Б.А. Емельянов "Рассказы о маме"
В развитии детской литературы исключительно велика роль Алексея Максимовича Горького. Прожив тяжёлое детство и юность, с большим сочувствием писатель относился к страданиям и лишениям детей («Дед Архип и Лёнька», «Сирота», «Встряска», «Из Мишкиной жизни»). Вопреки всему тому, что испытал Горький и маленькие герои его произведений, вера в здоровое и доброе начало в человеке и в жизни пронизывает каждую строчку произведений, написанную Горьким о детях. В рассказе «Пепе» («Сказки об Италии»), в своих статьях он многократно говорит о том, что «дети будут лучше нас, и жить им будет лучше» - творцы, строители новой жизни. Во всех произведениях Горького о детстве и юности много прекрасных страниц посвящено книге – учебнику жизни, источнику знаний. Горький в начале ХХ века начал огромную работу по организации издания книг для детей, был организатором детского издания «Парус», инициатором основания серий «Жизнь замечательных людей», «Всемирная литература», «Детская всемирная литература». В издательских планах Горького отводилось немало места и работе над сказкой. Им были написаны для детей сказки «Воробьишко», «Случай с Евсейкой», «Самовар», «Про Иванушку-дурачка» и др.
Спиридон Дрожжин
Спиридон Дмитриевич Дрожжин, поэт из народа, певец труда, певец природы, занимает видное место в детской литературе. В течение полувека он участвовал во многих детских журналах и выпустил немало книг для детей. Русская деревня, крестьянский труд, сказки, слышанные в детстве, картины русской природы, навсегда врезавшиеся в память человека, родившегося и выросшего на берегах Волги, - вот основное содержание поэзии С.Дрожжина. «С большим вниманием прислушивался я к песням и сказкам, - пишет С.Дрожжин в своей автобиографии, - над песнями я не раз особенно задумывался, удивляясь тому, откуда они берутся; наконец, я приходил к тому заключению, что песни эти не что иное, как те же обыкновенные речи, которые надобно только произнести нараспев. И вот я нередко убегал в огород, садился там под развесистою черёмухой и пел свои «песни»:
Я для песни задушевной
Взял лесов зелёный шёпот,
А у Волги в жар полдневный
Тёмных струй подслушал ропот.
Взял у осени ненастье,
У весны благоуханье,
У народа взял я счастье
И безмерное страданье.
Простота и народность поэзии С.Дрожжина до сих пор делают его лучшие стихи достоянием детской литературы («Летняя ночь в деревне», «Из-за леса над селом…», «Тени вечера сгущаются», «Первая борозда» и другие).
Борис Емельянов
Борис Александрович Емельянов – русский прозаик, авторавтор увлекательных рассказов об А.Гайдаре, воспоминаний о встречах с М.Пришвиным, Я.Купалой. Творческое наследие Б.Емельянова разнообразно по тематике и жанрам, но всегда проникнуто добрым отношением к людям и непримиримостью ко всему злому, что мешает человеческому счастью. Особый интерес для младших школьников представляют рассказы Б.Емельянова о природе, охоте и животных: «Как я покупал собаку», «Сапоги-собаки», «Зелёная букашина», «Васька», «Кот-пожарный», «Кот и собака», «Храбрый цыплёнок» и др.
Публикуемые в настоящей книжке статьи, очерки и рассказы написаны в разное время.
Статья депутата Верховного Совета СССР, лауреата Ленинской премии, писателя Л. Леонова была впервые напечатана в 1947 году в газете «Известия». Она приводится с некоторыми сокращениями. В своё время это выступление положило начало большому народному движению по охране родной природы.
Многое уже сделано с тех пор, но многое ещё надо сделать. Вот почему Л. Леонова всячески поддержала партийная и советская общественность нашей страны – начались повсеместные выступления рабочих, писателей, учёных в защиту зелёного друга.
Охрана природных богатств Родины – не кратковременная сезонная кампания. Красоту родной земли вечно обязан беречь, множить и защищать человек. Это и является содержанием настоящей книги.
Защита природы по завету Владимира Ильича Ленина стала в Советской стране поистине всенародным делом.
Пусть послужит эта книга памяткой для тех, кто любит солнце и небо, лес и реки, всё живое, стремящееся к миру на земле.
Да приумножит она число бережливых и любящих друзей красоты и чистоты земли, неумирающей и вечной!
Леонид Леонов
В защиту друга
Когда мы думаем о Родине, взволнованный строй мыслей встаёт перед нами. Никто не перечислит их даже с приблизительной полнотой. Пришлось бы вспомнить всю, битва за битвой, историю страны и наши собственные, удар за ударом, усилия, создавшие её нынешнее могущество. Однако ни одни лишь курганы поля Куликова или индустриальные накопления пятилеток возникают в памяти при упоминании о Родине. В воображении предстают и спелые нивы в синих перелесках, и заветная рощица детства, и хоромы дремучих лесов, в тишине которых созревают благодатные дожди – поильцы урожаев… И кто знает, что было предсмертным видением советского солдата, сражённого при взятии рейхстага, – заплаканная мать, или дымный призрак Днепрогэса, или одинокая русская берёзка на колхозной меже?
И хотя много у нас иных, первоочередных задач, поговорим о берёзке и её соплеменниках… Ни один начинающий поэт не миновал описания её прелести, ни один ребёнок не обходится без новогодней ёлочки, да и мы сами, пожилые хозяева советской земли, страсть любим спеть на пирушке про то, как одна рябинка клонилась на грудь старого дуба.
Таким образом, разговор распространяется на всех березкиных родичей. Обсудим сообща, как живётся им на Руси я чем, помимо ласкательных именований, платим мы им за беспорочную службу.
Грандиозная стройка с каждым годом умножает расход деловой древесины. Но не в том дело, что звенит топор на Руси и круглосуточно поют электропилы; неисчерпаемы наши лесные запасы, и доброе утро вам, советские лесорубы, которые по ледяным дорогам гонят Родине стены новых изб и опалубку рабочих дворцов, лес, корабельный и крепёжный, шахтный лес, сырьё на шёлк и бумагу! А в том суть, что, как выяснилось на одной из сессий Верховного Совета, у нас действуют семьдесят фондодержателей леса, то есть лесозаготовительных организаций, но что-то редко попадаются отчёты о ходе восстановления нашей лесной казны. При мне однажды вырубалась на дровишки древняя дубовая роща, хотя приспело время подумать об освоении для этой цели если не отдалённых лесосек, то по крайней мере местных топливных залежей.
На протяжении прошлых веков мы черпали из этой зелёной чаши без опаски, что когда-нибудь обнажится дно. Мы не церемонились с лесным соседом – сказалась наследственная неприязнь к нему предков-древлян, которым приходилось отвоёвывать посевные площади у леса. Но пусть теперь профессора лесных наук расскажут в цифрах о нашей лесхозной культуре, о среднем обороте дерева, заметно сниженном за последние полстолетия, и, прежде всего – правда ли, будто обезлесенные при царе заволжские пространства пагубно повлияли на годичное количество осадков в европейской части России, а подмосковные суховеи – лишь авангард наступающих Кара-Кумов.
Эти скучные ведомственные заключения должны стать достоянием народа, – глядишь, может быть, скорее возникнет разговор о восстановлении лесов, о том, как одеть высыхающие водоёмы, покрыть прохладной и беспыльной тенью наши шляхи и шоссе, как проделали это деды на старинных трактах – Калужском, Смоленском, Черниговском. Чем скорее это будет сделано, тем быстрее, может быть ещё на своём веку, увидим мы прекрасные боры, берёзовые рощи, а дороги станут тенистыми аллеями.
А пока подумаем о той героической берёзке, которая из привольных питомников и заповедников пришла украсить города нашей обширной Родины. За малыми, хотя и блистательными исключениями, такими, как Ленинград и Новосибирск, Воронеж и Магнитогорск, Балхаш и северный Кировск, где зелёные чудеса разведены на камне, неважно ей живётся на наших площадях и перекрёстках. Отчего бы это? Правительство не щадит средств на озеленение, в горсоветовских бюджетах это всегда солидная статья, ежегодно вагоны первоклассного посадочного материала отгружаются в адреса горкомхозов, благоустроительные чиновники чуть не в стихах расписывают свои озеленительные подвиги, а питомец хиреет в младенческом возрасте…
Хорошо бы построже и почаще таких деятелей водить пешком на прогулку по их воображаемым рощам. Пускай сами полюбуются на культяпки да пеньки, жалкие останки их мужественного кабинетного руководства… Какие же стихии превратили кудрявое, стройное деревцо в мёртвый, изглоданный хлыст, ботаническую разновидность которого не опознал бы и сам Тимирязев? На них вяжут качели и бельевые верёвки, на них скидывают снег с высоких крыш, на них валят ледяной скол с мостовых. Нечего греха таить, много потрудились в этом деле и ребятишки, устраивающие вокруг деревца подобие живой карусели, и добрые мамы, оделяющие своих деток зелёной веточкой, и нагловатые озорники, в сравнении с которыми колорадский жучок представляется мирным деятелем земледелия, и, наконец, знаменитая бабушка с козликом. Не раз приходилось наблюдать, как кроткая старушка пригибает верхушку саженца своему рогатому любимцу, и тот без затраты сил творит из него безлиственную кочерыжку, которую ближе к осени бабушкин же внучёк собьёт косарём на растопку. Так хвалёное древонасаждение наше становится дровонасаждением.
Искусство истребления дерева в дачных местностях достигло своих пределов: тут действуют и солью, и бензином, и обстукиванием весенней коры, и многими другими ухищрениями. А во что обходится стране вырезание обязательных тросточек на пикниках! Всё это – пережитки барского, потребительского отношения к природе, которая чахнет и пятится от нас, не имея иных способов защищаться. Трудно угадать, к чему приведёт такое безнаказанное пренебрежение к извечным сокровищам Родины. Хуже всего, что это творится у нас на глазах, а мы кряхтим да молчим за неотложными делами, хотя каждый в состоянии прочесть популярную лекцию о том, что родная природа – святыня, неприкосновенная социалистическая собственность и каждая пичуга в ней – честный, работящий друг, который, будучи обижен, порою и не возвращается.
Доказано, что общение с природой, по меньшей мере полезно человеку; лиц, желающих погрузиться в рассмотрение этого вопроса, мы отсылаем если не к букварю (где очень мало говорится об этом!), то хотя бы к директорам заводов, уже превративших свои территории в сады и цветники. Они охотно подтвердят, что через длинную цепочку причин природа содействовала увеличению производства…
На всю жизнь запомнился мне день открытия Днепрогэса: ещё первая тысяча киловатт бежала по проводам, а рядом уже сиял в осенней красе молодой парк; в нём играли дети и гуляли юные пары, родители завтрашних поколений. Меня поразила тогда целесообразность планировки и поливочного, необходимого в степи, устройства. К слову, ни одна газета не отметила этой заблаговременной братской заботы строителей о будущих постоянных тружениках станции. А ведь буквально все проекты наших жилых и промышленных новостроек, которыми на праздниках мы так восхищаемся в витринах, бывают обрамлены в целые дубравы… Где же они? Что-то не слыхать их благостного, запроектированного в социалистический быт и оплаченного народом зелёного шума! Проект – это тот же вексель народу, нашему правительству, и поэтому надо выполнять его точно. Кое-где, впрочем, саженцы были своевременно опущены в тесные ямки, но… засыпаны строительным мусором, после чего намертво притоптаны каблуком.
Борис Александрович Емельянов
Помощники
Мать Никиты училась в Москве на курсах и должна была приехать не скоро.
Жил мальчик с отцом Николаем Егоровичем вдвоем в большом новом доме возле фабрики. Отец работал на фабрике, а Никита учился в школе. Только вот в чем было дело: отец работал хорошо, а Никита учился плохо. Он два месяца болел и зимой пропустил много уроков.
Николай Егорович решил уже, что Никита останется на второй год в пятом классе.
«Как быть, чем помочь парню?» - думал Николай Егорович, но ничего путного придумать не мог. Ему самому некогда было заниматься с сыном, а одними массными занятиями трудно было поправить беду.
Сообщение Никиты о том, что с ним хотят заниматься товарищи, Николай Егорович встретил снисходительно и недоверчиво. Он, конечно, знал, что советские ребята не оставляют друг друга в беде, он даже читал в свое время книжки про Тимура и видел такую картину в кино.
Но все это было давно - Гайдар, Тимур, молодость - и все, казалось Николаю Егоровичу, прошло и забылось. Во время войны это, конечно, помотало воспитывать ребят, а теперь…
Он не хотел разочаровывать Никиту раньше времени. «Товарищи - так товарищи! Какие они, интересно, теперь друзья? - подумалось ему. - Такие же, как в наше время, или лучше?»
Он огляделся потихоньку, к чему-то прислушался.
В большой квартире было пусто и тихо, холодно и неуютно… Нет, они не привыкли так жить с Никитой, одни…
Хорошо, - сказал Николай Егорович громко. - Занимайтесь. Можешь позвать товарищей к себе. Места тут много, вам, во всяком случае, хватит. Пейте чай, ешьте конфеты и озорничайте поменьше.
Есть озорничать поменьше! - радостно закричал Никита и побежал поскорее в свою комнату за книжками и тетрадками.
Ну конечно, он в этот же день после школы затащил к себе и Шурика Никифорова, и Женю Смирнова, и Наташу. Трудно жить одному на свете, а вот так, всем вместе, очень даже легко.
…В большую и темную переднюю Никитиной квартиры гости вошли гуськом, чинно, без шуток, разделись и аккуратно повесили свои пальто и бушлатики на большую круглую вешалку.
Сейчас я вас напою чаем! - сказал им Никита торжественно. - Я покажу вам отцовскую старую шашку и альбом с марками. Чай будем пить с пирожными. Ты, Наташа, иди сюда за мной… Вот тут моя комната, а вон там - папина…
Никита не знал, куда усадить друзей. Он побежал было в кухню зажигать электрическую печку, но вернулся и грохнул на стол, чтобы гостям не было скучно, альбом с марками, альбом с семейными фотографиями и альбом образцов с отцовской фабрики.
Шурик неумолимо отодвинул все альбомы в сторону. Ему, конечно, очень хотелось рассмотреть и марки, и карточки, и особенно старую шашку Никитиного отца, которая, как рассказывал товарищам Никита, висит в другой комнате, на стене. Но он очень хорошо помнил сказанные ему недавно вожатой Ниной слова о том, что только сознательная дисциплина есть дисциплина действительно железная, и гордился тем, что вот он, Шурик Никифоров, ученик пятого класса и звеньевой пионеров, стал таким железным человеком.
Сначала мы напишем диктант, - сказал он суровым голосом. - И ты, Наташа, не смотри на меня жалобными глазами, пирожные от тебя не уйдут…
Вовсе я смотрю жалобно не из-за пирожных! - возмутилась Наташа. - Мне, может быть, Никиту жалко.
Знаем, - сказал Шурик, - из-за чего ты смотришь.
Не ссорьтесь, ребята, - остановил их Женя Смирнов.
Никита уже тащил из другой комнаты чернильницу. Ради таких друзей он был готов писать, как Пушкин, всю ночь, до утра.
Он сел за стол, пододвинул к себе тетрадку, положил промокашку поближе, с правой руки, и сказал самоотверженно:
Давайте, диктуйте…
Они очень увлеклись занятиями. Наташа диктовала, как самая настоящая учительница:
- «Уж небо осенью дышало, уж реже солнышко блистало …»
Шагов Николая Егоровича они не расслышали.
Он быстро и неожиданно вошел в комнату. «Так вот они какие, друзья! - подумалось ему. - Ну что ж, как будто ребята хорошие, и, стало быть, Никита говорил правду…»
Папа, - сказал Никита, - это мои самые лучшие товарищи. Подожди, я тебя познакомлю.
Не торопись, - сказал Николай Егорович. - Я сам познакомлюсь… Тебя как зовут, девочка? - с нею с первой начал он разговор.
Наташа удивилась и растерялась.
Меня зовут… они меня зовут… - сказала Наташа, покраснела и, сама на себя рассердясь, закусила губы и замолчала.
Ее зовут Наташкой, - с готовностью подсказал Шурик.
Николай Егорович все так же серьезно кивнул головой.
Здравствуй, Наташа, - сказал он. - Теперь давай знакомиться. Ты ведь хорошая девочка, правда?
Правда, - ответила Наташа, переставая смущаться, а Шурик улыбнулся и подтолкнул локтем Женю: видал, мол, наших!
Это хорошо, - сказал Николай Егорович.
Наташин ответ несколько сбил его с толку. Он думал, что неожиданный приход постороннего взрослого человека испугает ребят, и составил себе целый план осторожного с ними разговора. Но эти ребята вряд ли кого испугаются.
Так, значит, вы тимуровцы? - спросил Николай Егорович, усаживаясь на диван. - Пионеры?
Пионеры! - хором ответили ребята.
Теперь Николай Егорович оглядел каждого в отдельности.
А кто же у вас главный? - спросил он. - Кто Тимур?
Ребята озадаченно переглянулись, явно не зная, что отвечать.
Ты Тимур? - спросил Николай Егорович у Шурика.
Что вы, что вы! - воскликнул Шурик испуганно. - Какой я Тимур?
Тогда, значит, он, - показал Николай Егорович глазами на Женю Смирнова.
Нет, не он, - сказала Наташа.
Тогда, наверно, ты Тимур, - сказал Николай Егорович улыбаясь, но Наташа и на этот раз отрицательно замотала головой.
Какие могут быть разговоры! - сказал Шурик. - Тимур - это Нина… Наташа, не тряси головой, у тебя может сделаться сотрясение мозга.
Нина? - переспросил Николай Егорович удивленно. - Где же она? Может быть, не Нина, а все-таки Наташа?
Нет-нет, не Наташа! - упрямо повторил Шурик. - При чем тут Наташа? Наташа - девочка. Наша вожатая Нина - действительно Тимур.
Нина больше Тимура! - взволнованно крикнул Женя Смирнов.
Больше? - удивленно переспросил Николай Егорович.
И ему уверенно ответил Шурик:
Больше. У Тимура была что - команда? А Нина - комсомольский работник. У Нины - дружина. Нина с нами дома и в походе. Наша Нина в районном комитете член бюро!
Шурик заметил, какими страшными глазами смотрят на него товарищи, и спохватился.
Я только не знаю, - сказал он, - должен ли я вам все это рассказывать?
Мне можно, - ответил Николай Егорович. - Видишь ли, я тоже когда-то был комсомольским работником.
Он полез в стол, долго копался в бумагах и наконец извлек на свет старую, пожелтевшую от времени, похожую на паспорт книжку.
Ребята смотрели на Николая Егоровича с нетерпением и недоверием. Уж очень он был не похож на комсомольца, этот пожилой человек!
Вот мое удостоверение, - сказал Николай Егорович Шурику, - выданное Центральным Комитетом. И я был комсомольским работником еще тогда, когда ни тебя, ни Наташи не было на свете.
Ребята с уважением разглядывали старое удостоверение Николая Егоровича. Оказано было в нем, что член Российского коммунистического союза молодежи Н. Е. Воронин командируется Центральным Комитетом комсомола в распоряжение Тамбовской губернской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, бандитизмом, спекуляцией и преступлениями по должности. Желтая картоночка была помечена 1920 годом - Шурик даже зажмурился: «Ух, как давно!» - и напоминала о гражданской войне, лесных засадах и жестоких боях.
Значит, Тимур - это Нина? - задумчиво повторил Николай Егорович. - И это она все придумала?
Нет, - сказал Шурик, терпеливо улыбаясь. - Это не одна она придумывала. Сначала все придумал писатель Гайдар. А потом мы придумали все вместе. Нина нам только сначала говорит, какими мы должны быть дома и в школе, а потом мы всё делаем сами. Я и вот Женя и Наташа - мы учимся с вашим Никитой в одном классе. Мы всё про вас знаем, нам рассказывали.
Что же вы про меня знаете? - спросил Николай Егорович.
Всё, - коротко сказал Шурик. - Знаем, что вы живете с Никитой одни, вдвоем; мама у Никиты переучивается в Москве на доктора, а он сам долго болел; знаем, что у Никиты был старший брат и теперь его нет, потому что была война…
Шурику не хотелось говорить напрямик, что старшего брата Никиты убили фашисты.
Женя так и сказал, дергая Шурика за рукав:
Об этом не надо говорить. Просто, одному жить и учиться трудно… Вы же все время заняты, вам некогда, и Никита все время один.
Вы решили мне помочь? - сказал Николай Егорович.
Никите, - ответил Шурик. - Ну, и, конечно, вам тоже. Ничего особенного! Мы и другим тоже помогаем. Вы делайте свое дело и на нас не обращайте внимания.
Никиту мы вытянем, - сказал Женя.
Он уже вытягивается, - сказала Наташа.
Я вытягиваюсь, - подтвердил Никита.
Хорошо, - сказал Николай Егорович. - Большое тебе спасибо. И вам, ребята, большая благодарность и от меня и от Никиты. Вы - хорошие товарищи. Не знаю только, как вы сами будете справляться со своими делами и уроками - времени на Никиту у вас уйдет много. Что скажут ваши отцы и матери?..
Но тут Никита страшно зашипел в своем углу и за спиной у Жени и Наташи стал подавать Николаю Егоровичу таинственные знаки. Забыв про все на свете, он сигналил отцу: «Молчи!» - по сложному тимуровскому коду, которому научил Никиту Шурик, - ладонь в растопырку и все пальцы в кулак.
Николай Егорович удивленно смотрел на ребят: «Что случилось?»
Большая и светлая комната стала как будто опять мрачной и нерадостной. Нахмурился и побледнел Шурик. Укоризненно машет руками Никита. У девочки в глазах стоят слезы, и она запрокинула голову высоко-высоко, делая вид, что разглядывает потолок комнаты. Так, по крайней мере, ни одна слезинка не упадет на пол.
Николай Егорович понял, что не надо продолжать разговор. В сложных отношениях ребят нелегко было сразу разобраться. Он наклонился над столом, перелистывая альбом с марками.
Все потом узнается, и все станет на свое место.
Но откладывать выяснение отношений на «потом» Шурик Никифоров не захотел. Он еще больше побледнел и на глазах у всех стал вроде выше ростом.
Отцы наши и матери ничего нам не скажут, - тихо выговорил он. - Надо вам все объяснить сразу… Сядь, Никита, на место и не толкай меня локтем… Я, и Женя, и Наташа - мы живем в детском доме и с Никитой только учимся вместе… Ты, Наташка, носом не хлюпай! Отец у тебя был не хуже, чем у других людей. И у меня отец был не хуже, и мать…
Непонятная какая-то петля перехватила Шурику горло, и он отвернулся к стене. На одно мгновение дрогнули его плечи, и всем показалось, что Шурик плачет. Но тотчас же он снова круто повернулся лицом к людям, и все увидели блестящие его глазенки.
Ну и что? - сказал он упрямо. - Была война за Родину. Нина говорила, что и Аркадий Петрович Гайдар умер за то, чтобы войны больше не было, чтобы другие люди жили спокойно. Отцов наших убили… Мы же должны быть не хуже от этого, а лучше. Вот и всё!
Ну и хорошо, что всё, - сказал Николай Егорович, обнимая Шурика. - Выговорился - и ладно… Иди, Никита, ставь чайник, а ты, Наташа, помогай мне по хозяйству. В шкафу стоят тарелки, а в ящике лежат вилки и ложки.
Он был очень смущен сегодня. Так вот кто, значит, помогал жить на свете ему и Никите!
Помощники! Да им самим надо помогать со всех сторон. А ведь в этом детском доме он, директор фабрики, сосед, ни разу не был… Как это сказал мальчуган… «Они умерли, но ведь мы должны быть от этого не хуже, а лучше». Хороший мальчишка!
Николай Егорович еще раз внимательно оглядел комнату. На столе, рядом с учебниками по русскому языку и по математике, под локтем у Шурика лежала большая зеленая книга. На обложке было написано золотыми буквами: «Аркадий Гайдар. Сочинения…»
А в простенке над столом, мягко освещенный светом настольной лампы, Сталин улыбался им всем - и Шурику, и Никите, и Николаю Егоровичу, и писателю Гайдару…
Борис Александрович Емельянов , (29 сентября 1903, Воронеж - 3 июня 1965, Москва) - русский советский писатель, прозаик. Печатался с 1942 года. Член Союза писателей СССР. Автор многих книг, среди которых рассказы о войне и популярные произведения для детей младшего возраста. Неоднократно переиздавался его сборник беллетризованных рассказов о жизни и творчестве Аркадия Гайдара (1948).
Творческий путь
Б. А. Емельянов родился в Воронеже в купеческой семье. Сестра - писательница Н. А. Козловицкая (1896-1987).
В 1924-1925 годах учился в Литературно-художественном институте. Работал журналистом.
Первая книга - сборник рассказов «Возмездие» (1942) об участии партизан в борьбе против немецких оккупантов. Позднее, в аннотации к одной из книг Емельянова писатель А. Г. Алексин отмечал, что её автор «находился в непрестанном поиске и когда работал журналистом в довоенные годы, и когда в годы сражений выступал на страницах военных газет и журналов с огневой публицистикой».
Результатом творческих поисков стали послевоенные книги для детей - «Твой друг. Рассказы об Аркадии Гайдаре» (1948), «Город в лесу» (1949), «Кот и собака» (1954), «Зеленая букашина», «Мечта» (1954), «Дед Макабка» (1957) и многие другие.
В предисловии к одному из переизданий ставших популярными рассказов о Гайдаре (1974) С. В. Михалков написал, что автор подарил читателям «чудесные рассказы, проникнутые глубочайшим уважением к литературному и гражданскому, к творческому и фронтовому подвигу Гайдара».
В 1948 году по случаю открытия памятника Павлику Морозову в Москве Б. А. Емельянов подписал опубликованное в «Пионерской правде» обращение писателей, среди которых были пишущие для детей С. Я. Маршак, В. П. Катаев, С. В. Михалков, Л. А. Кассиль, М. М. Пришвин и другие, с призывом следовать примеру героя.
Посмертные переиздания
Отдельные книги:
- Десять книжек под одной крышей - М. Дет. литература, 1966, 560 с. Тираж книги - 200000 экз.
- Повесть и рассказы разных лет - М.: Сов. писатель, 1973, 480 с. Тираж книги - 100000 экз. В книгу, кроме художественных произведений, включены воспоминания о встречах с М. М. Пришвиным и Янкой Купалой.
- О смелом всаднике: Гайдар: рассказы о писателе - М.: Мол. гвардия, 1974, 160 с. Тираж книги - 100000 экз. Книга вышла в серии «Пионер - значит первый».
- Рассказы - М.: Дет. литература, 1989, 127 с. ISBN 5-08-000437-1 Тираж книги - 450000 экз. В книгу (серия «Школьная библиотека») включены Рассказы о Гайдаре и Рассказы о маме.
- Дед Макабка: рассказы - М.: Речь, 2015, 28 с. ISBN 978-5-9268-1861-8 Издание иллюстрировано известным книжным художником Николаем Устиновым.
В сборниках:
- Большая книга про собак: рассказы и стихи, легендарные собаки + маленькая энциклопедия - М.: ОНИК-ЛИТ, 2014, 126 с. ISBN 978-5-4451-0356-1
