Американские культурные ценности. Американские ценности

Пытаясь объяснить это ростом эгоцентризма (поколение, сосредоточенное на своем индивидуальном Я) в связи с трудностью найти себя в изменяющемся мире. Белл столкнулся с новой проблемой. В прошлом многие основные аспекты жизни (работа, игра, образование и забота о здоровье) были сосредоточены в семье. В дальнейшем их стали регулировать такие институты, как школа, профсоюз, клуб и правительство. Но так как эти институты не помогают личности "найти себя", она все больше уходит во внутренний мир. /64/ Вероятно, процесс изменения некоторых ценностей носит циклический характер.

Вслед за периодами, когда традиционные ценности являются общепринятыми, могут наступить времена, когда они подвергаются сомнению. Например, 20-е годы, когда главной ценностью считалось достижение делового успеха, 50-е годы, когда преобладало стремление к экономическому процветанию, и 70-е годы с их консервативными тенденциями можно считать периодами общепринятых традиционных ценностей. 30-е годы с их критикой капиталистических ценностей и 60-е годы с их осуждением обычных путей достижения успеха можно считать периодами сомнений в традиционных ценностях. (Труднее охарактеризовать 80-е годы, представляющие собой смесь тенденций, характерных для прошлых лет.) Посколькуценности и общественные настроения постоянно изменяются, трудно предсказать, какие перемены произойдут в будущем.

АМЕРИКАНСКИЕ ЦЕННОСТИ В БУДУЩЕМ

Однако у нас есть основание с уверенностью встречать завтрашний день. Стремление к успеху, оптимизм и упорный труд глубоко укоренились в характере американцев, и эти ценности сохранятся в будущем. Они выражают сущность Американской Мечты. Но не всеценности соответствуют изменениям, происходящим в мире. Технический прогресс приводит к разрушению окружающей среды и истощению природных ресурсов. Перспектива недостатка ресурсов наряду с другими факторами, такими, как снижение уровня производства и благосостояния общества, глубоко беспокоят американцев, которым не свойственны пессимизм и фатализм, характерные для некоторых других народов. Поскольку мы привыкли к изобилию и прогрессу, нам будет трудно приспособиться к худшим условиям.

По этим причинам в будущем, возможно, возникнет спор между теми, кто придает основное значение стремлению к успеху и материальному прогрессу, и теми, кто считает эти ценности устаревшими в связи с разрушением окружающей среды, истощением ресурсов и перспективой постоянно скудного существования.

1. Культурой называется система ценностей, представлений о мире и правил поведения, общих для людей, связанных определенным образом жизни. Поведение животных в основном /65/ обусловлено инстинктами или

генетически запрограммировано, в то время как поведение людей в значительной мере - результат обучения или поучения. В человеческом обществе культура осуществляет ту же функцию, которую у животных выполняет инстинктивное поведение.Культура передается от одного поколения другому в процессе социализации.

2. Поскольку культура влияет на формирование личности, она в значительной

степени регулирует поведение. Помимо других функций, культура

определяет условия, при которых возможно удовлетворение влечений. К

факторам, ограничивающим воздействие культуры на поведение людей,

пределы биологических возможностей человеческого организма, условия окружающей среды и потребность в поддержании социального порядка.

3. Некоторые исследователи, особенно Мердок, сосредоточили внимание на культурных универсалиях (чертах, свойственных всем культурам). Часто считают, что культурные универсалии обусловлены биологическими факторами, такими, как беспомощность младенцев, потребность людей в пище и т.д. Однако на поведение людей большое влияние оказывают культурныеценности инормы , не имеющие ничего общего с биологическими потребностями, поэтому нельзя считать, что специфические аспекты культуры соответствуют биологическим потребностям.

4. Люди склонны оценивать другие культуры с позиции своей собственной, такая тенденция называется этноцентризмом. Противоположная тенденция - культурный релятивизм ; с его точки зрения какую-либо культуру можно понять лишь на основе анализа ее ценностей в ее собственном контексте.

5. Культура создает чувство единства, идентичности членов группы, принадлежности к одному сообществу.Культура может быть также причиной конфликтов между разными группами или членами одной группы, если кто-то из членов группы придерживается несколько иных норм.

6. По мнению Гуденау, культура включает четыре элемента:

а) понятия, обозначающие способ организации человеческого опыта;

б) отношения или представления о том, каким образом различные аспекты опыта людей связаны между собой;

в) ценности или общепринятые верования относительно целей, к которым люди должны стремиться;

г) правила или нормы , регулирующие поведение людей в соответствии с ценностями их культуры. Индивиды придерживаются норм, т.е. ожиданий или требований к взаимодействиям /66/ между людьми, которые поддерживаются санкциями, т.е. социальными наказаниями и поощрениями.

7. Языком называется система коммуникации, осуществляемой на основе звуков и символов, имеющих условные, но жестко структурированные значения. Языком нельзя овладеть вне социального взаимодействия; в нем

имеются определенные правила; он создает и организует опыт и

функционирует не основе значений, принятых в среде говорящих на нем людей. Общий язык способствует социальному сплочению людей, но он также может быть причиной разъединения и дискриминации.

8. Идеологиями называются системы представлений, утверждающие какие-

либо ценности и факты. Они осуществляют множество функций. Например,

служат для ослабления социальной напряженности, которая может

возникнуть, когда люди осознают, что некоторые разделяемые ими

ценности не соответствуют их реальной жизни. Идеологии могут также выражать или защищать интересы групп. С точки зрения марксизма они оправдывают существующее положение или борьбу против него. Они могут придавать смысл и законность действиям людей.

9. Кроме определенных черт единства, между культурами могут существовать различия и обнаруживаться конфликты. Социологи выявили несколько

видов культурного конфликта. Аномией называется нарушение единства культуры вследствие недостаточной ясности социальных норм. Культурное запаздывание (культурный лаг) наблюдается в случаях, когда темпы изменения материальной культуры опережают возможности нематериальной культуры приспособиться к ним. Господство чужой культуры приводит к конфликту в виде столкновения культур, имеющих разные структуры.

10. К XX в. сложились две основные формы культуры: высокая культура , включавшая изящное искусство, классическую музыку и литературу, создавалась и воспринималась представителями элиты; к народной культуре бедняков-простолюдинов относились сказки, фольклор, песни и мифы. Развитие средств массовой информации создало условия для возникновения массовой культуры, которая игнорирует особенности региональных, религиозных или классовых субкультур.

11. Система норм и ценностей, которая отличает группу от более широкого сообщества, называется субкультурой. Субкультура не отвергает культуру большинства, но в какой-то мере отклоняется от нее. Контркультурой называется разновидность субкультуры, которая находится в конфликте с господствующей культурой.Контркультура стремится к формированию /67/

норм и ценностей, противоречащих основным аспектам господствующей культуры.

12. Среди традиционных американских ценностей следует отметить стремление к личному успеху, активность и упорный труд, эффективность и полезность, прогресс, материальное благополучие и уважение к науке. Рисман и его коллеги считают, что эти ценности подвержены изменению и люди отходят от традиционных "внутренних ценностей", постепенно вырабатывая систему "внешних ценностей". Белл исследовал рост эгоцентризма среди членов нашего общества, обусловленного тем, что многие аспекты жизни регулируются институтами, не обеспечивающими возможности "найти себя".

13. Некоторые ценности американцев входят в противоречие с изменениями, происходящими в области технологии, истощением ресурсов, снижением уровня производства и благосостояния людей. Однако мы уверены, что такиеценности , как стремление к успеху, оптимизм и упорный труд, глубоко укоренились в американской культуре.

МАРГАРЕТ МИД (MARGARET MEAD) (1901-1978)

Маргарет Мид стала знаменитой благодаря новаторским разработкам в

области антропологии; она внесла также большой вклад в развитие

общественной науки в целом и социологии семьи в частности. Она родилась в Филадельфии в семье, где придавалось большое значение

интеллектуальным занятиям. С самого начала Мид проявляла ярко

выраженную склонность к тщательному отбору и учету научных данных. В

1924 г. Колумбийский университет присвоил ей звание магистра психологии,

но вскоре под влиянием своего руководителя Франца Боаса она решила стать антропологом. Мид глубоко чувствовала, что ее призвание, даже

миссия - детальное изучение исчезающих культур. Наибольший интерес она, пожалуй, проявляла к полевому исследованию. Она участвовала во многих экспедициях, с интервалами в несколько лет возвращалась в одни и те же

места, изучала культуру народов Азии и островов Самоа и Бали в Тихом

океане, а также многочисленных племен Новой Гвинеи. Среди ее работ наиболее знамениты книги "Достижение совершеннолетия на Самоа", "Как

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

Костюченко Тамара Яковлевна. Ценностные основания культуры США: Дис. ... канд. культурологических наук: 24.00.01 Кемерово, 2006 193 с. РГБ ОД, 61:06-24/47

Введение

ГЛАВА I. РОЛЬ КУЛЬТУРЫ В РАЗВИТИИ ОБЩЕСТВА: ЦЕННОСТНЫЙ ПОДХОД 13

1.1. Феномен культуры в американской теоретической мысли 13

1.2. Ценность как основание культуры 34

ГЛАВА II. ЦЕННОСТНО-СОДЕРЖАТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ АМЕРИКАНСКОЙ КУЛЬТУРЫ 49

2.1. Основные группы ценностей американской культуры 49

2.1.1. Ценности первопоселенцев 64

2.1.2. Ценности самоидентификации американцев 82

2.1.3. Ценности идентификации в американском сообществе 92

2.2. Ценностные приоритеты американцев в условиях глобализации 108

ГЛАВА III. ЦЕННОСТНЫЙ АСПЕКТ ФОРМ АМЕРИКАНСКОЙ КУЛЬТУРЫ 128

3.1. Народная и элитарная формы культуры 139

3.2. Массовая (популярная) культура 152

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 169

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 172

Введение к работе

Актуальность исследования. Проблема интерпретации культуры в ценностном аспекте проходит сквозной темой через всю историю американского общества, видоизменяясь в контексте различных конкретно-истори-ческих условий и приобретая особую остроту и самостоятельность в периоды кардинальных изменений коренных устоев.

Противоречивый характер представлений о векторе развития американского общества и главных принципах, составляющих основу американских ценностей, является камнем преткновения для различных подходов и взглядов на социальные перемены, происходящие в обществе.

Анализ социокультурной динамики в рамках социологических исследований показывает со всей очевидностью, что в многосторонних проявлениях общественной жизни (будь то политика, экономика, идеология и так далее) центральным основанием перемен является трансформация ценностных принципов и воззрений. Недооценка данного обстоятельства чревата недопониманием стратегических ориентиров социального развития США, и, как результат, снижает эвристический потенциал исследования.

Ценности многочисленны и облекаются в разные формы - структурные элементы культуры. Позиционируя тезис, что формы могут по-разному передавать одно и то же содержание, в исследовании акцент делается на сущностной, содержательной стороне культурных форм.

Безусловно, соблазн исторических параллелей не должен уводить нас от главного, - изучения Америки как самостоятельной самобытной культуры и рассмотрения ее специфических проблем и тенденций в развитии, ее слабостей и преимуществ, ее рождения и стремительного взлета к власти и славе, изоляционизма и претензий на лидерство, сочетания материализма и идеализма.

Американцам предстоит сделать выбор между космополитизмом, поощряющим этнические и культурные идентичности и делающим, таким образом, национальную идентичность менее значимой; имперскими амбициями, нацеленными на утверждение универсального характера американских ценностей и американского образа жизни и, следовательно, на установление собственного мирового порядка, и приверженностью к национальной культуре с ее духовной и материальной независимостью, демонстрирующей связь личной и социальной идентичности, - культуре, которая всегда выделяла США из других сообществ.

От того, как страна будет определять себя в мировом сообществе, зависит, смогут ли американцы сохранить самобытность своей культуры и притягательность ее ценностного ядра.

Возрастающая интенсивность международных связей - экономических, политических, культурных, коммуникационных - способствует глобализации мирового общественного развития. Глобальные изменения неизбежно затрагивают и американское общество. Они ведут к переосмыслению представлений о жизненно важных его основах, а, следовательно, и к переосмыслению главных ценностей и верований, преображая тем самым духовный и моральный облик современного американского общества.

Данное исследование является одной из первых попыток в отечественной науке систематического рассмотрения американских ценностей как основы американской культуры в антропологическом и культурологическом ключе. Предлагаемая система описания обусловила использование оригинальной американской научной литературы и подбор аутентичного теоретического и фактологического материала, ранее не исследовавшегося в отечественной науке.

Исследование ограничено тематически организационным аспектом. Так как оно посвящено системе американских ценностей, то хронологические рамки подразумевают не только реальность прошлого -

период формирования и становления американского государства, но и поиск путей решения проблемы ценностей в полном противоречий настоящем времени и возможные перспективы развития американской культуры в будущем - с точки зрения процессов глобализации, напрямую затрагивающих ее основы.

Именно такой подход к ценностно-содержательному анализу американской культуры предполагает принципиально новое осмысление существующего теоретического и эмпирического материала, учитывающего, в том числе, и самоидентификацию американской культуры, что позволяет достичь более целостного видения развития американской культуры при анализе ее материальных и духовных компонентов.

Степень разработанности темы. Междисциплинарная специфика работы предполагает внимательное обращение к результатам деятельности различных научных школ. Для расширения и углубления философской аргументации необходимо было обратиться к общепризнанным результатам таких философских течений как структурализм, неокантианство, феноменология, психоанализ, представленных в работах М. Вебера, В. Виндельбанда,

Г. Риккерта, Э. Дюркгейма, А. Камю, К. Леви-Строса, Ф. Ницше, Ж-П. Сартра, Н. Хомского, М. Хоркхаймера.

Ключевая для данного контекста культурологическая проблематика затрагивает такие темы как: культурная эволюция, культура и цивилизация, кризис культуры, ценностные ориентации и поведение социальных групп. Она представлена в работах философско-антропологического и социологического характера И. Барбура, Д. Бидни, Ф. Боаса, Дж. Мёрдока, Э. Гидденса, У. Г. Гуденафа, А. А. Кафаньи, Р. Линтона, Б. Малиновского, М. Мид, X. Ортега-и-Гассета, Р. Б. Пэрри, А. Р. Радклиф-Брауна, А. де Токвиля, А. Тойнби, Л. Уайта, Уисслера, Дж. Фейблмана, Э. Холла, М. Шелера, О. Шпенглера.

Достижения гуманистической мысли в изучении глобальных проблем современности раздвигают границы культурологического исследования. Принципиально важными для концептуального оформления данной работы явились базовые труды ученых: Р. Бенедикт, Э. Гидденса, К. Гирца, К. Клакхона, А. Крёбера, Г. Кайзерлинга, Г. Ленка, Дж. Мид, Т. Парсонса, П. Сорокина, Э. Фромма, М. Херсковица, Н. А. Бердяева, Н. Данилевского, Н. О. Лосского, В. С. Соловьева.

В отечественном гуманитарном знании наблюдаются две ведущие тенденции в интенсивном процессе поиска дефиниций в трактовке культуры: аксиологическая, уходящая корнями в европейскую философскую традицию и технологическая (функционалистская), основывающаяся на традициях североамериканской культурной антропологии (работы А. И. Арнольдова, Г. П. Выжлецова, П. С. Гуревича, Ю. Н. Давыдова, О. Г. Дробницкого, Н. С. Злобина, М. С. Кагана, Л. Н. Когана, М. С. Маркаряна, В. М. Межуева, Э. А. Орловой, Н. С. Розова, В. П. Тугаринова, В. А. Ядова и др.).

Конкретизация культурологической проблематики в аксиологическом аспекте детерминирована двумя обстоятельствами: связанностью генезиса американской культуры и внутренней логикой ее развития с кардинальными американскими ценностями, с одной стороны, и спецификой современного мира и мультикультурных особенностей американского общества, с другой, что отражают в своих работах американские ученые Дж. Адлер, Р. Белла, Д. Бурстин, Д. Клюгель, Р. М. Кранден, Дж. Машоунис, Дж. Мирдал, М. Рокич, Дж. Сантаяна, Н. Смелзер, Р. Уильяме, У. Ллойд Уорнер, Д. Фарли, Д. Феррант, У. Хэвилэнд.

Говоря о реальных социально-исторических особенностях американской нации, нельзя не признать своеобразие его исторически и пространственно сформированной культуры, специфический и противоречивый характер социальных связей, многообразие культурных форм, ценностей, объединяющих общество, подчеркивают американские

исследователи Дж. Т. Адаме, С. Беркович, О. Брокет, Б. Бэрри, П. Дж. Бьюкенен, А. Вольф, Г. Глейзер, Л. Коэн, М. Лернер, Д. Рисман, Ф. Слейтор, Дж. Хантер, Л. Левайн, М. Хилл, Р. Хьюз, М. Фишвик, А. Шлезингер.

Проблема ценностей и ценностных ориентации оказывается центральной в современном теоретическом культурно-философском осмыслении процессов, происходящих в американском обществе, отличающимся многообразием своих культурных миров. Рассмотрение ценностной проблематики американской культуры имеет свою специфику не только с точки зрения исторических условий ее развития, но и специфично в плане глобальных изменений, происходящих в мировом сообществе, что отражено в трудах таких исследователей как Р. Инглхарт, Л. Милбрат, П. Рэй, Э. Тоффлер, С. Хантингтон, У. Харман, Ф. Фукуяма.

Анализ проблемы ценностей необходимо осуществлять на двух уровнях: фундаментальном - с формулированием общих, философско-антрополо-гических подходов для выполнения практических социальных задач, и прикладном - с использованием методологических оснований для последующего проецирования общих теоретических положений на реальность.

Потребность в ценностно-содержательном анализе американской культуры обусловила постановку основной проблемы исследования, которая заключается в необходимости выявления системообразующего ядра, определяющего ее целостность в условиях реальной мультикультурности американского общества.

Поэтому, осознавая многоплановость данного исследования, закономерно начать анализ проблемы ценностей конкретного сообщества в контексте культуры (концентрирующей и передающей исторический опыт поколениям, обеспечивающей предсказуемость), проследить соотношение культуры и ценностей, рассматривая американскую культуру как самобытное культурное пространство.

Объект исследования - американская культура, закономерности ее становления и развития.

Предмет исследования - динамика ценностей американской культуры.

Цель данного исследования состоит в выявлении общезначимых, преемственных культурных ценностей в современной американской культуре, сформированных в процессе социально-исторической практики, рационально осмысленных и являющимися непреходящими, инвариантными и, в определенном смысле, вневременными, а также рассмотрение содержательной стороны ценностной иерархии в структурных формах американской культуры.

Данная цель реализуется путем решения следующих исследовательских задач:

проанализировать содержание понятий «культура» и «ценность», ограничив поле поиска аксиологическим и функциональным подходами;

выявить систему американских ценностей;

исследовать механизмы ценностной преемственности;

рассмотреть структурные и функциональные формы американской культуры как трансляторов ценностных смыслов;

аргументировать тезис о том, что культуру США можно рассматривать как единое интегральное целое и как самобытное культурное пространство.

Теоретико-методологические основы исследования. Для реализации поставленных задач в работе используются методы типологизации и иерархизации, результаты социологических исследований, метод наблюдения в рамках социального проявления рассматриваемых феноменов, контентанализ при работе с источниками. Ценностно-содержательный анализ американской культуры дополнен структурно-функциональным подходом.

Так как настоящая диссертация является междисциплинарным исследованием, его методология включает в себя приемы сравнительно-

исторического, религиоведческого, культурологического и политико-социологического анализа. Такой характер работы обусловлен сложностью исследуемого явления, находящегося на стыке культурных и социальных сфер американского общества.

Общим методологическим основанием данной работы стала концепция культуры как ценностно-смысловой сферы общества, а ценности как выражение человеческого измерения культуры и общественного сознания, ядро в структуре социального объекта, внутренний стержень, моделирующий его самоидентификацию.

Теоретическую базу исследования составили труды зарубежных и отечественных ученых: культурологов, философов, антропологов, политологов, историков прошлого и современности.

Научная новизна работы заключается в следующем:

1. Выявлено и аргументировано, что культурные ценности
формируются на основе отбора определенных видов поведения и опыта
людей. Поскольку сама история общества по сути своей - слепок его
ценностных систем, то проблема сохранения и трансляции норм, эталонов и
ценностей культуры становится ключевой как для понимания хода
исторических изменений, так и для сохранения того, что делает этнос,
культуру, общество самодостаточным.

Установлено, что американская культура, пройдя через глубокую трансформацию своих социальных и духовных структур за сравнительно небольшой исторический период, стала значительно отличаться от других западноевропейских культур. Каждый из уровней исторического развития содержит информацию предыдущих. Пронизанность всех их смыслами придает целостность всей системе американских ценностей.

Показано, что американские ценности можно выделить в группы, когерентные условно обозначенным уровням исторического развития США, но рассматривать их доминирование следует только с учетом меняющейся

социокультурной реальности. Все эти ценности являются общезначимыми ценностями, так как вбирают в себя наиболее важные представления людей о предназначении человека и общепринятые культурные смыслы и образцы, и инструментальными в своем влиянии на развитие американского общества и определяющими культурную политику США. Но, с другой стороны, осознание высших ценностей на личностном уровне может быть индивидуальным.

4. Аргументировано, что американское общество создавалось как
альтернатива традиционному обществу Старого света. С самого рождения в
нем сохранялся значительный критический потенциал, время от времени
проявлявшийся в различных культурных формах, при анализе которых
выявлены исторические традиции, иерархии смыслов, роль социокультурных
условий развития американского общества, в том числе культурное влияние,
и ценностно-нормативные установки социального поведения американцев.

5. Эксплицировано, что культурно-ценностное ядро в силу
особенностей исторического развития позволяет сделать вывод о том, что
сегодня Америка - это самобытное культурное пространство. Эклектичное, с
точки зрения других, исторически более единообразных культур, соединение
взглядов, теорий и принципов придает национальную форму многим
достижениям, наполняя их самобытным содержанием.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Выявление специфики культуры невозможно без выявления ее ценностной природы в исторически значимые периоды развития общества. Ценности, сквозные, этнически индифферентные и во временном плане преемственные, обусловлены долголетней историей формирования и имеют объективный жизненно-значимый характер. Их историческое упорядочение по значимости в виде иерархии, обусловленное динамически направленным равновесием общественной системы, выражает реализацию во времени функциональных принципов деятельности человека.

Американское общество сочетает этику выбора с эклектикой традиций, идей и возможностей, поэтому проблему анализа ценностных ориентации в обществе следует рассматривать в свете причинно-следственных связей. Прослеживание семантических связей между всеми компонентами американской культуры позволяет сделать вывод, что имеет место содержательная связь между ними, поэтому американская культура должна рассматриваться как единое интегральное целое.

Каждая культура вырабатывает свой алгоритм развития, который напрямую зависит от особенностей ее культурной матрицы. Культурная матрица постоянно подвергается серьезным трансформациям, но, тем не менее, полной смены ценностных ориентации и идеалов в обществе не происходит, а лишь изменяется их доминирование. Конструктивное отношение к жизненным ориентирам, уважение к традиции, процессам культурного воспроизводства, а значит, и ко всему ценностному строю, наследованному из прошлого, является одной из главных черт мышления современных американцев.

4. Формы и уровни приобщения различных групп общества к
стержневой культуре, современные иерархии ценностей, разнообразные
ценностные доминанты индивидов увязаны в единую смысловую цепь с
формами и степенями проявления в современной американской культуре
ценностных ориентации в различных структурных компонентах (культурных
формах). Субкультуры - контркультура, народная, элитарная, массовая -
суть формы индивидуальной и общественной активности, обеспечивающие
консолидацию американского общества, идентичность личности.

5. Американская культура является самобытным культурным
пространством, которое имеет не специфические, свойственные какому-то
конкретному этносу ценностные особенности, а общезначимый характер
транслируемого опыта, имманентно присущего всей системе ценностей
американской культуры. Такой позитивный опыт и обеспечивает

преемственность образа жизни американцев как самодостаточного и самостоятельного сообщества.

Теоретическая значимость исследования заключается прежде всего в том, что проблема сохранения и трансляции ценностей культуры является ключевой для понимания хода исторических и социальных изменений, в основе которых лежат противоречия между ценностями и институтами. В рамках этих изменений возникают новые или развиваются уже существующие формы культуры. Необходимо знать механизмы генезиса этих социокультурных явлений, причины их интеграции в уже существующие структуры, а также насколько стихийным является этот процесс, поддается ли он регулированию и прогнозированию.

Практическая значимость работы определяется тем, что ее
положения и выводы могут быть использованы как в научных
исследованиях, так и в процессе преподавания в области философско-
антропологической, культурологической, политологической и

социологической проблематики. Работа упорядочивает и специфицирует отдельную область представлений о культуре, задавая картину развития американской культуры и анализируя ценностный аспект ее современного состояния.

Феномен культуры в американской теоретической мысли

Американистика (American Studies) - область в современном гуманитарном знании, открытая междисциплинарным исследованиям и имеющая явно выраженную культурологическую направленность. Как институт научной специализации и сотрудничества с целью комплексного изучения североамериканской цивилизации американистика начала свое становление в США в послевоенное время.

Исторически сложившееся в стране многообразие культур, умение чтить полноценную разность индивидуальностей (в том числе и коллективных) и стремление к взаимопониманию - глубинное силовое поле американской культуры. При всем разнообразии его ценностно-содержательных смыслов наибольшей проблемой является его транскодирование. Опасность поверхностного видения американской культуры, подмена живого к ней интереса чисто потребительским очевидна. «Переоткрытие» Америки как богатого и разноголосого мира, непохожего на наш, но понимаемого не иначе, как в соотнесении с нашим, - вот что становится актуальным», - определяет задачу развития российской школы американистики Директор Фулбрайтовской гуманитарной летней школы, профессор МГУ Т. Бенедиктова.

Культура как культурный код присуща любому фрагменту общественной жизни, субстратом которой является деятельность человека, имеющая ценностно-нормативный характер. Это источник всех социальных

Бенедиктова, Т. Д. Американистика как коммуникативное знание. Сб. Профессионалы за сотрудничество. Выпуск 1. Межрегиональное общественное объединение участников научных, культурных и образовательных программ сотрудничества с США «Профессионалы за сотрудничество». - М., 1997. - С. 195-203. отношений, институтов, артефактов, начиная от инвариантных норм поведения до структурно-организованных.

Эти ценностно-нормативные инварианты - реальная концентрация и основа сохранения человеческого рода - связывают прошлое, настоящее и будущее всей американской культуры. Именно аксиологический пласт культуры при определенных обстоятельствах имеет способность поддерживать целостность культурной системы. Поэтому, прежде чем приступить к анализу механизмов, закономерностей и условий формирования культурной самотождественности, необходимо раскрыть содержание базового понятия «культура» и охарактеризовать те ее составляющие, которые являются сферой проявления рассматриваемой в работе проблемы.

Интерес к культуре как фактору социального развития необыкновенно высок. Исследователи стремятся выявить потенциал культуры, те духовные стороны и социокультурные признаки, которые влияют на социально-историческое развитие данного общества и определяют его социокультурную динамику. Исходя из теоретической направленности исследования, культура может быть объектом изучения в рамках антропологического, философского, социологического, исторического, аксиологического и других подходов к данной проблеме.3

Выявление корреляции понятий культуры и цивилизации как двух взаимодействующих систем, имеющих общие и специфические закономерности, не входит в задачи данного исследования. Тем не менее, в подобном анализе при рассмотрении понятия культуры, эти два понятия неизбежно сталкиваются:

Начиная с XVIII века, появлялись многочисленные концепции, основанные на определениях уровней общественного развития (А Уайтхед, А. Ферпосон, В. Гумбольд, Г. Спенсер, Г Рюккерт, Э. Дюркгейм, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше).

Ф. Теннис в конце XIX столетия сформулировал представление о направлении эволюционирования социальной организации от общины (Gemeinschaft) к обществу (Gesellschaft) и выделил соответственно два типа социальных отношений: общинные, то есть отношения в рамках общей культуры с их органичностью и укорененностью в традиции, и общественные отношения в рамках цивилизации, имеющие целиком рациональную структуру. Установив, что развитие социальной организации происходит от «общины» к «обществу», Теннис на основе этого констатировал, что общественный прогресс связан с утратой культурного компонента отношений, разрывом традиционных Проблема единства человеческой культуры всегда была и остается для исследователей стимулом к поиску модели, не только объясняющей сходство и различие культур, исходя из особенностей культурно-детерминированного поведения человека, но и дающей представление о взаимодействии культурных элементов. Американской национальной школой культурной антропологии накоплен огромный опыт не только практического изучения, но и теоретического осмысления культуры как интегрирующего и самоорганизующего целого, формирования концепции культурных систем, описания развития культуры как основного и автономного феномена истории.

Основные группы ценностей американской культуры

Любая классификация ценностей строится с учетом как разнообразия критериев выделения ценностей, так и конкретных исследовательских задач и контекста рассмотрения проблемы. В контексте анализа заявленной проблемы, на наш взгляд, важнее определить ценности как факторы, влияющие и доминирующие в процессе развития американского общества и определяющие его духовность, выстроить культурно-ценностную модель американской культуры - синтез ее ядра - в единую иерархию в статике и динамике.

Говоря о реальных социально-исторических особенностях американской нации, нельзя не признать своеобразие его исторически и пространственно сформированной культуры, специфический характер социальных связей, объединяющий общество.

Монолитность американской культуры могла быть создана при условии передачи социокультурных предикатов поколениями, но на это требовалось время, которого не было.

А между тем, эта культура стала принципиально отличаться от всех остальных, пройдя через глубокую трансформацию своих социальных и духовных структур за сравнительно небольшой исторический период.

В XVI веке, после открытия Колумбом Америки, Европа начала активную колонизацию Нового Света и через колонистов, зачастую уничтожавших местную культуру аборигенов, распространила свою культуру по всей Северной Америке.

Еще до того, как узкая полоска колоний на Атлантическом побережье достигла свободы и некоторой степени единения, началась история фронтира - непрерывно движущейся на запад североамериканского континента цепочки поселений, означавшей границу освоенных американцами территорий. Каждое новое достижение в национальном самосознании, в мощи и благополучии уже освоенных районов отзывалось все более глубоким проникновением в неведомые края, открывало новые горизонты для национального воображения. Национальный характер и дух будущего государства формировался именно в эти наполненные множеством событий годы.

Считая от поселения Джеймстаун, первого постоянного английского поселения в Северной Америке, основанного в 1607 году в Виргинии, до сего дня, история Америки охватывает уже практически четыре века.

Попутно с революцией фронтира Америка пережила и связанную с ней грандиозную промышленную и капиталистическую революцию, а также не менее важный интеллектуальный переворот.

Американская жизнь, распространяясь по горизонтали, одновременно преобразовывалась по вертикали, причем динамика одного направления подпитывала другое и наоборот, отличаясь, порой, удивительной противоречивостью. Американский писатель Дж. Стейнбек в романе «К востоку от рая» представляет образную картину колонизации Калифорнии на примере долины Салинас-Велли:

«Вот какая была она, эта вытянувшаяся меж гор долина Салинас-Вэлли. Что до ее прошлого, то оно ничем не отличалось от истории всей Калифорнии. Сначала были индейцы - примитивный народец, ни тебе предприимчивости, ни изобретательности, ни культуры, - кормились разными там червяками, кузнечиками, улитками и были до того ленивы, что не занимались ни охотой, ни рыболовством. Что с земли подбирали, то и ели, ничего не сеяли и не сажали. Муку толкли из горьких желудей. Даже войны у них были не войны, а какое-то занудство с плясками.

Потом сюда стали засылать свои экспедиции жесткие, сухие испанцы: трезвомыслящие и алчные, они алкали золото и милости Божьей. Охотились они как за сокровищами, так и за людскими душами. Они прибирали к рукам горы и долины, реки и целые края, чем весьма походили на наших современников, выбивающих себе право застраивать обширные территории. Эти волевые, черствые люди без устали сновали по калифорнийскому побережью. Некоторые из них оседали на землях, пожалованных им испанскими королями - короли понятия не имели, что представляют собой эти подарки, - и каждый такой надел был величиной с небольшое княжество. Эти первые землевладельцы жили в бедных феодальных поселениях, скот их произвольно пасся и плодился. Время от времени хозяева забивали скот, брали для своих нужд кожу и жир, а мясо оставляли стервятникам и койотам.

А потом сюда пришли американцы, еще более алчные, потому что их было больше. Они присваивали землю и переделывали законы, чтобы прочнее закрепить за собой право владения. И по всей Калифорнии рассыпались фермы - хутора, сперва в долинах, а потом и на склонах гор: бревенчатые домишки, крытые дранкой из красной секвойи и обнесенные частоколом. Рядом с любым ручейком тотчас возводили дом, и поселившаяся там семья начинала плодиться и размножаться. Во дворах высаживали герань и розы. На месте прежних тропинок пролегли колеи телег, а среди зарослей горчицы раскинулись квадраты полей, засеянных пшеницей, кукурузой, ячменем. На проторенных дорогах через каждые десять миль стояла кузница или лавка - они-то и положили начало мелким городам вроде Брадли, Кинг-Сити, Гринфилда».

Народная и элитарная формы культуры

Понимание культуры как совокупности материальных и духовных ценностей, наработанных обществом, подразумевает четко структурированную систему культурных идеалов, которые являются целевыми причинами культурных процессов и дают человеку цели, которых тот пытается достичь и которые он пытается воплотить,

Рассматривая образцы народной культуры, которые не теряют актуальность, не устаревают и не выходят из моды, и образцы элитарной культуры с их принципиальной закрытостью, духовным аристократизмом и ценностно-смысловой самодостаточностью как символические коды, можно оценить роль социокультурных условий развития американского общества, в том числе культурное влияние, исторические традиции и ценностно-нормативные установки социального поведения американцев.

Способность к творчеству не является монополией только профессионально подготовленного индивидуума. Человек из низших слоев общества, не имеющий специального образования, может обладать поэтическим даром или талантом живописца.

Говоря о таком проявлении американской народной культуры как фольклор, будет справедливо видеть ее начало в фольклоре североамериканских индейцев, коренных обитателей континента, впоследствии пережившими трагическую эпоху своей истории.

Несмотря на несходство наречий и обычаев, все они хорошо понимали, какое место они занимают в мире, а гордый облик индейского вождя не мог не внушать почтение. В суровом мире, окружавшем их, нелегко было выжить. Поэтому ценилось образное, магическое слово, которое было призвано защитить индейца, помочь отвести беду, обеспечить урожай и долгую жизнь.

Язык традиционных индейских символов в смешных и поучительных историях о животных - хитрецах, покровителях племени (чаще всего это были Койот, Ворон или Сойка), в исторических преданиях ирокезов о легендарных вождях Деганавиде и Хайонвате (Гайавате), объединивших родственные племена, отражает особое видение мира и веру в лучшее в человеке и в окружающем мире: доброту и благородство («Притча о Прыгающей Мыши» - из фольклора племени хопи).

Фольклор племени навахо пронизан глубоким религиозным чувством,

восхищением и радостью от богатства жизни, верой в Путь Красоты:

«И так я иду рядом с Богом, разговаривающим со мной,

С благостью и красотой во всем, что окружает меня, я иду,

С благостью и красотой я следую в вечность,

Такой, как я есть, я иду».156

Индейская риторика и поныне поражает своей выразительностью, что наглядно видно в речи вождя Сиэттла: «...Было время, когда народ наш покрывал землю так же, как волны морские, движимые ветром, скрывают окрашенное раковинами дно. Но слишком давно уже время это минуло вместе с величием племен, которое стало теперь лишь мучительным воспоминанием. Белый Человек никогда не будет одинок.... Пусть он будет справедлив и добр к моему народу. ...Смерти нет, есть только смена миров».

Как и в любой национальной истории, в истории Америки мы найдем немало подлинных героев, которые были для простых американцев идеалом и стали легендой. Но в отличие от европейских исторических героев, которых лакировали века, в США героев отделяло не время, а расстояние: прошлым становилось то, что было вчера, а сам герой носил ярко выраженный региональный характер.

К числу мифологизированных героев относились Джон Чепмэн (более известный как Джонни Яблочное зернышко), Дэниэл Бун, охотник-храбрец, Поль Баньян, всемогущий гигант-дровосек, Дейви Крокет, хвастун и пройдоха-политик, неуправляемый как торнадо Майк Финк.

К другому типу национального героя в американской мифологии относятся выдающиеся личности Джорджа Вашингтона, а позже Томаса Джефферсона, Бенджамина Франклина и Авраама Линкольна: «Идол новой нации, легендарный Вашингтон был своего рода анти-Крокетом.... не менее, чем Крокет, продуктом анархизма и компрессии исторического времени в американском понимании." 159 Только в отличие от Крокета образы этих великих деятелей американской истории были безупречно чистыми, располагающими и демократичными.

Жизнь любимых народных героев, подлинная и выдуманная, была отражением того времени и тех условий, в которых жила молодая нация и тех ценностных смыслов, которые наполняли ее жизнь и оправдывали трудности эпохи фронтира: свободолюбия, умения работать и смотреть вперед, романтики, чувства юмора.

Гэри Р. Вивер, доктор философии

Зима 1997, т. 14, стр. 14-20.
Переработанная редакция опубликована в журнале Kokusai Bunka Kenshu (Обучение в рамках культурного обмена) ,

Специальный выпуск, 1999, стр. 9-15.

Для понимания политических, экономических, социальных и даже личных мотивов поведения любой группы людей нам прежде всего необходимо ознакомиться с превалирующими и основополагающими культурными ценностями этих людей, передаваемыми из поколения в поколение в процессе познания. Если вы не знакомы с фундаментальными основами американской культуры, вам никогда не удастся понять американцев.

Культура похожа на айсберг. Его вершина – лишь самая маленькая часть. Основная масса скрыта под водой. Это одинаково справедливо и для культуры. Видимая часть – поведение людей, - составляет самую малую долю общих культурных традиций нации. Это ее внешняя оболочка, а основная доля, внутренняя культура, находится ниже уровня очевидности (подводная часть). Она в головах людей.

Под внутренней культурой следует понимать образ мыслей и восприятие. Прежде всего, такая культура подразумевает ценности и убеждения, усвоенные на подсознательном уровне человеком, выросшим в определенной культурной среде. Такие ценности и убеждения определяют основы поведения людей.

ПОВЕДЕНИЕ

УБЕЖДЕНИЯ

ЦЕННОСТИ И ТЕНДЕНЦИИ МЫШЛЕНИЯ

Культура подобна айсбергу – Основная масса находится под водой

ПОВЕДЕНИЕ

УБЕЖДЕНИЯ

ЦЕННОСТИ И ТЕНДЕНЦИИ МЫШЛЕНИЯ

На рисунке изображены два сближающихся «культурных айсберга», подобно тому, как могут сближаться люди, вышедшие из разных культур. Обратите внимание, что наибольшую часть культуры личности составляет внутренняя культура, та, что находится ниже уровня очевидности.

После столкновения двух айсбергов большинство людей заметят разницу в поведении. Они могут придавать чрезмерно большое значение таким деталям, как неправильная манера приветствовать другого или ношение неподходящей одежды. Ошибки на этом уровне культуры относительно невелики. Большинство людей ожидают, что представители другой культуры будут ошибаться на поведенческом уровне. С другой стороны, подлинное столкновение культур происходит на подсознательном, внутреннем культурном уровне, опирающемся на фундаментальные культурные ценности.

При столкновении внутренних культур мы начинаем яснее понимать различие и сходство культурных ценностей. Более того, понимание внутренней культуры, особенно основополагающих ценностей, позволяет нам вырабатывать систему анализа и толкования поведения.

Соединенные Штаты Америки – не «плавильный котел».

Многие полагают, что Соединенные Штаты Америки представляют собой смесь множества различных культур без основополагающей или превалирующей культуры. Стала привычной метафора «плавильный котел». Люди, прибывающие в Америку со всех концов земного шара, привозят сюда свою культуру и “сбрасывают” ее в “американский котел”. Смесь взбалтывается и подогревается до образования культурного сплава.

Какая-то доля истины в этом есть. Американское общество отличается разнообразием культур. Однако основополагающая культура все же существует, и иммигранты становятся ее частью, поступаясь индивидуальными различиями для того, чтобы приспособиться к существованию в рамках превалирующей культуры общества. Более точной исторической метафорой была бы культурная «штамповочная машина», с использованием «шаблона» или «формы» мужчины белой расы англосаксонского происхождения и протестантского вероисповедания.

В начале 1900-х годов немецкий иммигрант-католик мог выучить английский язык и смешаться с протестантским населением. Он мог изменить свое немецкое имя на типично англо-саксонское – Вильгельм Шмидт становился Вильямом Смитом или просто Биллом Смитом. Люди, подходившие под стандартный культурный шаблон, достигали успеха легче и быстрее тех, кто не мог приспособиться. Даже сегодня наиболее процветающими среди арабских иммигрантов следует назвать ливийских христиан. Будучи христианами, в противоположность мусульманскому большинству арабской диаспоры, они гораздо быстрее освоились в условиях превалирующей американской культуры.

Американские индейцы, а также американцы мексиканского и африканского происхождения, не вписывались в шаблон. Как бы они не старались вести себя также, как белые англо-саксонские протестанты, они не могли изменить цвет кожи и фактуру волос. Даже если они безупречно знали английский и понимали основополагающие ценности и принципы поведения, непохожесть представителей рас, отличных от белой, была очевидной, и их было легко исключить из превалирующей культуры.
Американцы – не европейцы.

Некоторые люди полагают, что Соединенные Штаты Америки – это всего лишь еще одна страна с европейской культурой. Однако первые иммигранты, прибывавшие в Америку большими группами, были «нетипичными» европейцами. Многие из них бежали из Европы, спасаясь от религиозных или политических преследований. Другую группу составляли люди, преступившие закон и сосланные британцами в «Новый Свет».

Ценности и убеждения, присущие основной части иммигрантов, не пользовались популярностью в Европе. Они прибыли в такой уголок земного шара, где эти ценности и убеждения всемерно поощрялись и укреплялись. Некоторые социологи заявляют даже, что эти ценности развились и укоренились в Америке благодаря уникальной физической и социальной среде.

Религия в Америке

Из всех иммигрантов наиболее мощное влияние на американскую культуру оказали кальвинисты, подвергавшиеся преследованиям в Европе за свои религиозные убеждения. Там они принадлежали к религиозным меньшинствам, боровшимся с римско-католической церковью или иной официальной государственной религией. Нередко они были готовы пожертвовать свободой в защиту своих верований, и поэтому их часто называли религиозными фанатиками.

Религия всегда была важной ценностью для американцев. Многие из первых независимых штатов были образованы отдельными религиозными группами и позже вошли в состав Соединенных Штатов, признававших равные права за всеми религиями. Даже сегодня около 70 процентов всех американцев называют себя протестантами, а численность церковных прихожан в США выше, чем в любой другой индустриально развитой стране. В ходе недавнего опроса населения выяснилось, что 94 процента американцев верят в Бога по сравнению с Великобританией, где число верующих составило около 70 процентов, и Западной Германий – 67 процентов.  Почти 80 процентов опрошенных американцев ответили, что религия занимает очень важное или весьма важное место в их жизни, в том время, как в среднем только 45 процентов европейцев (немцев, французов, англичан, итальянцев, австрийцев и голландцев) дали аналогичные ответы. 2

Американцы ожидают от своих лидеров уважения к религии, они привыкли к тому, что речь Президента США оканчивается словами «Боже, благослови Америку». Фраза “Одна нация под Богом» напечатана на банкноте достоинством 1 доллар.

Оставаясь важнейшей культурной ценностью нации в целом, религия занимает определенное место и в системе индивидуальных ценностей отдельных граждан. Официальной государственной религии в Америке нет. Конституцией запрещена государственная поддержка любых религий и вмешательство в отправление религиозных обрядов. Парадоксально, но в европейских странах, где государственные или национальные религии признаны законодательно, религия с годами утратила свое прежнее значение.

Готовность к риску

В 1700-1800 г.г. перемещение населения внутри Европы было незначительным. Люди продолжали жить в домах, принадлежавших родителям. Иммигранты, отправлявшиеся в Америку, были готовы оставить родительский кров и отправиться на другой конец света, зная, что 20 процентов обречены на гибель в пути. Они рисковали жизнями ради нового мира, где их ждала религиозная и политическая свобода. Прежде всего, перед теми, кто был готов рискнуть и отправиться в Новый Свет, открывались возможности экономического процветания.

Готовность индивидуума к принятию риска является фундаментальной чертой американской культуры. Реальной надежды избежать нищеты в Европе не было. Жизнь не обещала изменений. Родившийся бедным умирал бедным. Но иммигранты верили, что жизнь можно изменить, если не бояться риска.

И сегодня иммигрантов по-прежнему объединяет «американская мечта» об экономическом процветании и успехе. Даже при том, что многие после прибытия в страну продолжают жить в относительной бедности, их дети ходят в американские школы и учат английский язык. Именно первое поколение детей, родившихся в Америке, помогает семье выбраться из нищеты. Это, пожалуй, вряд ли было возможно на их родине.

Прогрессивная экономическая подвижность

В Европе 1700-х кальвинизм считался революционной теорией, поскольку он не поддерживал экономический статус кво. Кальвинизм опирался на допущение, согласно которому изменение – это хорошо, и человек обязан брать инициативу в свои руки и добиваться перемен.

В Европе существовала чрезвычайно жесткая социально-экономическая классовая система и смешение классов было редкостью. Тем не менее, кальвинисты верили, что Бог награждает труженика, и что человек может достичь более высокого классового положения в результате личных усилий.

Во всех культурах преимущественное место занимают убеждения и ценности, приносящие вознаграждение. Иммигранты нашли уголок мира, изолированный от войн, сотрясавших Европу. Здесь их ждали неограниченные природные ресурсы и малонаселенные земли. Действительно, в таких условиях иммигранту, готовому трудиться, предоставлялась возможность преуспеть. Такие убеждения и ценности вознаграждались сторицей, и они продолжают оставаться важнейшими культурными ценностями и по сей день.

Эгалитаризм, личные достижения и действия

Ни один политик в США не будет бороться за государственный пост, используя академический титул, например, доктора философии. Даже к президенту или послу США следует обращаться «г-н Президент» или «г-н посол», а не «ваше превосходительство». Американцы не любят титулов и часто обращаются к собеседнику по имени. Мы связываем титул с европейской традицией, когда титул часто дается при рождении. Американцы считают, что все люди обладают равным статусом и равными возможностями для достижения социального статуса через труд.

В Америке социальный статус завоевывается деятельностью человека. Принципиальное значение, придаваемое американцами личным достижениям, восходит к кальвинистскому убеждению в том, что все люди равны перед Богом и могут трудом добиться исполнения любых желаний.

Высшей мерой успеха в США считается личный успех, достигнутый упорным трудом и предприимчивостью. Американские герои – это всегда индивидуалисты, предприниматели, пришедшие к успеху в любом виде деятельности... Дэниел Бун, Дэйви Крокетт, Пол Баньян или Рембо. Ни один политик не скажет: « голосуйте за меня, потому что я происхожу из такой-то семьи и имею большие связи». Говоря о себе, почти все политики США в той или иной степени рисуют некое подобие Авраама Линкольна – человека, добившегося успеха своими силами, выросшего в нищете и ставшего президентом благодаря собственным заслугам без всякой посторонней помощи.

Президент Клинтон вырос в бедной семье, тяжелым трудом зарабатывал деньги на образование и, будучи стипендиатом Родса, с отличием закончил юридический факультет Йельского Университета. Благодаря личным заслугам и способности конкурировать с другими политиками, он завоевал поддержку американского народа и был избран президентом.

Не случайно библия капитализма, книга Адама Смита «Исследования о природе и причинах богатства народов», была опубликована 1776 году, в том же году в котором были основаны Соединенные Штаты Америки. Свободное предпринимательство, рыночный капитализм и политический либерализм сформировались на базе индивидуальных достижений, подвижности социальных слоев внутри классовой системы и антиправительственного курса. Развитию этих идей способствовали тепличные условия Америки с ее изобилием природных богатств, малой плотностью населения и непрерывным ростом экономики.
Самостоятельность и независимость – ценности первых американских поселенцев

Если бы вы эмигрировали в Америку из Европы в середине 1800-х годов, то, вероятно, вы начали бы приобретать свой опыт американской жизни бедняком в перенаселенном городском квартале. Такова же судьба и многих сегодняшних иммигрантов. Большинство из них занимались тяжелым трудом и копили деньги, желая воспользоваться экономическими возможностями Запада, где были земля, полезные ископаемые, золото и шанс получить работу.

Караваны фургонов тянулись на Запад. Этот путь был мало похож на коллективную туристическую поездку. Каждая семья ехала в собственном фургоне, питалась отдельно, и у каждой был свой конечный пункт. Для выживания в пограничных районах, переселенцам требовалась полная самостоятельность и независимость. Эти ценности первых поселенцев слились с ценностями, привезенными кальвинистами из Европы, и их них сформировались основополагающие ценности Америки.

Почти каждый политик хочет запечатлеть себя на фотографии в ковбойской шляпе. Почему? Потому что, когда американцы думают о ковбое, они представляют себе одинокую фигуру всадника, скачущего по прерии. Ковбои никогда не путешествовали группами. Они были людьми действия, самостоятельные и независимые индивидуалисты, выжившие без всякой посторонней помощи. Для американцев ковбой – это кальвинист верхом на лошади, олицетворяющий превалирующие ценности общества.

Таким образом, нельзя придумать худшего оскорбления для американца, чем сказать ему, что он от кого-то зависит или полагается на других. Когда мы помогаем другим, мы часто делаем это косвенно, «окольными путями», через анонимные благотворительные организации, и очень редко напрямую, потому что помощь может обидеть нуждающегося в ней.

Средний американец ежегодно отправляет благотворительным организациям около пятисот долларов, и чем беднее жертвователь, тем больший процент его или ее дохода отдается на благотворительные цели. Около 48 процентов населения на добровольных началах работают в среднем четыре часа в неделю в пользу различных организаций и акций. 3 Они бесплатно предоставляют свое время и труд менее благополучным членам общества – бедным, старикам или детям. Добровольный бесплатный труд также относится к числу фундаментальных ценностей.

Следует еще раз подчеркнуть, что такую помощь никогда не следует оказывать напрямую, иначе вы обидите того, кому хотите помочь. В идеале, для тех, кто получает такую помощь, она должна стать возможностью сделать что-то такое, что помогло бы им подняться на ступеньку выше. Например, многие из прежних американских филантропов, как, например, Эндрю Карнеги, не подавали милостыню бедным. Карнеги строил университеты и библиотеки, чтобы бедные могли в них учиться и собственными силами повышать свое экономическое благосостояние. Его помощь не оказывала губительного воздействия на самостоятельность и независимость личности.

В течение всего периода американской истории основная семья состояла из мужа, жены и детей, но без бабушек, дедушек, теток, дядьев и прочих родственников. Такая небольшая семья была очень мобильной. Даже сегодня средний американец переезжает 14 раз в течение жизни, в основном в поисках лучших экономических возможностей в других частях страны. Родители ожидают, что после того, как их ребенок в возрасте 18-19 лет закончит среднюю школу, он покинет родительский дом, поступив в высшее учебное заведение или начав работать. Дети не должны быть материально зависимы от своих тружеников-родителей.

Американский либерализм и капитализм.

Ведущим политическим принципом страны следует считать то, что многие европейцы называют «либерализмом», хотя в самих США этот принцип часто относят к одной из форм «консерватизма». Американцы убеждены, что чем меньше правительство, тем оно лучше, и что правительство не должно вмешиваться в жизнь индивидуума. Еще одно логическое продолжение кальвинизма.

Большинство американцев не доверяют сильному централизованному правительству. Вот почему у нас нет парламентарной системы, объединяющей исполнительную и законодательную ветви власти. Всегда считалось, что исполнительная, законодательная и юридическая ветви государственной власти должны быть разделены и должны обладать пропорциональной долей политической власти.

Преобладающим экономическим убеждением является капитализм эпохи свободной конкуренции, при котором правительство не должно вмешиваться в экономику и вся ответственность за успех или неудачу возлагается на индивидуума. Такой подход является логическим развитием идей кальвинизма. В отличие от многих европейских стран и даже Канады, в США не существует социалистической партии, и по сравнению с другими промышленно развитыми странами, поддержка федеральным правительством сфер здравоохранения, заботы о детях, безработных и престарелых гораздо менее существенна. Даже вопросы образования находятся преимущественно в ведении местных, а не федеральных органов власти.
Американцы отождествляют себя c родом деятельности.

Если вам доведется встретиться с американцем на вечеринке, он приветствует вас следующим образом: «Привет. Меня зовут Гэри Вивер. Я – профессор американского университета. Кем вы работаете?» Мы отождествляем себя с тем, что мы делаем .

Представители многих других культур идентифицируют себя со своим происхождением. Житель Восточной Африки может поприветствовать вас, сказав: «Здравствуйте. Меня зовут Амос Нтимама, я сын Вильяма Оле Нтимама из Нарока в Масаи Мара». Здесь отправной точкой самоопределения служит понимание того, кто он, поэтому прежде всего будут названы имя отца и место рождения. Социальный статус опирается на семью и унаследованные традиции, а не на деятельность личности.

Во многих традиционных незападных культурах с преобладанием сельского населения детей учат тому, что родственные отношения и связи более важны, чем индивидуальные достижения. Фактически достижения важны ради семьи или друзей. Чрезвычайно ценится надежная, слаженная и проверенная годами дружба, и люди хотят зависеть от других и полагаться на них. Сотрудничество взамен соперничества вызывает восхищение и поощряется в семье и на работе.

Учитывая громадную значимость, придаваемую независимости, самостоятельности и личным достижениям, американец, потерпевший крах в личных или финансовых начинаниях, чувствует себя лично ответственным. Он нередко испытывает чувство вины за недостаток старания, неумение стать более конкурентоспособным или воспользоваться представившейся возможностью. Во многих незападных культурах с их уважением с большим семьям и унаследованным традициям, для людей, потерпевших неудачу, характерно чувство стыда , поскольку неудача отдельного человека отражается на всех, кто так или иначе с ним связан.

Эти ценности влияют также на манеру проведения американцами деловых встреч. Они стремятся «перейти к делу» гораздо быстрее, чем это принято в культурах, где столь важны взаимоотношения. Для многих традиционных культур с сельским населением принято уделять время для знакомства и определения статуса участников, и только после этого приступать к обсуждению дел. Некоторые американцы думают, что мексиканцы или африканцы «теряют время» на неделовое общение перед началом работы. С другой стороны, африканцы и мексиканцы иногда считают американцев «назойливыми» и вечно торопящимися сделать дело, не заботясь об установлении взаимоотношений.

США становятся «миской с салатом»

Безусловно, США изменились. Большинство населения больше не устраивает концепция «плавильного котла» или «культурной штамповочной машины». Сегодняшние популярные метафоры указывают на то, что стало приемлемым сохранять отличия и в то же время оставаться частью единого общества. В салате каждый овощ добавляет собственное своеобразие и вкус, так же, как мужчины и женщины черной, белой, желтой и коричневой рас соединяются, образуя общество, сохраняющее уважение к индивидуальным различиям пола, расы, вероисповедания и этнических корней.

Некоторые американцы опасаются, что превалирующая культура будет уничтожена большим количеством иммигрантов, прибывающих из неевропейских культур. С 1964 года в Америку ежегодно переселяются около одного миллиона иммигрантов, подавляющее большинство из которых составляют выходцы из Латинской Америки, стран Карибского бассейна, Азии и Африки.

Доказательств, подтверждающих подобные опасения, нет. Несмотря на почти нулевой прирост белого населения, не принадлежащего к испаноязычным культурам, те, кто добивается успеха в нашем обществе, ведут себя как англо-саксонские протестанты. Они приобретают уважение к упорному труду, личным достижениям и умению действовать. Одновременно многие хотят сохранить свое культурное, расовое или этническое тождество и не видят причин забывать их для того, чтобы достичь успеха в современном американском обществе.

Положительные и отрицательные аспекты американских культурных ценностей.

Для правильного подхода к пониманию культурных ценностей необходимы обобщения. Ценности не применимы к каждому человеку или к любой ситуации, возможной в Америке, и для всякой превалирующей ценности справедливы исключения. Например, американцам необходимо чувство принадлежности к группе, так же, как для японцев важны чувство родства и коллективизма.

Необходимость ощущения себя единой большой семьей, коллективом, в США может быть развита даже сильнее, и это проистекает из чрезмерного воспевания индивидуализма. Как следствие, в дни национальных праздников или международных кризисов американцы собираются вместе с чувством подлинной силы и единения. Патриотизму в США придается исключительно важное значение и его часто называют «гражданской религией» 4 Америки. Подобно тому, как это происходит с людьми, принимающими другую веру, иммигранты нередко более фанатичны в своей приверженности Америке и ее ценностям, чем граждане, рожденные в США.

Завоеванный социальный статус, индивидуализм, самостоятельность и независимость. Признание всех этих ценностей было необходимо тем, кто хотел выжить и преуспеть в передовом американском обществе 1800-1900 г.г. Эти ценности позволили иммигрантам добиться успеха и были жизненно необходимы для экономического роста страны. И все же, сослужат ли эти ценности добрую службу Америке в новом тысячелетии?

Жесткий индивидуализм Америки привел к тому, что многие старики предпочитают жить отдельно – самостоятельно и независимо, - а не полагаться на своих детей и не зависеть от них. Многие молодые люди испытывают трудности при попытке подружиться или наладить любовные отношения, потому что они не могут отказаться от привычного соревнования личностей. Родные братья и сестры, друзья, и даже мужья и жены периодически соперничают друг с другом. Сегодня такая форма конкурирующего индивидуализма может оказаться чрезмерной и приводящей к прямо противоположным результатам. Она может оказать крайне отрицательное воздействие на психологическую обстановку в семье. Возможно, что после 2000 года мы станем зависимы от семьи и должны будем полагаться на родных в поисках экономической и психологической стабильности и поддержки.

Летом 1996 г. самым популярным в Америке фильмом был «День независимости». День, в который сильнее всего проявляется чувство американского патриотизма – это 4 июля, - в эту дату Америка празднует объявление независимости от Великобритании. Фильм стал классическим примером превалирующих американских культурных ценностей. Пришельцы из дальнего космоса пытались завоевать планету Земля, и президент лично повел самолет в атаку. Американцы влюбились в этот современный научно-фантастический вестерн.

Тем не менее, в сегодняшнем мире с его экономическими и политическими взаимозависимостями одинокие ковбои могут стать опасными. Возможно, в новом тысячелетии американцам придется позаботиться о более разумной пропорции индивидуализма и духа соперничества по отношению к коллективизму и сотрудничеству.

 Andrew Greeley, Religion Around the World: A Preliminary Report (Chicago: National Opinion Research Center, 1991), p. 39.

2 Ronald Inglehart, 1990 World Values Survey (Ann Arbor, MI: Institute for Social Research, 1990), question 3 F.

3 Richard Morin, “So Much for the ‘Bowling Alone’ Thesis: A compilation of data suggest that Americans actually are becoming more involved,” The Washington Post National Weekly Edition , June 17-23, 1996, p. 37.

4 Seymour Martin Lipset, American Exceptionalism: A Double-Edged Sword (New York: W.W. Norton, 1996), pp. 18, 63-64.

Я уже писала о том, что представляет собой средний американец. Но среднестатистический американец – всего лишь пустая оболочка, где такие характеристики, как доход, возраст, мобильность, привычки и многие другие показатели хотя и представляют интерес, но далеко не исчерпывают содержания, скрывающегося за скорлупой ореха, вернее, за черепной коробкой среднего американца. Чем живет он, каковы его взгляды на жизнь, моральные ценности?

Социолог Робин Мэрфи Уильямс предложил ряд базовых ценностей, которые, по его мнению, укоренены в национальной психике и разделяются большинством американцев («American Society: A Sociological Interpretation», New York: Knopf, 1960). Что же представляют собой эти ценности? Изложу их в произвольном порядке.

В первую очередь американцы ценят достижения и успех, причем успех заслуженный, достигнутый не любой ценой и окольными путями, через знакомства, связи, наследуемое богатство, но как результат упорной деятельности. Не любят нытиков, тех, кто сваливает неудачи на внешние обстоятельства и предпочитает надеяться на случай и «авось». Умный человек, не стремящийся к успеху, для американцев почти оксюморон. Другое дело, что они разносят понятия известности и успеха. В 1998 г. опросы Louis Harris выясняли у американцев, хотят ли они быть знаменитыми, прославиться (славу определяли как «быть популярным, широко известным и признанным за достижения, деятельность, способности, экспертизу и мнения»), и 69% сказали «нет». Представления, насаждаемые массовой культурой, что все в Америке одержимы желанием прославиться, попросту не соответствуют действительности. А в 2002 г., согласно опросу Гэллопа, тинейджеров попросили назвать своих кумиров, и только 25% выбрали артистов, известных людей или спортсменов.

Деятельность и труд, принцип «делу время, а потехе час» до сих пор исповедуется многими. Американцы в массе своей трудятся истово и неутомимо. Емеля на печи – это, пожалуй, уникально русское явление. Полагается сочувствовать герою, который, лежа на печи, отдает приказы, и на которого удача сваливается ни за что, ни про что. Ему и удача, и симпатии читателей (слушателей, зрителей), ему и любовь. Трудно представить, чтобы подобный сказочный герой мог бы возникнуть в народном американском или даже североевропейском (о южанах - aut bene, aut nihil) фольклоре. Workaholic – широко распространенное явление в Америке. Если раньше основные тяготы работы ложились на плечи мужчин, то американские женщины давно уже разделяют трудовое бремя в семье, а то и пашут в одиночку. Многие женщины не мыслят себе радости жизни без работы, ориентированы на успех и вкалывают так, что и времени на личную жизнь не остается. Выражение career woman я узнала только в Америке. Американцы работают больше часов в неделю, чем французы и немцы, но меньше, чем корейцы или сингапурцы (Business Insider, 2013). Американцы в среднем работают 38 часов в неделю, что больше, чем во многих европейских странах, а также в Австралии. К сожалению, американское правительство годами насаждает иждивенческую психологию, «борясь с бедностью», а в результате этой «борьбы» количество так называемых бедных не снижается, зато зависимость от государственной помощи становится все крепче.

Нерасторжимо связан с упомянутыми моральными ценностями и американский индивидуализм. Американцы традиционно ценят успех, происходящий от индивидуальных усилий и инициативы. Опора на самого себя, свой вкус и предпочтения – этим духом проникаются с детства. Родители, как правило, прислушиваются к предпочтениям своих детей, а не навязывают им свои взгляды. Индивидуализм имеет свою оборотную сторону – одиночество. Чувство одиночества вполне субъективно: можно остро ощущать одиночество и в кругу семьи. Одиночество усугубляется и зависимостью от электронных игрушек, gadgets, социальных сетей, которые при всех преимуществах все же суррогаты живого общения. Как результат – страдают семейные ценности. В 2012 г. 27% всех домашних хозяйств в США состояло из одного человека. На 2013 г. неженатыми были 44.1 % жителей США старше 18 лет. Родители и дети живут часто далеко друг от друга, видятся только по праздникам. Родители стараются не вмешиваться в жизнь своих детей, а дети яростно обороняют границы своей независимости.

В одной связке с индивидуализмом – свобода. В первую очередь, конечно, свобода, связанная с правом на выбор, но не только. Имеются в виду и гражданские свободы, и свободы в основании собственного бизнеса. В США, хотя многое делается в помощь малому бизнесу, бюрократические препоны создали в последнее время менее свободную атмосферу для бизнесов, чем ранее. В результате США не входят в десятку самых свободных для бизнеса стран (отдельное спасибо нынешнему Президенту и его команде!). Зато туда вошли Гонконг, Сингапур, Австралия, Швейцария, Новая Зеландия, Канада, Чили, Мавритания, Ирландия и Дания. В Америке бросается в глаза свобода выбора – будь то выбор одежды, еды, прически, стиля поведения или карьеры, обучения и т.д. В книге «Парадокс выбора» (The Paradox of Choice: Why more is less, New York: Ecco, 2004) профессор социологии Барри Шварц писал: «Когда у людей нет выбора, жизнь почти невыносима. С ростом возможностей выбора, как это существует в нашей культуре потребления, автономия, контроль и освобождение, приносящие это разнообразие, являются мощными и позитивными. Но с возрастанием вариантов выбора, негативные стороны усиливаются до той степени, что мы становимся перегруженными ими. В этот момент выбор уже не освобождает, а ослабляет». (Перевод мой. - Л.А.).

Очень важны для американцев эффективность и производительность, практичность. Это народ, который не терпит долгих проволочек и любит работать быстро, применяя инновационные решения, преобразуя идеи в практические дела. Know how американского бизнеса – важнейшие наработки, которые неотделимы от американской культуры. Когда я закончила учиться на степень магистра в библиотечном деле, то приняла участие в церемонии окончания колледжа. К тому времени я только три года прожила в Америке и меня, помнится, поразила четкая организация этой церемонии. Толпы выпускников, их родственников и друзей, и при всем при том – никакой давки, неразберихи, все продумано, как оркестровая партитура. Тщательная подготовка любого мероприятия и начинания – норма, а не исключение в Америке. Плохо ли, хорошо ли, но даже такая, казалось бы, по природе консервативная организация как библиотека, и та постоянно что-то меняет, внедряет новые модели обслуживания, новые технологии. То вводится система автоматического приема книг, то к этому прибавляется и сдача книг с помощью автоматов. Еще недавно мы выдавали читателям только книги и диски, потом – электронные книги, а теперь уже выдаем на дом пластины Google Nexus, и читатели пользуются в библиотеке переносными ноутбук компьютерами.

Америка, безусловно, поклоняется научно-техническому прогрессу, а вера эта, в свою очередь, сопровождается все возрастающим уровнем экологического сознания. Однако проблема изменения климата не столь однозначна, чтобы петь осанну новоиспеченному нобелевскому гуру – Гору. Ничего не поделаешь, Америка – локомотив прогресса. Продвижение вперед по тернистой дороге прогресса ускоряется заинтересованностью частных бизнесов в получении прибыли. Побочный продукт этой корыстной деятельности – все более широко удовлетворяемые потребности трудящихся и иже с ними, которые стремятся к материальному комфорту. Мы жили в стране под лозунгом «Все во имя человека, для блага человека!», когда в реальности советский прогресс подразумевал принесение в жертву интересов народа интересам государства. Пусть у нас были пустые полки магазинов – зато наши ракеты внушали страх за рубежом. Это ли не цель желанная? Приехав в Америку, мы обнаружили, что не существует практически ничего из каких бы то ни было бытовых удобств, что не было бы уже придумано и внедрено здесь.

Вы считаете перечень неполным? Я – тоже. Дождемся следующего номера...

БАЗОВЫЕ АМЕРИКАНСКИЕ ЦЕННОСТИ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР

Ф. Хсю

Столкнувшись с некоторыми необычными трудностями при обращении к теме американского национального характера, студенты либо демонстрируют примеры противоречий, не пытаясь примирить противоборствующие элементы, либо строят модели того, что, на их взгляд, должно быть, не пытаясь взаимодействовать с тем, что есть в реальности. В этой статье я попытаюсь показать, что трудности преодолимы, противоречия (хотя и многочисленные) скорее кажутся, чем реально существуют, и даже модели того, что должно быть, хотя и отличаются от того, что есть, могут иметь смысл, если взглянуть на них в правильной перспективе.

Картина противоречий

После исчерпывающего обзора специальной литературы до 1940 года Ли Колман составил список “американских черт”, внеся в него следующие: общественная активность; демократия (убежденность в ней и борьба за нее); вера в равенство всех людей (по факту и по праву); свобода личности (в идеале и в действительности); пренебрежение законом (предпочтение прямого действия); местное самоуправление; практичность; процветание и общее материальное благополучие; пуританство; религиозность и вера в большое значение религии для жизни страны; единообразие и конформность (Coleman, 1941. Р. 498).

Сразу видно, что в этом списке не только отсутствуют такие очевидные черты, как расовая и религиозная предубежденность, но разные черты противоречат друг другу.

Например, ценности “местного самоуправления” и “демократии” прямо противоречат “пренебрежению законом”, приводящему к “прямому действию”. Вера в “равенство” и “свободу” прямо противоречит “единообразию” и “конформности”.

Кубер и Харпер в книге “Проблемы американского общества: конфликт ценностей” приводят свой список американских ценностей: моногамный брак, свобода, восприимчивость, демократия, образование, монотеизм, свобода и наука (Cuber, Harper, 1948. P. 369). Признавая несовместимость некоторых из указанных ценностей друг с другом и с социальной реальностью, авторы пытаются объяснить ее следующим образом:

“На первый взгляд это может показаться довольно легким как обществу, так и (в особенности) отдельному человеку, - найти противоречия, подобные этим, оценить обе позиции, выбрать одну и отвергнуть другую... Но на самом деле это не так легко... Человек, чьи ценности со стороны кажутся противоречивыми, может считать их вполне совместимыми. Обе ценности могут казаться ему довольно прочными, поскольку в обществе есть авторитетные лица, способные подтвердить правоту каждой из позиций” (Там же. Р. 362).

Как мы увидим позже, в этом объяснении есть рациональное зерно: почему, например, индивид не волен делать то, что считает нужным 1 , чтобы согласовать свою ценностную ориентацию со своим “Я”? Но это, пожалуй, и все. Если каждый индивид придерживается своих противоречивых ценностей, потому что может прибегнуть к “авторитетным лицам, способным подтвердить правоту каждой из позиций”, тогда мы, вероятно, не сможем объяснить, как ценности в Америке будут изменяться и почему некоторые индивиды имеют больше противоречивых ценностей, чем другие.

Многие годы анализ американских ценностей стоит на месте. Так, Робин Уильямc в книге “Американское общество: социологическая интерпретация” (Williams, 1951) вновь дает нам каталог американских ценностей (семь из них он отмечает как цитаты): “достижение” и “успех”, “активность” и “работа”, “нравственная ориентация”, “гуманные нравы”, эффективность и целесообразность, “прогресс”, материальный комфорт, равенство, свобода, внешний конформизм, научная и житейская рациональность, национализм-патриотизм, демократия, индивидуальная личность, расизм и идеи сравнительного межгруппового превосходства.

Уильямc понимает (возможно, лучше, чем другие авторы), что ценности не равны по значимости и их следует как-то связать, чтобы они могли мирно уживаться друг с другом, поэтому в выводах он предлагает краткую классификацию ценностных ориентаций, акцентируя одни и затушевывая другие:

1. Квазиценности, или удовлетворения: например, материальный комфорт.
2. Инструментальные (основные) ценности: богатство, власть, работа и эффективность.
3. Формальные универсальные ценности западной цивилизации: рационализм, безличное правосудие, универсальная этика, достижение, демократия, равенство, свобода, определенные религиозные ценности и ценности отдельной личности.
4. Частные, фрагментарные или локальные ценности: они лучше всего представлены в доктринах расово-этнического превосходства и в некоторых аспектах национализма (Там же. Р. 441).

Эта классификация дает не много. Дело не в том, что манифестируемые ценности расходятся с реальными (такие различия, вероятно, можно найти в любом обществе). Дело в иеразрешенности и необъяснимости различий между одними манифестируемыми ценностями и другими, столь же явно манифестируемыми. Мы можем примирить ценность “эффективность” с реальным сопротивлением современным усовершенствованиям в строительстве, поняв это расхождение как противоречие между теорией и практикой. Но как мы примирим “ценность индивидуальной личности” с давящим и растущим требованием “конформности”? Самое яркое противоречие существует между “равенством”, “свободой” и т.д., с одной стороны, и “доктринами расово-этнического превосходства и некоторыми аспектами национализма” - с другой. Уильямс пытается обесценить “доктрины этнического превосходства и т.д.”, ошибочно относя их к категории “частных, отдельных или локальных ценностей”.

Легко увидеть, что Уильяме здесь заблуждается. Если убежденность в расово-этническом превосходстве когда-то была действительно фрагментарной и локальной (по-видимому, Уильяме считал это характерным для Юга), то как объяснить нынешнее преобладание расизма и на Севере? В действительности он имел место и на Севере, но Юг всегда более открыто и честно выражал свои расовые установки, а Север вел себя более скрытно и лицемерно. Конечно, эта точка зрения терпит неудачу при столкновении с тем, что законы некоторых южных штатов в основном все еще поддерживают расизм, тогда как законы северных штатов против него. Кроме того, практически все законодательные и судебные усовершенствования, касающиеся расовых установок, родились на Севере. Тем не менее, эти правовые изменения не уничтожают широко распространенных социальных, экономических и других форм дискриминации, которые практиковались на Севере так же, как и на Юге. Более того. Даже если мы скажем, что расовые установки характерны лишь для Юга, то неизбежно столкнемся с вопросом: как Юг примиряет свои расовые установки со своей верой в демократию? Являются ли Север и Юг двумя абсолютно отдельными культурами?

Некоторые искренне идут по линии наименьшего сопротивления, характеризуя американскую культуру как “шизоидную” (Bain, 1935) или изначально “двойственную”, то есть полную противоречий (Laski, 1948). К такому же заключению пришел Гунар Мюрдал, который после фундаментального исследования назвал отношения негров и белых “Американской дилеммой” (Myrdal, 1944). Продемонстрировав множество фактических деталей расовой дискриминации в этом обществе, Мюрдал не сказал ничего, кроме того, что это проблема психологического конфликта между демократическим идеалом равенства и реально существующим неравенством в расовых отношениях, образовании, распределении доходов, медицинских льготах и т.д. Некоторые антропологи, обеспокоенные изучением американских ценностей, несколько улучшили положение вещей. Так, Клакхон в 1941 году выразил свое отношение к этой теме так: “Хотя относительное единодушие по поводу помощи Британии показывает, что даже во время кризиса связь общих целей все еще эффективна, симптомом болезни нашего общества является утрата единой системы правил выбора, поддерживаемой как эмоционально, так и интеллектуально” (Kluckhohn, 1941. Р. 175).

Шесть лет спустя, когда Клакхон представил более глубокий анализ американской культуры, стало понятно, почему его прежний вывод относительно американских ценностей был таким: потому что его анализ касался другого списка “ориентаций” и “субориентаций”, что очень в духе работы Робина Уильямса, подробно описанной выше (Kluckhohn, Kluckhohn, 1947).

Таким образом, наше понимание американских ценностей сегодня не лучше, чем несколько десятилетий назад. Периодически мы рассматриваем различные элементы, отмечаем их конфликтность и несовместимость, но оставляем их на том же месте, откуда взяли.

Американская “зона слепоты”

Я потратил так много времени, чтобы прийти к этому неутешительному выводу, поскольку не хочу быть обвиненным в том, что сам придумал себе противника и в своем же воображении поверг его ниц.

Причину отсутствия прогресса в научном анализе конфликта ценностей, свойственных американской культуре, я вижу в следующем: многие западные и особенно американские ученые так сильно эмоционально захвачены идеей абсолютной непогрешимости нашего общественного устройства, этики, философии и религии, что им тяжело сомневаться в них даже в ходе научного анализа. Следовательно, они не могут увидеть ничего, кроме конечного триумфа своих культурных идеалов (таких как свобода и равенство) над реальностью в виде расизма и религиозной нетерпимости. Некоторые искренне считают первые базовыми американскими ценностями, а последние - отклонениями, на которые даже не следует обращать внимания. Эти установки весьма характерны даже для такого выдающегося знатока американской истории, как Генри Стил Коммагер. В своей книге “Американский разум” он практически уничтожает негров (и фактически всех цветных) такой сентенцией: “Никто во всей истории не преуспел так, как Америка, и каждый американец знает это. Еще нигде на планете природа не была столь богатой и столь плодородной, и ее богатства доступны всем, кто имеет предприимчивость завладеть ими и счастье быть белым” (Commager, 1950).

Я бы посчитал это высказывание Коммагера сатирой на доминирующие установки американского общества, если бы не тот факт, что на остальных 433 страницах он лишь несколько раз упомянул об угнетении негров (один раз назвав их “азиатами”). Более того, в этих упоминаниях значимость негров оценивалась не выше значимости полевых цветов под копытами лошадей, впряженных в фургоны, направлявшиеся на Запад под водительством белых американцев. Описывая Америку двадцатого века, Коммагер высказывает раздражение по поводу враждебных проявлений американского разума в виде преступности, расового и религиозного фанатизма, беззакония, атеизма, сексуальной распущенности, конформизма, расслоения на классы и т.д. Он полон решимости отрицать их, но не может, и признается в смешанных чувствах:

“Те, кто изучает американский характер, считают его очень запутанной проблемой. Следует объявить, что этот характер и его ресурсы позволили им обратиться за помощью к наиболее проницательным социологам и психологам. Если все-таки их анализ был верным, американцы (в этот период) были декадентами и извращенцами. Ничто другое не подтверждает этот вывод. Он основан на страхах, снобизме и самооправдании, но ни один, кто знаком с американским характером, не согласится с тем, что это действительно его доминирующие мотивы, и политики, знающие американский народ, апеллируют к более высоким мотивам, а не к чувствам. Остается потрясающий вопрос: если ясно, что такие заявления суть клевета на американский характер, также ясно и то, что американцы терпимы и даже награждают тех, кто клевещет на них” (Там же. Р. 419; выделено мною. - Ф.Х.).

Помимо того, что Коммагер явно односторонен (например, его утверждение, что “политики, знающие американский народ, апеллируют к более высоким мотивам, а не к чувствам” столь же правдиво, как то, что подразумевается: “политики, знающие американский народ, апеллируют к главным мотивам, а не к чувствам”), он еще сильно противоречит себе. Будучи не в силах отрицать факты, открытые учеными, и факты, с выгодой используемые рекламой, и все же не имея сил заставить себя увидеть их в их истинном свете, он решает свою научную проблему, объявляя факты “клеветой”.

Гордон Олпорт делает ту же самую ошибку в книге “Природа предубеждений” (Allport, 1954), где на целых 519 страницах теоретизирует о человечестве и религии. Но его человечество - это западное человечество (когда он местами упоминает африканцев или азиатов, то в основном говорит о том, в какой степени различные культуры Запада отвергают их), а под религиями он понимает протестантизм, католичество и иудаизм, посвящая исламу одну фразу и даже не упоминая православия. Находясь в таких культурно ограниченных рамках, Олпорт не выглядит чересчур противоречивым. Касаясь расовых предубеждений, он в основном опирается на данные экспериментальной психологии. Вполне очевидно, что большей предубежденностью страдает тот, кто нуждается в определенности и “сильнее зациклен на морали”. Например: “Он чувствует дискомфорт, сталкиваясь с разнообразными категориями; он предпочел бы, чтобы они были едины” (Там же. Р. 175). Здесь Олпорт частично соглашается с выводом, к которому его приводят факты. Тем не менее, в отношении религиозного фанатизма он, похоже, сам объединяет “два в одно”. Вначале утверждает, что религии, претендующие на обладание конечной истиной, неминуемо приводят к конфликту, и индивиды, не принадлежащие ни к какой религии, склонны демонстрировать меньшую предубежденность, чем приверженцы какой-либо церкви. И тут же говорит, что эти вопросы слишком “неясны” для него и, следовательно, требуют более пристального рассмотрения.

То, что подразумевается под “более пристальным рассмотрением”, для исследователя может оказаться сюрпризом из-за того, что Олпорт отходит от общепринятых принципов науки, пытаясь целенаправленно отрицать строгую очевидность в угоду сомнительным фактам: он математически доказывает, что корреляция между более выраженной принадлежностью к церкви и более сильными предубеждениями верна, но тут же утверждает, что она не верна, поскольку есть “много случаев”, когда влияние церкви “имеет обратное направление” (Там же. Р. 451). Другими словами, Олпорт находит очевидность слишком запутанной, поскольку она выставляет христианские конфессии и ценности в неприглядном свете. Он просто не может принять тот факт, что абсолютизм христианской истины и исключительность принадлежности к христианской церкви могут привести к крайней предубежденности. В этой ситуации Олпорт не находит ничего другого, как выбросить за борт количественное доказательство ради некоторых качественных положений.

Даже такой умудренный ученый, как Ллойд Уорнер, не является исключением. В своей книге “Американская жизнь: мечты и реальность” (Warner, 1953) он пишет, что взаимные оценки учеников средней школы в Джонесвилле настолько сильно отражают социально-классовые ценности, что делают школьников слепыми к реальной действительности (например, дети из семей высшего социального класса в 22 случаях оценивались как более чистые, чем дети из семей низшего класса, хотя на самом деле последние в целом ходят в школу более чистыми и аккуратными, чем первые). Он также обнаружил, что старшеклассники из Джонесвилля, хотя и следуют той же модели, но избегают столь категоричных и ригидных оценок под влиянием классовых ценностей. Объясняя эти возрастные различия, Уорнер сам себя разоблачает:

“Поскольку предполагается, что старшие дети в большей степени являются продуктом своей культуры, чем младшие, здесь, кажется, есть противоречие... На самом деле причины различий в оценках помогают подтвердить нашу гипотезу. Старшеклассники, являясь продуктом американского общества, научены быть менее откровенными и более осторожными в том, что они говорят и чувствуют относительно табуированной темы или чьего-либо статуса. Более того, они научились пользоваться американскими ценностями индивидуализма и способны яснее ощутить дискриминацию индивидуального достоинства, чем более младшие дети" (Там же. Р. 182; выделено мною. - Ф.Х.).

Любопытно, что второе объяснение Уорнера противоречит не только первому объяснению, но и его главному тезису, что ценности социального класса в сильной степени влияют на поведение и идеи американцев. Второе объяснение вырывается случайно (возможно, это фрейдовская описка его исследовательского пера), но именно благодаря фразам типа “достоинство индивида” многие американцы обретают истинную эмоциональную защищенность.

Для многих наших ученых идеи демократии и христианства (с их уважаемыми атрибутами в виде свободы и равенства, в одном случае, и любви и благодарности - в другом) являются всеобъемлющими (в равной степени превосходными) американскими ценностями. Они настолько укоренены в сознании, что всякое объяснение поведения американцев должно каким-то образом начинаться с них и заканчиваться ими. Любая очевидность, противоречащая этой форме, рассматривается как отклонение или как “региональный феномен”, “клевета”, “ситуация, создающая шизоидность”, “дилемма”. С моей точки зрения, в настоящее время это “зона слепоты” для многих западных представителей социальных наук. Имея эту “зону слепоты”, наши ученые упорно путают то, что должно быть, с тем, что есть. Это приводит многих к тому, что тип поведения американцев, который кажется им желательным, они объясняют с помощью одной теории, а другой тип поведения, который им отвратителен и противоречит первому, - с помощью противоположной теории. Некоторые даже злоупотребляют эклектическим подходом, оправдываясь множественностью корреляций или типов причинности при изучении сложных человеческих проблем.

Фундаментальная аксиома науки - это объяснение множества фактов малым количеством теорий. Любой может объяснить множество характеристик данной ситуации с помощью множества различных теорий, но это объяснение не может быть ценным для науки. Его лучше назвать описанием, выдумкой или рационализацией. Аксиома объяснения многих фактов малым количеством теорий особенно важна, если факты очевидно взаимосвязаны, то есть наблюдаются в так же организованном социуме или у одних и тех же индивидов.

Если однажды это допустить, то делается очевидным, что, сталкиваясь с противоречиями в объекте исследования, ученый не должен обращаться с ними как с частными случаями, объясняемыми с помощью противоречивых гипотез, а должен исследовать возможность их связи между собой. Поступая так, ученый не предполагает, что ценности данного общества должны быть полностью согласованы друг с другом и все противоречия должны быть устранены. Вполне вероятно, что многие большие и сложные общества имеют несогласованные и противоречивые ценности. Но до сих пор наши ученые не способны (или просто отказываются) допустить возможность любой позитивной связи между этими противоречивыми ценностями.

Уверенность в себе, страх зависимости и незащищенность

Нам следует уяснить, что противоречивые американские “ценности”, отмечаемые социологами, психологами и историками, - это всего лишь проявления одной главной ценности. Более того, многие ученые так или иначе осознают эту ценность, но из-за “зоны слепоты” не могут оценить ее важность. Эта базовая американская ценность - уверенность в себе, и наиболее существенным ее выражением является страх перед зависимостью. Можно продемонстрировать, что все вышеперечисленные ценности - взаимно противоречивые и взаимно подкрепляющиеся, дьявольские и ангельские - вытекают или связаны с уверенностью в себе.

Американская “уверенность в себе” по сути то же самое, что английский “индивидуализм” (он породил ее, а она пошла дальше его). Уверенность в себе не содержит никаких важных характеристик, отсутствующих в индивидуализме. Индивидуализм развивался в Европе как требование политического равноправия: ни один человек не может быть отвергнут и лишен другими людьми политических прав, данных ему Богом, и каждый человек имеет равное право управлять собой или выбирать тех, кто будет управлять им. Американская уверенность в себе неотделима от выражения индивидом воинственного требования экономического, социального и политического равенства. Результат таков: тогда как в Англии и остальной Европе преобладают определенный индивидуализм и определенное равенство, в Америке неотъемлемым правом каждого считается безграничная уверенность в себе и безграничное равенство.

Я не высказываю здесь гипотезу, что в реальности все американцы твердо верят и стремятся к безграничному экономическому и социальному равенству. Но легко убедиться в том, насколько ярко и широко эта вера проявляется. Например, англичане способны принять некоторый вариант социализма как реально, так и номинально, но американцы (независимо от социальной безопасности, ограничения фермерства и других форм государственного планирования, вмешательства и помощи) убеждены и даже преданы идее свободного предпринимательства и чрезвычайно нетерпимы к другим социальным системам. Англичане все еще склонны уважать классовые различия в благосостоянии, статусе и языке, тогда как американцы склонны высмеивать аристократические манеры или оксфордскую речь и настолько презирают статус, что Ллойд Уорнер, например, описывает его как “табуированную” тему в дискуссиях старшеклассников из Джонесвилля. Наконец, англичане до сих пор рассматривают королевскую власть как символ всего лучшего и традиционного, американцы же критикуют личные вкусы своих высших правящих кругов и (по меньшей мере, на словах) глубоко убеждены в том, что президентом может стать каждый.

Уверенность в себе также очень отличается от самостоятельности (самодостаточности). Любая китайская или европейская деревня может на деле достичь самостоятельности. Средний самостоятельный китайский крестьянин ничего не будет иметь против тех, у кого нет такой независимости. Но американская уверенность в себе - это воинствующий идеал, который родители внушают своим детям и через призму которого они оценивают достоинство других и всего человечества. Это та уверенность в себе, которую Ральф Уолдо Эмерсон столь красноречиво и убедительно описал в своих бессмертных пьесах. Уверенность в себе даже преподается в американских школах. Процитирую “базовые убеждения”, внушаемые учащимся отделом социальных наук одной из лучших государственных высших школ: “Уверенность в себе является, как это было всегда, путем к индивидуальной свободе. Реальную безопасность может принести лишь способность и желание усердно работать, планировать и экономить ради настоящего и будущего”.

Американская уверенность в себе, однако, не нова. Это понятие всем давно и хорошо знакомо, но его важнейшая и базовая значимость до сих пор не попала в поле зрения науки - настолько велика власть “зоны слепоты”. Вопрос, каким образом индивидуализм Западной Европы трансформировался в американскую уверенность в себе, я рассмотрел в другом месте (Hsu, 1953). Здесь достаточно сказать, что, согласно этому идеалу, каждый индивид сам себе хозяин, выбирающий свое собственное направление и преуспевающий или деградирующий в обществе только благодаря своим собственным усилиям. Ты можешь меняться в лучшую или худшую сторону, но: “Радуйся, и мир будет радоваться с тобой. Плачь, и ты будешь плакать в одиночестве”.

Конечно, не все американцы уверены в себе. Ни один идеал ни в одном обществе не проявляется одинаково у всех людей. Но конкретное сравнение сможет прояснить это лучше. В традиционном Китае человек может не иметь идеала уверенности в себе и не достичь успеха в жизни. Но предположим, что в старости он будет полностью обеспечен своими сыновьями. Такой человек не только будет счастлив и удовлетворен этим, но станет трубить на весь свет о том, какие у него замечательные дети, способные содержать его так хорошо. Американский же родитель, не преуспевший в жизни и получающий материальную помощь от своих детей, определенно не хочет, чтобы кто-нибудь знал об этом. При малейшем намеке на свою зависимость от детей он возмутится и использует первую же представившуюся возможность стать независимым.

Таким образом, и в Китае, и в Америке, и где-либо еще найдется немало людей, фактически зависящих или не зависящих от других, но важно осознать, что там, где уверенность в себе не является идеалом, она и не пропагандируется и не является предметом гордости, а там, где она служит идеалом, делается и то и другое. В американском обществе страх зависимости настолько велик, что не уверенный в себе человек вызывает ненависть и именуется неудачником. “Зависимый характер” - настолько унизительная характеристика, что человек, обладающий этим качеством, по общему мнению, нуждается в помощи психиатра.

Между тем очевидно, что ни один человек не может быть полностью уверен в себе. На самом деле человеческая жизнь основана на зависимости от окружающих. Не будь этой зависимости, мы не имели бы ни законов, ни обычаев, ни искусства, ни науки, ни даже языка. Это не означает, что индивида нельзя воспитать с самых ранних дней без формирования отношений с окружающими людьми. Но если индивид надеется вести человеческое существование в этом или любом другом обществе, он вынужден быть зависимым от окружающих людей - интеллектуально, технологически, социально и эмоционально. Индивиды могут испытывать разную по силе нужду в других людях, но никто не может искренне утверждать, что ему не нужен никто. Похоже, базовая американская ценностная ориентация - уверенность в себе, отрицающая важность других людей в жизни человека, - рождает противоречия и вследствие этого серьезные проблемы, наиболее уникальной из которых является незащищенность.

Чувство незащищенности у разных американцев проявляется по-разному. Его важным компонентом является утрата прочности как первичных связей (с семьей, в которой человек родился), так и тех отношений, которые он установил самостоятельно (отношения с мужем для женщины и деловое партнерство для мужчины). Наиболее сильное влияние этой незащищенности на индивида проявляется в том, чтобы побудить его постоянно соперничать с окружающими людьми и стремиться принадлежать к высокостатусным группам. Знак достижения этих целей - подчинение давлению организации и принятие групповых обычаев и привычек, жизненно важных для подъема наверх или выполнения статусной роли в данное время в данном месте. Другими словами, чтобы жить в согласии с ценностью уверенности в себе, американец должен делать многое противоречащее ей. Если выражаться “по-научному”, то это выглядит, к примеру, как прямая корреляция между уверенностью в себе и индивидуальной свободой, с одной стороны, и подчинением организации и конформизмом - с другой (Hsu, 1960. Р. 151). Похоже, абсолютно та же сила связывает: а) христианскую любовь с религиозным фанатизмом; б) акцент на науке, прогрессе и гуманности с культурной ограниченностью, идеей группового превосходства и расизмом; с) пуританскую этику с ростом гибкости сексуальной морали; д) демократические идеалы равенства и свободы с тоталитарными тенденциями и охотой на ведьм.

Эти четыре пары противоречий не исключают других. Например, христианская любовь явно противоречит не только религиозному фанатизму, но и расизму; акцент на науке и т.д. так же противоречит тоталитарным тенденциям и охоте на ведьм, как культурной ограниченности и идее группового превосходства. Фактически первую часть любой пары можно противопоставить второй части любой другой.

Христианская любовь против христианской ненависти

Мы будем рассматривать некоторые их этих противоречий в композиционной целостности: христианская любовь, свобода, равенство, демократия, с одной стороны, и расизм и религиозный фанатизм - с другой. Энтузиазм лучших ораторов, великолепно владеющих эвфемизмами, и изобретательность наиболее выдающихся ученых подвергались испытанию этими противоречиями. Особенно это касается деятелей церкви. Они пытаются с легкостью аннулировать память о религиозных войнах. Они пытаются предать забвению Святую Инквизицию. Они пытаются игнорировать осуждение и сожжение на костре сотен тысяч ведьм. Они пытаются отрицать какую-либо связь между этими событиями и уничтожением евреев в нацистской Германии, в особенности же - антисемитизм, антиинтеллектуализм и расовые гонения, существующие в завуалированном (а где-то и в открытом) виде в США. Но когда некоторые ученые понимают, что модели прошлого по-прежнему живы в настоящем (несмотря на то, что специфические технические приемы изменились), они склонны делать “безобидные” сообщения типа: “Люди знают, что общее поклонение символам религии соединяет группы тесными узами, но все же религиозные различия способствовали появлению самых лютых групповых антагонизмов” (Nottingham, 1954. Р. 2).

Процитировав данный пассаж, Уильямс предлагает два ключа к разгадке того, почему “религиозное поклонение” в одном случае объединяет людей, а в другом разъединяет. Первый: “Не все конфликты во имя официальной религии являются действительно религиозными”. Второй: “Могут быть разные степени реальной активности номинальной религиозной принадлежности” (Williams, 1956. Р. 14-15). Но существует не только явная основа для различения “настоящего” религиозного конфликта и конфликта, который только номинально считается религиозным. Являются ли теологические споры действительно религиозными или номинально религиозными? Правда состоит в том, что конфликт, даже если он касается исключительно только ритуала церковной службы или только вопроса непорочного зачатия, все равно является борьбой между индивидами, каждый из которых лично, эмоционально заинтересован в данных вопросах.

Второй ключ Уильямса к разгадке выглядит более логичным. Сказанное им означает, что чем больше “реальная активность номинальной религиозной принадлежности”, тем сильнее будут выражены религиозный раскол и фанатизм: чем сильнее чья-то включенность в предмет или вопрос, тем более непоколебимой она становится, и вполне естественно, что большая “включенность” ведет к более выраженным расколу и фанатизму. Некоторые данные Олпорта, упомянутые раньше, прямо подтверждают это. Интересно, что после изложения этого утверждения Вильямс отклоняет его как “крайность”. Взамен он предлагает набор из двадцати “расхождений” в ценностях (ориентациях), которые (он уверен, но не показывает этого) частично являются основой религиозных конфликтов в Соединенных Штатах (Там же. Р. 14-17).

Нет необходимости вникать в причины, почему Уильямс придает такое малое значение своему второму ключу к разгадке. Подробный анализ, приводящий к выводу о том, что некоторые его “расхождения” не имеют никакого отношения к рассматриваемой проблеме, также выходит за рамки этой статьи. Мы можем, однако, показать, каким образом связь между степенью включенности в номинальную религиозную принадлежность и степенью разногласий и фанатизма является источником противоречия между христианской любовью и христианской ненавистью. Хороший ученый легко заметит, что данная религиозная принадлежность в США сегодня все больше приобретает значение “обязывающей принадлежности”, так что “ценности принадлежности к религиозной группе” не похожи и даже затемняют “особенные ценности”, признаваемые верующими массами (Там же. Р. 17). Неопровержимое доказательство этого можно найти в хорошо известных работах (“Средний город” Линда, “Янки-сити” и “Джонесвилль” Ллойда Уорнера с соавторами), но особенно в журнале “Христианский Век”, объединившем в 1951 году 100 000 протестантских священников во всех уголках США для определения “выдающихся” и наиболее “успешных” церквей. Это объединение назвало двенадцать достойных церквей, среди которых была Первая пресвитерианская церковь Голливуда.

Одобренные “качества” этой церкви я проанализировал в другом месте (Hsu, 1953). Здесь только скажу, что об “успешности” этой церкви свидетельствовало “счастье” прихожан, заключающееся в социальных и материальных стремлениях, приводящих к выгоде, а сама вера и качество обучения священнослужителей практически не принимались во внимание.

Все это становится понятным, если мы согласимся, что базовая американская ценность - “уверенность в себе” - формирует личность. Чтобы существовать и быть “успешными”, церкви должны конкурировать, удовлетворяя искомый статус своей паствы. Достигая такого “успеха”, церкви должны не только подчиняться тенденции организованности, но и искать новые пути увеличения количества прихожан, чтобы добиться большего “успеха”.

В такой психологии можно найти общую основу для религиозного фанатизма и расовых предрассудков. Религиозные расхождения связаны со многими моментами, но их принципиальная и неотъемлемая черта - это поиск изначальной чистоты ритуала и веры. Реформация тоже была основана на этом. Эволюция протестантизма от лютеранства до квакерства включала это как важнейшую часть. Святая инквизиция была создана для выискивания нечистоты в христианской мысли и деятельности. Страстный поиск и ревностная охрана чистоты выражают себя в расовых отношениях в виде страха перед расовым смешением, поддерживаемого политикой сегрегации как на Севере, так и на Юге, вне зависимости от используемых риторики или логики. Когда религиозная принадлежность смыкается с социальной принадлежностью, этот страх нечистоты делает религиозные и расовые предрассудки неразличимыми. Проблема не в религии. Более важна проблема принадлежности. Соседство и клубы столь же эксклюзивны, как и церкви, а дело церкви (в духе всех торжественных заявлений о равенстве, демократии, достоинстве личности) - это христианская любовь и смирение.

Человек, которому предписывается быть уверенным в себе, не похож на того, кого научили уважать власть и внешние границы, и не имеет постоянного места в своем обществе. Все можно менять без предупреждения. Он постоянно смотрит вверх в поисках возможности восхождения и одновременно постоянно чувствует угрозу возможного вторжения снизу. Непрерывно стремясь к достижению и поддержанию статуса, уверенный в себе человек больше всего боится “быть оскверненным” окружением тех, кого считает ниже себя. Это “осквернение” может иметь различные формы: сидение за одной партой в школе, проживание в одном доме, участие в богослужении в одной церкви, членство в одном клубе или попадание в ситуацию свободного и равного общения.

В таких ситуациях люди изменяются в той мере, в какой они подвержены страху перед унижением. Некоторые могут объединяться в организации на основе ненависти, вершить самосуд над “чернью”, бросать камни в дома негров или рисовать свастику на еврейских синагогах. Это акты насилия, вызванные предубежденностью. Другие будут использовать все, что разрешено законом, или искать окольные пути, чтобы не подпустить людей изконкретных религиозных, расовых или этнических групп к своим жилым районам, определенным занятиям и социальным организациям. Это активные ненасильственные действия, вызванные предубежденностью. Третьи до сих пор спокойно отказываются объединяться с членами религиозных, расовых или этнических меньшинств и учат своих детей соблюдать это табу, потому что “все так делают”. Это пассивные ненасильственные действия, вызванные предубежденностью.

При данных обстоятельствах многие (возможно, большинство) считают невозможным действовать так, как их учили. Не потому, что они любят противоречить или (согласно самокритике) склонны к лицемерию. Просто они испытывают страх утраты статуса - аффект, глубоко укоренившийся в относительно свободном обществе с базовой ценностью уверенности в себе. Это объясняет также, почему интеграция расовых или религиозных меньшинств не может достичь удовлетворительного результата ни на пути тотальной ассимиляции в жизнь доминирующего общества, ни в плане плюрализма. Факты свидетельствуют, что еврейские молодые люди, выросшие как неевреи, более трудно переживали период адаптации в колледже, чем те, кого сознательно и воинствующе воспитывали в иудаистской традиции. Другими словами, их полная американская идентичность и ассимиляция - это то, что всегда отвергается (Teitelbaum, 1953). С другой стороны, рационализация поддержки антиазиатского законодательства выглядела так: азиатский стандарт жизни слишком низок, азиаты неспособны адаптироваться к американскому способу жизни.

Нетрудно найти и обратное доказательство гипотезы, выдвинутой в этой статье. Надо только рассмотреть общества, где а) подчинение власти и отношения зависимости одобряются и б) человек не испытывает такого давления, связанного с уверенностью в себе, и поэтому более уверен в своем месте в обществе. Люди в таких обществах имеют меньшую потребность в конкуренции, стяжании статуса, конформизме и, следовательно, в расовых и религиозных предубеждениях. Например, религиозные разногласия, преследования и конфликты всегда были распространены на Западе и почти отсутствовали на Востоке. В Японии и Китае редкие и непродолжительные случаи религиозных преследований неизменно были связаны с опасным политическим правлением и никогда не носили массового характера (Hsu, 1953. Р. 246-248). Индусскомусульманский конфликт и кастовые волнения в Индии рассматриваются в другом месте (Hsu, 1960). Религиозные разногласия, преследования и расовые конфликты сегодня более интенсивны и шире распространены в протестантских странах Запада, чем в католических. В этом отношении мы противопоставляем США, Канаду, Австралию и Южную Африку как один лагерь, и Латинскую Америку, Португалию, Бельгию и Французскую Африку как другой. Протестантские общества, в которых гонения в форме кровавых расовых и религиозных возмущений часто проходили тайно, несмотря на широко распространенную предубежденность, можно было бы назвать почти демократичными, если бы это выражение не несло саркастического оттенка. Но даже в наиболее развитых протестантских обществах расовое и религиозное насилие всегда “прячется за углом”, готовое прорваться сейчас и потом, здесь и там, как показали недавние антинегритянские выступления в Англии и регулярные вспышки антисемитизма в Европе и США.

Три сферы употребления понятия “ценность”

Некоторые читатели, возможно, поняли, что анализируемый нами психосоциальный источник расовых и религиозных предрассудков имеет некоторое сходство с тем, что Курт Левин назвал проблемой евреев как группы меньшинства во многих западных обществах. Но здесь есть и существенные различия. Согласно Левину, наиболее важная проблема евреев - это групповая идентичность. Часто не принятый в стране своего рождения и воспитания, даже на имеющий родины, на которую он может претендовать как на свою собственную, еврей страдает от “дополнительной неопределенности”, придающей ему “легкий оттенок ненормальности в глазах окружающих групп”. Левин приходит к выводу, что учреждение родины евреев в Палестине (чего в реальности еще не было в то время, когда он это писал) может “повлиять оздоравливающим образом на положение евреев в любом месте” (Lewin, 1948).

Еврейское меньшинство, несомненно, разделяет с другими меньшинствами важнейшую проблему неопределенности групповой идентичности. Но наш анализ также показывает, что степень этой неопределенности в первую очередь зависит от базовой ценностной ориентации доминирующего общества, а во вторую очередь - от ценностной ориентации самих меньшинств. Существует, например, даже повод предполагать, что проблема идентичности еврейского меньшинства будет иметь гораздо меньшую остроту в странах Латинской Америки, чем в странах Северной Америки. Пока Северная Америка держит евреев (как и другие меньшинства) “на расстоянии”, у них всегда будут проблемы с идентичностью, независимо от того, есть у них родина или нет. Латиноамериканцам в меньшей степени свойственна ценностная ориентация на уверенность в себе, и поэтому люди испытывают меньшую психосоциальную потребность отвергать меньшинство ради сохранения своего статуса в обществе. А у еврейского меньшинства в США есть веская причина даже после учреждения Израиля ожидать больших проблем с идентичностью, чем у китайского и японского меньшинств. И это несмотря на то, что у выходцев из Азии больше физических отличий от англосаксонского большинства, чем в целом у евреев. Китайцы и японцы имеют крепкие связи со своими семьями и более обширные родственные группы, и поэтому менее уверены в себе и менее свободны, но более защищены от неопределенности идентичности.

В этой статье я не выделяю различные сферы применения термина “ценности”. В книге “Разнообразие человеческих ценностей” Чарльз Моррис постулировал три такие сферы. “Действующие” ценности относятся к “актуальному направлению предпочтительного поведения по отношению к объекту одного типа больше, чем к объекту другого типа”. “Представляемые” ценности относятся к “предпочтительному поведению, направляемому ожиданием или предвидением последствия такого поведения” и “включают предпочтет ние символически обозначаемых объектов”. Автор иллюстрирует это значение ценностей на примере наркомана, который твердо убежден, что лучше не быть зависимым от наркотиков, поскольку “он ожидает последствий зависимости от наркотиков” (дистресс лишений). “Объективные” ценности относятся не к поведению, предпочитаемому в действительности (действующие ценности) или символически желаемому (представляемые ценности), а к тому, что является предпочтительным, если носитель ценностей достигает определенных результатов или целей (Morris, 1956).

Несмотря на очевидность того, что три сферы употребления термина “ценности” не являются взаимоисключающими и сильно влияют друг на друга, столь же очевидно и то, что их нетрудно развести. Применяя эту схему к американской действительности, мы поймем, что уверенность в себе - это и действующая и представляемая ценность. Она выражает себя в двух направлениях. Позитивная ее сторона выражается в акцентировании свободы, равенства экономических и политических возможностей для всех, пуританских добродетелей, христианской любви и гуманизма. Эти ценности относятся скорее к представляемым, чем к действующим. Негативная сторона уверенности в себе проявляется в виде склонности к расовым предубеждениям, религиозному фанатизму, распущенности в сексуальных отношениях и тоталитаризму. Эти ценности являются скорее действующими, чем представляемыми. Ценности, которые являются скорее представляемыми, чем действующими, обладают большей символической значимостью, и люди, поклоняющиеся им, будут их страстно защищать. Чем меньше они в жизни следуют этим представляемым ценностям, тем больше они склонны защищать их, поскольку отступничество приводит к чувству вины. Ценности, которые являются скорее действующими, чем представляемыми, обладают большей практической значимостью, и люди, нуждающиеся в них, усердно им следуют. Чем в большей степени они поступают согласно таким действующим ценностям, тем меньше они будут утверждать их реальность, поскольку их поступки также приводят к чувству вины. На одном полюсе мы находим людей, которые будут открыто сражаться, защищая эти действующие ценности (в большинстве своем ужасные). На другом полюсе мы обнаружим людей, которые будут практиковать их окольными путями. Те, кто открыто придерживается этих действующих ценностей, и те, кто делает это за счет уверток, будут иметь одну общую характеристику: те и другие будут отрицать, что их действия мотивированы предрассудками и христианской ненавистью, и настаивать на том, что их действия вызваны абсолютно другими причинами. На Юге роль причин всегда выполняют законы штатов. На Севере распространенными причинами являются ценность собственности или боязнь смешанных браков. Когда реально действующие ценности случайно оглашаются одним из тех, кто их разделяет, остальные негодуют (на простака, который проговорился) и гневно отрицают все, что он раскрыл. Эти механизмы повторяются так часто, что не нуждаются в дальнейшей иллюстрации.

Таким образом, идеи равенства, свободы и христианской любви несомненно оказывают влияние на всех американцев, поскольку это скорее представляемые, чем действующие ценности. Они даже могут быть названы “сознанием американского общества”. Это объясняет, почему неудача в следовании им в реальной жизни или открытая оппозиция с равным успехом приведут к чувству вины, неприятию и отговоркам. Находятся мужчины и женщины, по-чемпионски отстаивающие либо представляемые, либо действующие ценности. Установки каждой из сторон превращают их ценности (по отстаиванию которых они чемпионы) в объективные ценности. Это говорит о том, что чемпионы по свободе, равенству и христианской любви могут сознательно использовать свои ценности как орудия для достижения своих целей, так же как чемпионы по предрассудкам, фанатизму и христианской ненависти тоже могут сознательно использовать свои ценности как орудия для достижения своих целей.

В руках некоторых политиков и всех демагогов связь между этими ценностями и объектами их желаний часто становится предельно ясной и открыто эгоистичной. Можно предположить, что гитлеровская кампания ненависти к евреям была главным секретом его власти. Поэтому неудивительно, что в современных возмущениях по поводу интеграции, происходящих в Чикаго, как и в более ранних похожих случаях в других местах, противники интеграции обвиняют своих оппонентов в поддержке интеграции как способе добиться избирательных голосов негров. Но связующим звеном между скорее представляемыми и скорее действующими американскими ценностями является главная американская ценность - уверенность в себе. Сторонники обоих типов ценностей требуют социального устройства, в котором “их собственные выводки могли бы оперяться на свой собственный лад”.

Значимость демократического равенства, свободы и христианской любви растет вместе с уверенностью в себе; значимость тоталитарных расовых предрассудков, фанатизма и христианской ненависти также увеличивается вместе с уверенностью в себе. Когда человек лишается всех постоянных и прочных связей со своими собратьями, его безопасность может последовать только из его личного успеха, личного превосходства и личного триумфа. Те, кто был настолько удачлив и достиг успеха, превосходства и триумфа, будут, конечно, наслаждаться процветанием и особенно восхвалять демократическое равенство, свободу и христианскую любовь. Но успех, превосходство и триумф одних обязательно должны быть основаны на неудаче, неполноценности и поражении других. У последних (даже у тех, кто еще борется за успех, превосходство и триумф) страх неудачи и чувства обиды, унижения и поражения должны быть весьма глубоки и часто невыносимы. Тоталитарные предрассудки, фанатизм и христианская ненависть могут дать им ощущение временной безопасности. Сталкивая других вниз, они достигнут хотя бы иллюзии личного успеха, личного превосходства и личного триумфа.

Проблема пессимизма

Выводы этого анализа, возможно, настроили кого-то на пессимистический лад. Хочу уверить читателей, что это не входило в мои намерения. Но законы науки таковы, что мы должны размышлять, вне зависимости от того, приятны нам выводы из нашей реальности или нет.

Для снижения пессимистического тона наших выводов нужно осознать, что вклад западной уверенности в себе в развитие человечества был очень значительным и даже цепи конформизма и социальной организации имеют некоторый полезный смысл. Не религия и не романтизм, а уверенность в себе и социальная организация соперничества давали западному человеку чувство превосходства над остальным миром в течение последних 300 лет. Уверенность в себе привела его к освобождению от оков отцовских авторитетов, монархической власти, средневековой магии и вступлению в более широкие организации - церковь и государство, торговый флот, индустриальные предприятия и т.д. <...> Поучительно отметить, что сегодня два гиганта Запада, США и СССР, являются еще более притягательными для остального мира благодаря своим способностям к организации. Их эксперты помогают людям других национальностей в построении образовательных и финансовых систем, торговли, сельского хозяйства, промышленного производства или армии.

Цель этой статьи не имеет отношения ни к оптимизму, ни к пессимизму. Она в том, чтобы увидеть столь превозносимые американские ценности в верной генетической перспективе. В Америке лучшее и худшее связаны как сиамские близнецы. Лучший способ избежать худшего - это не отрицать его, а осознать как таковое.

Литература

Allport G. The Nature of Prejudice. Cambridge, 1954. Bain R. Our Schizoid Culture // Sociology and Social Research. 1935.

Coleman L. What is American: a Study of Alleged American Traits // Social Forces. 1941. Vol. XIX. № 4.

Commager H.S. The American Mind. New Haven, 1950.

Cuber J.F., Harper R.A. Problems of American society: values in conflict. New York, 1948.

Totalitarianism / C.J.Friedrick (Ed.). Cambridge (Mass.), 1954.

Homans G.C. The Human Group. New York, 1950.

Hsu F.L.K. Americans and Chinese: Two Ways of Life. New York, 1953.

Hsu F.L.K. Rugged individualism reconsidered // The Colorado Quarterly. 1960. Vol. 9.

Hsu F.L.K. Clan, Caste and Club: A Comparative Study of Chinese, Hindu, and American ways of life. Princeton (NJ), 1961.

Kluckhohn С. The Way of Life // Kenyon Review. 1941. Spring.

Kluckhohn C, Kluckhohn F.R. American Culture: Generalized Orientation and Class Pattern / Symposium of Conference in Science, Philosophy and Religion. New York, 1947.

Kluckhohn F.R., Strodbeck F. Variations in Value-orientations. Evanston (III.), 1961.

Laski H.J. The American Democracy. New York, 1948.

Lewin K. Psycho-sociological Problems of a Minority Group // Lewin K. Resolving Social Conflicts. New York, 1948.

Mering O. A Grammar of Human Values. Pittsburgh, 1961.

Morris C. Varieties of Human Value. Chicago, 1956.

Myrdal G. An American Dilemma. New York, 1944.

Nottingham E.K. Religion and Society. New York, 1954.

Teitelbaum S. Patterns of Adjustment Among Jewish Students: PhD dissertation. Northwestern University, 1953.

Warner L. American Life: Dream and Reality. Chicago, 1953.

Williams R.M. American Society, a Sociological Interpretation. New York, 1951.

Williams R.M. Religion, Value-orientations, and Intergroup Conflict // Journal of Social Issues. 1956. Vol. 12.