Каким был один день ивана денисовича. «История создания и анализ повести "Один день Ивана Денисовича". Анализ системы персонажей произведения
Александр Исаевич Солженицын – писатель и публицист, вошедший в русскую литература как ярый противник коммунистического режима. В своём творчестве он регулярно затрагивает тему страдания, неравенства и незащищённости людей перед сталинской идеологией и текущим государственным строем.
Представляем вашему вниманию обновленный вариант обзора книги Солженицына – .
Произведением, которое принесло А.И. Солженицыну популярность, стала повесть «Один день Ивана Денисовича». Правда, сам автор позже внёс поправку, сказав, что по жанровой специфике это рассказ, пусть и в эпичных масштабах воспроизводящий мрачную картину России того времени.
Солженицын А.И. в своём рассказе знакомит читателя с жизнью Ивана Денисовича Шухова, крестьянина и военного, который попал в один из многочисленных сталинских лагерей. Весь трагизм ситуации в том, что герой ушёл на фронт на следующий же день после нападения гитлеровской Германии, попал в плен и чудом бежал из него, но, добравшись до своих, был признан шпионом. Именно этому посвящена первая часть воспоминаний, в которую также включено описание всех тягостей войны, когда людям приходилось питаться роговицей с копыт умерших лошадей, а командование Красной Армией без укора совести бросало простых солдат умирать на поле боя.
Вторая часть показывает жизнь Ивана Денисовича и сотен других людей, пребывающих в лагере. При этом все события рассказа занимают всего один день. Однако повествование содержит большое количество отсылок, ретроспекций и упоминаний о жизни народа как бы невзначай. Например, переписка с женой, из которой мы узнаём, что в деревне ситуация обстоит не лучше, чем в лагере: еды и денег нет, жители голодают, а крестьяне выживают за счёт того, что красят фальшивые ковры и продают их городу.
По ходу прочтения мы узнаём и то, почему Шухова посчитали диверсантом и предателем. Как и большая часть тех, кто находится в лагере, он осуждён без вины. Признаться в измене заставил следователь, который, к слову, даже не смог придумать, какое же задание выполнял герой, якобы помогая немцам. При этом выбора у Шухова не было. Откажись он признавать то, что никогда не делал, то получил бы «бушлат деревянный», а раз пошёл навстречу следствию, то «хоть поживешь ещё малость».
Важную часть сюжета также занимают многочисленные образы. Это не только заключённые, но и надзиратели, которые отличаются лишь тем, как они относятся к лагерникам. Например, Волков носит с собой огромную и толстую плётку – один её удар раздирает большой участок кожи до крови. Другой яркий, хоть и второстепенный персонаж – Цезарь. Это своего рода авторитет в лагере, который ранее работал режиссёром, но был репрессирован, так и не сняв свой первый кинофильм. Теперь он не прочь побеседовать с Шуховым на темы современного искусства и подкинуть небольшую работу.
Предельно точно Солженицын в своём рассказе воспроизводит жизнь заключенных, их серый быт и тяжёлый труд. С одной стороны, читатель не встречает вопиющих и кровавых сцен, но реализм, с которым автор подходит к описанию, заставляет ужаснуться. Люди голодают, а весь смысл их жизни сводится к тому, чтобы добыть себе лишний ломоть хлеба, так как на супе из воды и мёрзлой капусты не получится выжить в этом месте. Заключённых заставляют работать на морозе, и им с целью «скоротать время» до ночлега и приёма пищи приходится работать наперегонки.
Каждый вынужден приспособиться к реалиям, найти способ обмануть надзирателей, что-либо выкрасть или тайком продать. Например, многие заключённые делают из инструмента небольшие ножи, затем обменивая их на продовольствие или табак.
Шухов и все остальные в этих ужасных условиях похожи на диких зверей. Их могут наказать, застрелить, побить. Остаётся только быть хитрее и умнее вооруженных охранников, стараться не пасть духом и быть верным своим идеалам.
Ирония в том, что тот день, который и составляет время рассказа, является для главного героя вполне удачным. Его не посадили в карцер, не заставили работать с бригадой строителей на морозе, в обед ему удалось получить порцию каши, при вечернем шмоне у него не нашли ножовку, а ещё у Цезаря подработал и табака купил. Правда, трагизм в том, что таких вот дней за всё время заключения накопилось три тысячи шестьсот пятьдесят три. Что же дальше? Подходит к концу срок, но Шухов уверен, что срок либо продлят, либо чего хуже отправят в ссылку.
Характеристика главного героя рассказа «Один день Ивана Денисовича»
Главный герой произведения представляет собой собирательный образ простого русского человека. Ему около 40 лет. Родом он из обычной деревни, которую он вспоминает с любовью, отмечая, что раньше было лучше: картошку ели «целыми сковородами, кашу – чугунками…». В заключении он провёл целых 8 лет. До попадания в лагерь Шухов воевал на фронте. Был ранен, но после выздоровления снова вернулся на войну.
Внешний вид персонажа
В тексте рассказа не встречается описание его внешности. Акцент делается на одежде: рукавички, бушлат, валенки, ватные брюки и пр. Тем самым, образ главного героя обезличивается и становится олицетворением не только обычного заключённого, но и современного жителя России середины 20 века.
Его отличает чувство жалости и сострадания к людям. Он переживает за баптистов, которые получили 25 лет лагерей. Жалеет опустившегося Фетикова, подмечая, что «срока ему не дожить. Не умеет он себя поставить». Иван Денисович сочувствует даже охранникам, потому что тем приходится в мороз или при сильном ветре дежурить на вышках.
Иван Денисович понимает своё бедственное положение, но не перестаёт думать о других. Например, отказывается от посылок из дома, запрещая жене присылать продукты или вещи. Мужчина осознаёт, что супруге приходится совсем несладко – она одна растит детей и следит за хозяйством в тяжёлые военные и послевоенные годы.
Долгая жизнь в каторжном лагере не сломала его. Герой ставит для себя определённые границы, которые ни в коем случае нельзя нарушить. Банально, но следит за тем, чтобы не есть рыбьи глаза в похлебке или всегда снимать шапку во время приёма пищи. Да, ему приходилось воровать, но не у своих товарищей, а лишь у тех, кто работает на кухне и издевается над сокамерниками.
Отличает Ивана Денисовича честность. Автор указывает на то, что Шухов ни разу не брал и не давал взятки. Каждый в лагере знает, что он никогда не отлынивает от работы, всегда старается подработать и даже шьёт тапочки для других заключённых. В тюрьме герой становится хорошим каменщиком, осваивая эту профессию: «у Шухова ни к перекосам, ни к швам не подкопаешься». Кроме того, все знают, что Иван Денисович на все руки мастер и легко может приняться за любое дело (телогрейки латает, ложки из алюминиевого провода выливает и мн. др.)
Положительный образ Шухова создаётся на протяжении всего рассказа. Его привычки крестьянина, обычного труженика помогают ему преодолеть тяжести заточения. Герой не позволяет себе унижаться перед охранниками, вылизывать тарелки или доносить на других. Как всякий русский человек Иван Денисович знает цену хлебу, трепетно храня его в чистой тряпочке. Он принимает любой труд, любит его, не ленится.
Что же тогда такой честный, благородный и трудолюбивый человек делает в лагере для заключённых? Как он и ещё несколько тысяч людей оказались здесь? Именно такие вопросы возникают у читателя по мере знакомства с главным героем.
Ответ на них достаточно прост. Всё дело в несправедливом тоталитарном режиме, следствием которого становится то, что многие достойные граждане оказываются пленниками концлагерей, вынужденные подстраиваться под систему, жить вдали от своих семей и быть обреченными на долгие муки и лишения.
Анализ рассказа А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича»
Чтобы понять задумку писателю, необходимо уделить особое внимание пространству и времени произведения. Действительно рассказ изображает события одного дня, даже очень подробно описывая все будничные моменты режима: подъём, завтрак, обед, ужин, развод на работу, дорога, сама работа, постоянный обыск со стороны охранников и мн. др. Сюда же относится описание всех заключенных и надзирателей, их поведения, жизни в лагере и т. п. Для людей реальное пространство оказывается враждебным. Каждый узник не любит открытых мест, старается избегать встречи с охранниками и быстрее спрятаться в бараке. Заключенные ограничены не только колючей проволокой. Им недоступна даже возможность посмотреть на небо – постоянно слепят прожекторы.
Однако есть ещё и другое пространство – внутреннее. Это своего рода пространство памяти. Поэтому наиболее важными оказываются постоянные отсылки и воспоминания, из которых мы узнаём о ситуации на фронте, страданиях и бесчисленных смертях, гибельном положении крестьян, а также о том, что те, кто выжил или бежал из плена, кто защищал родину и своих граждан, зачастую в глазах правительства становятся шпионами и изменниками. Все эти локальные темы формирует картину происходящего в стране в целом.
Получается, что художественное время и пространство произведения не замкнуто, не ограничено одним лишь днём или территорией лагеря. Как становится известно в конце рассказа таких дней в жизни героя уже 3653 и сколько будет впереди и вовсе неизвестно. Значит, название «один день Ивана Денисовича» можно легко воспринимать как аллюзию на современное общество. День в лагере обезличен, безнадёжен, становится для заключённого олицетворением несправедливости, бесправности и ухода от всего индивидуального. Но разве всё это характерно только для этого места заключения?
Видимо, по мнению А.И. Солженицына, Россия того время очень похожа на тюрьму, а задачей произведения становится, если и не показать глубокую трагичность, то хотя бы категорически отрицать должность описываемого.
Заслуга автора в том, что он не только поразительно точно и с большим количеством деталей описывает происходящее, но и воздерживается от открытого проявления эмоций и чувств. Тем самым он достигает своей главной цели – даёт читателю самому дать оценку этому миропорядку и понять всю бессмысленность тоталитарного режима.
Главная идея рассказа «Один день Ивана Денисовича»
В своём произведении А.И. Солженицын воссоздает основную картину жизни той России, когда люди были обречены на невероятные муки и лишения. Перед нами открывается целая галерея образов, которые олицетворяют собой судьбу миллионов советских граждан, вынужденных за верную службу, усердный и старательный труд, веру в государство и следование идеологии расплачиваться лишением свободы в ужасных концлагерях, разбросанных по всей стране.
В своем рассказе изобразил типичную для России ситуацию, когда женщине приходится брать на себя заботы и обязанности мужчины.
Обязательно прочитайте запрещенный в Советском Союзе роман Александра Солженицына , который объясняет причины разочарования автора в коммунистической системе.
В небольшом рассказе предельно точно раскрыт перечень несправедливостей государственной системы. Например, Ермолаев и Клевшин прошли все тяготы войны, плен, работали в подполье, а в качестве награды получили по 10 лет тюремного срока. Гопчик – молодой юноша, которому недавно исполнилось 16 лет, становится доказательством того, что репрессии равнодушны даже к детям. Не менее показательными оказываются и образы Алешки, Буйновского, Павла, Цезаря Марковича и других.
Произведение Солженицына пропитано скрытой, но злой иронией, обличающей оборотную сторону жизни советской страны. Писатель затронул важную и актуальную проблему, которая всё это время была под запретом. Вместе с тем, рассказ пропитан верой в русского человека, его дух и волю. Осудив бесчеловечную систему, Александр Исаевич создал подлинный реалистичный характер своего героя, который способен с достоинством выдержать все мучения и не потерять человечность.
Повествование построено как документально точный, подробный рассказ об одном из 3653 дней лагерной жизни отбывающего заключение в 1951 г. Ивана Денисовича Шухова, имеющего личный лагерный номер Щ-854. Из воспоминаний героя и слов автора-повествователя узнаем, что Шухов — крестьянин, ушедший рядовым на войну 23 июня 1941 г., в феврале 1942 г. попавший в окружение и 2 дня пробывший в фашистском плену, из которого бежал «к своим». За 2 дня плена он был осужден за «измену Родине» на 10 лет, из которых 7 лет был в лагере на Севере на лесоповале, и теперь, во время действия рассказа, работает каменщиком в новом лагере. Действие развивается на протяжении 17 часов — от подъема в 5 часов утра до отбоя в 22 часа. Автор показывает распорядок жизни лагеря и отношения начальников и заключенных в типичных ежедневно повторяющихся ситуациях — подъем, завтрак, построение заключенных и отправка их на работы, труд Шухова и его бригады на кладке стен строящейся ТЭЦ, перерыв на обед, окончание работ, построение и возвращение в лагерь, ужин, вечерняя проверка и отбой. Изображение поступков героя в этих ситуациях, его реакции на окружающее, исследование его мыслей и чувств становятся для автора способом создания характера Шухова. Своеобразным комментарием к судьбе главного героя, расширяющим рамки действия рассказа, выступают воспоминания товарищей Шухова по заключению и авторские суждения об их судьбах, позволяющие показать картину трагедии народа в тоталитарную эпоху. Герой предстает личностью выстоявшей, сохранившей в себе прекрасные человеческие качества вопреки эпохе и судьбе.
Обстоятельства публикации рассказа являются ярким и беспрецедентным примером существования искусства в советскую эпоху. Рассказ был написан в 1959 г. и назывался «Щ-854 (Один день одного зека)». По признанию автора, это была попытка «что-нибудь такое написать, чего пусть нельзя будет печатать — но хоть показывать людям можно! хоть не надо прятать!». После XXII съезда партии Солженицын решает передать рукопись в «Новый мир» главному редактору А. Т. Твардовскому. Он и редколлегия журнала решили рукопись обязательно напечатать, но преодолеть цензуру рассказ Солженицына, несмотря на все усилия Твардовского, не смог. Не помогло даже изменение авторского названия рассказа на более нейтральное — «Один день Ивана Денисовича». Твардовскому удалось передать рассказ для прочтения Хрущеву. Хрущеву рассказ понравился, но даже он решил провести решение о его печатании через Политбюро ЦК КПСС — столь небывалым был материал произведения. В октябре 1961 г. на заседании Политбюро решение об опубликовании рассказа было принято. В ноябрьском номере «Нового мира» за 1962 г. рассказ впервые увидел свет. «Один день...» произвел оглушительное впечатление на своих первых читателей, он стал событием огромной важности не только в литературе, но и в общественной жизни эпохи. Чем это было вызвано?
Прежде всего, Солженицын строил свой рассказ на материале недавнего страшного исторического прошлого, которое старательно замалчивалось. Это было первое подлинное слово правды о пережитой народом трагедии. В этом слове правды современники видели надежду на окончательное преодоление прошлого.
Вместе с тем писатель обращался в рассказе к теме новой и казавшейся невозможной в официально существовавшей литературе советской эпохи — судьбе личности, судьбе народа в условиях тоталитаризма.
Принципиальное значение имел авторский точный выбор социального статуса главного героя. Иван Денисович Шухов — бывший крестьянин-колхозник, бывший рядовой боец Красной Армии. Он тот, кто прежде всего и составляет понятие «народ». Но по официальной терминологии эпохи, Шухов — «враг народа». «Врагами народа» также являются в рассказе люди разного социального положения, национальности, вероисповедания. Солженицын подводил своих читателей к мысли, что в эпоху тоталитаризма усилиями власти врагом народа объявлялся сам народ, а одной из целей режима, называвшего себя «народной властью», становилось истребление своего же народа. К такому осмыслению исторического прошлого, к такой его оценке не была готова ни либеральная общественная мысль эпохи 60-х гг., ни советская литература.
Кроме того, в литературу советской эпохи вошло произведение, вступавшее в конфронтационные отношения с канонами соцреализма. Солженицын выдвигал на первый план частное, индивидуальное при полном отсутствии контекста борьбы за общее светлое будущее. Писателем отдавалось явное предпочтение вечному, неизменному, а не новым временным классовым «ценностям». В рассказе изменялось понятие гуманизма, его единственно возможного тогда позитивного определения — «социалистический».
«Положительный герой» рассказа не обладал обязательным набором качеств, необходимых для положительного героя литературы соцреализма. У Шухова нет ни «идейной зрелости» и «беззаветной преданности делу компартии», ни стремления делом доказывать преданность коммунистическим идеалам и утверждать их в жизни, в его сознании классовое и общественное не доминирует над личным.
В рассказе «Один день Ивана Денисовича» Солженицын поставил целью показать жизнь народа на пределе возможного, показать страдания и боль народа, сохранившего, несмотря ни на что, мужество, не сломавшегося, души своей не растратившего.
Какими же чертами и свойствами характера наделяет главного героя писатель?
«Краеугольным камнем» личности Шухова становится его отношение к труду. Физический труд для героя — естественное состояние в жизни, привычная сфера существования. В лагере заключенный встречает только тяжелый, изнуряющий и изматывающий физический труд. Это главная сфера лагерного существования. Но благодаря своему отношению к труду, своему жизненному опыту Шухов оказывается человеком, не выбитым из жизненной колеи. Герой привык работать честно, на совесть, забывая, где и для чего он работает. Такое отношение к труду дает герою внутреннюю свободу. Так работает Шухов в сцене кладки стены на строительстве ТЭЦ.
Герой Солженицына переимчив к ремеслам. В прошлом крестьянин, он становится первоклассным каменщиком. Он и в «свое, не казенное» время — полтора часа в день, шьет «кому-нибудь из старой подкладки чехол на рукавички», шьет тапочки «из тряпок давальца», кому-то латает телогрейку, делает для своих ремесленных занятий инструменты. Тем самым у героя образуются прочные многообразные связи с окружающей жизнью, он оказывается в ней прочно укоренен.
Кроме того, привычка к труду сообщает благородство личности Шухова. Он, как и другие в заключении, испытывает нужду в самом необходимом. Но для облегчения жизни и удовлетворения самых скромных потребностей Шухов не становится ни стукачом, ни «шестеркой», не опускается до вылизывания мисок и разгребания помойных ям в поисках объедков. Все необходимое ему он получает единственно возможным для него честным способом — он продает свой труд. У героя есть даже специальное слово, определяющее его действия,— «подработать». Так, на «подработанные» два рубля он покупает табак у латыша, заняв очередь за посылкой для Цезаря Марковича, получает в благодарность лишнюю пайку хлеба.
Иван Денисович не способен к решительному противостоянию и отчаянному сопротивлению. Он наделен долготерпением. Все страшные и жестокие несправедливости, случившиеся с героем, не вызвали в нем ожесточения, не превратили его в мизантропа или оппозиционера. Герой живет в таких условиях, где оптимальным принципом существования оказывается звучащий в рассказе: «...кряхти да гнись. А упрешься — переломишься». Приспособление к лагерной жизни Ивана Денисовича — это приспособление миллионов русских людей к суровой и драматической истории, это приспособление к вечному отсутствию достатка, суровым трудностям быта, испытаниям. Приспособление — это черта общества, живущего в условиях тоталитарной власти.
Шухов обладает живым практическим умом и смекалкой, что раскрывается прежде всего в его подходе к работе и отношению к окружающему. Герой готов пойти на хитрость, когда ему удалось «закосить» две лишние порции. Но хитрость героя никогда не направлена во зло ближнему, никогда не ставит целью обмануть товарища.
Сорокалетний герой Солженицына обладает удивительной житейской мудростью, внутренней гармоничной нравственной мерой. Он не беспощаден и не безогляден в осуждении человеческих пороков и слабостей. Так, Шухов все же смог разобраться и пожалеть «шакала» Фетюкова. Иван Денисович, человек малообразованный, способен находить ответы на самые сложные нравственно-философские проблемы бытия. Об этом свидетельствует спор Алешки-баптиста и Шухова о вере. «Охотно веря в Бога», «остро, возносчиво» в отчаянную минуту молящийся про себя «Господи! Спаси! Не дай мне карцера!», ибо Бог — последняя надежда героя, Иван Денисович отказывается верить в рай и ад. На первый взгляд герой отрицает традиционные представления о добре и зле, о добродетели и грехе. Но чем это вызвано и по каким нравственным законам живет Шухов? Автор показывает, что у героя под воздействием современной ему эпохи, у героя, обладающего страшным жизненным опытом, оказываются скомпрометированными в сознании традиционные представления об аде и рае. Он познал «земной ад» — лагерь, и в этом аду рядом с истинными грешниками — уголовниками оказались люди невинные, как и он сам. Для честного человека, каким является Шухов, остается одна нравственная заповедь — жить по совести. Совесть для Шухова есть вложенный Богом в душу человека нравственный закон. Честно, по совести, в согласии с Богом и живет герой Солженицына.
Иван Денисович трезво оценивает свое настоящее и будущее. Он «не больно верит», что срок его закончится через два года, что приближается освобождение: «Кончится десятка — скажут, на тебе еще одну. Или в ссылку». Умом Шухов понимает это, но в душе продолжает жить надежда. Точно высчитаны все дни, которые он должен провести в заключении: «Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три. Из-за високосных годов — три дня лишних набавлялось». Внутренний конфликт разума и чувства героя создает особый трагический эффект рассказа: невинно страдающего, оставшегося в бесчеловечных условиях лагеря человеком, Ивана Денисовича не ожидает скорое избавление от мук. Однако всем ходом повествования Солженицын доказывает, что такой герой, как Шухов, и такой народ, представителем которого он является, достоин лучшей жизни. Судьба героя становится обвинением исторической эпохе.
Солженицын вспоминал о зарождении замысла рассказа: «Просто был такой лагерный день, тяжелая работа, я таскал носилки с напарником и подумал, как нужно бы описать весь лагерный мир — одним днем. Конечно, можно описать вот свои десять лет лагеря, там, всю историю лагерей, — а достаточно все в одном дне собрать, как по осколочкам, достаточно описать только один день одного... человека с утра до вечера. И будет все».
Какими же художественными средствами удалось Солженицыну показать в одном дне героев всю их жизнь, и шире — в одном лагерном дне — трагедию народа в тоталитарную эпоху?
Автор раздвигает сюжетные рамки рассказа, вводя воспоминания героев и суждения повествователя. Так, из воспоминаний Шухова и слов повествователя мы узнаем историю жизни героя. Этот же прием использует Солженицын, рассказывая о судьбе бригадира Тюрина, кавторанга, латыша Кильдигса и других героев.
Функцию расширения рамок повествования несут в рассказе эпизоды лагерной жизни. Даже небольшой эпизод наделяется важнейшим смыслом. Так происходит, когда во время ужина Шухов замечает старика каторжника, принадлежащего к дворянскому сословию и разительно отличающегося от остальных заключенных. Мы узнаем лишь его лагерный номер — Ю-81, что приобретает в рассказе символический смысл. Номер — знак уничтожения личного имени, знак попытки уничтожить личность человека. Но подлинная сильная личность неуничтожима. О каторжнике сказано: «по лагерям да тюрьмам сидит несчетно, сколько Советская власть стоит». Он становится своеобразной живой вехой отсчета массовых репрессий. Вместе с тем массовые репрессии предстают как характерная черта и обязательная примета Советской власти.
Страшные вехи истории советской эпохи предстают перед читателем из воспоминаний персонажей. Так, из рассказа Тюрина мы узнаем о трагедии, пережитой народом в коллективизацию, и о репрессиях в армии. Дополнением к рассказу бригадира станут воспоминания кавторанга Буйновского о событиях на флоте в период войны. Рассказы повествователя о судьбах латыша Кильдигса и эстонцев, украинцев-бандеровцев покажут трагедию народов, «присоединенных» к СССР.
Сроки, отбываемые заключенными (10, 19, 25 лет) показывают тупую жестокость тоталитарного режима. Читатель узнает и о других лагерях, о существовании Архипелага ГУЛАГ, что позволяет судить о масштабах репрессий.
Ужас жизни, трагедия человеческого существования при тоталитаризме передаются Солженицыным тем, что вопиющее предстает в восприятии героев рассказа как норма жизни. Страшный день, прожитый Шуховым в лагере, кажется герою ничем не омраченным, «почти счастливым».
Одним из авторских способов расширения рамок повествования является и то, что Солженицын сообщает герою Шухову свой личный лагерный номер — Щ-854 и свою лагерную профессию — каменщик. Голос автора-повествователя звучит наравне с голосами героев рассказа, его знание перипетий их судеб объясняется общим жизненным опытом, его оценки совпадают с позицией героев, что было отмечено выше, и, в частности, со взглядами Шухова. Тем самым автор присоединяет и свою судьбу к судьбам героев рассказа, в итоге — к судьбе народной.
Важную идейно-художественную функцию в реализации замысла рассказа выполняют композиция произведения и его язык. Солженицын не делит произведение на главы и части. Рассказ об одном дне жизни героя предстает как временной поток, длящийся непрерывно и неотступно. Писателю удается передать особую напряженную атмосферу лагерной жизни. Хронологическое развитие сюжета, где каждое последующее событие с неотвратимостью определено предыдущим, призвано подчеркнуть особую нравственно-психологическую нагрузку, испытываемую героями. Заключенные лишены права на ошибку. Один неверный шаг может стать роковым и с неизбежностью изменить всю последующую жизнь. Исправить ничего невозможно. Не все герои рассказа выдерживают это испытание. С ним справляются Шухов, Тюрин, Кильдигс и другие герои.
Язык героев повести и автора — особая стихия произведения, полная богатства, своеобразия и пластичности. Язык автора неотличим от языка главного героя — Шухова, все в рассказе как бы предстает увиденным его глазами. По своему характеру повествование приближается к сказу. Солженицын моделирует особенности устной речи, широко используя в лексике просторечия, вульгаризмы, пословицы и поговорки. Однако просторечие автора мастерски сочетается с современным литературным языком. Это сочетание позволяет сделать рассказ осязаемым, непосредственным и искренним.
Особую роль автор отводит в языке рассказа лагерному жаргону. Солженицын вводит жаргонизмы дозированно и взвешенно. Их задача — не эпатировать читателя и не демонстрировать свободное владение специфической лексикой. Целью введения лагерного жаргона в язык рассказа является создание у читателя впечатления подлинности описываемых событий. Рассказ завершает словарь жаргонизмов, составленный автором и переводящий значения слов с «лагерного языка» на русский. Это особый авторский прием, не только позволяющий читателю лучше понять произведение, но и подводящий к мысли о существовании особого мира, обитатели которого создали даже свой язык — язык Архипелага ГУЛАГ.
Рассказ «Один день Ивана Денисовича» продемонстрировал мастерство писателя, в столь малых пределах сумевшего достигнуть широкого охвата жизни, раскрыть многосторонний и живой мир, в котором мы узнаем людей, несущих в себе типические черты эпохи, существенные для понимания исторического времени, мир со множеством оттенков, отношений, выходящих за рамки «лагерной темы».
«Один день Ивана Денисовича» Солженицын
«Один день Ивана Денисовича» анализ произведения — тема, идея, жанр, сюжет, композиция, герои, проблематика и другие вопросы раскрыты в этой статье.
Рассказ «Один день Ивана Денисовича » — это рассказ о том, как человек из народа соотносит себя с насильно навязанной ре-альностью и ее идеями. В нем в сгущенном виде показан тот ла-герный быт, который подробно будет описан в других, крупных произведениях Солженицына — в романе «Архипелаг ГУЛАГ » и «В круге первом ». Сам рассказ и был написан во время работы над романом «В круге первом», в 1959 году.
Произведение представляет собой сплошную оппозицию ре-жиму. Это клеточка большого организма, страшного и неумоли-мого организма большого государства, столь жестокого к своим жителям.
В рассказе существуют особые мерки пространства и времени. Лагерь — это особое время, которое почти неподвижно. Дни в лагере катятся, а срок — нет. День — это мера измерения. Дни как две капли воды похожи друг на друга, все та же моно-тонность, бездумная механичность. Солженицын в одном дне пытается уместить всю лагерную жизнь, а потому он использует мельчайшие детали для того, чтобы воссоздать целиком картину бытования в лагере. В связи с этим часто говорят о высокой степе-ни детализации в произведениях Солженицына, а особенно в ма-лой прозе — рассказах. За каждым фактом скрывается целый пласт лагерной действительности. Каждый момент рассказа вос-принимается как кадр кинематографического фильма, взятого отдельно и рассматриваемого подробно, под увеличительным стек-лом. «В пять часов утра, как всегда, пробило подъем — молотком об рельс у штабного барака». Иван Денисович проспал. Всегда по подъему вставал, а сегодня не встал. Он чувствовал, что заболел. Выводят, строят всех, все идут в столовую. Номер Ивана Денисо-вича Шухова — Ш-5ч. В столовую все стремятся войти первыми: первым гуще наливают. После еды их снова строят и обыскивают.
Обилие деталей, как это кажется на первый взгляд, должно отяготить повествование. Ведь зрительного действия в рассказе почти нет. Но этого, тем не менее, не происходит. Читатель не тяготится повествованием, наоборот, его внимание приковывает-ся к тексту, он напряженно следит за ходом событий, действи-тельных и происходящих в душе кого-то из героев. Солженицыну не нужно прибегать к каким-то специальным приемам, чтобы достичь такого эффекта. Все дело в самом материале изображе-ния. Герои — это не вымышленные персонажи, а реальные люди. И люди эти поставлены в такие условия, где им приходится ре-шать задачи, от которых самым прямым образом зависит их жизнь и судьба. Современному человеку задачи эти кажутся незначи-тельными, а оттого еще более жуткое ощущение остается от рас-сказа. Как пишет В. В. Агеносов, «каждая мелочь для героя — в буквальном смысле вопрос жизни и смерти, вопрос выживания или умирания. Поэтому Шухов (а вместе с ним и каждый чита-тель) искренне радуется каждой найденной частице, каждой лиш-ней крошке хлеба».
Есть в рассказе и еще одно время — метафизическое, кото-рое присутствует и в других произведениях писателя. В этом вре-мени — другие ценности. Здесь центр мира переносится в созна-ние зека.
В связи с этим очень важна тема метафизического осмысле-ния человека в неволе. Молодой Алешка учит уже немолодого Ивана Денисовича. К этому времени баптистов сажали всех, а пра-вославных не всех. Солженицын вводит тему религиозного осмыс-ления человека. Он даже благодарен тюрьме за то, что она повер-нула его в сторону духовной жизни. Но Солженицын не раз заме-чал, что при этой мысли в его сознании возникают миллионы голосов, говорящих: «Потому так говоришь, что выжил». Это го-лоса тех, кто положил свои жизни в ГУЛАГе, кто не дожил до минуты освобождения, не увидел небо без уродливой тюремной сетки. Горечь потерь сквозит в рассказе.
С категорией времени связаны и отдельные слова в самом тек-сте рассказа. Например, это первые и последние строки. В са-мом конце рассказа он говорит, что день Ивана Денисовича был очень удачным днем. Но затем скорбно замечает, что «таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три».
Интересно представлено и пространство в рассказе. Читатель не знает о том, где начинается и где заканчивается простран-ство лагеря, кажется, будто оно заполонило всю Россию. Все те, кто оказался за стеной ГУЛАГа, где-то далеко, в недостижимом далеком городе, в деревне.
Само пространство лагеря оказывается враждебным для зе-ков. Они опасаются открытых участков, стремятся как можно быстрее пересечь их, скрыться от глаз охранников. В человеке пробуждаются животные инстинкты. Подобное описание полнос-тью противоречит канонам русской классики XIX века. Герои той литературы чувствуют себя уютно и легко только на свободе, они любят простор, даль, ассоциирующиеся с широтой их души и характера. Герои Солженицына бегут от пространства. Они чув-ствуют себя куда безопаснее в тесных камерах, в душных бара-ках, где они могут позволить себе хотя бы свободнее дышать.
Главным героем рассказа становится человек из народа — Иван Денисович, крестьянин, фронтовик. И это сделано созна-тельно. Солженицын считал, что именно люди из народа вершат историю в конечном итоге, двигают вперед страну, несут залог истинной нравственности. Через судьбу одного человека — Ивана Денисовича — автор показывает судьбу миллионов, невинно арестованных и осужденных. Шухов жил в деревне, о чем любов-но вспоминает здесь, в лагере. На фронте он, как и тысячи дру-гих, воевал с полной отдачей, не жалея себя. После ранения — снова на фронт. Потом немецкий плен, откуда ему чудом удалось сбежать. И вот за это он теперь попал в лагерь. Его обвинили в шпионаже. А что именно за задание дали ему немцы, ни сам Иван Денисович, ни следователь не знали: «Какое же задание — ни Шухов сам не мог придумать, ни следователь. Так и оставили про-сто — задание». К моменту повествования Шухов находился в лагерях около восьми лет. Но это один из тех немногих, кто в изнурительных условиях лагеря не потерял своего достоинства. Во многом ему помогают его привычки крестьянина, честного труженика, мужика. Он не позволяет себе унижаться перед дру-гими людьми, вылизывать тарелки, доносить на других. Его веко-вая привычка уважать хлеб видна и сейчас: он хранит хлеб в чи-стой тряпочке, снимает шапку перед едой. Он знает цену труду, любит его, не ленится. Он уверен: «кто два дела руками знает, тот еще и десять подхватит». В его руках спорится дело, забыва-ется мороз. Бережно относится он к инструментам, трепетно сле-дит за кладкой стены даже в этой подневольной работе. День Ива-на Денисовича — это день тяжелейшего труда. Иван Денисович умел плотничать, мог работать слесарем. Даже в подневольной работе он проявлял трудолюбие, положил красивую ровную стенку. А те, кто не умел ничего делать, носили в тачках песок.
Герой Солженицына во многом стал предметом злостных обви-нений в среде критиков. По их представлению, этот цельный на-родный характер должен быть практически идеальным. Солже-ницын же изображает человека обыкновенного. Так, Иван Дени-сович исповедует лагерные мудрости, законы: «Кряхти да гнись. А упрешься — переломишься». Это было негативно встречено критикой. Особенное недоумение было вызвано действиями Ива-на Денисовича, когда он, например, отбирает поднос у слабого уже зека, обманывает повара. Здесь важно заметить, что делает это он не для личной пользы, а для всей своей бригады.
Есть в тексте еще одна фраза, которая вызвала волну недо-вольства и крайнего удивления критиков: «Уж сам не знал, хо-тел он воли или нет». Эта мысль была неверно истолкована как потеря Шуховым твердости, внутреннего стержня. Однако эта фраза перекликается с идеей о том, что тюрьма пробуждает ду-ховную жизнь. У Ивана Денисовича уже есть жизненные ценнос-ти. Тюрьма или воля равно не изменят их, он не откажется от этого. И нет такого плена, такой тюрьмы, которая смогла бы по-работить душу, лишить ее свободы, самовыражения, жизни.
Система ценностей Ивана Денисовича особенно видна при срав-нении его с другими персонажами, проникшимися лагерными за-конами.
Таким образом, в рассказе Солженицын воссоздает основные черты той эпохи, когда народ был обречен на невероятные муки и лишения. История этого явления начинается не собственно с 1937 года, когда начинаются так называемые нарушения норм государственной и партийной жизни, а гораздо раньше, с самого начала существования режима тоталитаризма в России. Таким об-разом, в рассказе представлен сгусток судьбы миллионов совет-ских людей, вынужденных расплачиваться за честную и предан-ную службу годами унижений, мучений, лагерей.
План
- Воспоминания Ивана Денисовича о том, как и из-за чего он попал в концлагерь. Воспоминания о немецком плене, о войне.
- Воспоминания главного героя о деревне, о мирной довоен-ной поре.
- Описание быта лагеря.
- Удачный день в лагерной жизни Ивана Денисовича.
Анализ рассказа "Один день Ивана Денисовича" А.И. Солженицына для тех, кто сдает ЕГЭ по русскому языку и литературе.
1. Образ мира в рассказе.
2. Проблематика рассказа.
3. Система персонажей в рассказе.
В самом названии «Один день Ивана Денисовича » заложена некая особенность, характерная для художественного мышления Солженицына: это сгущение времени и пространства (один день, лагерь). День становится единицей измерения лагерной жизни героя. Весь рассказ композиционно введен в рамки дня: начало совпадает с началом дня («В пять часов утра, как всегда, пробило подъем...»), конец – с вечерним отбоем. В первой фразе слова «как всегда» указывают на неизменное постоянство лагерной жизни, в финальной дается непредставимое для человека количество дней, из которых складывается срок Ивана Денисовича: «Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три.
Из-за високосных годов – три дня лишних набавлялось...» И это уважительное выделение в специальный, да к тому же последний абзац всего лишь трех дней – такой малости по сравнению с тремя тысячами – определяет отношение к дню как концентрации целой жизни.
Что представляет собой образ мира в «Одном дне...»? В каком пространстве и времени существуют его герои? Солженицын охотно пользуется приемом антитезы, и пространство и время этого мира проявляют свою особенность, вернее дают осознать себя в контрастном сопоставлении с другим или другими мирами. Так, главные свойства лагерного пространства – его отгороженность, закрытость и обозримость (стоящий на вышке часовой видит все) – противопоставлены открытости и беспредельности природного пространства – степи. Самая характерная и необходимая черта лагерного пространства – заграждение, в рассказе подробно даются детали его устройства: сплошной забор, заостренные столбы с фонарями, двойные ворота, проволока, ближние и дальние вышки. При освоении нового объекта, замечает Иван Денисович, «прежде чем что там делать, надо ямы копать, столбы ставить и колючую проволоку от себя самих натягивать – чтоб не убежать». Структура этой фразы точно воспроизводит порядок и значение образа пространства: сначала мир описывается как закрытый, потом – как несвободный, причем именно на вторую часть (тире – знак интонационного выделения) падает основное ударение. Перед нами возникает, казалось бы, четкая оппозиция лагерного мира с набором присущих ему признаков (закрытый, обозримый, несвободный) и мира внешнего с его признаками открытости, беспредельности и – следовательно – свободы, и называют лагерь «зоной», а большой мир «волей». Но на деле подобной симметрии нет. «Свистит над голой степью ветер – летом суховейный, зимой морозный. Отроду в степи той ничего не росло, а меж проволоками четырьмя – и подавно». Степь (в русской культуре образ-символ воли, усиленный столь же традиционным и то же значащим образом ветра) оказывается приравнена к несвободному, заколюченному пространству зоны: и здесь и там жизни нет – «отроду ничего не росло». Более того: внешний мир наделяется свойствами лагерного: «Из рассказов вольных шоферов и экскаваторщиков видит Шухов, что прямую дорогу людям загородили <...>». И, напротив, лагерный мир неожиданно обретает чужие и парадоксальные свойства: «Чем в каторжном лагере хорошо – свободы здесь от пуза» (курсив А. Солженицына. – Т.В.). Речь здесь идет о свободе слова – праве, которое перестает быть общественно-политической абстракцией и становится естественной необходимостью для человека говорить как хочет и что хочет, свободно и беззапретно: «А в комнате орут:
– Пожалеет вас батька усатый! Он брату родному не поверит, не то что вам, лопухам!»
Слова, немыслимые на «воле».
Противостояние большого мира и мира лагерного оказывается мнимым.
Что представляет собой система персонажей в рассказе? Антитеза, основной художественный принцип в «Одном дне...», определяет и систему противопоставлений в мире людей. Прежде всего это наиболее предсказуемое и естественное противостояние зэков и тех, кто отряжен распоряжаться их жизнью, – от начальника лагеря до надзирателей, охранников и конвоиров (иерархия не слишком важна – для зэков любой из них «гражданин начальник»). Противостояние этих миров, социально-политических по своей природе, усилено тем, что дано на уровне природно-биологическом. Не случайны постоянные сравнения охранников с волками и собаками: лейтенант Волковой («Бог шельму метит», – скажет Иван Денисович) «иначе, как волк, не смотрит»; надзиратели «зарьялись, кинулись, как звери», «только и высматривай, чтоб на горло тебе не кинулись», «вот собаки, опять считать!»
Зэки же – беззащитное стадо. Их пересчитывают по головам: «<...> хоть сзади, хоть спереди смотри: пять голов, пять спин, десять ног»; «– Стой! – шумит вахтер. – Как баранов стадо. Разберись по пять!»; о Гопчике говорят – «теленок ласковый», «тонюсенький у него голосочек, как у козленка»; кавторанг Буйновский «припер носилки, как мерин добрый».
Эта оппозиция волков и овец легко накладывается в нашем сознании на привычное басенно-аллегорическое противопоставление силы и беззащитности («Волк и ягненок») или, как у Островского, расчетливой хитрости и простодушия, но здесь важнее другой, более древний и более общий смысловой пласт – связанная с образом овцы символика жертвы. Символ жертвы, соединяющий в себе противоположные смыслы смерти и жизни, гибели и спасения оказывается необычайно важным именно для лагерной темы, общий сюжет которой – жизнь в царстве нежизни и возможность (Солженицын) либо невозможность (Шаламов) для человека в этой нежизни спастись. Особенно существенно, что эта оппозиция не механическая, она связана со свободой человеческого выбора: принять ли для себя «закон волков», зависит от человека, и тот, кто принимает его, обретает свойства прислуживающих волчьему племени собак или шакалов (Дэр, «десятник из зэков, с. хорошая, своего брата зэка хуже собак гоняет», заключенный, заведующий столовой, вместе с надзирателем расшвыривающий людей, определяется единым с надзирателем словом: «Без надзирателей управляются, полканы»).
Зэки превращаются в волков и собак не только когда подчиняются лагерному закону выживания сильных: «Кто кого сможет, тот того и гложет», не только когда, предавая своих, прислуживаются к лагерному начальству, но и когда отказываются от своей личности, становясь толпой, – это самый трудный для человека случай, и никто не гарантирован здесь от превращения. В разъяренную толпу, готовую убить виновного – заснувшего молдаванина, проспавшего проверку, – превращаются ждущие на морозе пересчета зэки: «Сейчас он <Шухов> зяб со всеми, и лютел со всеми, и еще бы, кажется, полчаса подержи их этот молдован, да отдал бы его конвой толпе – разодрали б, как волки теленка!» (для молдаванина – жертвы – остается прежнее имя «теленок»). Вопль, которым толпа встречает молдаванина – волчий вой: «А-а-а! – завопили зэки! У-у-у!».
Другая система отношений – между заключенными. С одной стороны, это иерархия, и лагерная терминология – «придурки», «шестерки», «доходяги» – ясно определяет место каждого разряда. «Снаружи бригада вся в одних черных бушлатах и в номерах одинаковых, а внутри шибко неравно – ступеньками идет. Буйновского не посадишь с миской сидеть, а и Шухов не всякую работу возьмет, есть пониже».
Другой случай – выделение стукачей, которые противопоставлены всем лагерникам как не совсем люди, как некие отдельные органы-функции, без которых не может обойтись начальство. Потому и убийства стукачей, о которых несколько раз упоминается, не вызывают нравственного протеста.
И, наконец, третий и, возможно, наиболее трагически-важный для Солженицына случай внутренней оппозиции – противопоставление народа и интеллигенции. Эта проблема, кардинальная для всего девятнадцатого века – от Грибоедова до Чехова, отнюдь не снимается в веке двадцатом, но мало кто ставил ее с такой остротой, как Солженицын. Его угол зрения – вина той части интеллигенции, которой народ не виден. Говоря о страшном потоке арестов крестьян в 1929 – 1930 гг., который почти не заметила либеральная советская интеллигенция шестидесятых, сосредоточившаяся на сталинском терроре 1934 – 1937 гг. – на уничтожении своих, он как приговор произносит: «А между тем не было у Сталина (и у нас с вами) преступления тяжелей». В «Одном дне...» Шухов видит интеллигентов («москвичей») как чужой народ: «И лопочут быстро-быстро, кто больше слов скажет. И когда так лопочут, так редко русские слова попадаются, слушать их – все равно как латышей или румын». Резкость оппозиции особенно чувствуется потому, что традиционное национальное отчуждение у Солженицына практически снято: общность судьбы ведет к человеческой близости, и Ивану Денисовичу понятны и латыш Кильдигс, и эстонцы, и западный украинец Павло. Человеческое братство создается не вопреки, а скорее благодаря национальной отмеченности, которая дает полноту и яркость большой жизни.
«Образованный разговор» – спор об Эйзенштейне между Цезарем и стариком каторжанином Х-123 (его слышит Шухов, принесший Цезарю кашу) – моделирует двойную оппозицию: во-первых, внутри интеллигенции: эстет-формалист Цезарь, формула которого «искусство – это не что, а как», противопоставлен стороннику этического осмысления искусства Х-123, для которого «к чертовой матери ваше «как», если оно добрых чувств во мне не пробудит!», а «Иван Грозный» есть «гнуснейшая политическая идея – оправдание единоличной тирании», и, во-вторых, оппозиция интеллигенции – народа, и в ней Цезарь и Х-123 равно противопоставлены Ивану Денисовичу. На малом пространстве эпизода – всего страница книжного текста – автор трижды показывает – Цезарь не замечает Ивана Денисовича: «Цезарь трубку курит, у стола своего развалясь. К Шухову он спиной, не видит. <...> Цезарь оборотился, руку протянул за кашей, на Шухова и не посмотрел, будто каша сама приехала по воздуху Цезарь совсем об нем не помнил, что он тут, за спиной». Но и «добрые чувства» старого каторжанина направлены только на своих – на память «трех поколений русской интеллигенции», и Иван Денисович ему незаметен.
Это непростительная слепота. Иван Денисович в рассказе Солженицына не просто главный герой – он обладает высшей авторитетностью повествователя, хотя по скромности своей вовсе не претендует на эту роль. Солженицын использует прием несобственнопрямой речи, которая позволяет нам видеть изображаемый мир глазами Шухова и понимать этот мир через его сознание. И потому центральная проблема рассказа, совпадающая с проблематикой всей новой (с начала XIX века) русской литературы, – обретение свободы – приходит к нам через проблему, которая осознается Иваном Денисовичем как главная для его жизни в лагере, – выживание.
Простейшая формула выживания: «свое» время + еда. Это мир, где «двести грамм жизнью правят», где черпак щей после работы занимает высшее место в иерархии ценностей («Этот черпак для него сейчас дороже воли, дороже жизни всей прошлой и всей будущей жизни»), где об ужине говорится: «Вот он миг короткий, для которого и живет зэк!». Пайку герой прячет около сердца. Время измеряется едой: «Самое сытное время лагернику – июнь: всякий овощ кончается, и заменяют крупой. Самое худое время – июль: крапиву в котел секут». Отношение к еде как к сверхценной идее, способность целиком сосредоточиться на ней определяют возможность выживания. «Кашу ест ртом бесчувственным, она ему не впрок», – говорится о старом интеллигенте-каторжанине. Шухов именно чувствует каждую ложку, каждый проглоченный кусок. Рассказ полон сведений о том, что такое магара, чем ценен овес, как спрятать пайку, как корочкой выедать кашу и пр.
Жизнь – высшая ценность, человеческий долг – спасение себя, и потому перестает действовать традиционная система запретов и ограничений: сворованные Шуховым миски каши – не преступление, а заслуга, зэковская лихость, Гопчик свои посылки по ночам в одиночку ест – и здесь это норма, «правильный будет лагерник».
Поразительно другое: нравственные границы хоть изменяются, но продолжают существовать, и более того – служат гарантией человеческого спасения. Критерий прост: нельзя изменять – ни другим (как стукачи, сберегающие себя «на чужой крови»), ни себе. Неизживаемость нравственных привычек, будь то неспособность Шухова «шакалить» или давать взятки или «выканье» и обращение «по отечеству», от которого не могут отучить западных украинцев, – оказывается не внешней, легко смываемой условиями существования, а внутренней, природной устойчивостью человека. Эта устойчивость определяет меру человеческого достоинства как внутренней свободы в ситуации максимального внешнего отсутствия ее. И чуть ли не единственным средством, помогающим осуществить эту свободу и – следовательно – позволяющим человеку выжить, оказывается работа, труд. <...> Так устроен (курсив мой – Т.В.) Шухов по-дурацкому, и никак его отучить не могут: всякую вещь и труд всякий жалеет он, чтоб зря не гинули». Работа определяет людей: Буйновский, Фетюков, баптист Алешка оцениваются по тому, какие они в общем труде. Работа спасает от болезни: «Теперь, когда Шухову дали работу, вроде и ломать перестало». Работа превращает «казенное» время в «свое»: «Что, гадство, день рабочий такой короткий?» Работа разрушает иерархию: «<...> сейчас работой своей он с бригадиром сравнялся». И главное, она уничтожает страх: «<...> Шухов, хоть там его сейчас конвой псами трави, отбежал по площадке назад, глянул».
В «Одном дне Ивана Денисовича» свобода измеряется не высотой человеческого подвига, а простотой ежедневной рутины, но с тем большей убедительностью она осмысливается как главная жизненная необходимость.
Так в рассказе об одном дне жизни советского лагерника совершенно естественно смыкаются две большие темы русской классической литературы – искание свободы и святость народного труда.
Рассказ "Один день Ивана Денисовича" - это рассказ о том, как человек из народа соотносит себя с насильно навязанной реальностью и ее идеями. В нем в сгущенном виде показан тот лагерный быт, который подробно будет описан в других, крупных произведениях Солженицына - в романе "Архипелаг ГУЛАГ" и "В круге первом". Сам рассказ и был написан во время работы над романом "В круге первом", в 1959 году.
Произведение представляет собой сплошную оппозицию режиму. Это клеточка большого организма, страшного и неумолимого организма большого государства, столь жестокого к своим жителям.
В рассказе существуют особые мерки пространства и времени. Лагерь - это особое время, которое почти неподвижно. Дни в лагере катятся, а срок - нет. День - это мера измерения. Дни как две капли воды похожи друг на друга, все та же монотонность, бездумная механичность. Солженицын в одном дне пытается уместить всю лагерную жизнь, а потому он использует мельчайшие детали для того, чтобы воссоздать целиком картину бытования в лагере. В связи с этим часто говорят о высокой степени детализации в произведениях Солженицына, а особенно в малой прозе - рассказах. За каждым фактом скрывается целый пласт лагерной действительности. Каждый момент рассказа воспринимается как кадр кинематографического фильма, взятого отдельно и рассматриваемого подробно, под увеличительным стеклом. "В пять часов утра, как всегда, пробило подъем - молотком об рельс у штабного барака". Иван Денисович проспал. Всегда по подъему вставал, а сегодня не встал. Он чувствовал, что заболел. Выводят, строят всех, все идут в столовую. Номер Ивана Денисовича Шухова - Ш-5ч. В столовую все стремятся войти первыми: первым гуще наливают. После еды их снова строят и обыскивают.
Обилие деталей, как это кажется на первый взгляд, должно отяготить повествование. Ведь зрительного действия в рассказе почти нет. Но этого, тем не менее, не происходит. Читатель не тяготится повествованием, наоборот, его внимание приковывается к тексту, он напряженно следит за ходом событий, действительных и происходящих в душе кого-то из героев. Солженицыну не нужно прибегать к каким-то специальным приемам, чтобы достичь такого эффекта. Все дело в самом материале изображения. Герои - это не вымышленные персонажи, а реальные люди. И люди эти поставлены в такие условия, где им приходится решать задачи, от которых самым прямым образом зависит их жизнь и судьба. Современному человеку задачи эти кажутся незначительными, а оттого еще более жуткое ощущение остается от рассказа. Как пишет В. В. Агеносов, "каждая мелочь для героя - в буквальном смысле вопрос жизни и смерти, вопрос выживания или умирания. Поэтому Шухов (а вместе с ним и каждый читатель) искренне радуется каждой найденной частице, каждой лишней крошке хлеба".
Есть в рассказе и еще одно время - метафизическое, которое присутствует и в других произведениях писателя. В этом времени - другие ценности. Здесь центр мира переносится в сознание зека.
В связи с этим очень важна тема метафизического осмысления человека в неволе. Молодой Алешка учит уже немолодого Ивана Денисовича. К этому времени баптистов сажали всех, а православных не всех. Солженицын вводит тему религиозного осмысления человека. Он даже благодарен тюрьме за то, что она повернула его в сторону духовной жизни. Но Солженицын не раз замечал, что при этой мысли в его сознании возникают миллионы голосов, говорящих: "Потому так говоришь, что выжил". Это голоса тех, кто положил свои жизни в ГУЛАГе, кто не дожил до минуты освобождения, не увидел небо без уродливой тюремной сетки. Горечь потерь сквозит в рассказе.
С категорией времени связаны и отдельные слова в самом тексте рассказа. Например, это первые и последние строки. В самом конце рассказа он говорит, что день Ивана Денисовича был очень удачным днем. Но затем скорбно замечает, что "таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три".
Интересно представлено и пространство в рассказе. Читатель не знает о том, где начинается и где заканчивается пространство лагеря, кажется, будто оно заполонило всю Россию. Все те, кто оказался за стеной ГУЛАГа, где-то далеко, в недостижимом далеком городе, в деревне.
Само пространство лагеря оказывается враждебным для зеков. Они опасаются открытых участков, стремятся как можно быстрее пересечь их, скрыться от глаз охранников. В человеке пробуждаются животные инстинкты. Подобное описание полностью противоречит канонам русской классики XIX века. Герои той литературы чувствуют себя уютно и легко только на свободе, они любят простор, даль, ассоциирующиеся с широтой их души и характера. Герои Солженицына бегут от пространства. Они чувствуют себя куда безопаснее в тесных камерах, в душных бараках, где они могут позволить себе хотя бы свободнее дышать.
Главным героем рассказа становится человек из народа - Иван Денисович, крестьянин, фронтовик. И это сделано сознательно. Солженицын считал, что именно люди из народа вершат историю в конечном итоге, двигают вперед страну, несут залог истинной нравственности. Через судьбу одного человека - Ивана Денисовича - автор Краткое содержаниеывает судьбу миллионов, невинно арестованных и осужденных. Шухов жил в деревне, о чем любовно вспоминает здесь, в лагере. На фронте он, как и тысячи других, воевал с полной отдачей, не жалея себя. После ранения - снова на фронт. Потом немецкий плен, откуда ему чудом удалось сбежать. И вот за это он теперь попал в лагерь. Его обвинили в шпионаже. А что именно за задание дали ему немцы, ни сам Иван Денисович, ни следователь не знали: "Какое же задание - ни Шухов сам не мог придумать, ни следователь. Так и оставили просто - задание". К моменту повествования Шухов находился в лагерях около восьми лет. Но это один из тех немногих, кто в изнурительных условиях лагеря не потерял своего достоинства. Во многом ему помогают его привычки крестьянина, честного труженика, мужика. Он не позволяет себе унижаться перед другими людьми, вылизывать тарелки, доносить на других. Его вековая привычка уважать хлеб видна и сейчас: он хранит хлеб в чистой тряпочке, снимает шапку перед едой. Он знает цену труду, любит его, не ленится. Он уверен: "кто два дела руками знает, тот еще и десять подхватит". В его руках спорится дело, забывается мороз. Бережно относится он к инструментам, трепетно следит за кладкой стены даже в этой подневольной работе. День Ивана Денисовича - это день тяжелейшего труда. Иван Денисович умел плотничать, мог работать слесарем. Даже в подневольной работе он проявлял трудолюбие, положил красивую ровную стенку. А те, кто не умел ничего делать, носили в тачках песок.
Герой Солженицына во многом стал предметом злостных обвинений в среде критиков. По их представлению, этот цельный народный характер должен быть практически идеальным. Солженицын же изображает человека обыкновенного. Так, Иван Денисович исповедует лагерные мудрости, законы: "Кряхти да гнись. А упрешься - переломишься". Это было негативно встречено критикой. Особенное недоумение было вызвано действиями Ивана Денисовича, когда он, например, отбирает поднос у слабого уже зека, обманывает повара. Здесь важно заметить, что делает это он не для личной пользы, а для всей своей бригады.
Есть в тексте еще одна фраза, которая вызвала волну недовольства и крайнего удивления критиков: "Уж сам не знал, хотел он воли или нет". Эта мысль была неверно истолкована как потеря Шуховым твердости, внутреннего стержня. Однако эта фраза перекликается с идеей о том, что тюрьма пробуждает духовную жизнь. У Ивана Денисовича уже есть жизненные ценности. Тюрьма или воля равно не изменят их, он не откажется от этого. И нет такого плена, такой тюрьмы, которая смогла бы поработить душу, лишить ее свободы, самовыражения, жизни.
Система ценностей Ивана Денисовича особенно видна при сравнении его с другими персонажами, проникшимися лагерными законами.
Таким образом, в рассказе Солженицын воссоздает основные черты той эпохи, когда народ был обречен на невероятные муки и лишения. История этого явления начинается не собственно с 1937 года, когда начинаются так называемые нарушения норм государственной и партийной жизни, а гораздо раньше, с самого начала существования режима тоталитаризма в России. Таким образом, в рассказе представлен сгусток судьбы миллионов советских людей, вынужденных расплачиваться за честную и преданную службу годами унижений, мучений, лагерей.
План
Воспоминания Ивана Денисовича о том, как и из-за чего он попал в концлагерь. Воспоминания о немецком плене, о войне. Воспоминания главного героя о деревне, о мирной довоенной поре. Описание быта лагеря. Удачный день в лагерной жизни Ивана Денисовича.
