века.

В Ирландии даже появился праздник в честь этого романа – День Блума , который отмечают 16 июня (именно в этот день герой Джойса путешествовал по Дублину).

"Дневник Бриджит Джонс" VS "Гордость и предубеждение"

Хелен Филдинг никогда не скрывала, что "Гордость и предубеждение" – одна из ее любимых книг. А на написание своего романа, как признавалась писательница, ее вдохновил одноименный телесериал, в котором Колин Ферт сыграл мистера Дарси. Позже, когда дело дошло до экранизации "Дневника Бриджит Джонс" Филдинг настояла, чтобы ее мистера Дарси сыграл тот же актер.

Писательница специально подчеркивала схожесть адвоката Марка Дарси и его литературного предшественника. Оба богаты и холодны, из-за чего кажутся окружающим высокомерными. Вот как Бриджит воспринимает Марка во время первого знакомства: "Богатый, разведенный-со-злой-женой Марк – довольно высокий – стоял спиной к комнате, тщательно исследуя содержание книжных полок Олконбери: в основном серии книг о Третьем рейхе в кожаных переплетах, которые Джеффри выписывает через "Ридерз Дайджест". Это показалось мне довольно забавным – именоваться мистером Дарси и при этом стоять в сторонке, высокомерно поглядывая на других гостей. Все равно что иметь фамилию Хитклифф и поэтому провести весь вечер в саду, кричать "Кэти!" и биться головой о дерево".

Современным Уикхемом стал начальник Бриджит Дэниэл Кливер – такой же обаятельный негодяй. Сюжеты романов схожи: девушки в "критическом" возрасте (если в XIX веке это был 21 год, то в наше время – около 30) мечтают найти свою любовь и выйти замуж. И обеим в этом мешают "гордость и предубеждение" – неправильное представление о людях, с которыми они общаются. Прошло два века, а проблемы у людей примерно те же самые.

Правда, взбалмошная Бриджит совсем не похожа на рассудительную Элизабет Беннет. У нее целый ворох вредных привычек, нет силы воли, и она постоянно принимает неправильные решения. Но именно такая очаровательная неудачница полюбилась читателям. Ведь все мы далеки от идеала.

"Ф.М." VS "Преступление и наказание"

Борис Акунин тоже любит "поиграть в классику" , по-своему интерпретируя сюжеты русской литературы. Он даже написал "Чайку", продолжив в детективном ключе пьесу Антона Чехова . В произведении Акунина расследуется гибель Константина Треплева, а доктор Дорн берет на себя роль следователя.

В книге "Ф.М." Акунин решил "поиграть" с важнейшим произведением русской литературы – романом Достоевского "Преступление и наказание" . По сюжету Николас Фандорин (конечно же, потомок любимого акунинского героя) разыскивает первоначальный вариант романа Достоевского. По версии Акунина, в этом варианте убийцей был не Раскольников, а совсем другой человек. Таким образом, в романе присутствуют сразу два детективных сюжета: один из найденной рукописи XIX века, а другой разворачивается в наше время по ходу расследования, и между этими параллельными историями находится множество совпадений.

Сюжетный анализ – один из наиболее распространенных и плодотворных способов интерпретации художественного текста. На примитивном уровне он доступен практически любому читателю. Когда, например, мы пытаемся пересказать товарищу понравившуюся нам книгу, мы фактически приступаем к вычленению основных сюжетных звеньев. Однако профессиональный анализ сюжета – задача совершенно иного уровня сложности. Филолог, вооруженный специальными знаниями и владеющий методиками анализа, увидит в том же сюжете гораздо больше, чем обычный читатель.

Цель этой главы в том и заключается, чтобы ознакомить студентов с основами профессионального подхода к сюжету.

Классическая теория сюжета. Элементы сюжета.

Сюжет и фабула. Терминологический аппарат

Классическая теория сюжета , в общих чертах сформированная еще в Древней Греции, исходит из того, что основными компонентами сюжетосложения являются события и действия . Сплетенные в действия события, как считал еще Аристотель, составляют фабулу – основу любого эпического и драматического произведения. Сразу отметим, что термин фабула у Аристотеля не встречается, это результат латинского перевода. У Аристотеля в оригинале миф . Данный нюанс сыграл затем злую шутку с литературоведческой терминологией, так как по-разному переведенный «миф» привел в новейшее время к терминологической путанице. Ниже мы более подробно остановимся на современных значениях терминов сюжет и фабула .

Единство фабулы Аристотель связывал с единством и завершенностью действия , а не героя, другими словами, цельность фабулы обеспечивается не тем, что мы везде встречаем одного персонажа (если говорить о русской литературе, то, например, Чичикова), а тем, что все персонажи втянуты в единое действие. Настаивая на единстве действия, Аристотель выделил завязку и развязку как необходимые элементы фабулы. Напряжение действия, по его мнении, поддерживается несколькими специальными приемами: перипетия (резкий поворот от плохого к хорошему и наоборот), узнавание (в самом широком смысле слова) и связанные с ним ошибки неузнавания , которые Аристотель считал неотъемлемой частью трагедии. Например, в трагедии Софокла «Царь Эдип» интрига сюжета поддерживается неузнаванием Эдипом отца и матери.

Кроме того, античная литература в качестве важнейшего приема построения фабулы часто использовала метаморфозы (превращения). Метаморфозами наполнены сюжеты греческих мифов, такое название имеет и одно из самых значительных произведений античной культуры – цикл поэм знаменитого римского поэта Овидия, представляющий собой поэтическое переложение многих сюжетов греческой мифологии. Метаморфозы сохраняют свое значение и в сюжетах новейшей литературы. Достаточно вспомнить повести Н. В. Гоголя «Шинель» и «Нос», роман М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» и др. Любители современной литературы могут вспомнить роман В. Пелевина «Жизнь насекомых». Во всех этих произведениях момент превращения играет принципиальную роль.

Классическая теория сюжета, развитая и доработанная эстетикой нового времени, сохраняет свою актуальность и сегодня. Другое дело, что время, естественно, внесло в нее свои коррективы. В частности, широкое применение получил термин коллизия , введенный в ХIХ веке Г. Гегелем. Коллизия – это не просто событие; это событие, нарушающее какой-то заведенный порядок. «В основе коллизии, – пишет Гегель, – лежит нарушение, которое не может сохранятся в качестве нарушения, а должно быть устранено» . Гегель проницательно заметил, что для формирования сюжета и развития сюжетной динамики необходимо нарушение . Этот тезис, как мы увидим дальше, играет важную роль в новейших теориях сюжета.

Аристотелевская схема «завязка – развязка» получила дальнейшее развитие в немецком литературоведении ХIХ века (прежде всего, это связано с именем писателя и драматурга Густава Фрайтага) и, пройдя ряд уточнений и терминологических обработок, получила известную многим со школы классическую схему строения сюжета: экспозиция (фон для начала действия) – завязка (начало основного действия) – развитие действия – кульминация (высшее напряжение) – развязка .

Сегодня любой учитель пользуется этими терминами, получившими название элементы сюжета . Название не очень удачное, поскольку при других подходах в качестве элементов сюжета выступаю т совсем другие понятия. Однако это общепринято в русской традиции, поэтому едва ли есть смысл драматизировать ситуацию. Надо просто помнить, что когда мы говорим элементы сюжета , то в зависимости от общей концепции сюжета мы имеет в виду разное. Этот тезис станет более понятным, когда мы познакомимся с альтернативными теориями сюжета.

Принято выделять (вполне условно) обязательные и необязательные элементы . К обязательным относятся те, без которых классический сюжет вовсе невозможен: завязка – развитие действия – кульминация – развязка. К необязательным – те, которые в ряде произведений (или во многих) не встречаются. Сюда часто относят экспозицию (хотя не все авторы так считают), пролог, эпилог, послесловие и др. Пролог – это рассказ о событиях, завершившихся до начала основного действия и проливающих свет на все происходящее. Классическая русская литература не очень активно пользовалась прологами, поэтому трудно подобрать известный всем пример. С пролога, например, начинается «Фауст» И. Гете. Основное действие связано с тем, что Мефистофель ведет Фауста по жизни, добиваясь знаменитой фразы «Остановись, мгновенье, ты прекрасно». В прологе речь идет о другом: Бог и Мефистофель заключают пари о человеке. Возможен ли человек, который не отдаст душу ни за какие соблазны? Честный и талантливый Фауст выбирается как предмет этого пари. После этого пролога читателю понятно, почему именно в каморку Фауста постучал Мефистофель, зачем ему нужна душа именно этого человека.

Гораздо более привычен нам эпилог – повествование о судьбе героев после развязки основного действия и / или размышления автора по поводу проблематики произведения. Вспомним «Отцы и дети» И. С. Тургенева, «Войну и мир» Л. Н. Толстого – там мы найдем классические примеры эпилогов.

Не совсем ясной оказывается роль вставных эпизодов, авторских отступлений и т. д. Иногда (например, в учебном пособии О. И. Федотова) они включаются в понятие сюжета, чаще выносятся за его границы.

Вообще следует признать, что приведенная сюжетная схема при всей своей популярности имеет немало изъянов. Во-первых, далеко не все произведения построены согласно этой схеме; во-вторых, она никак не исчерпывает сюжетного анализа. Известный филолог Н. Д. Тамарченко не без иронии заметил: «В действительности такого рода «элементы» сюжета можно вычленить разве что в криминальной литературе» .

В то же время в разумных пределах использование этой схемы оправдано, она представляет собой как бы первый взгляд на развитие сюжетной линии. Для многих драматических сюжетов, где развитие конфликта принципиально важно, эта схема тем более применима.

Современные «вариации» на тему классического понимания сюжета учитывают, как правило, еще несколько моментов.

Во-первых, поставлен под сомнение тезис Аристотеля об относительной автономности сюжета от характера. По Аристотелю, фабула определяется событиями, а сами характеры играют в ней в лучшем случае подчиненную роль. Сегодня этот тезис вызывает сомнение. Сравним определение действия, данное В. Е. Хализевым: «Действия – это проявления эмоций, мыслей и намерений человека в его поступках, движениях, произносимых словах, жестах, мимике» . Ясно, что при таком подходе мы уже никак не разъединим действие и героя. В конечном счете само действие определяется характером.

Это важная смена акцентов, меняющая угол зрения в исследовании сюжета. Чтобы почувствовать это, зададим простой вопрос: «Что является основной пружиной развития действия, например, в «Преступлении и наказании» Ф. М. Достоевского? Интерес к событию преступления вызывает к жизни характер Раскольникова либо, напротив, характер Раскольникова требует именно такого сюжетного раскрытия?»

По Аристотелю, доминирует первый ответ, современные ученые скорее согласятся со вторым. Литература новейшего времени зачастую «скрывает» внешние события, перенося центр тяжести на психологические нюансы. Тот же В. Е. Хализев в другой работе, анализируя пушкинский «Пир во время чумы», заметил, что у Пушкина взамен динамики событий доминирует действие внутреннее .

Кроме того, дискуссионным остается вопрос, из чего складывается сюжет, где тот минимальный «кусочек действия», который подлежит сюжетному анализу. Более традиционной является точка зрения, указывающая, что в центре сюжетного анализа должны быть поступки и действия героев. В крайнем виде она была в свое время высказана А. М. Горьким в «Беседе с молодыми» (1934 г.), где автор выделяет три важнейшие основы произведения: язык, тему / идею и сюжет. Горький трактовал последний как «связи, противоречия, симпатии, антипатии и вообще взаимоотношения людей, истории роста и организации того или иного характера» . Здесь явно сделан акцент на том, что в основе сюжета – становление характера, поэтому сюжетный анализ превращается, по сути, в анализ опорных звеньев развития характера героя. Пафос Горького вполне понятен и исторически объясним, но теоретически такое определение некорректно. Подобное толкование сюжета применимо лишь к очень узкому кругу литературных произведений.

Противоположная точка зрения была сформулирована в академическом издании теории литературы В. В. Кожиновым. Его концепция учитывала многие новейшие для того времени теории и состояла в том, что сюжет – это «последовательность внешних и внутренних движений людей и вещей» . Сюжет есть везде, где чувствуется движение и развитие. При этом мельчайшим «кусочком» сюжета становится жест , а изучение сюжета есть интерпретация системы жестов.

Отношение к этой теории неоднозначное, поскольку, с одной стороны, теория жестов позволяет увидеть неочевидное, с другой – всегда есть опасность слишком «измельчить» сюжет, потерять границы большого и малого. При этом подходе весьма сложно отделить сюжетный анализ от собственно стилевого, поскольку речь фактически идет об анализе словесной ткани произведения.

В то же время изучение жестовой структуры произведения может быть весьма полезным. Под жестом при этом следует понимать любое проявление характера в действии. Сказанное слово, поступок, физический жест – все это становится предметом интерпретации. Жесты могут быть динамическими (то есть собственно действием) или статическими (то есть отсутствие действия на каком-то меняющемся фоне). Во многих случаях именно статический жест наиболее выразителен. Вспомним, например, знаменитую поэму Ахматовой «Реквием». Как известно, биографическим фоном поэмы является арест сына поэтессы Л. Н. Гумилева. Однако этот трагический факт биографии переосмысливается Ахматовой в гораздо большем масштабе: социально-историческом (как обвинение сталинскому режиму) и нравственно-философском (как вечное повторение мотива неправедного суда и материнского горя). Поэтому в поэме постоянно присутствует второй план: драма тридцатых годов двадцатого века «просвечивается» мотивом казни Христа и горя Марии. И тогда рождаются знаменитые строки:

Магдалина билась и рыдала.

Ученик любимый каменел.

А туда, где молча Мать стояла,

Так никто взглянуть и не посмел.

Динамика здесь создается контрастом жестов, из которых самым выразительным является молчание и неподвижность Матери. Ахматова здесь обыгрывает парадокс Библии: ни в одном из Евангелий не описано поведение Марии во время пыток и казни Христа, хотя известно, что она присутствовала при этом. По Ахматовой, Мария молча стояла и смотрела, как мучают ее сына. Но ее молчание было настолько выразительным и жутким, что в ее сторону все боялись взглянуть. Поэтому авторы Евангелий, подробно описав мучения Христовы, не упоминают его матери – это было бы еще страшнее.

Строки Ахматовой являют собой блестящий пример того, насколько глубоким, напряженным и выразительным может оказаться у талантливого художника статический жест.

Итак, современные модификации классической теории сюжета так или иначе признают связь сюжета с характером, при этом остается открытым вопрос об «элементарном уровне» сюжета – является ли им событие / поступок или жест. Очевидно, не стоит искать определения «на все случаи жизни». В одних случаях корректнее интерпретировать сюжет через жестовую структуру; в других, где жестовая структура менее выразительна, от нее можно в той или иной степени абстрагироваться, сосредоточившись на более крупных сюжетных единицах.

Другим не очень проясненным моментом в усвоении классической традиции является соотношение значений терминов сюжет и фабула . В начале нашего разговора о сюжете мы уже говорили, что эта проблема исторически связана с погрешностями перевода «Поэтики» Аристотеля. В результате возникло терминологическое «двоевластие». Одно время (приблизительно до конца ХIХ века) эти термины употреблялись как синонимы. Затем, по мере того как анализ сюжета становился все более тонким, ситуация изменилась. Под фабулой стали понимать события как таковые, под сюжетом – их реальную представленность в произведении. То есть сюжет начал пониматься как «реализованная фабула». Одна и та же фабула могла продуцироваться в разные сюжеты. Достаточно вспомнить, сколько произведений, например, построено вокруг фабульного ряда Евангелий.

Такая традиция связана прежде всего с теоретическими исканиями русских формалистов 10-х – 20-х годов ХХ века (В. Шкловский, Б. Эйхенбаум, Б. Томашевский и др.). Впрочем, надо признать, что теоретической четкостью их работы не отличались, поэтому термины сюжет и фабула часто менялись местами, что совсем запутало ситуацию.

Традиции формалистов напрямую или опосредованно были восприняты западноевропейским литературоведением, поэтому сегодня в разных пособиях мы находим разные, порой противоположные понимания значения этих терминов.

Остановимся лишь на самых основных.

1. Сюжет и фабула – синонимические понятия, всякие попытки развести их лишь излишне усложняют анализ.

Как правило, при этом рекомендуется отказаться от одного из терминов, чаще всего фабулы. Эта точка зрения была популярной у части советских теоретиков (А. И. Ревякин , Л. И. Тимофеев и др.). В поздний период к подобным выводам пришел и один из «возмутителей спокойствия» – В. Шкловский, в свое время настаивавший на разделении сюжета и фабулы . Однако среди современных специалист ов эта точка зрения не является доминирующей.

2. Фабула – это «чистые» события, без фиксации какой-либо связи между ними. Как только в сознании автора события обретают связь, фабула становится сюжетом. «Король умер, а затем умерла королева» – это фабула. «Король умер, и королева умерла от горя» – это сюжет . Такая точка зрения не является самой популярной, однако в ряде источников встречается. Недостатком такого подхода является нефункциональность термина «фабула». Фактически, фабула представляется просто хроникой событий.

3. Сюжет – основной событийный ряд произведения, фабула – его художественная обработка. По выражению Я. Зунделовича, «сюжет – канва, фабула – узор». Такаяточка зрения весьма распространена и в России, и за рубежом, что нашло отражение в ряде энциклопедических изданий . Исторически такая точка зрения восходит к идеям А. Н. Веселовского (конец ХIХ века), хотя сам Веселовский не драматизировал терминологические нюансы, а его понимание сюжета, как мы увидим ниже, отличалось от классического. Из школы формалистов такой концепции придерживались прежде всего Я. Зунделович и М. Петровский, в чьих работах сюжет и фабула стали разными терминами.

В то же время, несмотря на солидную историю и авторитетные истоки, такое понимание термина и в русском, и в западно-европейском литературоведении не является определяющим. Более популярна противоположная точка зрения.

4. Фабула – это основной событийный ряд произведения в его условно-жизнеподобной последовательности (то есть герой сначала рождается, потом с ним что-то происходит, наконец , герой умирает). Сюжет – это весь событийный ряд в той последовательности, как он представлен в произведении . Ведь автор (особенно после ХVIII века) вполне может начать произведение, например, со смерти героя, а затем рассказать о его рождении. Любители английской литературы могут вспомнить известный роман Р. Олдингтона «Смерть героя», который именно так и построен.

Исторически такая концепция восходит к наиболее известным и авторитетным теоретикам русского формализма (В. Шкловский, Б. Томашевский, Б. Эйхенбаум, Р. Якобсон и др.), она нашла свое отражение в первом издании «Литературной энциклопедии» ; именно эта точка зрения представлена в уже разбиравшейся статье В. В. Кожинова, ее придерживаются многие авторы современных учебников, она наиболее часто встречается и в западно-европейских словарях.

По сути, отличие этой традиции от той, которую мы описали до нее, носит не принципиальный, а формальный характер. Термины просто зеркально меняют значение. Важнее понимать, что обе концепции фиксируют сюжетно-фабульные несовпадения , что дает филологу инструмент для интерпретации. Достаточно вспомнить, например, как построен роман М. Ю. Лер­монтова «Герой нашего времени». Фабульное расположение частей явно не совпадает с сюжетным, что сразу вызывает вопросы: почему так? чего этим добивается автор? и т. п.

Кроме того, еще Б. Томашевский заметил, что в произведении есть события, без которых логика сюжета рушится (связанные мотивы – в его терминологии), а есть такие, которые «можно устранять, не нарушая цельности причинно-временного хода событий» (свободные мотивы ). Для фабулы, по Томашевскому, важны только связанные мотивы. Сюжет же, напротив, активно пользуется свободными мотивами, в литературе новейшего времени они играют порой решающую роль. Если мы вспомним уже упоминавшийся рассказ И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско», то легко почувствуем, что фабульных событий там немного (приехал – умер – увезли), а напряжение поддерживается нюансами, эпизодами, которые, как может показаться, не играют решающей роли в логике повествования.

Писатель Курт Воннегут сумел уместить все произведения мировой литературы и кинематографа в восемь простых сюжетов. В целом все истории рассказывают нам о том, как люди выбираются из ям, встречают свою вторую половину или теряют все, что смогли получить в этой жизни. В эту субботу исполняется восемь лет со дня смерти писателя.

В эту субботу исполнится 8 лет со дня смерти известного американского писателя Курта Воннегута. Многие знают его по романам и коротким рассказам, завоевавшим большую популярность.

Сам писатель не только создавал истории, но и анализировал, как это делают другие. Его магистерская диссертация по антропологии, которую он писал в Чикагском университете, была посвящена тому, по какому принципу развиваются сюжеты историй в разных культурах. По его мнению, все истории можно классифицировать по графику линии судьбы главного персонажа, которая колеблется от неудачи к успеху. Эти сюжеты могут многое рассказать о культуре, в которой они были написаны.

Частично Воннегут представил свою теорию в книге «Человек без страны», добавив туда несколько графиков, на которых вертикальная линия обозначала движение от неудач к успеху, а горизонтальная - от начала к концу истории.

Дизайнер Майа Эйлам на основе лекций Воннегута сделала подробные изображения развития 8 сюжетов, выделенных писателем, с примерами из литературы и кино. Их публикует известный американский экономист Барри Ритцгольц.

Основные сюжеты в литературе

Самые популярные и любимые читателями и зрителями сюжеты - это «Человек в полной заднице» и «Парень встречает девушку» . При этом вариации их могут быть самыми разными, то есть, например, во второй истории совсем необязательно должны фигурировать парень и девушка. Главное - это путь, который в разных обстоятельствах проделывает главный герой.

Из популярных в России фильмов и книг к сюжету «Человек в полной заднице» можно отнести «Робинзон Крузо» и с некоторой натяжкой «Преступление и наказание», а также фильмы «Властелин колец» и «Санктум», а из недавних «Интерстеллар».

Кинемотограф также очень любит этот сюжет. Его использовали и в классическом кино, например, в «Кавказской пленнице», а также и в голливудских фильмах вроде «Дневника памяти» или «Вечного сияния чистого разума».

Несколько иной сюжет Воннегут видит в историях о сотворении мира и религиозных сюжетах. С одной стороны эти сюжеты повествуют о том, как Бог наделяет человека многочисленными дарами. С другой стороны, Библия рассказывает о падении, которое следует за этими дарами и лишает человечество всех принадлежавших ему благ.

К сюжетам Ветхового Завета можно отнести такие литературные произведения как «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о золотом петушке», а также огромное множество романов-антиутопий, которые рисут идеальный мир, оказывающийся неидеальным. При некоторой натяжки в эту категорию входят трагедии, где все начинается более или менее хорошо, а затем рушится.

В эту категорию можно отнести и фильмы об апокалипсисе, например, популярный сериал «Ходячие мертвецы»: нормальный мир можно считать раем, который герои потеряли из-за эпидемии. Сейчас фильмы о конце света становятся все более популярными.

Сюжет Нового Завета , по мнению Воннегута, больше похож на современные истории, и еще, чем он особенно восхищался, напоминает сказку о Золушке . Здесь человек так же как в историях о сотворении мира наделяется большими дарами, затем совершает падение, но потом обретает еще большие дары и вечное благо. По словам самого Воннегута, сюжет о Золушке столь популярен, что всякий, кто создает его очередной пересказ, зарабатывает миллионы.

В кино достаточно активно эксплуатируют этот сюжет, например, в фильме «Брюс Всемогощуй» героя Джима Кэрри наделяют способностями Бога, но он затем сам все портит, правда, затем исправляет свои ошибки.

Сюда же можно отнести и известный фильм «Красотка» с Джулией Робертс, ставший в России культовым. В эту же категоирю попадает любимая многими «Москва слезам не верит».

Некоторые произведения оказываются более сложными. Так, в «Метаморфозах» Кафки судьба главного героя складывается от плохого к худшему, а в «Гамлете» Шекспира до конца непонятно, хорошо или плохо то, что происходит с героем.

По мнению Воннегута, гениальность «Гамлета» состоит как раз в его неопределенности: «Шекспир сказал нам правду, а люди так редко это делают, будучи слишком увлеченными собственными взлетами и падениями. Правда же состоит в том, что мы знаем о жизни так мало, что даже не в состоянии определить, что для нас хорошо, а что плохо».

• Теги:

Сюжеты мировой литературы (36 сюжетов)

Литература - это прежде всего искусство, но вместе с тем - информация, хотя и весьма специфичная. И информационный объем мировой художественной словесности непрерывно увеличивается, разрастаясь до все более внушительных размеров. Но, в отличие от науки и техники, от идеологии, в художественной литературе новая информация не отменяет и не вытесняет прежнюю. (Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Русская литература XIX века: Энциклопедическое издание. - М.: Олимп; Издательство ACT, 1996. - 832 с., с.11 )

Таким образом, растущий со временем объем мировой литературы не меняется по своей сути – используются повторяющиеся сюжеты, отражающие основные сюжетные линии жизни людей.

Каждая новая эпоха добавляет лишь обновление стилистики и некоторые характерные черты этой эпохи, включая незначительные изменения в применении языка и предпочтениях.

Систематизация, схематизация, каталогизация мировых книжных богатств занимала аналитиков всех эпох … еще в IX столетии ее начал константинопольский патриарх Фотий, составивший «Мириобиблион» (переводится как «Множество книг» или как «Библиотека») - собрание кратких описаний произведений греческих и византийских авторов, включая сюда литературу церковную, светскую, историческую, медицинскую. Примечательно, что идея такой универсальной, всеобъемлющей библиотеки вновь сделалась актуальной тысячу сто лет спустя. В произведениях Германа Гессе и в особенности в новеллистике Хорхе Луиса Борхеса возникает образ «мир как библиотека». (Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Русская литература XIX века: Энциклопедическое издание. - М.: Олимп; Издательство ACT, 1996. - 832 с.с.12)

Известный писатель Хорхе Луис Борхес заявлял, что существует всего четыре сюжета и, соответственно, четыре героя, которых он и описал в своей новелле «Четыре цикла».

1. Самая старая история - история об осажденном городе, который штурмуют и обороняют герои. Защитники знают, что город обречен и сопротивление бесполезно. Это история о Трое, и главный герой - Ахилл, знает, что погибнет, так и не увидев победы. Герой-мятежник, сам факт существования которого - вызов окружающей реальности. Кроме Ахилла, героями этого сюжета являются Зигфрид, Геракл, Сигурд и другие.

2. Вторая история - о возвращении. История Одиссея, скитавшегося по морям десять лет в попытке вернуться домой. Герой этих историй - человек отверженный обществом, бесконечно блуждающий в попытках найти себя - Дон Кихот, Беовульф.

3. История третья - о поиске. Эта история чем-то похожа на вторую, но в данном случае герой не является отверженным и не противопоставляет себя обществу. Наиболее известный пример такого героя - Ясон, плывущий за золотым руном.

4. История четвертая - о самоубийстве бога. Атис калечит и убивает себя, Один жертвует собой Одину, самому себе, девять дней вися на дереве, пригвожденный копьем, римские легионеры распинают Христа. Герой «гибели богов» - теряющий или обретающий веру, находящийся в поиске веры - Заратустра, булгаковский Мастер, Болконский.

Другой известный автор Кристофер Букер в своей книге «The Seven Basic Plots: Why We Tell Stories» ("Семь основных сюжетов: почему мы рассказываем истории") описал семь базовых сюжетов, на основе которых, по его мнению, написаны все книги в мире.
1. «Из грязи в князи» - название говорит само за себя, самый яркий пример, знакомый всем с детства - Золушка. Герои - обыкновенные люди, открывающие в себе что-то необычное, благодаря собственным усилиям или по стечению обстоятельств оказывающиеся «на вершине».
2. «Приключение» - трудное путешествие в поисках труднодостижимой цели. По мнению Букера, сюда попадают и Одиссей, и Ясон, кроме того, в эту категорию попадают и «Копи царя Соломона», и «Вокруг света за восемьдесят дней».
3. «Туда и обратно». В основе сюжета попытки героя, вырванного из привычного мира, вернуться домой. Это и «Робинзон Крузо», и «Алиса в зазеркалье», и многие другие.
4. «Комедия» - Это не просто общий термин, это определенный вид сюжета, который развивается по собственным правилам. В эту категорию попадают все романы Джейн Остин.
5. «Трагедия» - кульминацией является гибель главного героя из-за каких либо недостатков характера, обычно любовной страсти или жажды власти. Это, прежде всего, «Макбет», «Король Лир» и «Фауст».
6. «Воскресение» - герой находится под властью проклятия или темных сил, и из этого состояния его выводит чудо. Яркий пример этого сюжета также знаком всем с детства - Спящая красавица, пробужденная поцелуем принца.
7. «Победа над чудовищем» - из названия ясно, в чем заключается сюжет - герой сражается с монстром, побеждает его и получает «приз» - сокровища или любовь. Примеры: Дракула, Давид и Голиаф.

Около ста лет назад драматург Жорж Польти составил свой список сюжетов из тридцати шести пунктов (кстати, первым число тридцать шесть было предложено еще Аристотелем и намного позднее поддержано Виктором Гюго). Тридцать шесть сюжетов и тем Польти охватывают, в основном, драматургию и трагедии. Вокруг этого списка велись споры, его неоднократно критиковали, но опротестовать само число 36 никто не пытался.

1. МОЛЬБА. Элементы ситуации: 1) преследователь, 2) преследуемый и умоляющий о защите, помощи, убежище, прощении и т. д., 3) сила, от которой зависит оказать защиту и т. д., при этом сила, не сразу решающаяся на защиту, колеблющаяся, неуверенная в себе, почему и приходится её умолять (повышая тем самым эмоциональное воздействие ситуации), чем больше она колеблется и не решается оказать помощь. Примеры: 1) спасающийся бегством умоляет кого-нибудь, могущего его спасти от врагов, 2) умоляет об убежище, чтобы в нём умереть, 3) потерпевший кораблекрушение просит приюта, 4) просит власть имущего за дорогих, близких людей, 5) просит одного родственника за другого родственника и т. д.

2. СПАСЕНИЕ. Элементы ситуации: 1) несчастный, 2) угрожающий, преследующий, 3) спаситель. Эта ситуация отличается от предыдущей тем, что там преследуемый прибегал к силе колеблющейся, которую нужно было умолять, а здесь спаситель появляется неожиданно и спасает несчастного не колеблясь. Примеры: 1) развязка известной сказки о Синей бороде. 2) спасение приговорённого к смертной казни или вообще находящегося в смертельной опасности и т. д.

3. МЕСТЬ, ПРЕСЛЕДУЮЩАЯ ПРЕСТУПЛЕНИЕ. Элементы ситуации: 1) мститель, 2) виновный, 3) преступление. Примеры: 1) кровная месть, 2) месть сопернику или сопернице или любовнику, или любовнице на почве ревности.

4. МЕСТЬ БЛИЗКОГО ЧЕЛОВЕКА ЗА ДРУГОГО БЛИЗКОГО ЧЕЛОВЕКА ИЛИ БЛИЗКИХ ЛЮДЕЙ. Элементы ситуации: 1) живая память о нанесенном другому близкому человеку обиде, вреде, о жертвах, понесенных им ради своих близких, 2) мстящий родственник, 3) виновный в этих обидах, вреде и т. д. - родственник. Примеры: 1) месть отцу за мать или матери за отца, 2) месть братьям за своего сына, 3) отцу за мужа, 4) мужу за сына и т. д. Классический пример: месть Гамлета своему отчиму и матери за своего убитого отца.

5. ПРЕСЛЕДУЕМЫЙ. Элементы ситуации: 1) содеянное преступление или роковая ошибка и ожидаемая кара, расплата, 2) укрывающийся от кары, расплаты за преступление или ошибку. Примеры: 1) преследуемый властями за политику (например, «Разбойники» Шиллера, история революционной борьбы в подполье), 2) преследуемый за разбой (детективные истории), 3) преследуемый за ошибку в любви («Дон Жуан» Мольера, алиментные истории и т. п.), 4) герой, преследуемый превосходящей его силой («Прикованный Прометей» Эсхила и т. д.).

6. ВНЕЗАПНОЕ БЕДСТВИЕ. Элементы ситуации: 1) враг-победитель, появляющийся самолично; или вестник, приносящий ужасную весть о поражении, крахе и т. п., 2) поверженный победителем или сраженный известием властитель, могущественный банкир, промышленный король и т. п. Примеры: 1) падение Наполеона, 2) «Деньги» Золя, 3) «Конец Тартарена» Анфонса Додэ и т. д.

7. ЖЕРТВА (т. е. кто-нибудь, жертва какого-нибудь другого человека или людей или же жертва каких-нибудь обстоятельств, какого-либо несчастья). Элементы ситуации: 1) тот, кто может повлиять на судьбу другого человека в смысле его угнетения или какое-либо несчастье. 2) слабый, являющийся жертвой другого человека или несчастья. Примеры: 1) разорённый или эксплуатируемый тем, кто должен был заботиться и защищать, 2) ранее любимый или близкий, убеждающийся, что его забыли, 3) несчастные, потерявших всякую надежду и т. д.

8. ВОЗМУЩЕНИЕ, БУНТ, МЯТЕЖ. Элементы ситуации: 1) тиран, 2) заговорщик. Примеры: 1) заговор одного («Заговор Фиеско» Шиллера), 2) заговор нескольких, 3) возмущение одного («Эгмонд» Гете), 4) возмущение многих («Вильгельм Телль» Шиллера, «Жерминаль» Золя)

9. ДЕРЗКАЯ ПОПЫТКА. Элементы ситуации: 1) дерзающий, 2) объект, т. е. то, на что дерзающий решается, 3) противник, лицо противодействующее. Примеры: 1) похищение объекта («Прометей - похититель огня» Эсхила). 2) предприятия, связанные с опасностями и приключениями (романы Жюль Верна, и вообще приключенческие сюжеты), 3) опасное предприятие в связи с желанием добиться любимой женщины и т.д.

10. ПОХИЩЕНИЕ. Элементы ситуации: 1) похититель, 2) похищаемый, 3) охраняющий похищаемого и являющийся препятствием для похищения или противодействующий похищению. Примеры: 1) похищение женщины без её согласия, 2) похищение женщины с её согласия, 3) похищения друга, товарища из плена, тюрьмы и т. д. 4) похищение ребёнка.

11. ЗАГАДКА (т. е. с одной стороны задавание загадки, а с другой - выспрашивание, стремление разгадать загадку). Элементы ситуации: 1) задающий загадку, скрывающий что-нибудь, 2) стремящийся разгадать загадку, узнать что-нибудь, 3) предмет загадки или незнания (загадочное) Примеры: 1) под страхом смерти нужно найти какого-нибудь человека или предмет, 2) разыскать заблудившихся, потерявшихся, 3) под страхом смерти разрешить загадку (Эдип и Сфинкс), 4) заставить всяческими хитростями человека открыть то, что он хочет скрыть (имя, пол, душевное состояние и т. д.)

12. ДОСТИЖЕНИЕ ЧЕГО-НИБУДЬ. Элементы ситуации: 1) стремящийся чего-нибудь достигнуть, домогающийся чего-нибудь, 2) тот, от чего согласия или помощи зависит достижение чего-нибудь, отказывающий или помогающий, посредничающий, 3) может быть ещё третья - противодействующая достижению сторона. Примеры: 1) стараться получить у владельца вещь или какое-нибудь иное жизненное благо, согласие на брак, должность, деньги и т. д. хитростью или силой, 2) стараться получить что-либо или добиться чего-либо с помощью красноречия (прямо обращенного к владельцу вещи или - к судье, арбитрам, от которых зависит присуждение вещи)

13. НЕНАВИСТЬ К БЛИЗКИМ. Элементы ситуации: 1) ненавидящий, 2) ненавидимый, 3) причина ненависти. Примеры: 1) ненависть между близкими (например, братьями) из зависти, 2) ненависть между близкими (например, сын, ненавидящий отца) из соображений материальной выгоды, 3) ненависть свекрови к будущей невестке, 4) тёщи к зятю, 5) мачехи к падчерице и т. д.

14. СОПЕРНИЧЕСТВО БЛИЗКИХ. Элементы ситуации: 1) один из близких - предпочитаемый, 2) другой - пренебрегаемый или брошенный, 3) предмет соперничества (при этом, по-видимому, возможна перипетия сначала предпочитаемый оказывается потом пренебрегаемым и наоборот) Примеры: 1) соперничество братьев («Пьер и Жан» Мопассана), 2) соперничество сестёр, 3) отца и сына - из-за женщины, 4) матери и дочери, 5) соперничество друзей («Два Веронца» Шекспира)

15. АДЬЮЛЬТЕР (т. е. прелюбодеяние, супружеская измена), ПРИВОДЯЩИЙ К УБИЙСТВУ. Элементы ситуации: 1) один из супругов, нарушающий супружескую верность, 2) другой из супругов - обманутый, 3) нарушение супружеской верности (т. е. кто-то третий - любовник или любовница). Примеры: 1) убить или позволить своему любовнику убить своего мужа («Леди Макбет Мценского уезда» Лескова, «Тереза Ракен» Золя, «Власть тьмы» Толстого) 2) убить любовника, доверившего свою тайну («Самсон и Далила») и др.

16. БЕЗУМИЕ. Элементы ситуации: 1) впавший в безумие (безумный), 2) жертва впавшего в безумие человека, 3) реальный или мнимый повод для безумия. Примеры: 1) в припадке безумия убить своего любовника («Проститутка Элиза» Гонкура), ребёнка, 2) в припадке безумия сжечь, разрушить свою или чужую работу, произведение искусства, 3) в пьяном виде выдать тайну или совершить преступление.

17. РОКОВАЯ НЕОСТОРОЖНОСТЬ. Элементы ситуации: 1) неосторожный, 2) жертва неосторожности или потерянный предмет, к этому иногда присоединяется 3) добрый советчик, предостерегающий от неосторожности, или 4) подстрекатель, или же тот и другой. Примеры: 1) из-за неосторожности быть причиной собственного несчастья, обесчестить себя («Деньги» Золя), 2) из-за неосторожности или легковерия вызвать несчастье или смерть другого человека, близкого (Библейская Ева)

18. НЕВОЛЬНОЕ (по неведению) ПРЕСТУПЛЕНИЕ ЛЮБВИ (в частности кровосмешение). Элементы ситуации: 1) любовник (муж), любовница (жена), 3) узнавание (в случае кровосмешения), что они находятся в близкой степени родства, недопускающей любовных отношений согласно закону и действующей морали. Примеры: 1) узнать, что женился на своей матери («Эдип» Эсхила, Софокла, Корнеля, Вольтера), 2) узнать, что любовница - сестра («Мессинская невеста» Шиллера), 3) очень банальный случай: узнать, что любовница - замужем.

19. НЕВОЛЬНОЕ (по незнанию) УБИЙСТВО БЛИЗКОГО. Элементы ситуации: 1) убийца, 2) неузнанная жертва, 3) разоблачение, узнавание. Примеры: 1) невольно способствовать убийству дочери, из ненависти к её любовнику («Король веселится» Гюго, пьеса, по которой сделано оперы «Риголетто», 2) не зная своего отца, убить его («Нахлебник» Тургенева с тем, что убийство заменено оскорблением) и т. д.

20. САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ ВО ИМЯ ИДЕАЛА. Элементы ситуации: 1) герой, жертвующий собой, 2) идеал (слово, долг, вера, убеждение и т. д.), 3) приносимая жертва. Примеры: 1) пожертвовать своим благополучием ради долга («Воскресение» Толстого), 2) пожертвовать своею жизнью во имя веры, убеждения…

21. САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ РАДИ БЛИЗКИХ. Элементы ситуации: 1) герой, жертвующий собой, 2) близкий, ради которого герой жертвует собой, 3) то, что герой приносит в жертву. Примеры: 1) пожертвовать своим честолюбием и успехом в жизни ради близкого человека («Братья Земгано» Гонкура), 2) пожертвовать своей любовью ради ребёнка, ради жизни родного человека, 3) пожертвовать своим целомудрием ради жизни близкого или любимого («Тоска» Сорду), 4) пожертвовать жизнью ради жизни родного или любимого и т. д.

22. ПОЖЕРТВОВАТЬ ВСЕМ - РАДИ СТРАСТИ. Элементы ситуации: 1) влюблённый, 2) предмет роковой страсти, 3) то, что приносится в жертву. Примеры: 1) страсть, разрушающая обет религиозного целомудрия («Ошибка аббата Муре» Золя), 2) страсть, разрушающая могущество, власть («Антоний и Клеопатра» Шекспира), 3) страсть, утолённая ценой жизни («Египетские ночи» Пушкина). Но не только страсть к женщине, или женщины к мужчине, но также страсть к бегам, карточной игре, вину и т. д.

23. ПОЖЕРТВОВАТЬ БЛИЗКИМ ЧЕЛОВЕКОМ В СИЛУ НЕОБХОДИМОСТИ, НЕИЗБЕЖНОСТИ. Элементы ситуации: 1) герой, жертвующий близким человеком, 2) близкий, который приносится в жертву. Примеры: 1) необходимость пожертвовать дочерью ради общественного интереса («Ифигения» Эсхила и Софокла, «Ифигиния в Тавриде» Эврипида и Расина), 2) необходимость пожертвовать близкими или своими приверженцами ради своей веры, убеждения («93 год» Гюго) и т. д.

24. СОПЕРНИЧЕСТВО НЕРАВНЫХ (а также почти равных или же равных). Элементы ситуации: 1) один соперник (в случае неравного соперничества - низший, более слабый), 2) другой соперник (высший, более сильный), 3) предмет соперничества. Примеры: 1) соперничество победительницы и её заключённой («Мария Стюарт» Шиллера), 2) соперничество богатого и бедного. 3) соперничество человека, которого любят, и человека, не имеющего права любить («Эсмеральда» В. Гюго) и т. д.

25. АДЮЛЬТЕР (прелюбодеяние, нарушение супружеской верности). Элементы ситуации: те же, что в адюльтере, приводящем к убийству. Не считая адюльтер способным создать ситуацию - сам по себе, Польти рассматривает его как частный случай кражи, усугублённой предательством, при этом указывает на три возможных случая: 1) любовник(ца) более приятен, нежели твёрд, чем обманутый(ая) супруг (а), 2) любовник(ца) менее симпатичен, чем обманутый(ая) супруг(а), 3) обманутый(ая) сугтруг(а) мстит. Примеры: 1) «Мадам Бовари» Флобера, «Крейцерова соната» Л. Толстого.

26. ПРЕСТУПЛЕНИЕ ЛЮБВИ. Элементы ситуации: 1) влюблённый(ая), 2) любимый(ая). Примеры: 1) женщина, влюблённая в мужа дочери («Федра» Софокла и Расина, «Ипполит» Эврипида и Сенеки), 2) кровосмесительная страсть доктора Паскаля (в одноимённом романе Золя) и т. д.

27. УЗНАВАНИЕ О БЕСЧЕСТИИ ЛЮБИМОГО ИЛИ БЛИЗКОГО (иногда связанная с тем, что узнавший вынужден произнести приговор, наказать любимого или близкого). Элементы ситуации: 1) узнающий, 2) виновный любимый или близкий, 3) вина. Примеры: 1) узнать о бесчестии своей матери, дочери, жены, 2) открыть, что брат или сын убийца, изменник родины и быть вынужденным его наказать, 3) быть вынужденным в силу клятвы об убийстве тирана - убить своего отца и т. д.

28. ПРЕПЯТСТВИЕ ЛЮБВИ. Элементы ситуации: 1) любовник, 2) любовница, 3) препятствие. Примеры: 1) брак, расстраивающийся из-за социального или имущественного неравенства, 2) брак, расстраивающийся врагами или случайными обстоятельствами, 3) брак, расстраивающийся из-за вражды между родителями с той и другой стороны, 4) брак, расстраивающийся из-за несходства характеров влюблённых и т. д.

29. ЛЮБОВЬ К ВРАГУ. Элементы ситуации: 1) враг, возбудивший любовь, 2) любящий врага, 3) причина, почему любимый является врагом. Примеры: 1) любимый - противник партии, к которой принадлежит любящий, 2) любимый - убийца отца, мужа или родственника той которая его любит («Ромео и Джvльeттa»,) и т. д.

30. ЧЕСТОЛЮБИЕ И ВЛАСТОЛЮБИЕ. Элементы ситуации: 1) честолюбец, 2) то, чего он желает, 3) противник или соперник, т. е. лицо противодействующее. Примеры: 1) честолюбие, жадность, приводящая к преступлениям («Макбет» и «Ричард 3» Шекспира, «Карьера Ругонов» и «Земля» Золя), 2) честолюбие, приводящее к бунту, 3) честолюбие, которому противодействуют близкий человек, друг, родственник, свои же сторонники и т. д.

31. БОГОБОРЧЕСТВО (борьба против бога). Элементы ситуации: 1) человек, 2) бог, 3) повод или предмет борьбы. Примеры: 1) борьба с богом, пререкание с ним, 2) борьба с верными богу (Юлиан отступник) и т. д.

32. НЕОСОЗНАВАЕМАЯ РЕВНОСТЬ, ЗАВИСТЬ. Элементы ситуации: 1) ревнивец, завистник, 2) предмет его ревности и зависти, 3) предполагаемый соперник, претендент,4) повод к заблуждению или виновник его (предатель). Примеры: 1) ревность вызвана предателем, которого побуждает ненависть («Отелло») 2) предатель действует из выгоды или ревности («Коварство и любовь» Шиллера) и т. д.

33. СУДЕБНАЯ ОШИБКА. Элементы ситуации: 1) тот, кто ошибается, 2) жертва ошибки, 3) предмет ошибки, 4) истинный преступник Примеры: 1) судебная ошибка спровоцирована врагом («Чрево Парижа» Золя), 2) судебная ошибка спровоцирована близким человеком, братом жертвы («Разбойники» Шиллера) и т. д.

34. УГРЫЗЕНИЯ СОВЕСТИ. Элементы ситуации: 1) виновный, 2) жертва виновного (или его ошибка), 3) разыскивающий виновного, старающийся его разоблачить. Примеры: 1) угрызения совести убийцы («Преступление и наказание»), 2) угрызения совести из-за ошибки любви («Мадлен» Золя) и т. д.

35. ПОТЕРЯННЫЙ И НАЙДЕННЫЙ. Элементы ситуации: 1) потерянный 2) находимый(ое), 2) нашедший. Примеры: 1) «Дети капитана Гранта» и т. д.

36. ПОТЕРЯ БЛИЗКИХ. Элементы ситуации: 1) погибший близкий человек, 2) потерявший близкого человека, 3) виновник гибели близкого человека. Примеры: 1) бессильный что-нибудь предпринять (спасти своих близких) - свидетель их гибели, 2) будучи связанным профессиональной тайной (врачебной или тайной исповеди и т. д.) он видит несчастье близких, 3) предчувствовать смерть близкого, 4) узнать о смерть союзника, 5) в отчаянии от смерти любимого(ой) потерять всякий интерес к жизни, опуститься и т. д.

Споры о том, сколько и каких сюжетов существует в литературе, ведутся до сих пор. Предлагаются разные варианты, разные цифры, но исследователи не могут прийти к единому мнению. В принципе каждый человек может найти свои варианты этого списка и, при должном желании, избавившись от всего лишнего, оставив только «скелет», найти подтверждение своей версии во всех произведениях мировой литературы.

В наших исследованиях с помощью факторного анализа из 36 сюжетов было выделено всего 5:

1. Адюльтер (прелюбодеяние, измена) с местью

2. Восстановление справедливости

3. Поиск, достижение.

4. Жертва в семье и ради семьи

5. Жертва ради идеи.

Как минимум 4 из них очень похожи на предложенные Борхесом истории.

С точки зрения психологии предпочтение или выбор того или иного сюжета в литературе или в кино представляется отражением какминимум состояния человека и как максимум его психологического (ценности, цели, нормы, интересы, способности) и психофизиологического (особенности восприятия, обработки информации в зависимости от физиологического типа функционирования, от типа ведущей нервной системы, способа реагирования) типа человека, продолжением которых является его мировоззрение, которое и включает в себя «пристрастие» к определенным сюжетным линиям жизни, и литературы в частности. Кроме этого интересным представляется рассмотрение сюжетов, которые повторяются во всех произведениях, как символического отражения генетических программ, заложенных и оцениваемых в неспецифическом отделе нервной системы.

Поэтому интересным представляется Ваше предпочтение сюжетов в связи с психофизиологическими данными.

Анализ.

В данном случае эта анкета должна рассматриваться Вами как отражение Ваших интересов к сюжетным линиям. Ваша задача рассмотреть наиболее близкие и наиболее отвергаемые Вами сюжеты в связи с вашим типом активации. В анализе данных при описании своего типа включите описание не интересующих и интересующих Вас сюжетов с уточнением возможных причин этого и связи между ними, а также постарайтесь обобщить сюжетные линии и связать их с Вашим типом активации и другими психологическими данными, то есть объяснить данные взаимосвязи.

) до нескольких десятков (32 вариации с - moll Бетховена).

Критерии классификации вариаций:

1) по количеству тем – однотемные, двойные, тройные;

2) по степени свободы варьирования темы – строгие (сохраняется структура темы, тональность, гармонический план) и свободные (возможны любые трансформации темы);

3) по методу варьирования – полифонические, фигурационные, фактурные, жанровые, тембровые;

4) исторические типы вариационных форм:

Вариации на basso ostinato;

Фигурационные вариации;

Вариации на soprano ostinato;

Свободные вариации (характерные);

Вариантная форма.

Вариации на basso ostinato (basso ostinato – упорный бас) появились в XVI-XVII вв. Они основаны на неизменном повторении в басу одного и того же мелодического оборота. Появлению вариаций на basso ostinato предшествовала полифоническая форма, которая имела неизменный cantus firmus (григорианский хорал, в котором не менялась партия тенора). В XVI-XVII вв. вариации на basso ostinato широко использовались в танцевальной музыке. Некоторые старинные танцы – пассакалия, чакона, английский граунд и другие представляли собой вариации на basso ostinato.

Пассакалия (от испанского – проходить, улица) – испанский танец-шествие, исполнявшийся при разъезде гостей.

Чакона (от испанского – всегда то же) – испанский танец народного происхождения, но более оживленный и активный.

Для этих жанров типичны: величественный характер, неспешное развертывание формы, медленный темп, 3-дольный размер, минорный лад (мажорный лад встречается реже и более характерен для оперных basso ostinato).

Основные отличия. Пассакалия – более монументальный, торжественный жанр (для органа или инструментального ансамбля). Главная тема (4-8 тт.) начинается с 3-й доли, одноголосно. Чакона – более камерный жанр, исполняется солирующим инструментом – клавиром или скрипкой, начинается со 2-й доли, излагается в виде гармонической последовательности.

Форма вариаций на вasso ostinato сохранилась и после того, как пассакалия и чакона утратили танцевальное значение. Принцип вasso ostinato проник также в арии и хоры опер, ораторий и кантат XVI-XVII вв. Классические образцы чаконы и пассакалии в музыке XVIII в. представлены в произведениях Баха (например, хор «Crucifixus» из Мессы h-moll) и Генделя (пассакалия из сюиты g-moll для клавира). Бетховен использовал вариации на вasso ostinato как элемент крупной формы (кода Vivace 7-й симфонии) и как основу вариационно-циклической формы (финал 3-й симфонии).

Тема вариаций на вasso ostinato может быть:

Аккордовой (Бах. Чакона d-moll для скрипки соло);

В вариациях на basso ostinato варьирование происходит обычно в верхних голосах, но изменения могут касаться и самой темы: разного рода фигурации, транспонирование, перенос в верхний голос.

Существует два типа тем вариаций на вasso ostinato:

1) замкнутая тема, которая начинается и завершается тоникой; при этом опорой остается нисходящий диатонический тетрахорд (от I ступени к V ступени);

2) разомкнутая тема заканчивается на доминанте, момент разрешения которой совпадает с началом новой вариации. По структуре тема часто представляет собой период из 4-16 тт. («Чакона d-moll» Баха). Тема, как правило, излагается сначала одноголосно, варьирование организовано по принципу увеличения количества голосов, смены ладового наклонения в группе «средних» вариаций.

Полифонические: имитация, канон, вертикально-подвижный контрапункт;

Диминуция (пропорциональное уменьшение длительностей);

Перегармонизация темы.

Существует 2 способа организации формы вариаций на basso ostinato:

1) форма делится на вариации, если границы остинатного баса и верхних голосов совпадают;

2) форма расслаивается на 2 самостоятельных пласта – остинатный бас и верхние голоса, цезуры в которых не совпадают. В результате одновременно образуются 2 самостоятельные формы – одна в нижнем голосе, другая в верхних голосах.

Для формы в целом было характерно образование субвариаций (вариации на вариацию), объединение вариаций в группы на основе какого-либо одного принципа.

В XIX-XX вв. значение вариаций на вasso ostinato возрастает (Брамс. Финал симфонии № 4). Выходя за пределы вариаций на вasso ostinato, остинато постепенно становится одним из важных принципов формообразования в музыке XIX-XX вв. и проявляется в области ритма, гармонии, мелодических попевок (Равель, Стравинский, Шостакович, Хачатурян, Кабалевский, Бриттен, Орф).

Основой строгих (классических) вариаций является тема, изложенная большей частью в 2-частной репризной форме, и ряд вариаций. Строгими вариации называются потому, что тема в них в основном сохраняется: неизменной остаются структура, гармоническое движение, мелодическая основа. На долю варьирования остаются ритмика, фактура, регистровка и динамика. Тема вариаций имеет подчеркнуто песенный (песенно-танцевальный) характер, диатонична, имеет небольшой диапазон, четкую кадансировку (эти черты темы имеют народное происхождение). Предпочтение в структуре отдается простой 2-частной форме (чаще репризной), последняя вариация часто пишется в простой 3-частной форме или простой 2-частной с кодой.

Все вариации излагаются в главной тональности. Примерно в середине цикла возникает вариация (или группа вариаций) в одноименной тональности. Это является средством создания контраста в развитии одной музыкальной темы и придает вариациям черты 3-частной композиции. В вариациях может возникнуть и иная форма второго плана, например, рондо. Иногда в строгих вариациях можно обнаружить черты сонатной формы. «Сонатность» вариаций выражается не в тональном плане, а в чередовании вариаций (групп вариаций) с разными принципами варьирования.

Классические вариации получили широкое распространение в произведениях Гайдна, Моцарта, Бетховена. Некоторые циклы – небольшого размера, состоят из 5-6-ти вариаций (I ч. 12-й сонаты Бетховена, I ч. 11-й сонаты Моцарта). Иногда встречаются произведения с большим количеством вариаций, например: 32 вариации с - moll Бетховена.

Итак, строгие (классические, орнаментальные, фигурационные) вариации появились в западно-европейской инструментальной музыке XVII-XVIII вв.

Их отличительными чертами являются:

♦ тема – оригинальная или заимствованная; гомофонно-гармонического склада, с ясной диатонической мелодией и аккомпанементным сопровождением; спокойный темп, несложный ритм; средний регистр; форма простая 2-х (Бетховен. Соната № 23, II часть; № 12, I часть) или 3-частная (Моцарт. 12 вариаций. KV 265), форма, период или (редко) большое предложение (Бетховен. 32 вариации);

♦ в фигурационных вариациях применяются все виды фигураций: мелодическая, гармоническая, смешанная; диминуция (XVI в.) – ритмическое дробление, уменьшение длительностей в мелодии и других голосах;

♦ объединение вариаций в группы на основе какого-либо принципа варьирования – ритмического, тонального, фактурного, на основе диминуции; по тональному признаку;

♦ завершение вариационного цикла: проведение темы в первоначальном виде или финальная вариация в быстром темпе самыми мелкими длительностями (выполняет функцию коды или включает в себя коду).

К строгим вариациям относится тип вариаций на soprano ostinato , возникший в творчестве Глинки (отсюда еще одно название – глинкинские вариации). В этом типе вариаций тема (мелодия) остается неизменной. Варьирование осуществляется, главным образом, средствами гармонии (Персидский хор из оперы «Руслан и Людмила» Глинки). Первоисточником нового типа вариационной формы послужило куплетное строение русской народной песни. В хоровой форме эту форму называют куплетно-вариационной.

В ХХ в. форма вариаций на soprano ostinato была перенесена и в инструментальную музыку («Болеро» Равеля, эпизод нашествия из I ч. 7-й симфонии Шостаковича).

Тема вариаций на soprano ostinato может быть оригинальной или заимствованной («Исходила младешенька» – песня Марфы из оперы «Хованщина» Мусоргского). Форма темы – большое предложение или период (Римский-Корсаков. Песня Садко «Ой ты, темная дубравушка» из II к.), простая 2-частная безрепризная (Римский-Корсаков. 3-я песня Леля из III д. «Туча со громом сговаривалась»), простая 2-частная репризная (Глинка. Персидский хор из III д. оперы «Руслан и Людмила»), редко простая 3-частная (Григ. «В пещере горного короля» из сюиты «Пер Гюнт»).