Голландия. 17 век. Страна переживает небывалый расцвет. Так называемый «Золотой Век». В конце 16 века несколько провинций страны добились независимости от Испании.

Теперь простестанские Нидерланды пошли своим путём. А католическая Фландрия (нынешняя Бельгия) под крылом Испании – своим.

В независимой Голландии религиозная живопись почти никому стала не нужна. Протестанская церковь не одобряла роскошь убранства. Но это обстоятельство «сыграло на руку» живописи светской.

Любовь к этому виду искусства проснулась буквально у каждого жителя новой страны. Голландцам хотелось видеть на картинах собственную жизнь. И художники охотно шли им навстречу.

Ещё никогда окружающую действительность столько не изображали. Обычных людей, обыкновенные комнаты и самый заурядный завтрак горожанина.

Реализм процветал. Вплоть до 20 века он будет достойным конкурентом академизму с его нимфами и греческими богинями.

Этих художников называют «малыми» голландцами. Почему? Картины были маленькие по размеру, ведь они создавались для небольших домов. Так, почти все картины Яна Вермеера в высоту не более полуметра.

Но мне больше нравится другая версия. В Нидерландах в 17 веке жил и творил великий мастер, «большой» голландец. А все остальные по сравнению с ним были «малыми».

Речь идёт, конечно, о Рембрандте. С него и начнём.

1. Рембрандт (1606-1669 гг.)

Рембрандт. Автопортрет в возрасте 63 лет. 1669 г. Национальная Лондонская галерея

Рембрандту довелось испытать широчайшую гамму эмоций в течение своей жизни. Поэтому в его ранних работах так много веселья и бравады. И так много сложных чувств – в поздних.

Вот он молод и беззаботен на картине «Блудный сын в таверне». На коленях – любимая жена Саския. Он – популярный художник. Заказы льются рекой.

Рембрандт. Блудный сын в таверне. 1635 г. Галерея старых мастеров, Дрезден

Но все это исчезнет через каких-то 10 лет. Саския умрет от чахотки. Популярность растворится, как дым. Большой дом с уникальной коллекцией заберут за долги.

Но появится тот самый Рембрандт, который останется на века. Оголенные чувства героев. Их самые сокровенные мысли.

2. Франс Хальс (1583-1666 гг.)

Франс Хальс. Автопортрет. 1650 г. Музей Метрополитен, Нью-Йорк

Франс Хальс – один из величайших портретистов всех времён. Поэтому я бы его тоже причислила к «большим» голландцам.

В Голландии в то время было принято заказывать групповые портреты. Так появилось множество подобных работ с изображением работающих вместе людей: стрелки одной гильдии, врачи одного городка, управляющие домом престарелых.

В этом жанре больше всех как раз выделяется Хальс. Ведь большинство таких портретов были похожи на колоду карт. Сидят себе за столом люди с одинаковым выражением лица и просто смотрят. У Халса же было по-другому.

Посмотрите на его групповой портрет «Стрелки гильдии св. Георгия”.

Франс Хальс. Стрелки гильдии св. Георгия. 1627 г. Музей Франса Хальса, Гарлем, Нидерланды

Здесь вы не найдёте ни одного повторения в позе или выражении лица. При этом и хаоса здесь нет. Персонажей много, но лишним никто не кажется. Благодаря удивительно верной расстановке фигур.

Да и в одиночном портрете Хальс превосходил многих художников. Его модели естественны. Люди из высшего общества на его картинах лишены надуманного величия, а модели из низов не выглядят униженными.

А ещё его герои очень эмоциональны: они улыбаются, смеются, жестикулируют. Как, например, это «Цыганка» с лукавым взглядом.

Франс Хальс. Цыганка. 1625-1630 гг.

Хальс, как и Рембрандт, закончил жизнь в нищете. По той же причине. Его реализм шел вразрез со вкусами заказчиков. Которым хотелось, чтобы их внешность приукрашивали. Хальс не шёл на откровенную лесть, и тем самым подписал себе приговор – «Забвение».

3. Герард Терборх (1617-1681 гг.)

Герард Терборх. Автопортрет. 1668 г. Королевская галерея Маурицхейс, Гаага, Нидерланды

Терборх был мастером бытового жанра. Богатые и не очень бюргеры неспешно разговаривают, дамы читают письма, а сводница наблюдает за ухаживанием. Две-три тесно расположенные фигуры.

Именно этот мастер выработал каноны бытового жанра. Которые потом позаимствует Ян Вермеер, Питер де Хох и многие другие «малые» голландцы.

Герард Терборх. Бокал лимонада. 1660-ые года. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

«Бокал лимонада» – одна из известных работ Терборха. На ней видно ещё одно достоинство художника. Невероятно реалистичное изображение ткани платья.

Есть у Терборха и необычные работы. Что говорит о его желании выйти за рамки требований заказчиков.

Его «Точильщик» показывает жизнь самых бедных жителей Голландии. Мы привыкли видеть на картинах «малых» голландцев уютные дворики и чистые комнаты. А вот Терборх осмелился показать неприглядную Голландию.

Герард Терборх. Точильщик. 1653-1655 гг. Государственные музеи Берлина

Как вы понимаете, такие работы не пользовались спросом. И они – редкое явление даже у Терборха.

4. Ян Вермеер (1632-1675 гг.)

Ян Вермеер. Мастерская художника. 1666-1667 гг. Музей истории искусств, Вена

Как выглядел Ян Вермеер, достоверно не известно. Лишь очевидно, что на картине «Мастерская художника» он изобразил себя. Правда со спины.

Поэтому удивительно, что недавно стал известен новый факт из жизни мастера. Связан он с его шедевром «Улочка Делфта».

Ян Вермеер. Улочка Делфта. 1657 г. Государственный музей в Амстердаме

Выяснилось, что на этой улице прошло детство Вермеера. Изображённый дом принадлежал его тётке. Она растила в нем своих пятерых детей. Возможно, это она сидит на пороге с шитьем, а двое ее детей играют на тротуаре. Сам Вермеер жил в доме напротив.

Но чаще он изображал внутреннюю обстановку этих домов и их обитателей. Казалось бы, сюжеты картин очень просты. Вот миловидная дама, обеспеченная горожанка, проверяет работу своих весов.

Ян Вермеер. Женщина с весами. 1662-1663 гг. Национальная галерея искусства, Вашингтон

Чем же Вермеер выделялся среди тысяч других «малых» голландцев?

Он был непревзойденным мастером света. На картине «Женщина с весами» свет мягко обволакивает лицо героини, ткани и стены. Придавая изображенному неведанную одухотворенность.

А ещё композиции картин Вермеера тщательно выверены. Вы не найдёте ни одной лишней детали. Достаточно убрать одну из них, картина «рассыпется», и волшебство уйдёт.

Все это давалось Вермееру нелегко. Такое потрясающее качество требовало кропотливой работы. Всего 2-3 картины в год. Как следствие, невозможность прокормить семью. Вермеер работал ещё арт-дилером, продавая работы других художников.

5. Питер де Хох (1629-1684 гг.)

Питер де Хох. Автопортрет. 1648-1649 гг. Рейксмусеум, Амстердам

Хоха часто сравнивают с Вермеером. Они работали в одно время, даже был период, что в одном городе. И в одном жанре – бытовом. У Хоха мы тоже видим одну-две фигуры в уютных голландских двориках или комнатах.

Открытые двери и окна делают пространство его картин многослойным и занимательным. А фигуры вписаны в это пространство очень гармонично. Как, например, на его картине «Служанка с девочкой во дворике».

Питер де Хох. Служанка с девочкой во дворике. 1658 г. Лондонская национальная галерея

До 20 века Хох ценился очень высоко. А вот малочисленные работы его конкурента Вермеера мало, кто замечал.

Но в 20 веке все изменилось. Слава Хоха померкла. Однако его достижения в живописи сложно не признать. Мало, кто мог так грамотно сочетать окружающую обстановку и людей.

Питер де Хох. Игроки в карты в солнечной комнате. 1658 г. Королевское художественное собрание, Лондон

Обратите внимание, что в скромном доме на полотне «Игроки в карты» висит картина в недешевой раме.

Это в очередной раз говорит о том, как среди обычных голландцев была популярна живопись. Картины украшали каждый дом: и дом богатого бюргера, и скромного горожанина, и даже крестьянина.

6. Ян Стен (1626-1679 гг.)

Ян Стен. Автопортрет с лютней. 1670-ые гг. Музей Тиссена-Борнемисы, Мадрид

Ян Стен, пожалуй, самый веселый «малый» голландец. Но любящий нравоучения. Он часто изображал таверны или бедные дома, в которых водился порок.

Его главные герои – гуляки и дамы легкого поведения. Он хотел развлекать зрителя, но подспудно предостерегать его от порочной жизни.

Ян Стен. Кавардак. 1663 г. Музей истории искусства, Вена

Есть у Стена и более спокойные работы. Как, например, “Утренний туалет”. Но и здесь художник удивляет зрителя слишком откровенными деталями. Тут и следы от резинки чулок, и не пустой ночной горшок. Да и как-то совсем не кстати собака лежит прямо на подушке.

Ян Стен. Утренний туалет. 1661-1665 гг. Рейксмусеум, Амстердам

Но несмотря на всю несерьёзность, цветовые решения Стена очень профессиональны. В этом он превосходил многих «малых голландцев». Посмотрите, насколько красный чулок прекрасно сочетается с голубой курткой и ярко-бежевым половиком.

7. Якобс Ван Рейсдал (1629-1682 гг.)

Портрет Рейсдала. Литография из книги 19 века.

VI - Нидерланды 15 век

Петрус Кристус

Петрус Кристус. Рождество Христово (1452 г.). Берлинский музей.

Разобранными произведениями и вообще дошедшими до нас образцами далеко не исчерпывается творчество нидерландцев в XV веке, а в свое время это творчество было прямо баснословным по продуктивности и высокому мастерству. Однако в том материале второстепенного разряда (и все же сколь высокого качества!), который имеется в нашем распоряжении и который зачастую есть лишь ослабленное отражение искусства главнейших мастеров, интерес для истории пейзажа представляет лишь небольшое количество произведений; остальные без личного чувства повторяют одни и те же схемы. Среди этих картин выделяются несколько произведений Петруса Кристуса (род. около 1420 года, умер в Брюге в 1472 г), еще недавно считавшегося учеником Яна ван Эйка и действительно подражавшего ему более чем кому-либо другому. С Кристусом мы встретимся впоследствии - при изучении истории бытовой живописи, в которой он играет более важную роль; но и в пейзаже он заслуживает известного внимания, хотя все, что им сделано, и носит несколько вялый, безжизненный оттенок. Вполне прекрасный пейзаж расстилается лишь за фигурами брюссельского "Плача над Телом Господним": типичный фламандский вид с мягкими линиями возвышенностей, на которых стоят замки, с рядами деревьев, рассаженных в долинах или взбирающихся тонкими силуэтами по склону размежеванных холмов; тут же - небольшое озеро, дорога, вьющаяся между полями, городок с церковью в ложбине, - все это под ясным утренним небом. Но, к сожалению, атрибуция этой картины Кристусу вызывает большие сомнения.

Гуго ван-дер Гус. Пейзаж на правой створке алтаря Портинари (около 1470 г.) Галлерея Уффици во Флоренции

Надо, впрочем, заметить, что и в достоверных картинах мастера в Берлинском музее едва ли не лучшая часть это именно пейзажи. Особенно привлекателен пейзаж в "Поклонении Младенцу". Оттеняющей рамкой служит здесь убогий, приставленный к скалистым глыбам, навес, как будто целиком списанный с натуры. Позади этой "кулисы" и одетых в темное фигуры Богоматери, Иосифа и повитухи Сивиллы круглятся склоны двух холмов, между которыми в небольшой зеленой долине приютилась роща юных деревьев. На опушке пастухи внемлют летящему над ними ангелу. Мимо них к городской стене ведет дорога, и ответвление ее всползает на левый холм, где под рядом ив виднеется крестьянин, гонящий ослов с мешками. Все дышит удивительным миром; однако нужно сознаться, что связи с изображенным моментом, в сущности, нет никакой. Перед нами день, весна, - нет и попытки в чем-либо означить "рождественское настроение". У "Флемаля" мы видим, по крайней мере, что-то торжественное во всей композиции и стремление изобразить декабрьское нидерландское утро. У Кристуса все дышит пасторальной грацией, и чувствуется полная неспособность художника углубиться в предмет. Те же черты мы встретим и в пейзажах всех других второстепенных мастеров средины XV века: Даре, Мэйре и десятков безымянных.

Гертхен Сант-Янс. "Сожжение останков Иоанна Крестителя". Музей в Вене.

Тем-то и замечательна гениальнейшая картина Гуго ван дер Гуса "Алтарь Портинари" (во Флоренции в "Уффицах"), что в ней художник-поэт первый среди нидерландцев пытается решительным и последовательным образом провести связь между настроением самого драматического действия и пейзажного фона. Нечто подобное мы видели в дижонской картине "Флемаля", но как далеко ушел вперед от этого опыта предшественника Гуго ван дер Гус, работая над картиной, заказанной ему богачом-банкиром Портинари (представителем в Брюгге торговых дел Медичисов) и предназначенной для отсылки во Флоренцию. Возможно, что у самого Портинари Гус видел картины любимых Медичи художников: Беато Анджелико, Филиппо Липпи, Бальдовинетти. Возможно и то, что в нем заговорило благородное честолюбие показать Флоренции превосходство отечественного искусства. К сожалению, мы ничего не знаем о Гусе, кроме довольно подробного (но тоже сути не выясняющего) рассказа о его помешательстве и смерти. Что же касается того, откуда был он родом, кто был его учителем, даже что написал он кроме "Алтаря Портинари", то все это остается под покровом тайны. Одно лишь явствует, хотя бы из изучения его картины во Флоренции, - это исключительная для нидерландца страстность, одухотворенность, жизненность его творчества. В Гусе соединились в одно неразрывное целое и драматическая пластика Роже, и глубокое чувство природы ван Эйков. К этому прибавилась его личная особенность: какая-то прекрасная патетическая нота, какой-то нежный, но отнюдь не расслабленный сентиментализм.

Мало в истории живописи картин, которые были бы полны такого трепета, в которых так сквозила бы душа художника, вся чудесная сложность ее переживаний. Если бы даже мы не знали, что Гус ушел в монастырь от мира, что там он вел какую-то странную полусветскую жизнь, занимая почетных гостей и пируя с ними, что затем им овладел мрак безумия, - один "Алтарь Портинари" говорил бы нам о больной душе ее автора, о влечении ее к мистическому экстазу, о сплетенности самых разнородных в ней переживаний. Сизый, холодный тон триптиха, одинокий во всей нидерландской школе, звучит как чудесная и глубоко печальная музыка.

Искусство Возрождения. Нидерландское искусство 15 века. Живопись.

Хотя до нас дошло значительное число выдающихся памятников нидерландского искусства 15 и 16 веков, необходимо при рассмотрении его развития считаться с тем, что многое погибло как во время иконоборческого движения, проявлявшегося в ряде мест во время революции 16 века, так и позже, в частности в связи с малым вниманием, которое уделялось им в позднейшее время, вплоть до начала 19 века.

Отсутствие в большинстве случаев подписей художников на картинах и скудость документальных данных потребовали значительных усилий многих исследователей для того, чтобы путем тщательного стилистического анализа восстановить наследие отдельных художников. Основным письменным источником служит изданная в 1604 году «Книга о художниках» (русский перевод 1940 г.) живописца Кареля ван Мандера (1548-1606). Составленные по образцу «Жизнеописаний» Вазари, биографии нидерландских художников 15-16 веков Мандера содержат обширный и ценный материал, особое значение которого заключается в сведениях о памятниках, непосредственно знакомых автору.

В первой четверти 15 века совершается коренной переворот в развитии западноевропейской живописи - появляется станковая картина. Историческая традиция связывает этот переворот с деятельностью братьев ван Эйков - основателей нидерландской школы живописи. Творчество ван Эйков было во многом подготовлено реалистическими завоеваниями мастеров предшествующего поколения - развитием позднеготической скульптуры и особенно деятельностью целой плеяды работавших во Франции фламандских мастеров книжной миниатюры. Однако в утонченном, изысканном искусстве этих мастеров, в частности братьев Лимбург, реализм деталей сочетается с условным изображением пространства и человеческой фигуры. Их творчество завершает собой развитие готики и принадлежит к другому этапу исторического развития. Деятельность этих художников почти целиком протекала во Франции, за исключением Брудерлама. Искусство же, созданное на территории самих Нидерландов в конце 14 и начале 15 века, носило второстепенный, провинциальный характер. Вслед за разгромом Франции при Азенкуре в 1415 году и переездом Филиппа Доброго из Дижона во Фландрию прекращается эмиграция художников. Художники находят многочисленных заказчиков, кроме бургундского двора и церкви, среди зажиточных горожан. Наряду с созданием картин они раскрашивают статуи и рельефы, расписывают знамена, выполняют различные декоративные работы, оформляют празднества. За единичными исключениями (Ян ван Эйк), художники, подобно ремесленникам, были объединены в цеха. Деятельность их, ограниченная пределами города, способствовала образованию местных художественных школ, менее, впрочем, обособленных вследствие малых расстояний, чем в Италии.

Гентский алтарь. Самое знаменитое и крупное произведение братьев ван Эйков «Поклонение агнцу» (Гент, церковь св. Бавона) принадлежит к великим шедеврам мирового искусства. Это большой двухъярусный створчатый алтарный образ, состоящий из 24 отдельных картин, 4 из которых размещены на неподвижной средней части, а остальные на внутренних и наружных створках). Нижний ярус внутренней стороны составляет единую композицию, хотя и разделенную рамами створок на 5 частей. В центре, на лугу, поросшем цветами, возвышается на холме престол с агнцем, кровь из раны которого стекает в чашу, символизируя искупительную жертву Христа; несколько ниже бьет фонтан «источника живой воды» (т. е. христианской веры). На поклонение агнцу собрались толпы людей - справа коленопреклоненные апостолы, за ними - представители церкви, слева - пророки, а на заднем плане - выходящие из рощ святые мученики. Сюда же направляются изображенные на правых боковых створках отшельники и пилигримы, во главе с великаном Христофором. На левых створках помещены всадники - защитники христианской веры, обозначенные надписями как «Христовы воины» и «Праведные судьи». Сложное содержание основной композиции почерпнуто из Апокалипсиса и других библейских и евангельских текстов и связано с церковным праздником всех святых. Хотя отдельные элементы восходят к средневековой иконографии этой темы, они не только значительно осложнены и расширены включением не предусмотренных традицией изображений на створках, но и претворены художником в совершенно новые, конкретные и живые образы. Особого внимания заслуживает, в частности, пейзаж, среди которого развертывается зрелище; с поразительной точностью переданы многочисленные породы деревьев и кустарников, цветы, покрытые трещинами скалы и раскрывающаяся на заднем плане панорама дали. Перед острым взором художника как бы впервые раскрылось восхитительное богатство форм природы, которое он передал с благоговейным вниманием. Интерес к многообразию аспектов ярко выражен в богатом разнообразии человеческих лиц. С изумительной тонкостью переданы украшенные камнями митры епископов, богатая сбруя коней, сверкающие доспехи. В «воинах» и «судьях» оживает пышное великолепие бургундского двора и рыцарства. Единой композиции нижнего яруса противостоят помещенные в нишах крупные фигуры верхнего яруса. Строгая торжественность отличает три центральные фигуры - Бога-отца, девы Марии и Иоанна Крестителя. Резкий контраст к этим величавым образам представляют отделенные от них изображениями поющих и музицирующих ангелов нагие фигуры Адама и Евы. При всей архаичности их облика бросается в глаза понимание художниками строения тела. Эти фигуры привлекали внимание художников и в 16 веке, например Дюрера. Угловатые формы Адама противопоставлены округлости женского тела. С пристальным вниманием переданы поверхность тела, покрывающие его волоски. Однако движения фигур скованы, позы неустойчивы.

Особого внимания заслуживает ясное понимание изменений, вытекающих из перемены точки зрения (низкой для прародителей и высокой для других фигур).

Монохромность наружных створок призвана оттенить богатство красок и праздничность раскрытых створок. Алтарь открывался только в праздничные дни. В нижнем ярусе помещены статуи Иоанна Крестителя (которому была первоначально посвящена церковь) и Иоанна евангелиста, имитирующие каменную пластику, и рельефно выделяющиеся в затененных нишах коленопреклоненные фигуры жертвователей Иодокуса Фейта и его жены. Появление подобных живописных изображений было подготовлено развитием портретной скульптуры. Такой же статуарной пластичностью отличаются фигуры архангела и Марии в сцене Благовещения, развертывающейся в едином, хотя и разделенном рамами створок, интерьере. Привлекает внимание любовная передача предметов обстановки бюргерского жилья и открывающийся в окно вид на городскую улицу.

Помещенная на алтаре надпись в стихах сообщает, что он был начат Губертом ван Эйком, «величайшим из всех», закончен его братом «вторым в искусстве» по поручению Иодокуса Фейта и освящен 6 мая 1432 года. Указание на участие двух художников, естественно, повлекло за собой многочисленные попытки разграничить долю участия каждого из них. Однако сделать это чрезвычайно трудно, так как живописное исполнение алтаря - единообразно во всех частях. Сложность задачи усугубляется тем, что, в то время как мы располагаем надежными биографическими сведениями о Яне, а главное, имеем ряд бесспорных его произведений, мы почти ничего не знаем о Губерте и не обладаем ни одной документированной его работой. Попытки доказать подложность надписи и объявить Губерта «легендарной личностью» следует считать бездоказательными. Наиболее обоснованной представляется гипотеза, согласно которой Ян использовал и доработал начатые Губертом части алтаря, а именно - «Поклонение агнцу», и первоначально не составлявшие с ним единого целого фигуры верхнего яруса, за исключением выполненных целиком Яном Адама и Евы; принадлежность последнему целиком внешних створок никогда не вызывала дискуссий.

Губерт ван Эйк. Авторство Губерта (?-1426) в отношении других произведений, приписываемых ему рядом исследователей, остается спорным. Лишь одна картина «Три Марии у гроба Христа» (Роттердам) может быть оставлена за ним без особых колебаний. Пейзаж и женские фигуры в этой картине чрезвычайно близки к наиболее архаичной части Гентского алтаря (нижней половине средней картины нижнего яруса), а своеобразная перспектива саркофага аналогична перспективному изображению фонтана в «Поклонении агнцу». Несомненно, однако, что в выполнении картины принимал участие и Ян, которому следует приписать остальные фигуры. Наибольшей выразительностью среди них выделяется спящий воин. Губерт, в сопоставлении с Яном, выступает как художник, творчество которого еще связано с предшествующим этапом развития.

Ян ван Эйк (ок. 1390-1441). Ян ван Эйк начал свою деятельность в Гааге, при дворе голландских графов, а с 1425 года состоял художником и придворным Филиппа Доброго, по поручению которого он был отправлен в составе посольства в 1426 году в Португалию и в 1428 году в Испанию; с 1430 года поселился в Брюгге. Художник пользовался особым вниманием герцога, называющего его в одном из документов «не имеющим себе равных по искусству и познаниям». О высокой культуре художника ярко говорят его произведения.

Вазари, вероятно основываясь на более ранней традиции, подробно рассказывает об изобретении «изощренным в алхимии» Яном ван Эйком масляной живописи. Мы знаем, однако, что льняное и другие высыхающие масла были известны в качестве связующего уже в раннем средневековье (трактаты Гераклия и Феофила, 10 в.) и довольно широко применялись, по данным письменных источников, в 14 веке. Тем не менее применение их ограничивалось декоративными работами, где к ним прибегали ради большей стойкости подобных красок сравнительно с темперой, а не из-за их оптических свойств. Так, М. Брудерлам, Дижонский алтарь которого был написан темперой, пользовался маслом при росписи знамен. Картины ван Эйков и примыкающих к ним нидерландских художников 15 века заметно отличаются от картин, выполненных в традиционной темперной технике, особым эмалевидным сверканием красок и глубиной тонов. Техника ван Эйков основывалась на последовательном использовании оптических свойств масляных красок, накладываемых прозрачными слоями на просвечивающий сквозь них подмалевок и сильно отражающий меловой грунт, на введении в верхние слои смол, растворенных в эфирных маслах, а также на использовании пигментов высокого качества. Новая техника, возникшая в непосредственной связи с разработкой новых реалистических способов изображения, значительно расширила возможности правдивой живописной передачи зрительных впечатлений.

В начале 20 века в рукописи, известной под названием «Туринско-Милан-ский Часослов», был обнаружен ряд миниатюр, стилистически близких к Гент-скому алтарю, 7 из которых выделяются своим исключительно высоким качеством. Особенно замечателен в этих миниатюрах пейзаж, переданный с удивительно тонким пониманием световых и цветовых отношений. В миниатюре «Молитва на морском берегу», изображающей окруженного свитой всадника на белом коне (почти тождественном с конями левых створок Гентского алтаря), возносящего благодарение за благополучную переправу, изумительно переданы бурное море и облачное небо. Не менее поразителен своей свежестью речной пейзаж с замком, озаренный вечерним солнцем («Св. Юлиан и Марта»). С удивительной убедительностью передан интерьер бюргерской комнаты в композиции «Рождество Иоанна Крестителя» и готической церкви в «Заупокойной мессе». Если достижения художника-новатора в области пейзажа не находят себе параллелей вплоть до 17 века, то тонкие, легкие фигуры еще всецело связаны со старой готической традицией. Миниатюры эти датируются примерно 1416-1417 годами и таким образом характеризуют начальный этап творчества Яна ван Эйка.

Значительная близость к последней из упомянутых миниатюр дает основание считать одной из наиболее ранних картин Яна ван Эйка «Мадонну в церкви» (Берлин), в которой удивительно передан струящийся из верхних окон свет. В написанном несколько позже миниатюрном триптихе, с изображением Мадонны в центре, св. Михаила с заказчиком и св. Екатерины на внутренних створках (Дрезден), впечатление уходящего вглубь пространства церковного нефа доходит почти до полной иллюзии. Стремление придать изображению осязаемый характер реального предмета, особенно отчетливо выступает в фигурах архангела и Марии на наружных створках, имитирующих статуэтки из резной кости. Все детали в картине написаны с такой тщательностью, что напоминают ювелирные изделия. Это впечатление еще больше усиливается сверканием красок, мерцающих наподобие драгоценных камней.

Легкому изяществу Дрезденского триптиха противостоит тяжелое великолепие «Мадонны каноника ван дер Пале». (1436, Брюгге), с крупными фигурами, вдвинутыми в тесное пространство низкой романской абсиды. Глаз не устает любоваться изумительно написанной синей с золотом епископской ризой св. Донатиана, драгоценным доспехом и особенно кольчугой св. Михаила, великолепным восточным ковром. Так же внимательно, как и мельчайшие звенья кольчуги, художник передает складки и морщины обрюзгшего и усталого лица умного и добродушного старика-заказчика - каноника ван дер Пале.

Одна из особенностей искусства ван Эйка состоит в том, что эта детализация не заслоняет целого.

В другом шедевре, созданном немного ранее, - «Мадонне канцлера Ролена» (Париж, Лувр), особое значение придано пейзажу, вид на который открывается с высокой лоджии. Город на берегах реки открывается нам во всем многообразии его архитектуры, с фигурками людей на улицах и площадях, как бы увиденных в подзорную трубу. Эта четкость заметно изменяется по мере удаления, краски бледнеют - художник обладает пониманием воздушной перспективы. С характерной для него объективностью переданы черты лица и внимательный взгляд канцлера Ролена, холодного, расчетливого и корыстного государственного деятеля, руководившего политикой бургундского государства.

Особое место среди произведений Яна ван Эйка принадлежит крохотной картине «Св. Варвара» (1437, Антверпен), вернее рисунку, выполненному тончайшей кистью на загрунтованной доске. Святая изображена сидящей у подножия строящейся соборной башни. Согласно легенде, св. Варвара была заключена в башню, которая стала ее атрибутом. Ван Эйк, сохраняя символическое значение башни, придал ей реальный характер, сделав основным элементом архитектурного пейзажа. Подобных примеров переплетения символического и реального, столь характерного для периода перехода от теолого-схоластического мировоззрения к реалистическому мышлению, в творчестве не только Яна ван Эйка, но и других художников начала века можно было бы привести немало; многочисленные детали-изображения на капителях колонн, украшениях мебели, различные предметы быта во многих случаях имеют символическое значение (так, в сцене Благовещения рукомойник и полотенце служат символом девственной чистоты Марии).

Ян ван Эйк был одним из великих мастеров портрета. Не только его предшественники, но и современные ему итальянцы придерживались неизменной схемы профильного изображения. Ян ван Эйк поворачивает лицо в ¾ и сильно его освещает; в моделировке лица он пользуется в меньшей степени светотенью, чем тональными отношениями. Один из самых замечательных его портретов изображает молодого человека с некрасивым, но привлекательным своей скромностью и одухотворенностью лицом, в красной одежде и зеленом головном уборе. Греческое имя «Тимофей» (вероятно, имеется в виду имя прославленного греческого музыканта), обозначенное на каменной балюстраде вместе с подписью и датой 1432, служит эпитетом к имени изображенного, по-видимому, одного из крупных музыкантов, состоявших на службе у бургундского герцога.

Тончайшим живописным исполнением и острой выразительностью выделяется «Портрет неизвестного в красном тюрбане» (1433, Лондон). Впервые в истории мирового искусства взгляд изображенного пристально устремлен на зрителя, как бы входя в непосредственное с ним общение. Весьма правдоподобно предположение, что это автопортрет художника.

К «Портрету кардинала Альбергати» (Вена) сохранился замечательный подготовительный рисунок серебряным карандашом (Дрезден), с записями о цвете, очевидно, сделанный в 1431 году во время краткого пребывания этого крупного дипломата в Брюгге. Живописный портрет, видимо, написанный значительно позже, в отсутствие модели, отличается меньшей остротой характеристики, но более подчеркнутой значительностью персонажа.

Последней по времени портретной работой художника является единственный в его наследии женский портрет - «Портрет жены» (1439, Брюгге).

Особое место не только в творчестве Яна ван Эйка, но и во всем нидерландском искусстве 15-16 веков принадлежит «Портрету Джованни Арнольфини и его жены» (1434, Лондон. Арнольфини - видный представитель итальянской торговой колонии в Брюгге). Изображенные представлены в интимной обстановке уютного бюргерского интерьера, однако строгая симметрия композиции и жесты (поднятая вверх, как при клятве, рука мужчины и соединенные руки пары) придают сцене подчеркнуто торжественный характер. Художник раздвигает рамки чисто портретного изображения, превращая его в сцену бракосочетания, в некий апофеоз супружеской верности, символом которой служит изображенная у ног четы собака. Подобного двойного портрета в интерьере мы не найдем в европейском искусстве вплоть до написанных столетием позже «Посланников» Гольбейна.

Искусство Яна ван Эйка заложило основы, на которых развивалось в дальнейшем нидерландское искусство. В нем впервые нашло свое яркое выражение новое отношение к действительности. Оно было самым передовым явлением художественной жизни своего времени.

Флемалъский мастер. Основы нового реалистического искусства были заложены, однако, не одним лишь Яном ван Эйком. Одновременно с ним работал так называемый Флемальский мастер, творчество которого не только сложилось независимо от искусства ван Эйка, но, по-видимому, и оказало известное влияние на раннее творчество Яна ван Эйка. Большинство исследователей отождествляют этого художника (названного по трем картинам Франкфуртского музея, происходящим из селения Флемаль близ Льежа, к которым присоединен по стилистическим признакам ряд других анонимных произведений) с упоминаемым в нескольких документах города Турне мастером Робером Кампеном (ок. 1378-1444).

В раннем произведении художника - «Рождестве» (ок. 1420-1425, Дижон) отчетливо обнаруживаются тесные связи с миниатюрами Жакмара из Эсдена (в композиции, общем характере пейзажа, светлом, серебристом колорите). Архаические черты - ленты с надписями в руках ангелов и женщин, своеобразная «косая» перспектива навеса, характерная для искусства 14 века, сочетаются здесь со свежими наблюдениями (яркие народные типы пастухов).

В триптихе «Благовещенье» (Нью-Йорк) традиционная религиозная тема развертывается в подробно и любовно охарактеризованном бюргерском интерьере. На правой створке - соседняя комната, где старый плотник Иосиф мастерит мышеловки; сквозь решетчатое окно открывается вид на городскую площадь. Слева у двери, ведущей в комнату, коленопреклоненные фигуры заказчиков - супругов Ингельбрехтс. Тесное пространство почти сплошь заполнено фигурами и предметами, изображенными в резком перспективном сокращении, как бы с очень высокой и близкой точки зрения. Это придает композиции плоскостно-декоративный характер, несмотря на объемность фигур и предметов.

Знакомство с этим произведением Флемальского мастера оказало влияние на Яна ван Эйка, когда он создавал «Благовещенье» Гентского алтаря. Сопоставление этих двух картин отчетливо характеризует особенности более раннего и последующего этапов становления нового реалистического искусства. В творчестве Яна ван Эйка, тесно связанного с бургундским двором, подобная, чисто бюргерская интерпретация религиозного сюжета не получает дальнейшего развития; у Флемальского же мастера мы встречаемся с ней неоднократно. «Мадонна у камина» (ок. 1435, Санкт-Петербург, Эрмитаж) воспринимается как чисто бытовая картина; заботливая мать греет у камина руку, прежде чем прикоснуться к обнаженному детскому тельцу. Подобно «Благовещенью», картина освещена ровным, сильным светом и выдержана в холодном колорите.

Наши представления о творчестве этого мастера были бы, однако, далеко не полны, если бы до нас не дошли фрагменты двух больших его произведений. От триптиха «Снятие с креста» (композиция его известна по старинной копии в Ливерпуле) сохранилась верхняя часть правой створки с фигурой разбойника, привязанного к кресту, у которого стоят два римлянина (Франкфурт). В этом монументальном образе художник сохранил традиционный золотой фон. Выделяющееся на нем обнаженное тело передано в манере, резко отличной от той, в которой написан Адам Гентского алтаря. Таким же статуарным характером отличаются фигуры «Мадонны» и «Св. Вероники» (Франкфурт) - фрагменты другого большого алтаря. Пластическая передача форм, как бы подчеркивающая их материальность, сочетается здесь с тонкой выразительностью лиц и жестов.

Единственное датированное произведение художника - створки, с изображением на левой Генриха Верля, профессора Кельнского университета и Иоанна Крестителя, а на правой - св. Варвары, сидящей на скамье у камина и погруженной в чтение (1438, Мадрид), относится к позднему периоду его творчества. Комната св. Варвары очень напоминает по ряду деталей уже знакомые нам интерьеры художника и вместе с тем отличается от них значительно более убедительной передачей пространства. Круглое зеркало с отражающимися в нем фигурами на левой створке заимствовано у Яна ван Эйка. Более отчетливо, однако, и в этом произведении, и в Франкфуртских створках видны черты близости к другому великому мастеру нидерландской школы Роже ван дер Вейдену, который был учеником Кампена. Эта близость привела некоторых исследователей, возражающих против отождествления Флемальского мастера с Кам-пеном, к утверждению, что произведения, приписанные ему, на самом деле являются работами раннего периода Роже. Точка зрения эта не представляется, однако, убедительной, и подчеркиваемые черты близости вполне объяснимы влиянием особо одаренного ученика на своего учителя.

Роже ван дер Вейден. Это крупнейший, после Яна ван Эйка, художник нидерландской школы (1399-1464). Архивные документы содержат указания на пребывание его в 1427-1432 годах в мастерской Р. Кампена в Турне. С 1435 года Роже работал в Брюсселе, где занимал должность городского живописца.

Наиболее знаменитое его произведение, созданное еще в молодые годы, - «Снятие с креста» (ок. 1435, Мадрид). Десять фигур размещены на золотом фоне, на узком пространстве переднего плана, наподобие полихромного рельефа. Несмотря на сложный рисунок, композиция отличается предельной ясностью; все фигуры, составляющие три группы, объединены в одно неразрывное целое; единство этих групп построено на ритмических повторениях и равновесии отдельных частей. Изгиб тела Марии повторяет изгиб тела Христа; такой же строгий параллелизм отличает фигуры Никодима и женщины, поддерживающей Марию, а также замыкающие с двух сторон композицию фигуры Иоанна и Марии Магдалины. Эти формальные моменты служат основной задаче - наиболее яркому раскрытию основного драматического момента и, прежде всего, его эмоционального содержания.

Мандер говорит о Роже, что он обогатил искусство Нидерландов передачей движений и «особенно чувств, таких, как горе, гнев или радость, в соответствии с сюжетом». Делая отдельных участников драматического события носителями различных оттенков чувств скорби, художник воздерживается от индивидуализации образов, точно так же, как он отказывается от переноса сцены в реальную конкретную обстановку. Искание выразительности преобладает в его творчестве над объективным наблюдением.

Выступая как художник, резко отличный по своим творческим устремлениям от Яна ван Эйка, Роже испытал, однако, непосредственное воздействие последнего. Об этом красноречиво говорят некоторые ранние картины мастера, в частности «Благовещенье» (Париж, Лувр) и «Евангелист Лука, рисующий Мадонну» (Бостон; повторения - Санкт-Петербург, Эрмитаж и Мюнхен). Во второй из этих картин композиция повторяет с небольшими изменениями композицию «Мадонны канцлера Ролена» Яна ван Эйка. Сложившаяся в 4 веке христианская легенда рассматривала Луку как первого иконописца, запечатлевшего лик богоматери (ему приписывался ряд «чудотворных» икон); в 13-14 века он был признан покровителем возникших в это время в ряде западноевропейских стран цехов живописцев. В соответствии с реалистической направленностью нидерландского искусства Роже ван дер Вейден изобразил евангелиста в виде современного ему художника, делающего с натуры портретную зарисовку. Однако в трактовке фигур отчетливо выступают характерные для этого мастера черты - коленопреклоненный живописец преисполнен благоговения, складки одежды отличаются готической орнаментальностью. Написанная в качестве алтарного образа часовни живописцев, картина пользовалась большой популярностью, о чем свидетельствует наличие нескольких повторений.

Готическая струя в творчестве Роже особенно отчетливо выступает в двух небольших триптихах - так называемом «Алтаре Марии» («Оплакивание», слева - «св. Семейство», справа - «Явление Христа Марии») и более позднем - «Алтаре св. Иоанна» («Крещение», слева - «Рождение Иоанна Крестителя» справа - «Казнь Иоанна Крестителя», Берлин). Каждая из трех створок обрамлена готическим порталом, представляющим собой живописное воспроизведение скульптурной рамы. Эта рама органически связана с изображенным здесь архитектурным пространством. Помещенные на портале скульптуры сюжетно дополняют главные сцены, развертывающиеся на фоне пейзажа и в интерьере. В то время как в передаче пространства Роже развивает завоевания Яна ван Эйка, в трактовке фигур с их изящными, удлиненными пропорциями, сложными поворотами и изгибами он примыкает к традициям позднеготической скульптуры.

Творчество Роже в гораздо большей степени, чем творчество Яна ван Эйка, связано с традициями средневекового искусства и проникнуто духом строгого церковного учения. Реализму ван Эйка с его почти пантеистическим обожествлением мироздания он противопоставил искусство, способное воплотить в четких, строгих и обобщенных формах канонические образы христианской религии. Наиболее показателен в этом отношении «Страшный суд» - полиптих (или, вернее, триптих, в котором неподвижная центральная часть имеет три, а створки в свою очередь два подразделения), написанный в 1443-1454 годах по заказу канцлера Ролена для основанного им госпиталя в городе Бон (находится там же). Это самое крупное по масштабам (высота центральной части около 3 м, общая ширина 5,52 м) произведение художника. Единая для всего триптиха композиция состоит из двух ярусов - «небесной» сферы, где иератическая фигура Христа и ряды апостолов и святых размещены на золотом фоне, и «земной» - с воскресением мертвых. В композиционном построении картины, в плоскостности трактовки фигур еще много средневекового. Однако многообразные движения обнаженных фигур воскресших переданы с такой ясностью и убедительностью, которые говорят о внимательном изучении натуры.

В 1450 году Роже ван дер Вейден совершил поездку в Рим и был во Флоренции. Там по заказу Медичи он создал две картины: «Положение во гроб» (Уффици) и «Мадонна со св. Петром, Иоанном Крестителем, Космой и Дамианом» (Франкфурт). В иконографии и композиции они носят следы знакомства с произведениями Фра Анджелико и Доменико Венециано. Впрочем, это знакомство ни в какой мере не отразилось на общем характере творчества художника.

В созданном непосредственно после возращения из Италии триптихе с полуфигурными изображениями, в центральной части - Христа, Марии и Иоанна, а на створках - Магдалины и Иоанна Крестителя (Париж, Лувр), нет следов итальянского влияния. Композиция носит архаический симметричный характер; центральная часть, построенная по типу деисуса, отличается почти иконной строгостью. Пейзаж трактован лишь как фон для фигур. Это произведение художника отличается от более ранних интенсивностью колорита и тонкостью красочных сочетаний.

Новые черты в творчестве художника отчетливо выступают в «Алтаре Бладе-лина» (Берлин, Далем) - триптихе с изображением в центральной части «Рождества», написанном по заказу П. Бладелина, руководителя финансов Бургундского государства, для церкви основанного им города Миддельбурга. В отличие от характерного для раннего периода рельефного построения композиции, здесь действие разворачивается в пространстве. Сцена Рождества проникнута нежным, лирическим настроением.

Наиболее значительное произведение позднего периода - триптих «Поклонение волхвов» (Мюнхен), с изображением на створках «Благовещения» и «Сретения». Здесь продолжают развитие тенденции, наметившиеся в алтаре Бладелина. Действие развертывается в глубине картины, но композиция параллельна к картинной плоскости; симметрия гармонически сочетается с асимметрией. Движения фигур приобрели большую свободу - особенно привлекают в этом отношении внимание изящная фигура элегантного молодого волхва с чертами лица Карла Смелого в левом углу и ангел, чуть касающийся пола в «Благовещенье». В одеждах полностью отсутствуют характерная для Яна ван Эйка материальность - они только подчеркивают форму и движение. Однако, подобно Эйку, Роже внимательно воспроизводит обстановку, в которой развертывается действие, и наполняет светотенью интерьеры, отказываясь от свойственного его раннему периоду резкого и равномерного освещения.

Роже ван дер Вейден был выдающимся портретистом. Его портреты отличаются от портретных работ Эйка. Он выделяет особо выдающиеся в физиономическом и психологическом отношении черты, подчеркивая и усиливая их. Для этого он пользуется рисунком. С помощью линий он обрисовывает форму носа, подбородка, губ и т. д., уделяя малое место моделировке. Погрудное изображение в 3/4 выделяется на цветном - синем, зеленоватом или почти белом фоне. При всем различии индивидуальных особенностей моделей портретам Роже присущи некоторые общие черты. Это в значительной степени обусловлено тем, что почти все они изображают представителей высшей бургундской знати, на облик и манеру держаться которых наложили яркий отпечаток среда, традиции и воспитание. Таковы, в частности, «Карл Смелый» (Берлин, Далем), воинственный «Антон Бургундский» (Брюссель), «Неизвестный» (Лугано, собрание Тиссен), «Франческо д"Эсте» (Нью-Йорк), «Портрет молодой женщины» (Вашингтон). Несколько подобных портретов, в частности «Лоран Фруамон» (Брюссель), «Филипп де Круа» (Антверпен), на которых изображенный представлен с молитвенно сложенными руками, составляли первоначально правую створку разрозненных впоследствии диптихов, на левой створке которых находилось обычно погрудное изображение Мадонны с младенцем. Особое место принадлежит «Портрету неизвестной» (Берлин, Далем) - миловидной женщины, смотрящей на зрителя, написанному около 1435 года, в котором отчетливо выступает зависимость от портретных работ Яна ван Эйка.

Роже ван дер Вейден оказал чрезвычайно большое влияние на развитие нидерландского искусства второй половины 15 века. Творчество художника с его тенденцией к созданию типических образов и разработке законченных, отличающихся строгой логикой построения композиций в значительно большей степени, чем творчество Яна ван Эйка, могло служить источником заимствований. Оно способствовало дальнейшему творческому развитию и в то же время отчасти задерживало его, способствуя выработке повторяющихся типов и композиционных схем.

Петрус Кристус. В отличие от Роже, возглавлявшего в Брюсселе крупную мастерскую, Ян ван Эйк имел лишь одного прямого последователя в лице Петруса Кристуса (ок. 1410-1472/3). Хотя этот художник стал бюргером города Брюгге лишь в 1444 году, он, несомненно, ранее этого времени работал в тесном общении с Эйком. Такие его произведения, как «Мадонна со св. Варварой и Елизаветой и монахом заказчиком» (собрание Ротшильд, Париж) и «Иероним в келье» (Детройт), возможно, как полагают ряд исследователей, начаты Яном ван Эйком, а закончены Кристусом. Наиболее интересное его произведение - «Св. Элигий» (1449, собрание Ф. Леман, Нью-Йорк), по-видимому, написанное для цеха ювелиров, покровителем которых считался этот святой. Эта небольшая картина, изображающая молодую пару, выбирающую кольца в лавке ювелира (нимб вокруг его головы почти незаметен), - одна из первых бытовых картин в нидерландской живописи. Значение этого произведения усиливается еще тем обстоятельством, что до нас не дошла ни одна из картин на бытовые сюжеты Яна ван Эйка, о которых упоминают литературные источники.

Значительный интерес представляют его портретные работы, в которых полуфигурное изображение помещено в реальное архитектурное пространство. Особенно примечателен в этом отношении «Портрет сэра Эдуарда Граймстона» (1446, собрание Верулам, Англия).

Дирик Боутс. Проблема передачи пространства, в частности пейзажа, занимает особенно большое место в творчестве другого, значительно более крупного художника того же поколения - Дирика Боутса (ок. 1410/20-1475). Уроженец Гарлема, он еще в конце сороковых годов, обосновался в Лувене, где протекала его дальнейшая художестванная деятельность. Мы не знаем, кто был его учителем; наиболее ранние из дошедших до нас картин отмечены сильным влиянием Роже ван дер Вейдена.

Самое известное его произведение - «Алтарь таинства причащения», написанный в 1464-1467 годах для одной из часовен церкви св. Петра в Лувене (находится там же). Это полиптих, центральная часть которого изображает «Тайную вечерю», по сторонам же на боковых створках расположены четыре библейские сцены, сюжеты которых истолковывались как прообразы таинства причащения. Согласно дошедшему до нас контракту тематика этого произведения была разработана двумя профессорами Лувенского университета. Иконография «Тайной вечери» отлична от распространенной в 15-16 веках трактовки этой темы. Вместо драматического рассказа о предсказании Христом предательства Иуды изображено учреждение церковного таинства. Композиция с ее строгой симметрией выделяет центральный момент и подчеркивает торжественность сцены. С полной убедительностью передана глубина пространства готического зала; этой цели служит не только перспектива, но и продуманная передача освещения. Никому из нидерландских мастеров 15 века не удалось достичь той органической связи между фигурами и пространством, как Боутсу в этой замечательной картине. Три из четырех сцен на боковых створках развертываются среди пейзажа. Несмотря на относительно крупный масштаб фигур, пейзаж здесь не просто фон, а основной элемент композиции. Стремясь достичь большего единства, Боутс отказывается от богатства деталей эйковских пейзажей. В «Илье в пустыне» и «Сборе небесной манны» посредством извивающейся дороги и кулисного расположения холмиков и скал ему впервые удается связать между собой традиционные три плана - передний, средний и задний. Самое замечательное, однако, в этих пейзажах, это эффекты освещения и колорит. В «Сборе манны» восходящее солнце освещает передний план, оставляя средний в тени. В «Илье в пустыне» передана холодная ясность прозрачного летнего утра.

Еще изумительнее в этом отношении прелестные пейзажи створок небольшого триптиха, где изображено «Поклонение волхвов» (Мюнхен). Это одно из наиболее поздних произведений мастера. Внимание художника в этих небольших картинах целиком отдано передаче ландшафта, а фигуры Иоанна Крестителя и св. Христофора имеют второстепенное значение. В особенности привлекает внимание передача мягкого вечернего освещения с отражающимися от водной поверхности, чуть подернутой рябью, солнечными лучами в пейзаже со св. Христофором.

Боутсу чужда строгая объективность Яна ван Эйка; его пейзажи проникнуты настроением, созвучным сюжету. Склонность к элегии и лирике, отсутствие драматизма, известная статичность и застылость поз - характерные черты художника, столь отличного в этом отношении от Роже ван дер Вейдена. Особенно ярко выступают они в таких его произведениях, сюжет которых полон драматизма. В «Мучении св. Эразма» (Лувен, церковь св. Петра) святой со стоическим мужеством переносит мучительные страдания. Полна спокойствия и группа присутствующих при этом людей.

В 1468 году Боутсу, назначенному городским художником, были заказаны пять картин для убранства только что законченного великолепного здания ратуши. Сохранились две большие композиции, изображающие легендарные эпизоды из истории императора Оттона III (Брюссель). На одной представлена казнь графа, оклеветанного императрицей, не добившейся его любви; на второй - испытание огнем перед судом императора вдовы графа, доказывающей невинность мужа, и на заднем плане казнь императрицы. Такие «сцены правосудия» помещались в залах, где заседал городской суд. Подобного характера картины со сценами из истории Траяна были исполнены Роже ван дер Вейденом для Брюссельской ратуши (не сохранились).

Вторая из «сцен правосудия» Боутса (первая выполнена при значительном участии учеников) является одним из шедевров по мастерству, с которым решена композиция, и красоте колорита. Несмотря на предельную скупость жестов и неподвижность поз, с большой убедительностью передана напряженность чувств. Привлекают внимание превосходные портретные изображения свиты. До нас дошел один из таких портретов, бесспорно принадлежащий кисти художника; этот «Мужской портрет» (1462, Лондон) можно назвать первым интимным портретом в истории европейской живописи. Тонко охарактеризовано усталое, озабоченное и полное доброты лицо; сквозь окно открывается вид на сельскую местность.

Гуго ван дер Гус. В середине и второй половине века в Нидерландах работает значительное число учеников и последователей Вейдена и Боутса, творчество которых носит эпигонский характер. На этом фоне выделяется мощная фигура Гуго ван дер Гуса (ок. 1435-1482). Имя этого художника может быть поставлено рядом с Яном ван Эйком и Роже ван дер Вейденом. Принятый в 1467 году в цех живописцев города Гента, он скоро достиг большой известности, принимая ближайшее, а в ряде случаев и руководящее участие в больших декоративных работах по праздничному убранству Брюгге и Гента по случаю приема Карла Смелого. Среди его ранних станковых картин небольшого размера наиболее значителен диптих «Грехопадение» и «Оплакивание Христа» (Вена). Фигуры Адама и Евы, изображенные среди роскошного южного пейзажа, проработкой пластической формы напоминают фигуры прародителей Гентского алтаря. «Оплакивание», родственное своей патетикой Роже ван дер Вейдену, отличается смелой, оригинальной композицией. Видимо, несколько позже написан алтарный триптих с изображением «Поклонения волхвов» (Санкт-Петербург, Эрмитаж).

В начале семидесятых годов представитель Медичи в Брюгге Томмазо Пор-тинари заказал Гусу триптих с изображением рождества. Этот триптих в течение почти четырех столетий находился в одной из часовен церкви Сайта Мария Новелла во Флоренции. Триптих «Алтарь Портинари» (Флоренция, Уффици) - шедевр художника и один из главнейших памятников нидерландской живописи.

Перед художником была поставлена необычная для нидерландской живописи задача - создать большое, монументальное произведение с крупными по масштабу фигурами (размер средней части 3×2,5 м). Сохраняя основные элементы иконографической традиции, Гус создал совершенно новую композицию, значительно углубив пространство картины и расположив фигуры по пересекающим ее диагоналям. Увеличив масштаб фигур до размера натуры, художник наделил их мощными, тяжелыми формами. В торжественную тишину врываются справа из глубины пастухи. Их простые, грубые лица озарены наивной радостью и верой. Эти изображенные с изумительным реализмом люди из народа имеют равное с другими фигурами значение. Мария и Иосиф также наделены чертами простых людей. В этом произведении выражено новое представление о человеке, новое понимание человеческого достоинства. Таким же новатором выступает Гус в передаче освещения и в колорите. Последовательность, с которой передано освещение и, в частности, тени от фигур, говорит о внимательном наблюдении природы. Картина выдержана в холодной, насыщенной цветовой гамме. Боковые створки, более темные, чем средняя часть, удачно замыкают центральную композицию. Помещенные на них портреты членов семьи Портинари, за которыми возвышаются фигуры святых, отличаются большой жизненностью и одухотворенностью. Замечателен пейзаж левой створки, передающий холодную атмосферу раннего зимнего утра.

Вероятно, несколько ранее было исполнено «Поклонение волхвов» (Берлин, Далем). Как и в алтаре Портинари, архитектура срезана рамой, чем достигается более правильное соотношение между ней и фигурами и усилен монументальный характер торжественного и пышного зрелища. Существенно иной характер носит «Поклонение пастухов» Берлин, Далем), написанное позже алтаря Портинари. Вытянутая в длину композиция замыкается с двух сторон полуфигурами пророков, раздвигающих занавес, за которым развертывается сцена поклонения. Порывистый бег врывающихся слева пастухов, с их возбужденными лицами и охваченные душевным волнением пророки придают картине беспокойный, напряженный характер. Известно, что в 1475 году художник вступил в монастырь, где он, однако, находился на особом положении, поддерживая тесное общение с миром и продолжая заниматься живописью. Автор монастырской хроники рассказывает о тяжелом душевном состоянии художника, не удовлетворенного своим творчеством, пытавшегося в припадках меланхолии покончить с собой. В этом рассказе перед нами выступает новый тип художника, резко отличный от средневекового цехового ремесленника. Подавленное духовное состояние Гуса нашло отражение в проникнутой тревожным настроением картине «Смерть Марии» (Брюгге), в которой с огромной силой переданы охватившие апостолов чувства скорби, отчаяния и растерянности.

Мемлинг. К концу века наблюдается ослабление творческой активности, темп развития замедляется, новаторство уступает место эпигонству и консерватизму. Черты эти отчетливо выражены в творчестве одного из наиболее значительных художников этого времени - Ганса Мемлинга (ок. 1433-1494). Уроженец небольшого немецкого городка на Майне, он работал в конце пятидесятых годов в мастерской Роже ван дер Вейдена, а после смерти последнего поселился в Брюгге, где возглавил местную школу живописи. Мемлинг многое заимствует у Роже ван дер Вейдена, неоднократно используя его композиции, но эти заимствования носят внешний характер. Драматизация и патетика учителя ему далеки. У него можно встретить черты, заимствованные у Яна ван Эйка (подробная передача орнаментов восточных ковров, парчовых тканей). Но основы эйковского реализма ему чужды. Не обогащая искусство новыми наблюдениями, Мемлинг тем не менее вводит в нидерландскую живопись новые качества. В его произведениях мы найдем утонченное изящество поз и движений, привлекательную миловидность лиц, нежность чувств, ясность, упорядоченность и нарядную декоративность композиции. Эти черты особенно отчетливо выражены в триптихе «Обручение св. Екатерины» (1479, Брюгге, Госпиталь св. Иоанна). Композиция центральной части отличается строгой симметричностью, оживленной разнообразием поз. По сторонам Мадонны расположены образующие полукруг фигуры св. Екатерины и Варвары и двух апостолов; трон Мадонны фланкируют фигуры стоящих на фоне колонн Иоанна Крестителя и Иоанна Евангелиста. Изящные, почти бестелесные силуэты усиливают декоративную выразительность триптиха. Этот тип композиции, повторяющий с некоторыми изменениями композицию более раннего произведения художника - триптиха с Мадонной, святыми и заказчиками (1468, Англия, собрание герцога Девонширского), будет неоднократно повторяться и варьироваться художником. В некоторых случаях художник вводил в декоративный ансамбль отдельные элементы, заимствованные из искусства Италии, например обнаженных путти, держащих гирлянды, однако влияние итальянского искусства не распространялось на изображение человеческой фигуры.

Фронтальность и статичность отличают и «Поклонение волхвов» (1479, Брюгге, Госпиталь св. Иоанна), восходящее к аналогичной композиции Роже ван дер Вейдена, но подвергнутой упрощению и схематизации. В еще большей степени переработана композиция «Страшного суда» Роже в триптихе Мемлинга «Страшный суд» (1473, Гданьск), написанном по заказу представителя Медичи в Брюгге - Анжело Тани (превосходные портреты его и жены помещены на створках). Индивидуальность художника проявилась в этом произведении особенно ярко в поэтичном изображении рая. С несомненной виртуозностью исполнены изящные обнаженные фигуры. Характерная для «Страшного суда» миниатюрная тщательность исполнения еще в большей степени проявилась в двух картинах, представляющих собой цикл сцен из жизни Христа («Страсти Христовы», Турин; «Семь радостей Марии», Мюнхен). Талант миниатюриста обнаруживается и в живописных панно и медальонах, украшающих небольшой готический «Ларец св. Урсулы» (Брюгге, Госпиталь св. Иоанна). Это одно из самых популярных и прославленных произведений художника. Гораздо значительнее, однако, в художественном отношении монументальный триптих «Святые Христофор, Мавр и Жиль» (Брюгге, Городской музей). Образы святых в нем отличаются вдохновенной сосредоточенностью и благородной сдержанностью.

Особенно ценны в наследии художника его портреты. «Портрет Мартина ван Нивенхове» (1481, Брюгге, Госпиталь св. Иоанна) - единственный сохранившийся в целостности портретный диптих 15 века. Изображенная на левой створке Мадонна с младенцем представляет собой дальнейшее развитие типа портрета в интерьере. Мемлинг вносит еще одно новшество в композицию портрета, помещая погрудное изображение то в обрамлении колонн открытой лоджии, сквозь которую виден пейзаж («Парные портреты бургомистра Мореля и его жены» Брюссель), то непосредственно на фоне пейзажа («Портрет молящегося человека», Гаага; «Портрет неизвестного медальера», Антверпен). Портреты Мемлинга, несомненно, передавали внешнее сходство, но при всем различии характеристик мы обнаружим в них и много общего. Все изображенные им люди отличаются сдержанностью, благородством, душевной мягкостью и часто набожностью.

Г. Давид. Последним большим художником южнонидерландской школы живописи 15 века был Герард Давид (ок. 1460-1523). Уроженец Северных Нидерландов, он в 1483 году поселился в Брюгге, и после смерти Мемлинга стал центральной фигурой местной художественной школы. Творчество Г. Давида в ряде отношений резко отличается от творчества Мемлинга. Легкому изяществу последнего он противопоставлял тяжелую пышность и праздничную торжественность; его грузные коренастые фигуры обладают ярко выраженной объемностью. В своих творческих поисках Давид опирался на художественное наследие Яна ван Эйка. Следует отметить, что в это время интерес к искусству начала века становится довольно характерным явлением. Искусство времени Ван Эйка приобретает значение своего рода «классического наследия», что, в частности, находит выражение и в появлении значительного числа копий и подражаний.

Шедевр художника - большой триптих «Крещение Христа» (ок. 1500, Брюгге, Городской музей), отличающийся спокойно величавым и торжественным строем. Первое, что бросается здесь в глаза, это рельефно выделяющийся на первом плане ангел в великолепно написанной парчовой ризе, выполненной в традициях искусства Яна ван Эйка. Особенно замечателен пейзаж, в котором переходы от одного плана к другому даны тончайшими оттенками. Привлекает внимание убедительная передача вечернего освещения и мастерское изображение прозрачной воды.

Важное значение для характеристики художника имеет композиция «Мадонна среди святых дев» (1509, Руан), отличающаяся строгой симметрией в расположении фигур и продуманным цветовым решением.

Проникнутое строгим церковным духом, творчество Г. Давида носило в целом, как и творчество Мемлинга, консервативный характер; оно отражало идеологию патрицианских кругов клонившегося к упадку Брюгге.

В XV веке самый значительный культурный центр Северной Европы - Нидерланды , маленькая, но богатая страна, включающая тер-риторию нынешних Бельгии и Голландии.

Нидерландские художники XV века преимущественно расписывали алтари, писали портреты и станковые картины по заказам богатых горо-жан. Они любили сюжеты Рождества и Поклонения младенцу Христу, не-редко перенося религиозные сцены в реальную жизненную обстановку. Наполняющие эту обстановку многочисленные предметы быта для челове-ка той эпохи заключали важный символический смысл. Так, например, умывальник и полотенце воспринимались как намек на чистоту, непорочность; туф-ли были символом верности, горящая свеча - супружества.

В отличие от своих итальянских собратьев, нидерландские худож-ники редко изображали людей с классически прекрасными лицами и фи-гурами. Они поэтизировали обычного, «среднего» человека, видя его ценность в скромности, благочестии и добропорядочности.

Во главе нидерландской школы живописи XV века стоит гениальный Ян ван Эйк (около 1390-1441). Его знаменитый «Гентский алтарь» откры-л новую эпоху в истории нидерландского искусства. Религиозная символика претворена в нем в достоверные образы реального мира.

Известно, что «Гентский алтарь» был начат старшим братом Яна ван Эйка, Губертом, но основная работа пришлась на долю Яна.

Створки алтаря расписаны внутри и снаружи. С внешней стороны он выглядит сдержанным и строгим: все изображения решены в единой сероватой гамме. Здесь запечатлены сцена Благовещения, фигуры святых и донаторов (заказчиков). В праздничные дни створки алтаря распахива-лись и перед прихожанами во всем великолепии красок возникали карти-ны, воплощающие идею искупления грехов и грядущего просветления.

С исключительным реализмом выполнены обнаженные фигуры Адама и Евы, самые ренессансные по духу изображения «Гентского алтаря». Великолепны пейзажные фоны - типичный нидерландский пейзаж в сцене Бла-говещения, залитый солнцем цветущий луг с разнообразной растительностью в сценах поклонения Агнцу.

С такой же удивительной наблюдательностью воссоздается окружающий мир и в других работах Яна ван Эйка. Среди самых ярких примеров - панорама средневекового города в «Мадонне канцлера Ролена».

Ян ван Эйк явился одним из первых в Европе выдающихся портретис-тов. В его творчестве жанр портрета приобрел самостоятельность. Поми-мо картин, являющих обычный тип портрета, кисти ван Эйка принадлежит уникальное произведение этого жанра, «Портрет четы Арнольфини». Это пер-вый парный портрет в европейской живописи. Супруги изображены в небольшой уютной комнате, где все вещи имеют символический смысл, намекая на святость брачного обета.

С именем Яна ван Эйка традиция связывает и усовершенствование техники масляной живописи. Он накладывал краску слой за слоем на белую покрытую грунтом поверхность доски, добиваясь особой прозрачности цвета. Изоб-ражение начинало как бы светиться изнутри.

В середине и во 2-й половине XV века в Нидерландах работали мас-тера исключительного дарования - Рогир ван дер Вейден и Гуго ван дер Гус , имена которых могут быть поставлены рядом с Яном ван Эйком.

Босх

На рубеже XV - XVI веков общественная жизнь Нидерландов была наполнена социальными противоречиями. В этих условиях родилось сложное ис-кусство Иеронима Босха (около I 450- I 5 I 6, настоящее имя Иероним ван Акен). Босху были чужды те основы мироощущения, на которые опиралась нидерландская школа, начиная с Яна ван Эйка. Он видит в мире борьбу двух начал, божественного и сатанинского, праведного и греховного, доброго и злого. Порождения зла проникают всюду: это недостойные мыс-ли и поступки, ересь и всевозможные грехи (тщеславие, греховная сек-суальность, лишенная света божественной любви, глупость, обжорство), козни дьявола, искушающего святых отшельников и так далее. Впервые сфера безобразного как объект художественного осмысления настолько увлекает живописца, что он использует ее гротескные формы. Свои кар-тины на темы народных пословиц, поговорок и притч («Искушение св. Ан-тония» , «Воз сена» , «Сад наслаждений» ) Босх населяет причудливо-фантастическими образами, одновременно жуткими, кошмарными, и комич-ными. Здесь на помощь художнику приходит многовековая традиция на-родной смеховой культуры, мотивы средневекового фольклора.

В фантастике Босха почти всегда присутствует элемент иносказа-ния, аллегорическое начало. Наиболее отчетливо эта особенность его искусства отражена в триптихах «Сад наслаждений», где показаны па-губные последствия чувственных удовольствий, и «Воз сена», сюжет ко-торого олицетворяет борьбу человечества за призрачные блага.

Демонология уживается у Босха не только с глубоким анализом человеческой натуры и народным юмором, но и с тонким чувством природы (в обширных пейзажных фонах).

Брейгель

Вершиной нидерландского Возрождения стало творчество Питера Брейгеля Старшего (около 1525/30-1569), наиболее близкое настроениям народных масс в эпоху наступавшей Нидерландской револю-ции. Брейгель в высшей степени обладал тем, что называется нацио-нальным своеобразием: все замечательные особенности его искусства выращены на почве самобытных нидерландских традиций (большое влия-ние, в частности, на него оказало творчество Босха).

За умение рисовать крестьянские типы художника называли Брейге-лем «Мужицким». Раздумьями о судьбах народа пронизано все его твор-чество. Брейгель запечатлевает, порой в иносказательной, гротескной форме, труд и быт народа, тяжелые народные бедствия («Триумф смер-ти») и неиссякаемое народное жизнелюбие («Крестьянская свадьба» , «Крестьянский танец» ). Характерно, что в картинах на евангельские темы («Перепись в Вифлееме» , «Избиение младенцев» , «Поклонение волх-вов в снегопаде» ) он представил библейский Вифлеем в виде обычной нидерландской деревни. С глубоким знанием народной жизни он показал облик и занятия крестьян, типичный нидерландский пейзаж, и даже ха-рактерную кладку домов. Не трудно увидеть современную, а не библей-скую историю в «Избиении младенцев»: пытки, казни, вооруженные напа-дения на беззащитных людей - все это было в годы небывалого испанско-го гнета в Нидерландах. Символическое значение имеют и другие карти-ны Брейгеля: «Страна лентяев» , «Сорока на виселице» , «Слепые» (стра-шная, трагическая аллегория: путь слепых, увлекаемых в пропасть - не есть ли это жизненный путь всего человечества?).

Жизнь народа в произведениях Брейгеля неотделима от жизни при-роды, в передаче которой художник проявил исключительное мастерст-во. Его «Охотники на снег»" - один из самых совершенных пейзажей во всей мировой живописи.

Искусство Нидерландов 15 века Первые проявления искусства Возрождения в Нидерландах относятся к началу 15 столетия. Первые живописные произведения, которые можно уже причислить к ранним ренессансным памятникам, были созданы братьями Губертом и Яном ван Эйк. Оба они - Губерт (умер в 1426) и Ян (около 1390- 1441) - сыграли решающую роль в становлении нидерландского Ренессанса. О Губерте почти ничего неизвестно. Ян был, видимо, весьма образованным человеком, изучал геометрию, химию, картографию, выполнял некоторые дипломатические поручения бургундского герцога Филиппа Доброго, на службе у которого, между прочим, состоялась его поездка в Португалию. О первых шагах Возрождения в Нидерландах позволяют судить живописные работы братьев, выполненные в 20 -х годах 15 века, и среди них такие, как «Жены-мироносицы у гроба» (возможно, часть полиптиха; Роттердам, музей Бойманс-ван Бейнинген), «Мадонна в церкви» (Берлин), «Святой Иероним» (Детройт, Художественный институт).

Робео Кампен Нидерландский живописец. Работал в Турне. Личность Робера Кампена окутана тайной. Отождествлен историками искусства с так называемым Флемальским мастером (Master of Flemalle), автором целой группы картин. Будучи связан с традициями нидерландской миниатюры и скульптуры 14 века, Кампен первым среди соотечественников сделал шаги к художественным принципам Раннего Возрождения. Произведения Кампена (триптих “Благовещение”, Метрополитен-музей; “Алтарь Верля”, 1438, Прадо, Мадрид) более архаичны, чем работы его современника Яна ван Эйка, но выделяются демократической простотой образов, склонностью к бытовой интерпретации сюжетов. Изображения святых в его картинах помещены, как правило, в уютные городские интерьеры с любовно воспроизведенными деталями обстановки. Лиризм образов, нарядный колорит, основанный на контрастах мягких локальных тонов, сочетаются у Кампена с изощренной игрой как бы вырезанных в дереве складок одеяний. Один из первых портретистов в европейской живописи (“Мужской портрет”, Картинная галерея, Берлин-Далем, парные портреты супругов, Национальная галерея, Лондон). Творчество Кампена повлияло на многих нидерландских живописцев, в том числе на его ученика Рогира ван дер Вейдена.

Рогир ван дер Вейден Нидерландский живописец (он же Рожье де ла Патюр. Учился, вероятно, в Турне у Робера Кампена; с 1435 работал в Брюсселе, где руководил большой мастерской, в 1450 посетил Рим, Флоренцию, Феррару. Ранние картины и алтари Ван дер Вейдена обнаруживают влияние Яна ван Эйка и Робера Кампена. Для творчества Рогира ван дер Вейдена, одного из крупнейших мастеров раннего северного Возрождения, характерна своеобразная переработка художественных приемов Яна ван Эйка. В своих религиозных композициях, персонажи которых располагаются в интерьерах с видами, открывающимися на дальние планы, или на условных фонах, Рогир ван дер Вейден сосредоточивает внимание на изображениях первого плана, не придавая большого значения точной передаче глубины пространства и бытовых деталей обстановки. Отказываясь от художественного универсализма Яна ван Эйка, мастер в своих произведениях концентрируется на внутреннем мире человека, его переживаниях и душевном настрое. Картинам художника Рогира ван дер Вейдена, во многом сохраняющим еще спиритуалистическую экспрессию искусства поздней готики, свойственны уравновешенность композиции, мягкость линейных ритмов, эмоциональная насыщенность утонченно-яркого локального колорита (“Распятие”, Музей истории искусств, Вена; “Рождество”, средняя часть “Алтаря Бладелина”, около 1452 -1455, Картинная галерея, Берлин-Далем; “Поклонение волхвов”, Старая пинакотека, Мюнхен; “Снятие с креста”, около 1438, Музей Прадо, Мадрид). Изобразительным лаконизмом, острым выявлением характерности модели выделяются портреты Рогира ван дер Вейдена (“Портрет молодой женщины”, Национальная галерея искусства, Вашингтон).

Гус Хуго ван дер Нидерландский живописец эпохи Возрождения. Работал главным образом в Генте, с 1475 – в монастыре Родендале. Около 1481 посетил Кельн. Творчеству Гуса, продолжавшего в нидерландском искусстве традиции Яна ван Эйка и Рогира ван дер Вейдена, свойственно тяготение к мужественной правдивости образов, напряженному драматизму действия. В свои композиции, несколько условные по пространственному построению и масштабным соотношениям фигур, полные тонких, любовно трактованных деталей (фрагменты архитектуры, узорные одеяния, вазы с цветами и т. п.), художник Хуго ван дер Гус вводил множество ярко индивидуальных по характеристике персонажей, сплоченных единым переживанием, нередко отдавая предпочтение острохарактерным простонародным типажам. Фоном для алтарных образов Гуса часто служит поэтический, тонкий по красочным градациям ландшафт (“Грехопадение”, около 1470, Музей истории искусств, Вена). Живописи Гуса присущи тщательная пластическая лепка, гибкость линейных ритмов, холодный изысканный колорит, основанный на созвучиях серо-синих, белых и черных тонов (триптих “Поклонение волхвов” или так называемый алтарь Портинари, около 1474– 1475, Уффици; “Поклонение волхвов” и “Поклонение пастухов”, Картинная галерея, Берлин-Далем). Черты, свойственные живописи поздней готики (драматическая экстатичность образов, острый, изломанный ритм складок одежд, напряженность контрастного, звучного колорита), проявились в “Успении Богоматери” (Муниципальная художественная галерея, Брюгге).

Мемлинг Ханс (около 1440 -1494) Нидерландский живописец. Учился, возможно, у Рогира ван дер Вейдена; с 1465 работал в Брюгге. В произведениях Мемлинга, сочетавшего в своем творчестве черты искусства поздней готики и Возрождения, бытовое, лирическое истолкование религиозных сюжетов, мягкая созерцательность, гармоничное построение композиции соединяется со стремлением к идеализации образов, канонизации приемов старонидерландской живописи (триптих “Богоматерь со святыми”, 1468, Национальная галерея, Лондон; роспись раки Святой Урсулы, 1489, Музей Ханса Мемлинга, Брюгге; алтарь со “Страшным Судом”, около 1473, костел Девы Марии, Гданьск; триптих мистического обручения святой Екатерины Александрийской, Музей Мемлинга, Брюгге). Работы Мемлинга, среди которых выделяются “Вирсавия”, редкое в искусстве Нидерландов изображение обнаженного женского тела в натуральную величину (1485, Музей земли Баден-Вюртемберг, Штутгарт), и точные по воссозданию облика модели портреты (мужской портрет, Маурицхёйс, Гаага; портреты Виллема Морела и Барбары ван Вландерберг, 1482, Королевский музей изящных искусств, Брюссель), отличаются удлиненностью пропорций, изяществом линейных ритмов, праздничностью колорита, основанного на мягких контрастах красных, синих, блекло-зеленых и коричневых тонов.

Иеронимус ван Акен Иеронимус ван Акен, прозванный Босхом, родился в Гертогенбосхе (умер там же в 1516), то есть в стороне от главных художественных центров Нидерландов. Ранние его работы не лишены оттенка некоторой примитивности. Но уже в них странно сочетаются острое и тревожное ощущение жизни природы с холодной гротескностью в изображении людей. Босх откликается на тенденцию современного искусства - с его тягой к реальному, с его конкретизацией образа человека, а затем - понижением его роли и значения. Он доводит эту тенденцию до определенного предела. В искусстве Босха возникают сатирические или, лучше сказать, саркастические изображения рода человеческого.

Квентин Массейн Один из крупнейших мастеров первой трети века - Квентин Массейс (род. около 1466 в Лувепе, ум. в 1530 в Антверпене). Ранние произведения Квентина Массейса несут отчетливый отпечаток старых традиций. Первая значительная его работа - триптих, посвященный святой Анне (1507 - 1509; Брюссель, Музей). Сцены на внешних сторонах боковых створок отличаются сдержанным драматизмом. Мало разработанные в психологическом отношении образы величественны, фигуры укрупнены и тесно составлены, пространство кажется уплотненным. Тяготение к жизненно-реальному началу привело Массейса к созданию одной из первых в искусстве нового времени жанровых, бытовых картин. Мы имеем в виду картину «Меняла с женой» (1514; Париж, Лувр). Вместе с тем постоянно сохранявшийся у художника интерес к обобщенной трактовке действительности побудил его (быть может, первого в Нидерландах) обратиться к искусству Леонардо да Винчи («Мария с младенцем» ; Познань, Музей), хотя здесь можно говорить скорее о заимствованиях или о подражании.

Ян Госсарт Нидерландский живописец учился в Брюгге, работал в Антверпене, Утрехте, Мидделбурге и других городах, в 1508 -1509 посетил Италию. В 1527 году Госсарт вместе с Лукасом ван Лейденом совершил путешествие по Фландрии. Родоначальник романизма в нидерландской живописи 16 века, Госсарт стремился освоить достижения итальянского Возрождения в композиции, анатомии, перспективе: обращаясь к античным и библейским сюжетам, часто изображал обнаженные фигуры на фоне античной архитектуры или в природном окружении, переданным с типичной для нидерландского искусства тщательной и предметной детализацией (“Адам и Ева”, “Нептун и Амфитрита”, 1516, – оба в Картинной галерее, Берлин; “Даная”, 1527, Старая пинакотека, Мюнхен). Художественным традициям нидерландской школы наиболее близки портреты Яна Госсарта (диптих с изображением канцлера Жана Каронделе, 1517, Лувр, Париж).

Питер Брейгель Старший, по прозвищу Мужицкий (между 1525 и 1530- 1569) формировался как художник в Антверпене (учился у П. Кука ван Альста), побывал в Италии (1551- 1552), был близок с радикально настроенными мыслителями Нидерландов. Окидывая умственным взором творческий путь Брейгеля, следует признать, что он сконцентрировал в своем искусстве все достижения нидерландской живописи предшествующей поры. Безуспешные попытки позднего романизма отразить жизнь в обобщенных формах, более успешные, но ограниченные опыты Артсена по возвеличиванию образа народа вступили у Брейгеля в могучий синтез. Собственно, обозначившаяся еще в начале века тяга к реалистической конкретизации творческого метода, слившись с глубокими мировоззренческими прозрениями мастера, принесла в нидерландское искусство грандиозные плоды.

Саварей Рулант Фламандский живописец, один из основоположников анималистического жанра в нидерландской живописи. Родился в Куртрее в 1576 году. Учился у Яна Брейгеля Бархатного. Картина Саверей Руланта “Орфей”. Орфей изображен в скалистом пейзаже около реки в окружении многочисленных экзотических лесных зверей и птиц, очарованных сладостными звуками его скрипки. Саверей будто наслаждается здесь сочным и подробно выписанным пейзажем с разнообразной флорой и фауной. Этот фантастический и идеализированный вид исполнен в маньеристической манере, но вдохновлен он был альпийским ландшафтом, который живописец Рулант Саверей видел во время своего путешествия в Швейцарию в начале 1600 -х годов. Художник исполнил несколько десятков картин с изображением Орфея и Райского сада, придав этим излюбленным им сюжетам магический характер. Живые и полные деталей картины Саверея отмечены влиянием Яна Брейгеля. Скончался в 1639 году в Утрехте.

Отличие от итальянского искусства Нидерландское искусство приобрело более демократический характер, чем итальянское. В нем сильны черты фольклора, фантастики, гротеска, острой сатиры, но главная его особенность - глубокое чувство национального своеобразия жизни, народных форм культуры, быта, нравов, типов, а также отображение социальных контрастов в жизни различных слоев общества. Социальные противоречия жизни общества, царство вражды и насилия в нем, многообразие противоборствующих сил обостряли осознание ее дисгармонии. Отсюда критические тенденции нидерландского Возрождения, проявляющиеся в расцвете экспрессивного и иногда трагического гротеска в искусстве и литературе, часто скрывающиеся под маской шутки «чтоб истину царям с улыбкой говорить» . Другая особенность нидерландской художественной культуры эпохи Возрождения - устойчивость средневековых традиций, определившая во многом характер нидерландского реализма 15- 16 веков. Все новое, открывавшееся людям в течение длительного периода времени, применялось к старой средневековой системе взглядов, что ограничивало возможности самостоятельного развития новых воззрений, но вместе с тем заставляло ассимилировать ценные элементы, содержавшиеся в этой системе.

Отличие от итальянского искусства Для нидерландского искусства характерны новое, реалистическое видение мира, утверждение художественной ценности действительности такой, как она есть, выражение органической связи человека и окружающей его среды, постижение тех возможностей, которыми наделяют человека природа и жизнь. В изображении человека художников интересует характерное и особенное, сфера обыденной и духовной жизни; восторженно запечатлевают нидерландские живописцы 15 века многообразие индивидуальностей людей, неисчерпаемое красочное богатство природы, ее материальное разнообразие, тонко чувствуют поэзию повседневного, незаметных, но близких человеку вещей, уютность обжитых интерьеров. Эти особенности восприятия мира проявились в нидерландской живописи и графике 15 и 16 веков в бытовом жанре, портрете, интерьере, пейзаже. В них обнаружились типичная для нидерландцев любовь к деталям, конкретности их изображения, повествовательность, тонкость в передаче настроений и вместе с тем поразительное умение воспроизвести целостную картину мироздания с его пространственной безграничностью.

Отличие от итальянского искусства Перелом, совершившийся в искусстве первой трети 15 столетия, наиболее полно сказался в живописи. Ее величайшее достижение связано с возникновением в Западной Европе станковой картины, которая пришла на смену настенным росписям романских церквей и готическим витражам. Станковые картины на религиозные темы первоначально были фактически произведениями иконописи. В виде расписных складней с евангельскими и библейскими сюжетами они украшали алтари церквей. Постепенно в алтарные композиции стали включаться светские сюжеты, впоследствии получившие самостоятельное значение. Станковая картина отделилась от иконописи, превратилась в неотъемлемую принадлежность интерьеров зажиточных и аристократических домов. Для нидерландских художников главное средство художественной выразительности - колорит, который открывает возможности воссоздания зрительных образов в их красочном богатстве с предельной осязаемостью. Нидерландцы чутко подмечали тончайшие различия между предметами, воспроизводя фактуру материалов, оптические эффекты - блеск металла, прозрачность стекла, отражение зеркала, особенности преломления отраженного и рассеянного света, впечатление воздушной атмосферы уходящего вдаль пространства пейзажа. Как и в готических витражах, традиция которых сыграла важную роль в развитии живописного восприятия мира, цвет служил главным средством передачи эмоциональной насыщенности образа. Развитие реализма вызвало в Нидерландах переход от темперы к масляной краске, позволившей более иллюзорно воспроизводить материальность мира. Усовершенствование известной в средние века техники масляной живописи, разработка новых составов приписываются Яну ван Эйку. Применение масляной краски и смолистых веществ в станковой живописи, наложение ее прозрачным, тонким слоем на подмалевок и белый или красный меловой грунт акцентировали насыщенность, глубину и чистоту ярких цветов, расширяли возможности живописи - позволяли достигать богатства и разнообразия в цвете, тончайших тональных переходов. Обладающая прочностью живопись Яна ван Эйка и его метод продолжали жить почти без изменений в 15- 16 веках, в практике художников Италии, Франции, Германии и других стран.