Додин лев абрамович личная жизнь. Лев Додин: биография и постановки. Награды и звания
Родился 14 мая 1944 года в Новокузнецке Кемеровской области. Супруга - Шестакова Татьяна Борисовна, актриса Академического Малого драматического театра.
С детских лет Лев Додин стал заниматься в Ленинградском театре юношеского творчества, которым руководил прекрасный педагог Матвей Григорьевич Дубровин. Во многом благодаря его влиянию у Льва сформировалось стойкое желание посвятить себя театру. Сразу после окончания школы он поступил в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии, где учился у выдающегося режиссера и педагога Бориса Вульфовича Зона.
Год окончания института совпал с годом режиссерского дебюта Льва Додина. В 1966 году вышел его телеспектакль "Первая любовь" по повести И.С. Тургенева. Затем последовали постановки в Ленинградском ТЮЗе ("Свои люди - сочтемся" А.Н. Островского) и Театре драмы и комедии ("Недоросль" Фонвизина и "Роза Берндт").
Сотрудничество Льва Додина с Малым драматическим театром началось в 1975 году "Разбойником" К. Чапека. Постановка пьесы "Дом" Ф. Абрамова в 1980 году получила всесоюзную известность и во многом определила последующую творческую судьбу Льва Додина. В 1983 году он стал художественным руководителем Малого драматического театра. За эти годы родились спектакли: "Братья и сестры" по Ф. Абрамову, "Повелитель мух" У. Голдинга, "Звезды на утреннем небе" А. Галина, "Гаудеамус" по С. Каледину, "Бесы" Ф.М. Достоевского, "Любовь под вязами" Ю. О"Нила, "Клаустрофобия" по произведениям современных русских писателей, "Вишневый сад" А.П. Чехова, "Пьеса без названия" А.П. Чехова, "Чевенгур" А. Платонова, "Чайка" А.П. Чехова и др.
Всего Лев Додин является автором более 50 драматических и оперных постановок. В его творческом активе спектакли "Банкрот" на сцене Финского национального театра, "Господа Головлевы" во МХАТе, "Кроткая" на сценах БДТ и МХАТа, а также оперы "Электра" Р. Штрауса на Зальцбургском музыкальном Пасхальном фестивале 1995 года (дирижер Клаудио Абаддо), "Катерина Измайлова" Д.Д. Шостаковича на фестивале 1998 года во Флоренции, "Пиковая дама" П.И. Чайковского во Флоренции и Амстердаме в 1998 году (дирижер С. Бычков), "Леди Макбет Мценского уезда" на фестивале "Флорентийский музыкальный май", "Мазепа" П.И. Чайковского в театре "Ла Скала" в 1999 году (дирижер М.Л. Ростропович).
Осенью 1999 года в парижском театре "Бастилия" Л. Додин поставил новый вариант "Пиковой дамы", а в 2001 году в этом же театре "Пиковая дама" была восстановлена.
Спектакли Льва Додина игрались в 27 странах мира, в том числе в США, Австралии, Японии, Франции, Германии, Великобритании, Швейцарии, Италии, Финляндии, Чехии, Испании, Швеции, Бразилии, Израиле, Греции, Дании, Ирландии, Финляндии, Польше, Румынии, Норвегии, Португалии, Канаде, Голландии, Австрии, Югославии, Новой Зеландии, Бельгии, Венгрии. Осенью 1999 года в Италии прошел фестиваль спектаклей Додина.
Малый драматический театр под руководством Л.А. Додина - один из самых популярных театров Санкт-Петербурга и "международных" театров России, демонстрирующий силу режиссерского таланта Льва Додина и вместе с тем плодотворность русской актерской школы. Не случайно в 1992 году театр и сам режиссер были приглашены в состав Союза театров Европы, а в сентябре 1998 года Малый драматический театр из Санкт-Петербурга первым и пока единственным из российских коллективов получил статус Театра Европы, став третьим в мире после парижского "Одеона" и миланского "Пикколо-театра".
Смелость постановочных замыслов выдающегося режиссера опирается на возможности блестяще подготовленной труппы, многие актеры которой являются учениками Льва Додина. Вот уже 15 лет Додин культивирует в себе и актерах страсть к правде - жить не по лжи!
Л.А. Додин - Народный артист России, лауреат Государственных премий СССР (1986) и РФ (1998), премии Президента РФ (2001). Его театральная деятельность и спектакли отмечены многими отечественными и международными премиями и наградами. В их числе: Российская национальная независимая премия "Триумф" (1992), дважды - Национальная премия "Золотая маска" (1997, 1999), премии Фонда имени К.С. Станиславского "За выдающиеся заслуги в педагогике" (1996), "Золотой софит" (1996), премия имени Лоуренса Оливье (1988), премия французских театральных и музыкальных критиков (1992), региональная английская театральная премия (1992), итальянская премия UBU (1993, 1994), премия критики Италии Abbiati "За лучший оперный спектакль" (1998), а также высшая европейская театральная премия "Европа - Театру" (2000). Режиссер награжден также французским орденом Литературы и Искусства офицерского достоинства "За огромный вклад в дело сотрудничества русской и французской культур" (1994).
Еще в 1967 году Л.А. Додин начал преподавать актерское мастерство и режиссуру. Он воспитал не одно поколение актеров и режиссеров. Ныне является профессором Санкт-Петербургской академии театрального искусства, заведует кафедрой режиссуры, регулярно проводит мастер-классы в театральных школах Великобритании, Франции, Японии, США, является постоянным членом жюри профессионального конкурса литературных произведений "Северная Пальмира" и членом жюри театральной премии Санкт-Петербурга "Золотой софит".
Живет и работает в Санкт-Петербурге.
Биография
Лев Абрамович Додин – советский и российский театральный режиссер. Спектакли «Дом» (1980), «Братья и сестры» (1985), «Звезды на утреннем небе» (1987), «Бесы (1991) и др.
Лев Абрамович Додин родился 14 мая 1944 года в Сталинске (ныне Новокузнецк). Его отец работал в геологической экспедиции. Мать была детским врачом.
После войны семья переехала в Ленинград. Театром Лев Додин увлекся в школе. Вместе с Сергеем Соловьевым, будущим кинорежиссером, разыгрывал сценки. Потом ребята организовали киностудию «Детюнфильм» и снимали фильмы. В 1956 году они записались в Театр юношеского творчества - ТЮТ при Дворце пионеров, где преподавал Матвей Григорьевич Дубровин - ученик Мейерхольда.
Окончив школу, Додин поступил в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии. Здесь ему посчастливилось учиться у выдающегося режиссера и педагога Бориса Вульфовича Зона.
После института Додин начал работать на телевидении, затем он перешел в Театр юного зрителя к Зиновию Яковлевичу Корогодскому. Первая его самостоятельная работа в ТЮЗе - «После казни прошу...» В театре была очень хорошая атмосфера. Додину нравилось там работать. Он начал преподавать. Ученица его первого набора Татьяна Шестакова станет женой режиссера.
Однако после постановки комедии Островского «Свои люди - сочтемся!» осложнились его отношения с Корогодским, и Додин, которому хотелось независимости, предпочел уйти. После этого лет десять он провел в «свободном плавании». Как говорит Додин, «выжить было довольно сложно. Иногда зарплаты не бывало. Зато я делал только то, что хотел, и так, как хотел. Каждый спектакль делал как последний, потому что было все-таки неизвестно, что будет дальше, и все идеи - если они у тебя были - надо было воплощать именно в этом спектакле».
Известный театральный педагог А. Кацман пригласил Додина для совместной работы на актерском курсе ЛГИТМиКа. В 1979 году со студентами был поставлен спектакль «Братья и сестры» по роману Федора Абрамова. Вместе с педагогом-режиссером начинающие артисты провели лето на Пинеге, на родине Абрамова, стремясь быть максимально точными в показе жизни северной русской деревни. Студенческий спектакль в Учебном театре на Моховой улице имел успех, исключительный даже для того богатого на театральные свершения времени. Эта необычная учебная работа стала основой спектаклей «Дом» (1980) и «Братья и сестры» (1985; спектакль шел два вечера в Малом драматическом театре). Театральная трилогия по романам Федора Абрамова была удостоена Государственной премии СССР. Премьера «Дома» была событием не только театральным и зрители, и критики восприняли спектакль как нечто важное в их личной жизни и в жизни общества. Здесь все было настоящее люди, судьбы, события.
В 1981 году Додин поставил «Кроткую» по Достоевскому в Большом драматическом театре (вторая редакция - МХАТ, 1985). В этом спектакле Олег Борисов сыграл одну из лучших своих ролей. Как отмечают критики, «исследование пограничных состояний человеческого сознания надолго станет одной из ведущих тем додинского творчества».
Во МХАТе он создает сложный спектакль «Господа Головлевы» по Салтыкову-Щедрину, в котором играли актеры разных поколений И. Смоктуновский, А. Георгиевская, В. Кашпур, Г. Бурков, Е. Васильева... В финальном хороводе «умертвия» кружились вокруг героя, ищущего прощения и покоя.
С новым актерским курсом Додин инсценировал «Живи и помни» Распутина (история скрывающегося близ родного села дезертира Великой Отечественной войны). В совместной работе были сформулированы идеи и принципы театра-дома, сформирован основной состав труппы Малого драматического театра, который Додин возглавил в 1983 году.
Настоящей сенсацией стала социальная мелодрама «Звезды на утреннем небе» (1987). «Историю, которую Галин сочинил, мы поставили очень свободно, - вспоминает режиссер. - И Галин, мудрый автор, ничему не мешал. Мы и тогда не делали спектакля против власти. Мы делали спектакль о том, чтo внутри людей, что между людьми может случиться и до чего люди могут довести друг друга от вселенского одиночества, которое окружает человека всегда, а в нашей жизни особенно».
Девятичасовой спектакль «Бесы» вышел в МДТ в зиму 1992 года, в тяжелое для страны время. Эта проникнутая скорбной трагической гармонией театральная поэма - одно из высших достижений искусства Додина.
Многие спектакли Додина пронизаны тончайшим религиозным чувством. «Самое страшное быть безбожником, то есть не задумываться ни о чем; религия - это свойство существования души. А театр - это путешествие в душе, исследование души своей, чужой, человеческой», - утверждает Лев Абрамович.
Спектакль «Пьеса без названия» - третий опыт работы Додина над чеховской драматургией. До этого был «Вишневый сад» и двухлетний опыт работы над «Тремя сестрами», которые так и не дошли до премьеры.
Ключевые сцены играются в воде. Несомненность песка, воды, дождя, нагого тела создает ощущение естественного прекрасного природного мира, резко контрастирующего с неестественной, некрасивой бессмысленной человеческой жизнью.
В «Чевенгуре» снова заплещутся на сцене метафизические воды, гамлетовские вопросы смысла бытия будут обсуждать босые, оборванные, темные и одержимые люди. «Пафос - ложь для Платонова. Додин лихо снимает его юмором, - пишет искусствовед Нинель Исмаилова. - Вообще никто не умеет, как Додин, смешать все краски, высокое и низкое, трагическое и комическое, лирико-романтическое и грубо-натуралистичное для единого образа спектакля. «Чевенгур» Додина - философский афоризм театральными средствами. В нем мотивы всего Платонова и всего Додина. Здесь и бескорыстие, и жестокость, и сила, и слепота, и куча-мала, и вода, и огонь, и земля, и камни, и люди, и пожирающие их страсти, и жизнь, и смерть».
«Театр Европы» - такого почетного титула Международный союз драматических театров удостоил в 1998 году Малый драматический на своей XVIII Генеральной ассамблее. Бесчисленные рецензии зарубежных журналов и газет пестрели восторженными заголовками «Глубокая игра», «Жгучая драматическая трепетность», «Триумф русского театра». До этого статус «Театра Европы» получили парижский Одеон и миланский Пикколо театро.
Додин, несомненно, принадлежит к очень немногочисленной группе истинных последователей Станиславского. В одном из интервью он сказал «Мысли Станиславского можно не любить, но они, как эйнштейновские законы, действуют объективно. И когда артист играет правильно, он играет по Станиславскому, даже если он ему и не нравится, - в этом весь парадокс... Главное его открытие в том, что театр есть поиск идеала, вечное стремление к совершенству».
Додин долгое время отказывался ставить спектакли на Западе. Наконец решился на эксперимент и на Зальцбургском музыкальном Пасхальном фестивале 1995 года показал вместе со знаменитым режиссером Клаудио Аббадо оперу «Электра» Рихарда Штрауса. Спектаклю сопутствовал успех.
Теперь одна постановка следует за другой «Катерина Измайлова» во Флоренции, «Пиковая дама» во Флоренции и Амстердаме, «Леди Макбет Мценского уезда» на фестивале «Флорентийский музыкальный май» (дирижер С. Бычков), «Мазепа» в Ла Скала (дирижер М. Ростропович), новый вариант «Пиковой дамы» в оперном театре Бастилия, «Демон» в театре Шатле...
Режиссер неизменно обращается к русской классике, так как считает, что «за рубежом, как впрочем и дома, публику влечет встреча с подлинным искусством».
Чеховскую «Чайку» Додин представил на Третьей всемирной театральной олимпиаде в Москве. И вновь вода - его стихия. Как отмечали критики, режиссер создал один из самых пессимистичных своих спектаклей. В нем с самых первых мгновений все утомлены, опустошены жизнью, точно воды колдовского озера затопили волю, желания, стремления и надежды. «Если говорить о жанре, то я скорее философ, размышляющий главным образом о себе, о своем понимании добра и зла, о том, что справедливо и что нравственно, а что подло и жестоко, - считает Додин. - Но поскольку я театральный режиссер, то эти свои размышления я воплощаю в ткани спектаклей».
Смелость постановочных замыслов Додина опирается на возможности блестяще подготовленной труппы, многие актеры которой являются его учениками. Лев Абрамович - профессор Санкт-Петербургской академии театрального искусства, заведует кафедрой режиссуры, регулярно проводит мастер-классы в театральных школах Великобритании, Франции, Японии, США. Выдающийся режиссер Додин неустанно культивирует в себе и актерах страсть к правде - жить не по лжи!
В пятницу в "МДТ-Театре Европы" состоится премьера спектакля "Король Лир" в постановке Льва Додина. Специальный корреспондент "Известий" Артур Соломонов встретился с режиссером Львом Додиным в Турине на вручении премии "Европа - театру".
известия: У Питера Брука есть статья: "Король Лир" - можно ли поставить эту пьесу? Как вы думаете, почему именно об этой пьесе Брук писал как о самой трудной для постановки?
Лев Додин: У Брука еще есть слова, что "Король Лир" - это вершина, путь к которой уложен трупами режиссеров и актеров.
известия: Не боитесь пополнить список погибших?
Додин: Боюсь уже три года, пока идут репетиции. Все время есть опасность оказаться гораздо мельче даже самого частного вопроса, который поднимается в "Короле Лире". К тому же наши головы забиты предрассудками, ложными представлениями о пьесе, которые ничего общего не имеют с реальным пространством содержания. И когда чуть-чуть к нему прорываешься, то видишь очень интересные взаимосвязи и закономерности.
известия: Если спросить - какие, вы скажете, что этот вопрос преждевременный?
Додин: Конечно. Спектакль только в процессе формирования. Мы провели две генеральные репетиции с публикой, и одна от другой отличалась разительно.
Традиционно считается, что это трагедия одного человека - Лира. Это всегда мне казалось неправильным, потому что героев связывает жестокая система взаимозависимости отцов и детей, и я думаю, что ответственность в этой истории распределяется совсем не так, как принято считать: плохие дочери и благородный отец. А откуда у благородного отца такие плохие дочери? А если он такой неплохой, то, может быть, и они - хорошие?
Мы сначала сделали прямой подстрочный перевод, чтобы пробиться к простым смыслам. И долго репетировали по подстрочнику. А затем поняли, что от подстрочника вернуться к переводу Пастернака уже не можем, потому что знаем целый ряд других смыслов, которые Пастернаком или изъяты, или изложены по-иному. На него влиял его собственный мощный гений, русская поэтическая традиция и, конечно, пуританское сталинское время. Мы боялись уйти в трепыхание условно возвышенных чувств. И моя однофамилица Дина Давыдовна Додина сделала новый перевод, в котором по-иному осмыслено взаимоотношение прозы и стихов, комического и трагического.
Нам очень хотелось сначала заставить себя услышать простые и грубые смыслы шекспировских слов, а потом донести их до зрителя. Убить поэтичность - таково было одно из наших стремлений. Убить поэтичность, чтобы пробиться к поэзии.
известия: Здесь, в Турине, на встрече с публикой вы говорили о том, что одним из этапных событий вашей жизни стал инфаркт, после которого вы пересмотрели отношение ко многому. В "Короле Лире", по существу, речь идет о том, что человек ничем, кроме самого себя, не владеет, что единственная его собственность - он сам.
Додин: Я всегда много думал о смерти, но когда к ней прикасаешься... Мне было плохо, меня уже везли в больницу, а я звонил в театр по мобильному и уверял, что скоро вернусь на репетицию. И когда ко мне в больнице подошел врач и сказал: "Анализ крови показал, что у вас инфаркт", репетиции, спектакли, всестало неважным. Ты оказался рядом со смертью... Для человека, который занимается творчеством, такое переживание, я думаю, необходимо. Я всегда был уверен, что болезнь Чехова - не случайность. Он, с одной стороны, врач, с другой - больной. И оба знают, что болезнь смертельна, а жизнь замечательна.
известия: Вы довольно часто повторяете слово "болезнь". У Ницше есть фраза: "Здоровье человека определяется тем, сколько болезненного он может взять на себя и преодолеть". Эти слова близки вам, или я не попал в точку?
Додин: Нет, в точку. Искусство занимается болезнями человека. Жизнь - тоже своего рода болезнь. Человек изначально болен смертью. Все определяет это. И фашизм, и коммунизм - на самом деле преодоление человеком своей смертности. Но - скотскими средствами. Почему человеку нравится убивать других? Это задерживает его пребывание на этом свете. Почему НЕ проявить силу - значит выказать подлинное мужество? Не проявляя силу, ты даешь понять, что сознаешь, что ты смертен. А любым насилием мы отстраняем мысль о своей слабости и, как следствие, о своей смертности. Допуская мысль о своей слабости, мы проявляем силу. Эта идеология труднодоступна, но она определена логикой европейского развития. Почему Европа нам кажется слабой и мы порой ее покровительственно похлопываем по плечу? Почему они не стали стрелять в арабов во время парижских бесчинств? Это было проявлением силы.
известия: Мы сейчас с вами находимся в Турине на церемонии вручения премии «Европа - театру», которую вы получили некоторое время назад. Вы были одним из первых в перестроечную эпоху, кто снова привлек внимание к русскому театру, повысил его авторитет. Помните, какая волна критики обрушилась на вас - обвинения в капитализации национальной беды, торговле нашими пороками, в том, что вы представляете на Западе неприглядный образ современной России... Как вы сейчас относитесь к этому периоду?
Додин: К этому периоду в жизни нашего театра я отношусь замечательно. Огромная рецензия в газете "Либерасьон" на премьеру "Клаустрофобии" в Париже называлась "Свободные дети свободной России" и была ликующей: "Новая Россия замечательна, как мы и ожидали". А к клевете, о которой вы вспомнили, я отношусь с большой печалью - молодые люди, тоже дети нового времени, оказались растворены в самых страшных предрассудках прошлого. И как Маяковский обнаруживал мурло мещанина, я с ужасом обнаружил в молодых критиках мурло сталинского чиновника-театроведа.
Я часто читаю отзывы о Европе и вижу, какой у нас запас зоологической ненависти к большой европейской культуре. Читаю интервью некоторых молодых депутатов, и волосы дыбом встают от того, что они несут... Я боюсь, что мы в нашем развитии проскочили какой-то этап, и наступает очень опасный период.
известия: А зритель ваш меняется?
Додин: Зритель - очень хороший. Приходят в зал совсем молодые люди - то поколение, которое еще не успели отравить. Смотрят идеально.
Я случайно подслушал разговор молодых парней после спектакля: "Слушай, б..., "Дядя Ваня" - какой спектакль! Я решил, на х.., "Бесов" посмотреть".
известия: Вам нравится, что приходит и такой зритель?
Додин: Конечно. "Б" и "х" со временем отпадут, а "Дядя Ваня" и "Бесы" останутся. На "Чевенгур", например, стали ходить панки.
Вы знаете, я все чаще думаю о том, что вместе с ложными понятиями девальвируются истинные. Пусть девальвируются ложные, а истинные остаются. Добро, гуманизм, любовь к человеку, нежность, забота о нем, ненависть к тому, что его унижает.
известия: Редко услышишь в последнее время, чтобы кто-либо эти слова произносил без иронии.
Додин: Почему я должен стесняться? Эти понятия делают жизнь осмысленной. Все остальное - физиологический процесс. Это тоже советское наследие, ленинское презрение к интеллигентности, к "добренькому" человеку.
известия: В вашем спектакле "Бесы" есть сцена "У наших", где блистательно показано, как слово влияет на реальность, как оно начинает руководить жизнью.
Додин: Да, мне было важно, чтобы эта сцена читалась именно так. Сейчас лжеслово заполнило нашу жизнь. И, кстати, сегодня одно из популярных молодежных движений называется "Наши", а ведь так в "Бесах" Достоевского называлось объединение, результатом деятельности которого стало банальное убийство. Можно подумать, что это название современному движению дано кем-то очень начитанным, умным, циничным, с большой издевкой над нашим обществом, истории своей не помнящим.
известия: Вы с презрением произносите слово "советский". Это слово не содержит для вас никакого позитивного заряда?
Додин: Никакого.
известия: Но вы ведь тоже советский человек.
Додин: Я с этим борюсь. Конечно, это молодость, любовь, родители... Целая жизнь. Но мы же говорим об определенном типе сознания, и он мне ненавистен. Например, в период гитлеризма наверняка многие немцы пережили счастье, любовь, рождение детей, совершали научные открытия. Но это же не может обелить гитлеризм?! А в период сталинизма в нашей стране было убито сто миллионов. И это не следствие войны или чумы, это была политика по уничтожению собственного народа. Мы уничтожали самих себя.
известия: Ваши родители так же воспринимали СССР?
Додин: Моя мама была очень искренняя коммунистка, она вступила в партию в 1944 году, будучи беременной мной. Когда ей говорили, что можно и обождать, она отвечала: "Без меня не будет победы". Но она пережила в семидесятых годах прозрение, и это была страшная трагедия, поставившая мою мать на грань психического заболевания. Она была замечательным человеком, истово верящим в коммунизм, а потом истово ненавидящим коммунизм и себя в нем.
известия: Какое событие последнего времени было для вас самым радостным?
Додин: Давно радостного события не было. Близкие болеют. С радостью сложно. Сложнее, чем раньше, когда радость была сопротивлением ужасному времени, может быть, несознательным. Запрещают спектакль, который ты вынашивал годами, а ночью ты устраиваешь такоевеселье назло всему. Сейчас радость дает работа. Как бы мы сегодня ни сыграли премьеру, все равно во время репетиций было очень много счастливых моментов.
Родился в 1924 году в Московской Немецкой слободе. У пятилетнего забрали родителей - отца Залмана Додина, учёного-металлурга и математика, и маму Стаси Фанни ван Менк Додину - полевого хирурга пяти войн начала ХХ века (1904-1922).
Содержался 7 лет в тюремном детдоме. Освободившись, 4 года жил с прабабушкой Анной Розой Гаазе, потомком Петрова генерала Чамберса. К собственному аресту окончил школу. Вослед пасторали детства в Первопрестольной - 14 лет каторжной экзотики Самарского Поволжья, островной Арктики, Чукотки, восточной Колымы, нижнего Приамурья, северного Прибайкалья...
В ссылке - награда покоем - счастье одинокой жизни с волком в Ишимбинском зимовье Ангаро-Тунгусского нагорья. Рабочим-кессонщиком участвовал в прокладке коммуникаций связи и транспортных тоннелей новой имперской столицы под Жигулями. В Заполярье, на Земле Бунге - в пробивке отстойников под субмарины. Восточнее - в возведении шахтных стволов, опор железнодорожных переходов, в монтаже фундаментов и подземных сооружений... Везде - в мерзлотных изысканиях - впитывая начало будущей профессии.
Приобретенные знания со временем вылились в материалы диплома (1957), диссертаций (1963 и 1969), первой монографии (1965), в основы открытий по Глубинной термодинамике горных масс (1971 и 1974). Не домотав срока, оставшись работать в Горном Алтае, закончил заочно Московский Политехнический институт и аспирантуру ГОССТРОЯ СССР. Позднее, в его головном НИИ руководил 30 лет Лабораторией строительства на Крайнем Севере (1958-1988) и Спецкурсом в Военно-инженерных академиях (1961-1982), вёл спец. исследования на Новой Земле. Тогда же был экспертом Советско-Американской комиссии по строительству в регионах холодного климата; членом ВАК; корреспондентом Комиссии при президентах СССР (России) и США по военнопленным и пропавшим без вести; членом Географического общества РАН; советником Комиссии (И.П.Алексахина) по реабилитации при ЦК КПСС... Автор книг и научных открытий в области геокриологии, физики Земли.
Сменив родителей в их многолетнем служении людям, ещё лагерником помогал товарищам-заключённым (преимущественно иностранцам - людям трагически беспомощным, обречённым). Вернувшись в Москву, остепенившись и начав сотрудничество с ВАК, в развитие задач организованного ещё родителями общества "Спасения" (1918), организовал не ограничиваемые, не запрещаемые, не преследуемые системы продовольственной, медицинской и юридической поддержки зэков медиков, педагогов и священнослужителей (спасителей). Осенью 1991 года был одним из инициаторов создания в Токио "Независимой ассоциации волонтёров для помощи жертвам природных и антропогенных катастроф".
С 1991 года живет в Израиле.
(От автора)
Театр Европы, более известный как Додинский театр, или Малый драматический театр Санкт-Петербурга переживает очередной кризис. Обошлось пока что без смерти. Ведущая актриса театра Татьяна Шестакова, жена Льва Додина в Париже в конце декабря прошлого года выбросилась из окна. Она выжила, отделавшись переломами рук и ног.
Сам режиссер уже несколько месяцев находился в депрессии, не появлялся в театральном институте на своем курсе, приостановил репетиции "Мастера и Маргариты".
У Татьяны Шестаковой, по словам сотрудников театра, в последнее время был творческий кризис, поскольку с главных ролей ее перевели на возрастные.
О Додинском театре мрачные легенды ходят давно. Наиболее сильный шок у поклонников театра был после самоубийства известного артиста Владимира Осипчука, которое последовало несколько лет назад.
Это был затяжной творческий кризис актера, возможность жить без театра, столкнувшаяся с невозможностью жить дальше в нем. Впрочем, точных причин не знает никто. Да это и неважно.
Смерть Осипчука закрепила за театром мрачную славу Дома, откуда уйти невозможно.
Для актера стать учеником Додина было равно тому, чтобы вступить в добровольное рабство, отдать за успех душу. Они все становились у Додина крупными звездами — не на час, на всю жизнь. Но за это надо было отречься от себя, сложив жизнь к ногам Мастера. Таков его творческий метод и тут ничего не поделать.
У многих в последний момент сработал инстинкт самосохранения, как у Максима Леонидова — он почувствовал, что надо бежать...
"- Максим, вы ведь в свое время закончили в Ленинграде Театральный институт. Среди ваших учителей был Лев Додин, который считается сегодня одним из лучших театральных режиссеров. У вас не возникало желания поработать в одной команде со своим знаменитым учителем?
Было такое. Когда я ушел из группы "Секрет" и не собирался еще уезжать в Израиль, у меня состоялся серьезный разговор со Львом Абрамовичем. Мы даже решили, что я, наверное, приду работать в его театр. Но потом я испугался и испугался совершенно закономерно. Потому что, учась у Льва Додина, я прекрасно понимал, что такое его театр. Это абсолютное стопроцентное в театре и больше нигде. Это нужно отдать всего себя не только театру, но и непосредственно Льву Абрамовичу. Дело в том, что это особая режиссура, особые театральные отношения. В общем, это не для меня. Я довольно свободолюбивый парень и мне тяжело так безоговорочно отдавать себя в руки пусть даже и любимого учителя."
Но многие выбирали иной путь, и Осипчук был из них.
Додинский театр выковыривает из зрителя далеко спрятанные переживания, взывает к атавизмам сознания, будит рефлексы на уровне симпатической нервной системы. Но это дается актерам ценой собственной колоссальной работы, ценой жизни в иной системе координат. Ценой отказа от дневного света — в театральном зале, как известно, нет окон, а почти все время они проводят там.
О системе координат — в мире Додинского театра — свой язык и свои персонажи. О Додине уже написано как о Мастере, создавшем театральную школу и метод. О жертвах метода пока не написано, вероятно, потому, что они — добровольные и — во имя искусства. В переводе с театрального это значит — святые.
"Додин не употребляет слово "замысел", тем более его сниженные варианты вроде пресловутой "задумки". Его заменяет странное на посторонний слух существительное сговор и производные от него глаголы сговориться, сговариваться. Эти осторожные слова означают уровень взаимопонимания, достигнутый участниками работы, в противовес единоличной, персональной идее режиссера, выходящего к остальным участникам репетиционного процесса с замыслом.
Слово "репетиция" употребляется в разговорах с администрацией, художественно-постановочной частью, на пресс-конференциях и т.п. Артистам же и участникам известно слово проба, в общем, соответствующее немецкому "die Probe" (проба, опыт, испытание, образец, репетиция). Французское "la repetition" (повторение, репетиция) в корне противоречит творческой философии Додина, это будет ясно позднее. Нет места в лексике Додина и "прогону" - одному из самых распространенных словечек театрального арго. Если в процессе постановки спектакля пьеса или какая-либо ее крупная часть играется без остановок — это называется сквозная проба. Слово проба означает также и "этюд" - репетиционное сочинение артистов. При этом часто можно услышать этюдное самочувствие, не всегда в положительном смысле, в зависимости от ситуации.
В репетиционной и учебной работе нет "перерывов" или "антрактов" - всегда паузы. Пауза — содержательный структурный момент, когда накапливаются новые мысли, представления, видения, по додинской терминологии — внутренние тексты. На памяти автора в конце репетиции или урока ни разу не прозвучало "закончили" или "на сегодня всё" и т.п. Вместо этого говорится "на этом прервемся", что, очевидно, можно не комментировать.
Почему-то Додин не любит глагол "уйти" в его буквальном значении, означающем направление движения. Он предпочитает глагол разойтись, видимо, в силу его не такой уж полной завершенности.
В творческой лаборатории Додина сфера слова едва ли не доминирует. Все его основные идеи, намерения, импульсы выражаются преимущественно через слово, всегда оригинальное и выразительное. Шестичасовой монолог — не такая уж большая редкость в биографии Додина, педагога и режиссера. Автору по крайней мере трижды довелось быть свидетелем такой формы общения со студентами и артистами. И все три раза Додину было что сказать.
При этом отношение Додина к слову по меньшей мере двойственно. Он не любит академических терминов в работе. Большинство театральных слов с его точки зрения заплесневело, а иные так субъективно толкуются, что надежнее пользоваться своими собственными. Отсутствие спецтерминологии в общепринятом виде объясняется и одной из личных фобий Додина: страхом оказаться в рабстве у слов на подсознательном уровне. Их беспросветная власть исследовалась в спектаклях "Повелитель мух", "Бесы", "Клаустрофобия", "Чевенгур", отчасти в "Гаудеамусе".
Вообще лингвистический анализ режиссерско-педагогического метода Додина мог бы дать любопытные результаты. Изменения в творческой психологии ощутимы уже на уровне словаря. Вот высказывания пятнадцатилетней давности: "...я уверен: сегодняшнего зрителя нужно надолго и основательно выбить из его привычного течения жизни... Зрителя, который заскочил в театр, надо заставить понять... Для меня сегодня идеал театра — это не тот, который легко укладывается в мое привычное течение жизни, а тот, что вырывает меня из него, ставит под сомнение, требует что-то пересмотреть".
Слав почти что пророческие. И срок исполнился. Надо что-то пересмотреть. Срочно, потому что поступок Шестаковой — острый сигнал к тому, чтобы пересмотреть.
Актеры Додину преданы самозабвенно, по-детски, впитав его пиетет к процессу рождения театра, и отождествляя режиссера с творцом театра.
"- Я сейчас вспоминаю, что перед премьерой "Чайки" в питерском Малом драматическом театре актер Петр Семак получил серьезную травму шеи. Он настоял, чтобы премьеру не откладывали, играл в гипсовом воротнике, потому что не хотел подводить свой театр, своего режиссера...
Значит, в театре у Льва Додина создана команда и сформированы определенные ценности."
Это не совсем так. Потому что сформированы не ценности, а сверхценности, и если в системе происходит второй страшный сбой — пришло время сверхценности эти менять, иначе — рухнуть всему миру. Как рушится театральное здание Театра Европы на улице Рубинштейна в Санкт-Петербурге: "Мы побывали во многих театральных школах Европы, оттуда к нам обращаются за помощью, за советами, с просьбами о всякого рода стажах и курсах, но мы не можем здесь принять коллег, потому что если я их поведу по нашей лестнице, то их хватит кондрашка. Когда-то эта лестница была не менее безобразна, ее никак не хотели чинить. Но вдруг, на наше счастье, пронесся слух, что приедет тогдашний первый секретарь обкома — кажется, на спектакль "Братья и сестры". Обрадованный директор тут же позвонил в райком партии, прислали бригаду рабочих и всю лестницу обили железом, прикрыв многовековую гниль. Первый секретарь обкома не приехал, но долгие годы лестница выглядела пусть и странно по архитектурным признакам, но, по крайней мере, пристойно. Сегодня все отодрано, и снова многовековая гниль высунулась наружу. Среди всего этого ходим, репетируем. Конечно, никого молодого я туда пустить просто не могу, мне стыдно." - Говорит Лев Додин о здании театра...
Но Додинский театр жив не лестницей, а кулисами — духом кулис, атмосферой, которую создает Додин. Говоря об успехе, он немного лукавит.
" - За рубежом, как, впрочем, и дома, публику влечет встреча с подлинным искусством, — считает Лев Додин. — Никого нельзя заманить и заставить терпеливо высидеть в зрительном зале длительное время (а ведь наш спектакль в трех частях по роману Достоевского "Бесы" длится около 10 часов!), если происходящее на сцене не созвучно с мыслями и переживаниями публики. Актеры с предельной искренностью и страстью делятся размышлениями о современных моральных и духовных проблемах, которые волнуют всех. Считаю, что именно эту искренность и злободневность как раз и ценит зритель, будь то в Париже, Лондоне, Брюсселе, Амстердаме или в Петербурге."
Зритель ценит не искренность, зритель чувствует, как на додинской сцене из артиста вытекает настоящая жизнь, как тратится на него, зрителя, кровь и плоть, и потому театр Додина — настоящий.
"- Чувства художественной растерянности избежать не удается, потому что постоянно находишься в состоянии растерянности перед тем, что хотел бы выразить. Художественная растерянность — неотъемлемое свойство человека, который хотел бы что-то сказать. Когда сказать нечего, тогда немоты нет, слов хватает. А вот когда сказать и понять хочется многое, тебя охватывает немота, которую преодолеть очень трудно. Иногда хочется не раскрывать рта. Но я думаю, это не потому, что отстаешь от ритма сегодняшней жизни. Как от нее можно отстать? Сегодняшняя жизнь бьет тебя по голове своими событиями, унижает своим отношением к культуре. Она делает тебя беззащитным от кого бы то ни было. Она взрывает небоскребы в Нью-Йорке и дома в Москве. От чего ты отстаешь? Ты теряешься от того, что не можешь рассказать историю про небоскреб? Но ты и не должен ее рассказывать. Просто в том спектакле, который ты делаешь, сказываются твои нервы, которые это пережили. Если ты делаешь спектакль своими нервами, то волей-неволей этот небоскреб рухнет и в твоем спектакле. Если ты делаешь спектакль чем-то другим, ты тем более не будешь испытывать никакой растерянности, потому что все рецепты ясны и понятны."
Додинский небоскреб рухнул. Из окна в Париже. Надо теперь, чтобы уцелел мастер. Потому что все жизни актерские в додинском театре, как ниточки, зажаты в его руке. Они без него не могут, не хотят, не умеют. Они решили так сами, и это было последним решением. Или — предпоследним, что — самое страшное.
